Ты ненормальная |Атака Титанов|

Недовольно и явно злясь на весь белый свет, как старый ёж, Леви шел через двор между привычных одинаковых облезлых многоэтажек, в одной из которых ему пришлось жить после переезда. Восемь этажей, потертые и изрисованные неудачным граффити стены, старые гаражи неподалеку и постоянные вопли детей.

Место жительства было идеально для мамочек с детишками — для этих спиногрызов просто шикарные условия. Через пару кварталов отсюда находится детский сад, а от него за ближайшим поворотом высится трехэтажная школа. И один только медицинский колледж, где Аккерман и учится, находится у черта на рогах — на автобусе около двадцати-тридцати минут и потом еще пешком пиликать.

Леви к числу счастливых мамочек не относится, поэтому изо дня в день ненавидит все живое вокруг, потому что ему  катиться до гадюшника как раком до Китая. Но ничего поделать нельзя — он и без этого кое-как тянет на стипендию оплату квартирки. Однокомнатной. И то — постоянно получая материальную помощь от живущего на другом конце страны дяди.

Ну и фиг с ней, с этой квартирой. Все равно большее количество времени Леви торчит у Эрвина в частном доме.

Аккерман прячет нос в легкий шарф, косо и с недовольством проводив взглядом пробегающего мимо с воплями ребенка. Понабежали, надоедливые спиногрызы, ступить уже некуда!

Обычно, парень приезжает в колледж прямо впритык к первой паре, а то и вообще опаздывает. Но в этот раз из-за проклятой бессонницы ему пришлось выйти раньше обычного. Он и вышел — невыспавшийся, с мешками под глазами и выражением глубочайшей ненависти ко всему миру на лице.

Леви считал себя реалистом, но остальные всегда нарекали его ярым пессимистом. Все ему плохо: погода хорошая — «чертовы людишки на улицу высыпались»; погода плохая — «погода такое же дерьмо, как и наша жизнь»; кто-то его похвалил — «он однозначно что-то от меня хочет, надо послать его нахрен». И такая отрицательная реакция у него почти всегда и на все происходящее.

По жизни закрытый в себе эгоист, безнадежный пессимист и ненавидящий весь белый свет уставший человек. Он знает, что такое депрессия.

Подойдя к остановке, Леви сразу же запрыгивает в подъехавший в ту же секунду переполненный автобус, и привычная ненависть к всему роду человеческому разгорается еще сильнее. Он относится к людям под названием «рабочие пчёлки» — то есть работы куча, а прибыли нифига. Такой народ катается на электричках, набивается в маршрутки и автобусы до отвала, что транспорт словно трещит по швам, или же ходит на своих двоих. На своих двоих Леви идти было лень, поэтому он решил, что будет лучше, если ему их отдавят в полном автобусе.

К «рабочим пчёлкам» относятся и почти все бедолаги-студенты, населяющие общаги и дешевые квартирки и старающиеся выжить на жалкую стипендию. Правда, ее откровенно не хватало, именно поэтому многие люди считают, что студенты будут делать любую работу. И считают правильно, студенты — мощная рабочая сила.

Ухватившись за поручень, Леви стиснул зубы, еще больше закутываясь в легкий шарф. Он любил шарфы особенно за то, что при желании ими можно обмотать всю голову и скрыться от чужих глаз. Людей было столько, что яблоку упасть некуда.

Ожидая своей остановки, где-то в конце автобуса среди кучи народа Аккерман краем глаза замечает красное яркое пятно, но в следующую секунду оно теряется за чужими куртками. Это была чья-то шапка, наверное.

Куда-то не в ту степь забрела эта Красная Шапочка, раз оказалась в этой газовой пыточной камере.

Но Леви моргает и отворачивается. Автобус останавливается, двери открываются, и на свет Божий из этой консервной банки выкатываются люди, тут же вдыхающие свежий воздух полной грудью. Среди них был и Аккерман, стремительно направившийся в сторону «шараги», как любящие студенты называют любимое заведение. Он смотрел себе под ноги, пока не поднял слегка глаза и не столкнулся взглядом с подозрительно знакомым кислотно-желтым пятном.

Перед ним буквально в шести-семи метрах вышагивали Желтые Кеды. Те самые, противные, похожие на блевотину гнома, из-за которых у парня однажды чуть волосы дыбом не встали.

Жизнерадостная по самые уши девчонка вприпрыжку бежала в сторону знакомого гадюшника. Это была та самая девочка-одуванчик, Неврубашка, которая в прошлый раз разрисовала стену и получила пилюлей от ректора.

И на ее голове покоится ярко-ярко-красная кепка. Та самая, которую он мельком видел в автобусе.

«Это что, нам по пути на одном и том же автобусе?» — задается Леви вопросом, пробегаясь по студентке глазами.

Оказывается, Красная Шапочка оказалась немного с приветом.

Прыгая с одной ноги на другую, как выпускница детского садика, она, совершенно не стесняясь, пританцовывала под уж чересчур зажигательную музыку, которую слушала через розовые веревочные наушники. Одетая в клетчатые бело-желтые брюки и светлую джинсовую куртку поверх хрупких узких плеч, она перебежала дорогу, прыгая с одной полосы пешеходного перехода на другую, при этом помахав ладошкой какому-то суровому лысому водителю за рулем мощного внедорожника.

Идя следом за ней, Леви замечает, как этот самый грозный лысый водитель после приветствия придурковатой девицы вдруг улыбается. Суровое мужское лицо за секунду преобразилось — глаза сузились, а от них разбежались мимические морщинки-лучики. И он сразу стал как будто другим человеком.

Аккерман хмыкает. Все-таки эта странная девица очень потешная — ее несерьезность заставляет кривить губы в немного саркастической улыбке.

А девчонка-Желтые-Кеды продолжила скакать дальше по направлению к колледжу. Прыгающий за ее спиной рюкзак то и дело брякал своими значками, которыми был увешан буквально каждый его сантиметр. Столько побрякушек на одном-единственном предмете Леви еще никогда не видел. Какие-то странные нелепые овцы, единороги, танцующее авокадо, еще какая-то чушь, значки с эмблемами разных музыкальных групп, фразами из песен, аниме и прочей ерундой.

В общем, девочка-Желтые-Кеды, видимо, креативная на всю голову.

— Say what you want, say what you want, — слышит Леви ее подпевку под какую-то песню, которую слушает только она через свои наушники, и не сдерживается — закатывает глаза и цыкает. И ведь ей совершенно плевать, что ее слышат другие люди, что на нее косо смотрят, чаще всего смотрят с сарказмом и насмешкой, откровенно потешаясь. А она все идет вприпрыжку вперед, исполняя, видимо, уже давно заученный танец, игнорируя чужое мнение.

Потом Аккерман в непонимании хмурится, пытаясь различить, что она поет дальше. После слов на английском «говори что хочешь», вдруг последовал какой-то непонятный набор звуков. Она пела не на русском и даже не на английском, потому что Леви ни слова не разобрал. А он, надо сказать, вполне нормально знает «English».

Из-за непонятного языка на девушку начали коситься еще больше, а парень захотел сделать знаменитый «фейспалм». Подумала бы хоть, как странно со стороны выглядит!

Но девочку-одуванчика это совсем не волновало. Ее внимание было занято любимой зажигательной песней, которой она отдается полностью независимо оттого, где находится.

Надо сказать, не все прохожие смотрят на нее с сарказмом и непониманием. Все же есть люди, которые улыбаются ей в ответ, приветливо машут руками, а некоторые даже песню узнали — подпели под очередной припев, который девушка в красной кепке пропела.

Со стороны сразу видно, что у этой девчонки отметка «хорошее настроение» находится выше дозволенного.

А Леви саркастически наблюдает, как она прыгает впреди него и скачет с одной стороны тратуара на другую. Она танцует под музыку из наушников, делая разные танцевальные движения, и подпевает. В ее собственном мирке все хорошо — как говорится в мультике «Хортон»: «В моем мире живут только пони, они питаются радугой и какают бабочками». Какая подходящая для этой девки цитата, черт возьми.

Такую фразу надо сделать очередным значком на ее бедном рюкзаке.

Такими темпами, смотря клоунаду впереди идущего чуда в перьях, Леви и добрался до колледжа. Надо сказать, идти с этой девкой в качестве невольного попутчика по дороге куда интереснее, чем наедине со своими мрачными мыслишками и желанием утопить весь мир и утопиться самому. Никогда не знаешь, какую выходку она выкинет, и любое ее действие как бесплатное представление.

Но в колледже их пути разошлись: Леви надо было идти по первому этажу в нужную по расписанию аудиторию, а девочка-Желтые-Кеды резво попрыгала в сторону лестницы, перед этим громко и радостно поприветсвовав охранника.

«Вот ненормальная, — хмыкает мысленно Аккерман, едва заметно передергивая плечом и усмехаясь. — Странная до мозга костей.»

Действительно, недаром ведь она — чудо всего колледжа. Ее все считают психом, какой-то неадекватной, странной. 

Ее поведение и правда отличается от общепринятого.

Аккерман недовольно еле слышно вздыхает, когда видит впереди столпотворение несчастных студентов. Он ведь специально даже на десять минут задержался у ближайшего подоконника, чтобы не сталкиваться ни с кем. Это были его одногруппники, дружной кучкой собравшиеся в коридоре напротив двери в аудиторию. Кажется, кабинет был закрыт, и молодые люди теперь от нечего делать подпирали спинами стены, каждый зависнув в своих телефонах.

— В чем дело? — спрашивает Леви, подходя ближе.

— Джозеф опять где-то посеял свои ключи от аудитории, — со вздохом объясняет Марлин — фигуристая спортивная девушка с длинными волосами по самую поясницу. — Пошел на вахту, скоро вернется.

— Аха-ха, весело же наблюдать, как он по всем этажам носится, — вдруг появляется рядом Маркус Луц, только что прикатившийся сюда с противоположного конца коридора. — Дурить лекторов — одно удовольствие.

— Ты спятил? — недовольно хмурится Марлин, когда видит в руке парня ключи. Причем две связки — личные ключи Джозефа и такая же их копия, видимо, украденная с вахты. — Зачем ты это делаешь?

— А что, защитница ты наша? — съязвил Маркус, окрысившись. — Старпёру полезно.

— Он не старпёр!

— Еще скажи, что ты не защитница!

— Какой же ты невыносимый козел, а!

— Какой есть. Хотя бы не коротышка, — эти слова уже были больше адресованы Аккерману, и Луц ехидно глянул на него, наигранно наклоняясь пониже. Леви же сохранял полное спокойствие, хотя, надо признать, руки чуть сами собой в кулаки не сжались.

— Ты идиот, — только и отвечает парень с полной невозмутимостью, даже не дернув бровью. — Надеюсь, когда-нибудь тебя заставят засунуть свою гордость в задницу.

Маркус лишь бросает пренебрежительное: «Не дождешься» и показно звенит ключами, привлекая всеобщее внимание.

— Ваш спаситель явился! — говорит он и с уверенностью вставляет ключ в замочную скважину.

Студенты недовольно смотрят на него. Леви кажется, что этот самодовольный хрыщ когда-нибудь отхватит проблем по самую задницу за ближайшими гаражами.

Луц пропускать первым никого не собирался, поэтому, как только замок звонко щелкнул, первым завалился в аудиторию. И тут же попал под внезапную атаку с воздуха.

Одногруппники дружно заржали, как взбудораженный табун лошадей, а Леви, стоящий в первых рядах, довольно сложил руки на груди.

Маркус доигрался.

Как только он открыл дверь и в ту же секунду вломился в кабинет, с самого верха дверного косяка на него высыпалась большая куча праздничных блёсточек. Там была закреплена таких целая баночка, которая за нитку прикреплена к дверной ручке. И как только дверь открылась, банка наклонилась, и из нее прямо самодовольному петуху на голову приземлился блестящий сюрприз.

Это была блестящая пыль, которую с трудом можно вымыть. Веселил тот факт, что теперь Луц был полностью в ней.

— Не печалься, скоро ты станешь полной копией Киркорова! — гаркнул кто-то из толпы, и Маркус трусит головой, создавая настоящий блестящий дождик со своих волос.

Он сжимает кулаки, стискивает челюсти почти до скрипа и проводит рукой по голове. Кожа сразу же полностью покрывается блёстками, но вместе с ними сверху упала и маленькая записочка.

Парень читает ее содержание и с остервенением отбрасывает в сторону.

— Как меня бесит это петушиное отродье! — рычит он, а Аккерман ловит себя на мысли, что подумал, будто Луц говорит про себя. — Психически больная идиотка! Только попадись под руку!

Леви замечает, что все довольно хмыкают. Кажется, все его одногруппники в курсе, о ком говорил их взбесившийся товарищ.

Все заходят в аудиторию, посмеиваясь над фиаско самодовольного индюка, а Аккерман видит ту самую записку, которая сиротливо валяется на полу. Поднимает ее и идет на свое место, потом смотря содержание послания.

Хмыкает.

«Нехорошо смеяться над старшими, товарищ Маркус! Держи блестящий подарок и верни ключи Джозефу. Попросить прощения не забудь ;)

Всевидящее Око»

Всевидящее Око...

Естественно, Леви сразу понял, чьих это рук дело. Желтые Кеды не дремлют, черт возьми!

А ведь они одновременно зашли в колледж, когда она вообще успела пробраться сюда и сделать все это? И главное — как? Ключи ведь были у Маркуса.

И тут Аккерман мельком смотрит на старое немного сломанное окно и все понимает. Аудитория ведь на первом этаже, а в оконной раме есть щель, с помощью которой это самое окно можно открыть.

А на подоконнике едва заметен пыльный след от обуви. Это след тех самых желтых кед.

Леви цокает языком, оценивая взглядом это окно, а потом подпирает подбородок рукой, слегка прикрывая глаза и пытаясь сдержать еще один хмык.

Сообразительная девочка, а еще и шустрая — за эти десять минут, которые парень проторчал вдалеке от своей группы, умудрилась спуститься на улицу, залезть в закрытую аудиторию через окно, устроить над дверью нехитрую конструкцию и по-быстрому свалить в туман. У нее точно не все дома.

Но наблюдать за ее проделками, нужно признать, довольно забавно.

А еще она спустила Маркуса с небес на бренную землю.

Леви скосил глаза на местного петуха, который в этот момент неугомонно стряхивал бесчисленные блесточки с черных волос и одновременно с этим блистательно беседовал на матерном языке с пустотой, проклиная Желтые Кеды такими словами, о существовании которых Аккерман даже и не догадывался. Но одногруппники потешались, бесстрашно смеялись и подкалывали, еще больше выводя Луца из себя.

— Ну я ей устрою! — шипит Маркус и бьет кулаком по столу. В этот момент он замечает косой взгляд Леви и показывает ему нехитрый жест, на что Аккерман в обиде не остается и посылает его в дальние дали в ответ.

Мир, гармония, равновесие...

— Вижу, у вас тут веселье, — вдруг как черт из табакерки появляется в дверях Джозеф, и студенты поворачиваются в его сторону.

Мужчина поправляет прямоугольные очки, съехавшие на нос, и обводит аудиторию внимательным взглядом насыщенных изумрудных глаз. Останавливается на Маркусе и хмыкает.

— Какая вас постигла кара, Маркус Луц, — говорит он с деланным сожалением и проходит к своему столу. — Попрошу вернуть оба ключа, если не хотите еще бóльших проблем.

Парень стискивает челюсти, но встает со своего места и неспеша, в развалочку, подходит к столу и небрежно кладет на деревянную поверхности позвякивающие ключи. Джозеф смотрит на него с насмешкой, пробегаясь глазами по блестящим черным волосам наглого студента, а Луц смотрит ему в лицо, цокает и уходит обратно, ничего не говоря.

— Я и не сомневался, что это ваших рук дело, — говорит мужчина, смотря парню вслед. — Скажите спасибо, что меня заранее предупредили о такой пакости, иначе для вас был наготове неприятный сюрприз в виде самостоятельной.

— А как вы поняли, что это он? — спросила Марлин, потому что в группе были еще парочка таких же шутников, как Луц.
— Мне передали, что виновник торжества будет сиять звездочкой. Сейчас я понял, что сияние здесь буквальное, — намекнул преподаватель на блестящие волосы наглеца.

Леви видел, как идущий к своему месту Маркус сжимает кулаки. Парень как раз проходил мимо Аккермана, чтобы тот мог услышать: «Старпёр поганый...».

Но понятным стало одно — девочка-Желтые-Кеды профессионально нарывается на неприятности, делая вот такие «креативные пакости», даже во имя справедливости. При этом она совершенно ничего не боится и не опасается какой-нибудь ответной реакции на свои проделки.

«Такая беспечная?» — думает Леви, видя знакомую макушку в красной кепке на перерывах между парами. Порой они проходили мимо друг друга в коридорах, но девчонка тогда вприпрыжку куда-то бежала, даже не смотря на остальных студентов.

— Дура, — шикает какой-то парень, когда мимо него шмыгнула девочка-одуванчик. Она опять, совершенно не стесняясь, напевала какую-то песню, причем совершенно не на английском языке, и опять Леви поднимает бровь, косо провожая взглядом ее прыгающую фигуру.

— Какая же она странная, — слышит парень разговор недалеко стоящих девушек.

— Вы слышали в первый учебный день вопли на все здание? — спрашивает одна из сплетниц, и Аккерман закатывает глаза, уже собираясь перейти в другое место со своими проклятыми конспектами, но вынужденно прислушался.

Это они про тот ор первокурсников, которые, по словам Эрвина, «испугались правды жизни»? Леви этот жалкий хор тоже слышал.

— Как такую жуть не слышать? Визг стоял на весь колледж...
— Так вот, говорят, это ее проделки, — девушка кивает, а ее подруги постояли молча пару секунд, а потом дружно заржали, напоминая табун кобылиц. — Что вы ржете? Это ж вы представьте, что только она могла сделать, чтобы до воплей напугать целую группу!

— А может, там просто наш ректор голышом стоял? — все еще смеясь, подкинула идей одна из подружек.

— Или наш Кисонька, — брякнула другая, намекая на их физрука.

— Или они оба, — ржач стал громче.

— Если бы я такое увидела — точно бы заорала.

— А что? Пейринг ректора и Кисоньки, между прочим, до сих пор на самых лидирующих позициях!

«Чертовы извращенки», — скривившись, будто утоптал лимон целиком, подумал Аккерман, и его аж передернуло от такой парочки. Тряхнув головой, парень поспешил свалить куда подальше, пока этот базар не перешел в яойную степь, так как не желал потом чистить уши от того позора, что мог услышать.

Какими только психами не населена бедная планета Земля.

Учитывая то, что каждый человек ненормален по-своему.

И все-таки, причиной тех воплей действительно были проделки Желтых Кед? Странная девица, и что ж ей спокойно не сидится на месте?

Есть один большой перерыв между парами — аж сорок минут на то, чтобы набить желудок местной стряпней. Или же потратить это время в мусорку, как Леви и делал обычно, забившись где-нибудь в одиночку и обмотавшись старенькими дешевыми наушниками, но не в этот раз — в этот раз он захотел есть. Поэтому Эрвин, не получив в свою сторону цунами недовольства, с радостью поволок вялого Аккермана в сторону местной столовой. Ну... как с радостью — с немного приподнятым настроем.

Они сидели за столиком в самом углу, и Аккерман даже не ворчал — позади него, упираясь в спинку стула, несильно грела работающая батарея, поэтому парень решил пока что благополучно заткнуться, попивая чай из массивного советского стакана. Чаем это, конечно, назвать трудно, скорее какая-то дешевая магазинная травяная бурда с кучей чаинок, но ему не привыкать — и не такое выпьет.

Хотя, надо признать, чай он любил. Нормальный чай — травяной, с любимым чабрецом, на который обычно не жалел денег. Поэтому, к слову, все его вещи и провонялись травами.

— У вас ничего не происходило? — поинтересовался Эрвин, подпирая подбородок сильной рукой, даже не обращая внимания на легкий беспорядок на собственной голове. Светлая пшеничная челка спадала на высокий лоб, немного прикрывая широкие брови, а некоторые волоски особенно настойчиво цеплялись за непозволительно пушистые белёсые ресницы.

Интересовался он просто так, потому что на пятом курсе в его группе все реже и реже происходили интересные случаи. А вот Леви как-то косо и с легкой завистью оглядел друга с головы до ног.

Смит был идеальным засранцем — вот все в нем было в меру и идеально: и внешность, и рост, и таланты. Он мог казаться загадочным, мог душевно потрындеть, пошутить, увлекался психологией и еще много чем, всегда умудрялся поддержать разговор и быть душой любой компании. Это ж надо так — быть таким совершенным говнюком и внутри, и снаружи. При этом, являясь одним из красавчиков этой шараги, никогда этим не хвастался и девушек сторонкой обходил — порой вдоль стенки и максимально незаметно, ему были чужды все интересы отношениями и прочими любовными соплями.

На него многие девушки оборачивались, хотя он для этого не делал абсолютно ничего. Даже одежду носил, как у обычных смертных — джинсы и рубашка, обычные джинсы и рубашка. Да в подобном наборе шмоток шастает каждый второй, если не первый! А внимание многих обращено все равно на Эрвина.

Он никогда не выпендривался, ходит с самсунгом одной из первых моделей, который служит ему уже седьмой год, и катается на велосипеде.

Обычный смертный, но почему он становится предметом такого обожания?

Леви вот сложнее, хотя он такой же смертный. Или даже хуже — что может быть хуже обычного смертного? Леви хоть и обладает привлекательной мордашкой с правильными чертами и хорошей фигурой, но этого явно не может быть достаточно. Ему повезло не так, как везунчику Смиту.

Самым явным внешним изъяном был его рост — черт возьми, он всегда проклинает его. Его самое ненавистное число — отметка «160», выше которой он хоть убейте, но перерасти не смог. Значительно его поднимает мощная подошва на ботинках и кроссовках, так он хотя бы не выглядит настолько мелким.

Он хоть и выглядит довольно привлекательно в своих темных вещах, пускай это те же вещи из набора «джинсы-рубаха-кроссовки», но до уровня Эрвина ему как до Китая раком. Эрвин подобен яркому пятну, солнцу, а вот Леви — его тень, незаметный.

Про внутреннее состояние вообще можно промолчать. Если Смит имеет в душе полную гармонию, то вот у Аккермана в душе если не срач, то черная дыра, которая затягивает в себя все силы. Чистоплюй-скупердяй, у которого комплексов вагон и тележка, хладнокровный засранец и психически больной идиот с некоторыми признаками социофобии.

В общем, жалкое зрелище. А пара товарищей — Эрвин и Леви — всегда является дуэтом сраных контрастов.

— Ничего такого, — спустя некоторое время игнора отвечает Аккерман, делая еще один глоток чая из стакана, а затем морщится. — Ну и бурда, как отрава какая-то.

Не зря ему повара ведьм и колдунов напомнили.

— А чего это Маркус ходит, как будто тухлых яиц объелся? — Смит смотрит куда-то в сторону, и Леви замечает там своего одногруппника-петуха. — И что с его волосами?

— Зазвездился, — коротко отвечает брюнет, фыркая в свой стакан. — Скоро прыщи в виде страз на морде полезут.

Эрвин пропустил такой ответ мимо ушей, так как никакой информации ему это не дало.

А вот Аккерман отвлекается от собственных раздумий, взглядом натыкаясь на знакомую красную кепку на белобрысой макушке. Девочка-Желтые-Кеды виляет между студентами и столиками, неся в руке советский, прям как у Леви, стакан, в котором едва плещется какой-то темный напиток. То ли чай, то ли что-то еще — не разобрать.

Опять у нее отличное настроение, шило в заднице и неизменное странное поведение. Она как будто в собственном мире или в вакууме, где играет известная только ей музыка. Она идет и пританцовывает — дергает головой, плечами, беззвучно открывая рот в мысленной подпевке.

Самое странное — у нее на этот раз не было наушников вообще. Ничего такого Аккерман не заметил — ни проводов от наушников-веревок, ни блютузных маленьких аппаратов в ушах...

А создается впечатление, что она слушает музыку.

Но наушников ведь нет! 

Девочка-одуванчик такая маленькая среди высоких парней, и двигается довольно быстро, обходя людей в нежелании столкнуться с кем-то. Джинсовая куртка на этот раз пропала — девушка была в простой белой футболке с какими-то «дизайнерскими» кляксами позади.

Весь ее наряд так и пестрил красками. В отличие от Леви, который везде выделяется темной тучей.

Эрвин что-то сказал, но парень успешно прослушал, с каким-то странным любопытством наблюдая за идущей девушкой. Были бы у него кошачьи уши — от любопытства они бы поднялись торчком на макушке.

Смит заметил, что нафиг ему не сдался, поэтому проследил за взглядом друга и наткнулся, к своему удивлению, на красную кепку.

— Ты куда это так таращишься? — глазам собственным не поверил блондин, а Леви едва не вздрогнул, так как тот наклонился к нему ближе. Вот чертяра белобрысый! — Не думал, что Неврубашка завладеет твоим вниманием.

— Иди в задницу, — отмахнулся Аккерман, фыркая. Еще чего, еще б его вниманием кто-то владел.

Дальнейшему разговору друзей помешало внезапное событие. Пакости возвращаются бумерангом прямо по голове нашкодившему, поэтому Маркус решил отомстить за недавний звездный душ и испорченные волосы.

Ловким движением руки он опрокинул весь этот советский стакан прямиком девочке-одуванчику на белую футболку, вымазав ткань темным щедрым пятном непонятного напитка. Кстати, напитка горячего — Леви собственными глазами видел, как Неврубашка болезненно поморщилась.

Стакан не разбился — Маркус просто долбанул снизу по его дну, так что стеклянный предмет остался в другнувшей женской ручонке. А вот содержимое стакана — на бедной белой футболке, которая теперь грязным пятном прилипла к женскому животу и неброской груди.

Словно в замедленной съемке Аккерман видит, как к Луцу все оборачиваются, и ему даже стало жаль девочку-Желтые-Кеды — стояла облитая и в центре внимания, когда на нее уставилось такое огромное количество людей, находящихся в это время рядом. Послышались первые посторонние хмыки — кто-то считал, что так и надо, и девушка поплатилась за свои же проделки.

Неврубашка молчала, воззарившись своими огромными глазищами на обидчика, и ей пришлось поднять вверх голову — Маркус был вполне высоким. Козырек ее красной кепки приподнялся вместе с ее головой, а Луц победно хмыкает, наклоняется пониже и вдруг хватается цепкими пальцами за этот козырек.

— В следующий раз так просто не отделаешься, — прошипел самую настоящую угрозу парень, причем так громко, что даже Леви это услышал. А потом нахал с блестяшками в волосах внезапно и, наверное, больно дернул рукой вниз, натягивая красную кепку за козырек на женское аккуратное личико и отшвыривая от себя. От таких действий девчонка едва не отлетела в сторону, но на ногах удержалась, тут же быстро и судорожно сняв кепку с лица.

Держа в одной руке головой убор, а другой рукой смахнув прилипшие к лицу светлые волосы, зажав уже пустой стакан на сгибе локтя, она совершенно не обращала внимания на хихиканья и перешептывания окружающих ее студентов, пока Маркус уверенно и вразвалочку прошел мимо.

Леви ожидал чего угодно, но только не широченной улыбки, которая появилась на миловидном почти что детском личике, поэтому аж в ступор впал. А девочка-одуванчик резво натянула обратно на голову красную кепку и повернулась к уходящему Луцу, добродушно закричав ему в спину:

— Успешного дня! — и даже помахала ему тонкой ручонкой, когда тот в непонимании посмотрел на нее через широкое плечо. — Надеюсь, душ тебе поможет!

Она говорила это так по-детски искренне и невинно, что у Аккермана даже появились сомнения, точно ли она обсыпала этого парня блестками. Но никто в этом не сомневался.

Маркус лишь надменно фыркнул и удалился из помещения. А вот на Неврубашку обрушилась волна сплетен и обсуждений, которые вскоре смешались в гул, как в пчелином улье.

Леви опять стало ее жаль — ему бы не хотелось быть в центре такого внимания. Над ней смеялись, подшучивали, подкалывали. Он слышал в ее адрес обидные вещи, убийственно зыркая по сторонам, оглядывая эту гудящую толпу. Почему-то захотелось разбить нос если и не каждому здесь находящемуся, то хотя бы Луцу.

Осточертел уже этот придурок.

По сути, небесную кару в виде блесточек он получил очень даже заслуженно — нечего было шутить над лектором. Так почему он решил мстить бедной девчонке за вполне заслуженное наказание?

Гордость не позволяет, чтобы над ним шутила девица?

«Вот мразота», — думает Аккерман, смотря на дверь, за которой совсем недавно исчез широкоплечий фигуристый Маркус. Устроил здесь трындец, теперь спокойно и посидеть нельзя — слишком много шума.

— Ничего такого не случилось, говоришь? — спрашивает Эрвин, выжидающе покосившись на Леви, а потом, поймав его взгляд, кивнул в сторону стоящей посреди толпы облитой девушки. — А это что тогда? Опять она нарвалась на неприятности?

— Нарвался Маркус, — рыкнул ему в ответ Аккерман, раздраженно передернув плечом. — Девчонка шустрая, этот петух получил по заслугам.

— Вы с Маркусом сразу друг друга невзлюбили?

— А как к такому говноеду можно относиться иначе? — аж удивился Леви, словно Смит спросил что-то несусветное. — Бесит он меня.

— Я не удивлен.

— А этому и не нужно удивляться, я тебя не развлекаю, — тут же колкостью отвечает парень, и блондин смиренно вздыхает. Он уже привык к таким заскокам.

Тем временем вниманием Леви опять завладела девочка-одуванчик. На нее продолжали коситься, продолжали сплетничать, кто-то даже в лицо смеялся. А ей было абсолютно до лампочки — она невозмутимо оглядела свою белую футболку, которая теперь безнадежно была испорчена большим тёмным пятном, и пожала узкими плечами, а потом развернулась и пошла за новым чаем.

Словно ничего не произошло.

Словно ее не унизили перед всеми.

Словно над ней не смеются сейчас.

Словно она вообще не здесь — она где-то далеко, далеко от этих злобных и противный людей.

И правда — она далеко. Она в своем мире, она в своих фантазиях. Она далеко от этих людей — между ними пропасть непонимания.

Леви смотрит ей вслед, глазами прожигая узкую хрупкую прямую девичью спину, и понимает: она далеко и от него. Она — полная его противоположность, между ними такая же пропасть.

Но через эту пропасть в их случае есть хлипкий и шаткий мостик. На одной стороне стоит Леви, с таким интересом смотрящий на другую сторону — туда, где сейчас она. Такая странная, непонятная, искренняя. Она заинтересовывает.

Потому что ведет себя так, как Аккерман себя вести не может. У него нет сил, а у нее они наоборот — в избытке, плещутся через край.

Леви еще не понимает и долго не будет признавать, что заинтересовался этой странной девочкой с самого начала. Потому что она живет так, как он себе позволить не может.

Он несмело делает первый шаг на этот хлипкий и шаткий мост, первый шаг над пропастью, первый шаг в сторону этой девушки.

А на следующий день Аккерман вновь увидел ее. Она была в той же облитой испорченной футболке.

А на этой футболке вместо некрасивого темного пятна виднелся яркий милый и смешной кот с растопыренными лапами и длинными усами.

Все недостатки она превращает в особенности.

Краем глаза Леви замечает этого кота на ее футболке и понимает, что нарисовала она его сама. Провожает ее взглядом и хмыкает.

«Какая странная...»

Конец третьего эпизода.
Продолжение следует...

BTS — Boy in Luv

https://www.youtube.com/watch?v=RIrtxrzjjr8

Источник видео: https://youtu.be/RIrtxrzjjr8

Дата публикации главы: 03.07.2020.