Ты ненормальная |Атака Титанов|

День недели — четверг, самое время для томительных ожиданий пятницы, а затем и долгожданных выходных. Привычная разбитость стала для Леви постоянным спутником, и он лишь поджимает ноги, сворачиваясь в позу эмбриона на кровати, пустым и усталым взглядом смотря на табло электронных часов, где виднеется число и время раннего утра. И вновь единственным, кто высыпается в этой квартире, становится тростниковый сахар мимо чашки, ибо у Леви появилась противная, но неизменная подружка — под названием бессонница. Трехчасовой сон казался мгновением во время моргания, когда ты глаза закрыл, открыл, а изменилось лишь число на часах.

Никакой бодрости.

Никакого желания жить вообще в принципе.

Шутя про депрессивных подростков, люди почему-то не до конца осознают всю серьёзность этого заболевания. А человек в депрессии — лишь выживает, бесцельно существует, как оболочка мыльного пузыря, к которому только притронься — и он лопнет, вдобавок мыльным раствором в глаз попадет. Таким же пузырем сейчас себя ощущал и Аккерман, желая лишь одного — лопнуть и кануть в Лету, чтобы его и в помине не было. Мерзкое опустошение, словно внутри тебя не осталось не только души — даже костей уже нет, и за кожей пугающе чернеет сплошная бездна. Есть люди, у которых внутри есть целый сказочный мир, воображаемое измерение, а есть и другой тип — те люди, у которых за грудной клеткой не мир, а чёрная дыра, которая затянула в себя все краски и пытается вдобавок сожрать и тебя самого.

Есть ощущение невыносимого голода — когда в желудке такая пустота, что аж киты внутри петь начинают. Когда без пищи желудок начинает переваривать сам себя, скручиваясь; появляется чувство щемящего вакуума, словно живот сейчас к позвоночнику прилипнет. А есть голод эмоциональный — когда морально человек начинает раздирать сам себя, разрушать. И непонятно, то ли это у тебя переизбыток эмоций, которые ты просто не можешь выплеснуть и копишь внутри, то ли у тебя этих эмоций уже нет совсем.

Леви продолжает существовать. Опять день сурка — пробуждение, утренние сборы, и бесконечный серый цвет. Все вокруг серое, блеклое, оттого и глаза у него — серые, будто впитавшие в себя окружающую действительность. Другие люди называют его радужки хмурыми, дождливыми, не подозревая, что просто через глаза в его душу смотрят и видят его внутреннее состояние. Там тоже все хмуро и дождливо, а глаза — просто оконце, через которое можно всмотреться.

Опять в ушах веревочные наушники — те самые, с плохой шумоизоляцией, которые никак не дойдут руки сменить на новые. Музыка из собственного плейлиста стала для Леви постоянным спутником — в тишине сидеть слишком тяжко, словно она давит, впивается в кожу когтями, стараясь забраться в самую душу, как кошка, пролезающая почти в любую щель. И опять чай без утреннего перекуса, ибо на самом деле его начинает тошнить, рассматривание своего осунувшегося лица в зеркале.

Ничего не меняется.

Опять ему к первой паре.

Леви выходит из квартиры, идет к лифту, спускается вниз. Едет на автобусе до нужной остановки, неосознанно пытаясь взглядом найти знакомую светлую макушку одуванчика. Однако ему не везёт — Жёлтые Кеды он так и не встретил, продолжив свой унылый путь до колледжа в одиночку. Неосознанно ему вспоминается эпизод, когда она прыгала впереди него, танцуя и подпевая под песню в ее розовых наушниках, не заботясь о мнении прохожих. За этим было забавно наблюдать, и уж лучше бы он сейчас глазами следил за прыгающей впереди девушкой, нежели шел в полном одиночестве под давлением собственных мыслей.

Пары шли сплошной рутиной, особо не задерживаясь у него в сознании. А на большой перемене пришлось наведаться в местную столовую, ибо отсутствие завтрака быстро аукнулось — в животе заурчало.

— Спонтанные приемы пищи прилетят к тебе бумерангом, — говорит Эрвин, сделав глоток чая из советского стакана. — Опять себя голодом моришь, а потом наедаешься? Вредно это.

— И без тебя знаю, — огрызается Леви, вяло орудуя вилкой в картофельном пюре и салате. — Тошнило меня с утра.

— Сколько часов спал этой ночью?

— Три.

Смит только молча дернул бровью. Конечно, и сам он спал не так уж и много, однако бессонницей не страдал и держал стабильную планку минимум шести часов сна каждый день. А у Леви случай тяжелый, ибо ему плохо, а то и вообще не помогает ни снотворное, ни валерьянка. Сейчас его состояние вдобавок ухудшилось из-за неумолимого приближения проклятой даты — завтра будет ровно два года после фатальной аварии и смерти Фарлана и Изабель. Всякие годовщины Леви сам по себе терпеть не мог, а про эту уж вообще молчать надо.

Леви наблюдал за своим другом, видя бодрость Эрвина. Блондин все ждал субботы, когда домой из командировки вернется отец, а вот Аккерман не понимал, кому надо душу продать, чтобы чувствовать такой же прилив сил. Он был бы не против отдать свою душу хоть самому дьяволу, лишь бы ощутить хоть что-то, отдалённо похожее на счастье Смита. Без сомнений, он был рад за своего друга, зная притом, что жизнь и у самого Эрвина была не шибко счастливая, однако глубоко внутри заскулила побитой собакой жуткая тоска. Где бы ему силы взять на существование?

В колледже царило странное, подавленное настроение. Видимо, после вчерашнего тусовочного бухача с приездом в гости участкового и полиции, студентам было не до веселья. Всех, кого поймали, от души отчихвостил ректор, поклявшийся больше никогда не давать ребятам никакого спуска. Дело в том, что любящие достопочтенные соседи, жившие в домах совсем рядом с заведением, кинули жалобу на громкую музыку, а потом уже и понеслась душа по кочкам — вместе с громкой музыкой студентов спалили за выпивкой. В общем, Смит как задницей чуял неладное, поэтому вместе с Леви свалил пораньше со вчерашнего мероприятия, избежав неприятного сюрприза.

Тем временем Леви то и дело оглядывал зал столовой, будто кого-то выискивал, и с удивлением понял, что пытается найти взглядом знакомую фигуру Руби, которую ещё ни разу не встретил за сегодняшний день.

«Замели её, что ли? — подумал Аккерман, запивая еду чаем. — Если так, то сочувствую тем полицейским, у которых она оказалась. А с кем я работать-то буду?»

Стоило только ему подумать об одуванчике, как вилка зубчиками стукнулась о дно тарелки, и Леви опустил глаза вниз. Картофельное пюре, которое он уже почти доел, оказывается, скрывало под собой что-то, и студент, непонимающе нахмурившись, сгреб вилкой оставшуюся еду в сторону. В ступоре завис, потом с легким удивлением приподняв темные тонкие брови, вытаращившись на дно тарелки.

— Ты чего? — поинтересовался Эрвин, который видел, как меняется физиономия Аккермана с недовольной на непонимающую, и проследил за его взглядом, замечая на дне тарелки какой-то рисунок.

— Это еще что такое? — даже как-то слегка растерянно пробормотал Леви, а Смит не смог удержаться от смешка, как бы ни старался. Стараясь не улыбаться, блондин поджал губы, находя эту ситуацию крайне забавной, а вот Леви особо было не до шуток.

Пока вся остальная посуда в этой проклятой столовой была нормальной и адекватной, на дне тарелки Аккермана был нарисован голубь, любопытно таращившийся на студента в ответ. Со стороны этот рисунок был крайне смешной, выполненный в веселом мультяшном стиле, однако у брюнета только глаз дернулся. Рядом с птичьей головой было четко написано: «Жрешь?», а потом, чуть пониже, продолжение: «Приятного аппетита». Да какое там «приятного аппетита»...

— Твою мать, — только и произнес Леви, видя это безобразие в собственной тарелке, а потом услышал смешок со стороны Эрвина. — Твою мать, Эрвин, не вздумай ржать. Вспомни заразу — вот она сразу, Гномья Блевотина, черт возьми!

Даже когда её нет, она все равно умудряется творить какую-то дичь. А это мракобесие было точно её рук творением — стиль рисования Леви прекрасно запомнил со времён того единорога на баскетбольном мяче и осьминога на стене возле входа.

— Это русская рулетка, что ли? — мрачно зашипел Аккерман, заглядывая в уже пустую тарелку Смита, которая была абсолютно чиста в плане художеств. — Я уже начал сомневаться в своем везении, так нет — вон как повезло.

Среди всех тарелок ему попалась именно та, на которой осталась творческая роспись одуванчика. Эрвина вся сложившаяся ситуация только веселила, и его веселье Аккермана бесило, ибо чувствовал он себя сейчас полным идиотом.

Таким образом мрачные и противные, тяжёлые мысли быстро сменились недовольными раздумьями. Своим проклятым голубем Руби отвлекла Леви от душевных страданий, приняв на себя весь удар его негатива, сама того не зная.

В перерыве между пар Леви шел один по коридору и выперся в большой холл, где пестрили своей зеленью какие-то пальмы в горшках с пышными листьями. И размышления его были заняты тем, что за весь день он одуванчика так и не встретил. Учитывая ее умение притягивать приключения и характер, она вполне могла оказаться в полициейском обезьяннике и сдружиться с местными зеками. Но вопрос о работе в аудитории был все еще открыт, поэтому, чуть подумав, Аккерман тормознул недалеко от большого растения в горшке и достал свой телефон, находя в контактах «Гномью Блевотину» с картинкой блюющего гнома.

«Позвонить?» — выдвинул он мысленно предложение и еще несколько секунд думал над ним, держа палец над кнопкой вызова. Потом все-таки цыкнул, но на звонок нажал, поднеся телефон к уху и услышав гудки.

Внезапно совсем рядом раздалась общеизвестная мелодия со словами:

«На шагающих утят быть похожими хотят, быть похожими хотят не зря, не зря...»

Леви ошалело замер, подумав, что ему показалось. Однако рядом действительно играла детская песенка:

«Можно хвостик отряхнуть и пуститься в дальний путь, и пуститься в дальний путь, крича "кря-кря!"»

Чертова песня «танец маленьких утят» играла прямиком из-за какого-то пышного куста совсем рядом с тем местом, где Леви стоял, и он с непониманием поднял бровь, обведя эту растительность взглядом. Затем он покосился на телефон в собственной руке, из которого продолжали идти безответные гудки, и в голову его закралась одна абсурдная, однако имеющая место быть догадка. В подтверждение этой догадки из-за куста вдруг раздался чей-то шик, шуршание, мелодия прекратилась, а затем на звонок ответили до зубного скрежета знакомым голосом:

— Алло?

Алло, нафиг. Сейчас ей будет такое «алло», мама не горюй. Леви только сбросил вызов, так ничего и не ответив, а потом резко раздвинул рукой пару веток, тут же натыкаясь взглядом на удивленную моську одуванчика, которая сейчас растерянно держала в руках телефон, сидя на полу за огромным цветочным горшком. На пару секунд между ними повисло молчание, ибо никто не знал, как это комментировать, и в голове у Леви пронеслась только одна мысль:

«В эфире программа "В мире животных"...»

На Николая Дроздова он, вроде, не был похож, так каким образом его сюда занесло?

Руби пару раз удивленно моргнула, а потом растерянно, однако широко заулыбалась.

— Львёнок, — только и хохотнула она, мельком посмотрев на экран своего телефона, — какие люди...

Только Леви хотел ответить очередной колкостью на её приветствие, как вдруг был удивительно цепко схвачен за рукав и утащен в зеленые чертоги, едва не снеся собой эту здоровенную пальму. Неврубашка так проворно утянула его за собой, что он даже затормозить не успел, как с размаху приземлился прямо на пол рядом с неугомонной девушкой, едва не отбив себе копчик. За ним покачнулись широкие листья непонятного растения, а потом спокойно замерли, словно ничего только что не произошло.

— Совсем идиотка? — зашипел Аккерман, яростно и угрожающе сверкнув серыми радужками, убийственно зыркнув на луковое горе всей его жизни. — Нахрена ты и меня сюда утащила?

— Чтоб ты контору не палил, — тут же ответила Руби, пропуская все грубости и недовольства мимо своих очаровательных ушек. — Я тут на посту наблюдателя, поэтому сиди тихо.

— Ещё чего, — фыркает Леви, уже собираясь подняться, однако одуванчик быстро и проворно хватается за его плечи, цепко сжимая в вынужденных объятиях и не давая никак пошевелиться. — Эй, ты что творишь? А ну отпусти меня!

— Неа! — а ей весело, и в голосе ее звенит озорство. — Не пущу.

— Дай мне свалить отсюда, и я забуду это, как страшный сон, — студент за всеми своими недовольствами успевает заметить, что от ее прикосновений, пускай и вынужденных, он не чувствует того же отвращения, когда его трогает кто-то другой. — Эй!

— Да не пущу я тебя, — ее лицо оказывается совсем рядом с его головой, и сказала она это ему почти в самое ухо, внезапно вызвав порывом дыхания неожиданные мурашки. Леви даже растерялся слегка, ощутив вдруг странную щекотку, а потом насторожился от этого же чувства, словно прислушиваясь к себе. Безусловно, эту неугомонную девку хотелось прибить, однако за нарушение личного пространства Аккерман имел привычку жестоко карать любого рискнувшего это сделать. Однако сейчас, когда он мало того, что в этих медвежьих объятиях оказался, так еще и чужой голос в такой непозволительной близости от собственного уха слышит, он не почувствовал в себе ни омерзения, ни желания размазать одуванчика по стенке. От этого он и растерялся чуток. — Сейчас ты не дай Бог спугнешь моих пташек. Да и представь, что ты вылезешь на глазах у всех студентов из-под куста в коридоре.

— Меня чужим мнением не напугать, — огрызнулся брюнет, больше не предпринимая попыток выбраться. Честно признаться, его заинтересовало происходящее. — Что происходит?

— Рубрика «э-э-эксперименты», — пропела Неврубашка, продолжая все еще удерживать Аккермана, вцепившись в его свитер. — Я воплощаю прекрасный план в жизнь!

Очередная бредятина, пора называть вещи своими именами. Леви только цыкнул, передернув плечами, ибо его напрягала собственная реакция на близость этой девчонки.

— Да отцепись ты, не вылезу я.

Неврубашка послушно убрала руки, поудобнее устроившись рядышком. Сидели они, как два идиота, в самом углу за огромным цветочным горшком, со всех сторон закрытые широкими листьями. Леви скептически оглядывал сие укрытие и размышлял о том, в какой момент его жизнь пошла не туда, раз он, студент четвёртого курса, сейчас как придурок сидит под кустом в компании какой-то умалишенной. Он ведь вроде адекватный до какого-то момента был, разве нет? Или это у него с рождения задатки дебилизма присутствовали?

— Короче, — одуванчик тихонько хлопнула в ладоши, запихав телефон в карман. — Скоро сюда должны прийти мои пташки, я должна это увидеть.

— Пташки?

— Наши дорогие желторотики-первокурсники, — она хитро улыбнулась, как шкодливая лиса. — Ларису Гузееву знаешь? Так вот на её месте сейчас я.

Совмещая все факты про первокурсников и программу «давай поженимся», Леви поймал в голове придурошную догадку, которая адекватностью отнюдь не блистала. Покосился на полную предвкушения Руби и поднял бровь.

Одуванчик, к слову, будто подготовилась к собственному плану — на ней красовалась зеленая толстовка кусту под стать, словно маскировка. Верхняя одежда была похожа на мешок, в котором Руби вот-вот утонет, хотя девчонка себя чувствовала вполне прекрасно. А на толстовке этой был принт крипера из «майнкрафта», на ногах — неизменные желтые кеды.

А потом Леви в голову залетела другая мысль, и он резко повернулся к одуванчику.

— Какого черта на звонке с моего контакта у тебя «танец маленьких утят» играет?

Руби на секунду застопорилась, а потом глупо вытянула губы уткой, тихо посмеиваясь.

— Это ж весело, — хохотнула она, обнажив зубной ряд вместе с выпирающим клычком. Леви это весельем отнюдь не казалось. Клоунада какая-то.

— И на все звонки она у тебя включается? — пытливо поинтересовался он, на что получил задорный ответ:

— Неа, только на твой номер.

Честное слово, хотелось её придушить. При этом студент намеренно опустил тот факт, что он сам, в свою очередь, назвал её в контактах Гномьей Блевотиной и поставил красноречивую картинку ей на аватарку.

Однако он поймал себя на мысли, что происходящее ему никакого дискомфорта не доставляет. На присутствие Неврубашки он не реагирует чересчур агрессивно или негативно, с ужасом вдруг осознав, что ему нравится ощущение тепла под собственным боком — настолько близко Руби сидела, почти прижавшись к его плечу, ибо пространство было издевательски ограничено.

«С чего бы это?» — подумалось ему, и он с особой внимательностью оглядел одуванчика. А ведь и всякие нехорошие мысли, которыми была забита голова еще с утра, вдруг исчезли, ибо их заслонили собой эмоции от происходящего. Словно Руби внесла в его существование некую динамику, заставляя отвлечься от собственного состояния.

— В общем, — решила ввести его в курс дела Руби, то и дело поглядывая через ветки на противоположный угол холла. — На первом курсе, но в разных группах учатся двое ребяток, между которыми аж искры летают. Со стороны ну прям шикарная пара. Так вот, возможно, мне удастся из искр разжечь пламя, — она потерла ладони друг о друга. — Только вот главное, чтоб они этим пламенем все тут не спалили. А то ну прям чересчур взрывная парочка.

— То есть, иными словами, ты лезешь в их личную жизнь? — задал Леви провокационный вопрос, наблюдая за девичьей реакцией.

— Нет, — качнула блондинка головой, мельком глянув на него. — Личная жизнь на то и личная. Но, — она сделала многообещающую паузу, — я никому не смогу навредить своими действиями, да и цели у меня такой никогда не было. Если не получится — что ж, их дело, только вот, кажется, друг друга они явно заинтересовали. Только взрывные оба, как пороховые бочки. Надо бы их столкнуть еще раз, потому что вчера на вечеринке они повздорили, авось помирятся.

Леви только головой качнул. И нафига это ей? Не живется спокойно, так надо еще суету у других навести?

— О, о! Идет-идет! — Неврубашка от предвкушения его аж за рукав задергала, едва не выпрыгивая от воодушевления из-под куста. — Вон он, в рубашке черной.

Аккерман перевел взгляд, найдя среди остальных студентов силуэт только что пришедшего высокого парня. Коротко подстриженные виски, русый цвет волос, довольно видная неплохая фигура — он был высокий и длинноногий. На ногах красовались чёрные мощные берцы, да и вообще весь гардероб у этого студента был тёмный, прямо как у самого Леви; темные джинсы с прорезями на коленях, чёрная неплохая рубашка, на спине у которой красовалась большая эмблема марки «Wings of Freedom» в виде двух скрещенных крыльев — светлого и тёмного. Эта фирма одежды была довольна популярна, чего уж таить, и у Леви тоже есть в арсенале вещи с такой же эмблемой.

В руках этот парень держал листок бумажки, что-то на нём вычитывая и озираясь по сторонам.

— Ты этим «пташкам» записки подбросила? — изогнул бровь Аккерман. — Банально.

— Зато действенно, — хмыкнула Руби. — Порой не стоит стыдиться банальностей. Это Жан Кирштайн, первокурсник, группа ***, кажется. Восемнадцать лет. У них куратор — наша биологичка.

Опять она про всех информацию копает. Леви до сих пор помнит, сколько сведений она вывалила про него самого ему на голову совсем недавно.

— О, а вот и пополнение, — проговорила Неврубашка, опять чуть не выпрыгивая из куста, увидев появившуюся рыжеволосую девушку с таким же листочком в руках. — Врени Гретхен, первокурсница, учится в параллельной группе. Она вроде чуть помладше. Эх, какие прекрасные волосы...

Девушка была одета в такую же темную палитру, что и парень. Более того — рубашки у них были одинаковые, той же марки и с одинаковыми эмблемами на спинах, просто у студентки был женский вариант. Но вот волосы у неё действительно были невероятные — рыжие-рыжие, редкие. Леви вдруг непонимающе нахмурился, словив себя на мысли, словно он её уже где-то видел. Её образ был ему знаком, но откуда?

— Почему у меня ощущение, будто я ее когда-то видел? — его вопрос был риторическим, но на него Руби все же ответила.

— Может, в другой вселенной? — она с улыбкой глянула на него. — Знаешь, как Бенедикт Камбербэтч и Мартин Фриман по съемкам разных фильмах вместе мотаются.

Бредовое предположение. Однако, Леви в ответ ничего не сказал, наблюдая из-за куста за происходящим. Руби только хмыкнула.

— Сейчас будет «бум».

*  *  *  *  *

Этот день для Жана не задался с самого утра: проспал, навернулся с кровати, пролил на себя горячий кофе, опоздал на автобус и подвернул ногу, вдобавок уронил в лужу собственные наушники и прищемил пальцы дверью аудитории. Возникает ощущение, что случился ретроградный Меркурий*, и все несчастья разом рухнули на голову одному-единственному Жану. Вдобавок Эрен бесил с двойным усердием, так еще и у Кощея Бессмертного у них было целых две пары подряд.

Кощей Бессмертный — препод страшенный, напрягающий абсолютно всех, даже отличницу-Микасу. Вокруг него сгущается какая-то пугающая, холодная и могильная аура, неумолимо предвещающая скорую смерть всех живых. Поразительно, но в колледж этот  мужик пришел работать в этом году, как раз в то же самое время, когда дорогие первокурсники начали вливаться в студенческую жизнь, и за такой короткий промежуток умудрился заслужить почетное звание главной местной ведьмы, ибо выглядел он так, будто ест детей и пьет кровь девственниц и девственников.

— Слушай, он напрягающий до жопы, — шепнул Конни однажды на первом занятии Саше почти в самое ухо, однако этот стремный препод его каким-то образом услышал и вызвал к доске, где начался разнос в пух и прах. Пока Спрингер отстреливался от его пугающе спокойной тирании, все ребята напряженно и слегка испуганно переглядывались; даже Эрен заметно притих и не высовывался, ибо была угроза быть опущенным до самого плинтуса. Из-за этого на парах у Кощея Бессмертного не было абсолютно никаких перепалок — удивительно, но даже Эрен с Жаном не петушились, а объединились против общего врага.

Имечко у Кощея Бессмертного тоже было такое же стремное, как и он сам — Дариус Закклай. Дядька он был до усеру пугающий, напрягающий, вполне в возрасте и обросший почти седыми волосами. Всех тех, кто не выговаривал правильно его имя, ждала жестокая расправа. Он поносил местное правительство, видя во всем сплошной негатив, а для того, чтобы начать с ним спорить, у смельчака должны были быть воистину стальные яйца.

Две пары подряд у такого препода были сродни пытке, и после них эмоциональное состояние было близко к выжатому лимону. Выжили — и на том, как говорится, спасибо.

На перемене между этими двумя парами Кирштайн смотался в коридор, а когда вернулся — обнаружил на своей парте поверх тетради сложенный тетрадный лист-записку. Парень только нахмурился, ожидая получить оттуда крайне важное сообщение по типу «ты лох», как они делали в школе, или же узреть какой-нибудь неприличный рисунок. Помнится, в десятом классе им с Эреном пришлось объединиться для мести двум задиристым одиннадцатиклассникам. Хоть Кирштайн с Йегером активно друг друга бесили, выпуская друг на друга свою энергию, но стоило им только объединиться — это становилось взрывным и опасным тандемом, ибо эту самую энергию они дружно и сплоченно вываливали вместе на кого-то другого. И вот таким образом, просидев за фотошопом пару часов, они, как два великих шутника, взяли какой-то фрейм из первой попавшейся яойной манги с откровенным хентаем, мастерски прифотошопили героям лица тех самых задир классом постарше, обработали эту картинку и распечатали несколько штук копий, довольно потирая руки. В итоге эти самые копии с веселой картинкой содержания «18+» с двумя задирами в главных ролях оказались на руках почти у всех старшеклассников со всей школы, а радостно накрысившие Эрен с Жаном проворно смылись под шум волны.

Поэтому подобная записка на парте заставила Жана насторожиться. Он повертел лист в руках, оглядывая со всех сторон, а потом развернул его и прочитал содержимое:

«Следующая перемена, в холле возле стенда с правилами первой помощи. Привет от поклонницы;)»

Жан в замешательстве перечитывает сообщение на листе. Никаких поклонниц у него не было и в помине. Больше походило на очередной тупой розыгрыш, и студент поворачивается к сидящему в другом конце аудитории Эрену.

— Эй, петушара, это твоих рук дело?

Йегер играл в телефон. Услышав этот вопрос, он лишь лениво перевел взгляд с экрана на одногруппника, увидев зажатую длинными пальцами записку.

— Нет, — отозвался шатен, а потом хмыкнул. — Нафиг ты мне сдался, морда лошадиная. А что? Ты стал первым парнем на районе и принялся получать любовные письмишки?

— Да иди ты, — только отмахнулся Жан, а Эрен хохотнул и вновь уткнулся в телефон.

На следующей перемене Кирштайн решил все же узнать, в чем дело, и поперся прямиком в холл. Несколькими минутами ранее совсем недалеко был утащен за куст черноволосый невысокий студент, чьего исчезновения никто не заметил. Жан потоптался возле стенда с правилами оказания первой помощи, посмотрел на записку в собственной руке и пришёл к выводу, что это очередной тупой розыгрыш, даже не зная, что за ним сейчас с особой внимательностью наблюдают две пары глаз среди веток пышного растения в большом цветочном горшке.

А потом на горизонте вдруг замаячила фигура девушки, которая точно так же растерянно и настороженно оглядывалась, то и дело смотря на такую же записку. И они одновременно столкнулись взглядами, с непониманием и удивлением вытаращившись друг на друга.

— Ты?! — в один голос вскричали они чуть ли не на весь холл, а потом заозирались по сторонам, не собираясь мириться с происходящим.

— Да не может этого быть, — говорит Жан, сокрушенно заметив записку в девичьей руке. — Уж точно не тебя я ожидал увидеть, Бельчиха.

— Захлопнись! — мигом окрысилась рыжая, зашипев взбешенной кошкой. — Максимально стремный способ позвать девушку на встречу, увалень!

Она едва не швырнула свою записку ему в лицо, на что Жан только хохотнул.

— Это не я тебя позвал, а ты меня, дорогая «поклонница».

— Я? — ошалела рыжая девушка, указав на себя пальцем. — Да я бы никогда не стала маяться такой ерундой! — она вдруг пристально оглядела парня своими цепкими голубыми глазами. — Ещё и рубашку такую же, как у меня, напялил!

— Чего? — удивился такому наезду Жан, а потом всмотрелся в одежду студентки, видя на ней такую же черную рубашку, как у него самого. — Эй-эй, не гони на меня, это у тебя рубашка такая, как у меня!

Между ними разразилась словесная перепалка, пока за кустом Леви наклонился ближе к Руби и тихо поинтересовался:

— Это и есть твой план? — он мельком глянул на ругающихся ребят. — Рассорить их ещё больше?

Неврубашка только хмыкнула, продолжая наблюдать за представлением.

— Терпение, друг мой, терпение.

Словесная тирания продолжалась ещё некоторое время, в течение которого Леви убедился, что эти ребята друг друга стоят — оба одинаково пылкие. А потом Жан вдруг выхватил у девушки из рук записку и вгляделся в написанный там текст, где было изменено всего лишь одно слово — вместо «привет от поклонницы» там было «привет от поклонника». И смайлик подмигивающий — прямо как в его сообщении.

— Это ещё что за прикол? — вопросил Кирштайн, хмурясь и вглядываясь в записку, пока Врени отобрала у него его лист и занималась тем же самым — читала написанный там текст.

— Это кто там такой бессмертный? — прорычала рыжая, гневно сверкая глазами. — Нам подбросили одинаковые записки?

Оба студента начали злиться, теперь объединившись и начав поливать нерадивого шутника грязью. Леви только переводил взгляд с них на Неврубашку и обратно, видя странную реакцию одуванчика — будто там не её оскорбляли. Она была вполне довольна.

— Наличие общего врага сплочает людей, — с умным видом сказала она, подняв вверх указательный палец, как какой-то профессор. — Теперь у них будет общая тема для обсуждения и выплеска одинаковых эмоций.

— Грохнуть бы этого приколиста, — шикнул Жан, сминая записку в кулаке.

— Поддерживаю, — грозно кивнула Врени, после чего они синхронно огляделись и вместе пошли дальше по коридору, на ходу громко возмущаясь.

Неврубашка внимательно проследила за ними, а потом хлопнула в ладоши и засмеялась.

— Дело сделано! Нам удалось их немного сблизить!

— Ты ненормальная, — чересчур спокойно проговорил Леви, наблюдая за ее эмоциями. На что девушка лишь с улыбкой глянула на него.

— А кто обозначил границы моей «нормальности»?

Справедливо.

— А знаешь, это место очень даже неплохое, — задумчиво протянула Руби, а потом пихнула Аккермана в плечо. — И не видит никто.

— Только я сюда больше не сунусь.

— Да ла-а-адно тебе, было же весело.

— Знаешь что, веселая ты моя, — Леви скосил на неё глаза. — Где тебя носило все это время? После вчерашнего визита полиции.

Одуванчик сдвинула губы в правую сторону и задумчиво закатила вверх глаза, словно пытаясь вспомнить всю цепочку вчерашних событий.

— Когда приехала полиция, я успела улизнуть на крышу и затащить туда же Нарриса. А он уже напился к тому времени, поэтому пытался лечь спать на каждом шагу, — она засмеялась собственным воспоминаниям. — Да вот только девушке его, Эшли, не повезло. Она тоже была навеселе к моменту приезда дядь-полицейских, а когда она выпьет — становится чересчур агрессивной. Поэтому она кому-то из ментовской команды чуть нос не разбила, за что ее в обезьянник увезли. Сегодня я только к прошлой паре пришла на учёбу, потому что до этого мы с Наррисом освобождали его принцессу из отделения.

Как продуктивно она время провела, ты только посмотри. Даже подвыпившую подружку умудрилась из обезьянника вытащить и самой туда не попасть — удивительное событие.

— А голубь в тарелке? — вдруг вспомнил Леви момент в столовой.

— В чьей?

— В моей.

— Ты ел голубя? — удивилась Руби, пару раз моргнув и воззарившись на студента большими глазами. Его лицо мгновенно помрачнело.

— Нет, балда, — шикнул он, еле удержавшись, чтобы не дать ей подзатыльника. — Рисунок голубя на тарелке — твоих рук дело?

Одуванчик вдруг с осознанием просияла и улыбнулась.

— Ага, — кивнула она. — Моя работа. Эта тарелка сегодня тебе попалась? Аха-ха! Я в прошлом году разрисовала одну и принесла в столовую, и теперь среди всей посуды есть одна особенная тарелка. Тут даже шуточное поверье пошло, что раз тебе она попалась, значит, на счастье.

Волшебная на всю голову.

Леви только фыркнул. Его окружает какой-то сплошной дебилизм. Другой вопрос — почему это не приносит ему дискомфорта? Ответ сам собой напрашивался, но признавать себя идиотом Аккерман не спешил.

А потом, после пар, они вместе пошли работать в аудитории «8.25», и Леви окончательно понял, что не чувствует никакого негатива, когда эта девчонка находится рядом.

А тяжёлые утренние мысли на протяжении всего дня ни разу не появились вновь.

Продолжение следует...

* Ретроградный Меркурий — астрологическое явление, при котором создается видимое изменение в движении планеты; это происходит из-за положения Меркурия относительно Земли и их движения вокруг Солнца. Считается, что в период ретрограда нарушается привычный порядок вещей.

Lenka Kripac — Everything at Once

https://www.youtube.com/watch?v=7hCknPVDFZ4

Источник видео: https://youtu.be/7hCknPVDFZ4

Дата публикации главы: 03.02.2021.