Эпизод 4. Долгожданное знакомство.
И почему Леви постоянно умудряется влипать в самую настоящую задницу, хотя даже приключений на нее себе не ищет? Постоянно он оказывается по уши в дерьме, а вот понять, почему это случается, он до сих пор не может.
Жизнь такая, что ли? Вроде бы он давно понял, что жизнь — не сахар (а сахар — не жизнь), но почему она его в этом настойчиво продолжает убеждать, буквально насильно втыкая его носом во все проблемы подряд?
«На мне пожизненное клеймо "лошара года", видимо, — думает Аккерман, стоя отнюдь не там, где желает оказаться каждый студент. Обстановка офигеть какая давящая, а взбешенный дядя-ректор только подтверждает мысль о том, что здесь они уж точно не чай пить будут. — Черт, точно, хочу чай. А, он же закончился... еще и в магазин идти придется к черту на рога. Кажется, мои предположения о "лошаре года" оказались правдой. Накаркал, что ли?»
— Это приличное учебное заведение! — соловьем заливался ректор, расхаживая взад-вперед, уже какое время вынося мозг и себе, и всем присутствующим. — А вы — взрослые люди! Не стыдно так себя вести?!
«Как смешно у него краснеют уши, когда он бесится, — опять думает о фигне Леви, отстраненно следя глазами за передвижениями мужчины. — И ноздри раздуваются, прям как у быка. И что с его рубашкой? Воротник бы поправил, что ли...»
— Вы — мужчины, в первую очередь! А ведете себя, как дети малые!
«У него пена для бриться на подбородке осталась, — серые глаза парня останавливаются на упомянутой части лица ректора, а сам Леви в задумчивости прикусывает внутреннюю сторону щеки. — Сказать ему или нет?»
— Маркус, я тебя уже неоднократно ловил за драки, тебя ничему жизнь не учит? — мужчина обращается к стоящему рядом с Аккерманом Луцу, хотя, надо сказать, Леви не хотелось даже в одном городе с этим придурком находиться.
— У вас воротник торчит, — говорит Маркус, и впервые Аккерман согласен с его ответом.
— А ну цыц! — еще больше бесится ректор, но все же поправляет свою рубашку.
«А я закрыл квартиру на ключ вообще? — опять уносится в свои мысли Леви. — Вот башка дырявая стала, нужно постараться поспать хоть на пару часов подольше... А, точно, у меня же красть нечего. Да и толку закрывать? Эту сопливую дверь одним ударом снести можно...»
— Аккерман, хватит летать в облаках! — вдруг врывается в сознание голос разозленного ректора, которому уже осточертело разбираться с бушующими студентами, и парень пару раз моргает, фокусируя на нем свой взгляд. Серые глаза покорно и спокойно остановились на мужчине, который стоял перед Леви, и брюнет вопросительно приподнял брови. — Ты здесь совсем недавно и новенький в колледже, да и в городе, но это тебя не освобождает от ответственности и наказания!
Аккерман был спокоен, как стадо баранов, но от последней фразы его глаза опасно блеснули. Челюсти сжались, на лице заходили желваки.
— А я и не собирался отлынивать от ответственности, — отвечает он. Никто не смеет говорить о нем так! — И оправдываться не собираюсь. Этот хрен получил в тыкву вполне заслуженно и моим кулаком, и стыдиться того, что я начистил ему морду, я не собираюсь.
Ему не важно, кто стоит перед ним, потому что ни перед кем он стелиться не собирается. И перед грозным начальством никогда не будет дрожать.
Ректор вначале слегка тушуется, озадаченный таким прямым ответом. Этот пацан не стесняется оскорблять своего одногруппника даже во время разговора с начальством, когда этот самый одногруппник стоит совсем рядом.
К слову, Маркусу неплохо досталось — разбитая губа, ссадина на скуле и неплохой фонарь под левым глазом. А тем временем на самом Аккермане нет ни пылинки — стоит себе бодрячком с абсолютно целой физиономией и даже бровью не ведет.
Но инициатором всей этой клоунады был, традиционно, Маркус. Опять распетушился и ляпнул что-то, нарываясь на драку. А Леви не любит заставлять людей ждать: нужна драка — будет вам драка. И тут же наглый Луц получил по лицу.
К слову, Аккерман готов утереть здесь нос каждому, кто будет сомневаться в его силе. Он готов даже кулаками доказывать, что его низкий рост — не повод его шпынять. Никто не смеет так с ним обращаться.
Маркус получил по заслугам. И получил бы еще больше, если бы их не принялись разнимать.
А похода к ректору на ковер Леви никогда не боялся.
— Чтобы больше я вас за драками не видел! — шикает ректор, глядя исключительно на Аккермана, а тот лишь лениво моргает. — Понятно?
— У вас пена для бриться на подбородке осталась, — отвечает парень не в тему, и Маркус в сторонке довольно хмыкает. А вот ректор еще больше бесится.
— От наказания не сбежите! — повышает он голос. — Как раз ремонтная бригада получилась, будете приводить аудиторию «8.25» в порядок.
— Будете нас эксплуатировать? — лениво спрашивает Леви, приподнимая бровь.
— Или хотите, чтобы вас исключили? — зыркает на него ректор, а парень пожимает плечами.
— Нас всего двое! — противится Маркус, а потом по-детски указывает на парня рядом. — И я не хочу работать с ним!
— Вас трое, — говорит мужчина. — И вас не спрашивают, чего вы хотите. Нечего было беспредел устраивать.
— А кто третий?
— Сейчас узнаете, — ответили ему загадочно, а потом ректор прошел к двери и вышел в коридор. — За мной, петушня. В той аудитории вы будете работать после пар, если они будут не допоздна. Стены покрасить, уборку провести, повесить шторы и всякое такое.
«И когда я успел стать еще и рабом? — думает Леви, следуя за мужчиной и вяло скользя взглядом по его покачивающимся плечам, обтянутым тканью пиджака. — Боже, куда я качусь? Еще и работать дополнительно надо. Нужно будет Маркуса утопить в унитазе.»
Маркус тоже всей этой ситуацией доволен не был, но ректора в очередной раз злить побоялся. Он и так слишком много дел натворил уже, а сейчас всего лишь начало учебного года.
Так они и поднялись на самый верхний этаж, отправившись по пустым коридорам (ибо студенты поспешили слинять, так как у большинства пары уже закончились) в самую дальнюю часть. Светлая старая дверь аудитории была вся в серых грязных привычных разводах, и Леви недовольно и обреченно поднял глаза к потолку, когда ректор уверенно открыл проход в комнату.
Отпихнув Маркуса плечом, Аккерман вошел в аудиторию следом за мужчиной, тут же выглянув из-за его широкой туши и очень удивившись.
На одной из парт сейчас сидела девочка-Желтые-Кеды, полностью забравшись на студенческий стол и сложив ноги в позе лотоса, приняв позу для медитации. Ее спина была ровной, тонкие руки выглядывали из свободных рукавов какой-то странной кофты с изображением одной из картин Ван Гога, на белобрысой голове покоился странный зеленый берет, а миловидное почти что детское лицо было донельзя расслабленным — без привычной шутовской улыбки до ушей. Кстати, на ногах были уже не ядрено-желтые кеды, а какие-то другие — серые с кучей непонятных рисунков.
— О, вы уже пришли, — услышал Леви ее знакомый голос, когда девчонка открыла один глаз и осмотрела вошедшего ректора.
— А ну брысь с парты! — шикнул мужчина, и девушка тут же спрыгнула на пол, весело ему подмигивая и звонко щелкая пальцами. Тем временем ректор через плечо глянул на парней позади. — Это еще один член вашей хулиганской бригады.
— Она?! — вдруг раздался внезапный выкрик, и у Маркуса едва челюсть не упала, когда он узрел главного клоуна всего колледжа. — Вот эта... козявка?!
Видимо, он ее хотел назвать немного иным и более обидным словом, но не решился — слишком подозрительным был взгляд дяди-ректора.
— Япона мама, я не собираюсь с ней работать! — тут же запротестовал Луц, обращаясь к мужчине и эмоционально указав рукой на невозмутимую девочку-одуванчика.
— Я тебе не япона мама! — рявкнул ректор, и Леви не удержался — довольно покосился на своего противника. — Тебя не спрашивают.
— Привет, Маркус! — приветливо машет узкой ладошкой Неврубашка, вновь растягивая губы в широкой улыбке. — Как твои волосы? Душ помог?
Аккерман отчетливо видел, как напрягся еще больше Луц: челюсти сжались, на лице заходили желваки, глаза будто бы потемнели, а крепкие руки сжались в кулаки. Но Леви не удержался от хмыка — тот случай с душем из блесток на голову этому петуху все еще был жив в памяти.
— Иди к черту, малявка! — рычит Маркус, а Рубай начинает смеяться.
— Я уже у него была, он тебе привет передал!
— А ну тихо! — рявкает ректор. — Будете работать вместе в этой аудитории.
— Нет! — опять противится Маркус, а Леви только плечами пожимает и обходит мужчину, проходя в глубь комнаты. И прямо чувствует, что стал объектом рассматривания. Он мельком косит глаза на девочку-одуванчика, видя ее большие полные лютого любопытства глаза, и неслышно хмыкает, оглядывая помещение.
Красить стены... что может быть кошмарнее. Особенно когда в сорока сантиметрах под потолком начинается побелка. Благо, что он умеет вести строительные работы — недаром же у дяди на каникулах по стройкам шастал из года в год.
Одуванчик молчит, с нескрываемым интересом разглядывая Аккермана, и он понимает, что такое внимание к его скромной персоне не вызывает у него неудобства или недовольства. Ее взгляд отличается от взглядов, какими его обычно одаривают. Ее взгляд не был оценивающим, он был до безобразия безобидным — так обычно дети смотрят на что-то новое.
А вот Маркус продолжил сраться с ректором, поэтому Леви обреченно приземляет свой зад на ближайшую парту и ждет кульминации представления.
Надо сказать, срач был что надо — Маркус, как самый упертый козел и баран, упорно отказывался от работы в команде с «этим шутом», то есть с Руби, а ректор не собирался спускать ему это нежелание с рук. При этом Луц не раз очень нелестно отзывался об одуванчике, и Леви в эти моменты искоса наблюдал за ней, за ее реакцией.
А ей было абсолютно по барабану. Она словно была в вакууме, куда оскорбления не долетают. Она никак не реагировала на колкие слова в свой адрес.
В конце концов ректор предложил великопный выход: раз Маркус не хочет работать за свои проделки в ремонтной команде, значит, он будет все это время в одиночку драить все туалеты колледжа. У Леви аж настроение поднялось — он сложил руки на груди и закинул ногу на ногу, словно режиссер на съемочной площадке, и с довольным видом наблюдал за происходящим.
Маркусу такое решение не понравилось, но он стиснул зубы и — мамочки родные — согласился на мытье туалетов! Это ж как надо не любить бедную девчонку, чтобы согласиться драить унитазы вместо покраски стен!
Лично Аккермана все устраивало, и он сделал бы что угодно, только бы не мыл туалеты. Но у Маркуса была другая позиция.
— Значит, все то время, пока эти двое будут работать здесь, ты будешь туалетным уборщиком, — кивает ректор и затем поворачивается к находящимся позади студентам. — Начнете завтра, у вас как раз количество пар одинаковое. Маркус, а тебя после пар завтра чтоб я видел за работой над унитазами.
Луц фыркает и со скоростью света вылетает из аудитории, не желая больше находиться в этом гадюшнике, а ректор замечает Леви.
— Аккерман, слезь с парты!
Парень же тихо цыкает, но спускает свой зад со стола, а потом накидывает на плечо лямку темного рюкзака, собираясь уйти. Краем глаза замечает, как девчонка недалеко закидывает свой обвешанный разными значками рюкзак на спину.
— До завтра, дядь-ректор! — весело говорит Неврубашка мужчине на прощание, и Леви слышит за своей спиной его недовольное шиканье. Студент вышел в коридор и поплелся вперед, намереваясь спуститься на первый этаж, как вдруг позади доносится звук частых шагов.
«Пройди мимо, пройди мимо...» — думает парень, неосознанно сильнее сжав лямку рюкзака в руке, но не тут-то было.
— Привет! — оказывается рядом Руби, и Леви видит ее боковым зрением. Она улыбается — опять привычно, приветливо и по-доброму. Но он игнорирует ее, продолжая идти дальше, словно не замечая ее. — Мы теперь с тобой партнеры?
«Пф, партнеры...» — фыркает мысленно Аккерман, а потом скупо бросает:
— Сокомандники.
«Команда лошар», — добавляет он в голове.
— А, точно, мы ведь теперь команда! — она продолжает трындеть. — Я тебя не видела в прошлом году, ты ведь новенький?
Он молчит, оставляя ее вопрос без ответа.
— Ничего, приживешься, тут быстро привыкается, — говорит она, будто бы получила ответ. — Меня Руби зовут.
«Да знаю я, как тебя зовут. Даже фамилию знаю», — Леви продолжает идти по коридору в сторону лестницы.
— А тебя как зовут?
— А зачем тебе?
— Так ты же мой сокомандник, разве мы не должны друг друга узнать?
Леви закатывает глаза.
— Леви.
— Как-как? — почему-то удивляется девушка, и парень напрягается. Его имя что, такое смешное? Почему все так удивляются, когда узнают, как его зовут?
— Я не привык повторять, — останавливается он посреди коридора, а вместе с ним тормозит и Руби. С максимально грозным и мрачным видом он смотрит ей в глаза. — Прочисть вначале уши, прежде чем говорить со мной.
— Уверяю, они чистые, — улыбается она, и брюнет саркастически закатывает глаза. Ну а чего он хотел? Она всегда лыбится, черт возьми! И никак не воспринимает к себе грубое отношение. А сама как прилипала! Банный лист! — Леви... Хм, Леви...
Она повторяет его имя вновь и вновь, тем самым неплохо выбешивая. Словно пробует имя на вкус, а потом вдруг опять улыбается, заставляя Аккермана нахмуриться.
Вот как пить дать, она сейчас будет смеяться. Та самая шутка «Леви-Прави», будь проклят тот, кто ее придумал. Задолбали подобного рода «интеллектуальные» шутейки!
— Как Львенок! — заявляет вдруг девочка-одуванчик, от таких слов аж едва не подпрыгивая. — Какое милое имя!
«Совсем долбанутая?» — явно читается у Аккермана во взгляде, пока он, так и продолжая сжимать лямку рюкзака на плече, поднял бровь.
Милое? Имя? Его?
«Точно долбанутая», — думает парень, наблюдая, как она опять широко улыбается, и замечает у нее слегка выпирающий левый клык. Благо, его природа одарила здоровыми и — самое главное! — ровными зубами с рождения.
А хотя, какая разница... Он же все равно не улыбается, на его зубы, кроме стоматологов на осмотрах, никто и не смотрит.
— Надо же, я такого имени еще не встречала, — продолжала воодушевленно щебетать девочка-одуванчик, будто у нее начался словесный понос, а Леви закатил глаза и в сторону одними губами прошептал ругательство. — Какое интересное! Я бы хотела подобное! Не против, если я буду называть тебя Львенком?
— Против, — зыркает на нее Аккерман угрожающе.
— Ну, раз так, то, может, Лев? Помощнее Львенка звучит, не то что...
— Нет, — отрезает парень и хмурится. — Закройся и не мельтеши у меня перед глазами.
— Тебе не нравятся прозвища?
Леви подавил в себе обреченный стон, вспоминая проклятую Ака-Бяку. Нет уж, пускай все эти чертовы прозвища канут в Лету!
Тем временем Неврубашка сдаваться не собиралась.
— Можешь и ты меня как-нибудь назвать. Я люблю прозвища!
Нет уж, как она его достала! С момента их знакомства лицом к лицу прошло несколько минут, а Леви устал так же, как и после нескольких лет дружбы с одной припадочной очкастой. Господи-Боже, только не это! Почему он постоянно связывается с психами? Не значит ли это, что он и сам такой?
Аккерман опять остановился. Нет уж, так дело не пойдет. Он слишком дорожит своими мозгами, чтобы позволять кому-то их так бессовестно выжирать чайной ложечкой.
Поэтому он вдруг вгляделся прямо в голубо-зеленые глаза девочки-одуванчика, заставив ее едва заметно вздрогнуть, с подозрением прищурился и нахально выдал:
— Гномья блевотина.
А в его голове тем временем пронеслось: «Гениально!».
По его мнению, прозвище вполне подходящее, хоть и чутка обидное. При первой встрече, когда он вооучию узрел кислотно-желтый трындец на женских ногах под названием «кеды», в его голове кроме цвета гномьей блевотины ничего не было.
А еще он надеется этим отвадить от себя эту прилипалу, даже если для этого придется грубить. А грубить Леви умеет и, чего греха таить, любит. Как можно напугать психа? Показать, что ты еще более поехавший кукухой, чем он?
Вначале на девичьем личике он увидел приятную глазу растерянность и едва подавил гордый хмык. Пускай знает, что они — разных полей ягоды.
Весь триумф с треском и позором оборвался, когда зелено-голубые глазенки вдруг засияли:
— Ты про мультик «Гравити Фолз»? — черные тонкие брови Аккермана несдержанно поднялись вверх от такого вопроса. — Я люблю его, уже который раз пересматриваю. Эх, прекрасное было время, когда его крутили на «Диснее»...
В серых глазах так и читается вполне логичный вопрос:
«Че?»
— Причем тут это? — моргает Леви, слушая весь этот бред о диснеевских мультиках.
— Ну, ты же сказал про гномью блевотину, — отвечает Руби, улыбаясь во все тридцать два. — В «Гравити Фолз» такое было, гнома стошнило радугой, вот!
С этими словами она указала пальцем на значок, брякающий на ее рюкзаке. А там стоял нарисованный гном, склонившийся над кустами и пускающий поток блестящей радуги из своего рта.
У Леви в башке было лишь стрекотание сверчка, пока он отстраненно таращился на эту картинку.
«Кажется, ее уже давно надо в палату с мягкими стенами, ибо это, кажется, не лечится...»
Что за чушь она несет? Он вообще не имел в виду никакие мультики, черт возьми, особенно про блюющих гномов!
Поняв, что это не исправить, Леви просто молча решил ретироваться и поспешил драпануть подальше от этой ошибки природы. Не став слушать весь ее словесный понос, он стартанул быстрым шагом по лестнице вниз, а оттуда прямиком на улицу. Сегодня Эрвин ушел раньше, даже не зная, во что вляпался его дружок-бедолага. А Леви вляпался от всей души и по самую задницу, черт возьми. Теперь он является невольным представителем профессии «строитель» и столкнулся в кои-то веки нос к носу с самой главной чудилой этого проклятого заведения.
Эрвин очень успешно пропустил такое интересное позорище собственного товарища. Если бы он это увидел — по-дружески только поржал бы.
Непонятно почему распыляясь злобой в адрес белобрысого хитрожопа, Леви уверенно чесал по тратуару подальше от гадюшника, и от такого напряжения даже ноги ныть начали. С завтрашнего дня нужно будет приступать к работе в аудитории, при этом постоянно контактируя с этой взбалмошной девицей. Такая перспектива Аккерману совсем не улыбалась, ведь за несколько минут он успел устать в ее шумной компании. Она постоянно что-то трындит, а слово «тишина», наверное, ей даже не знакомо!
Любящий сидеть в гробовой тишине Леви не мог смириться с тем, что отныне будет находиться рядом с этим трындящим существом, так отчаянно напоминающим болтливую сороку.
Кстати о птичках: вспомни заразу — вот она сразу, ибо над ближайшим домом пролетела вышеупомянутая черно-белая пташка.
Внезапно вспомнив о чае, который дома кончился, Леви резко затормозил, и идущий за ним мужчина едва не врезался подбородком в его затылок, ибо был куда выше. Никого и ничего не стесняясь, Аккерман развернулся на пятках на сто восемьдесят градусов, совершенно наплевав, что выглядело это странно, и столкнулся с тем мужчиной нос к носу.
Незнакомец уже хотел было сделать ему замечание, но вдруг захлопнул рот, увидев убийственный взгляд серых глаз и мрачную рожу низкого черноволосого паренька. Выглядел этот молодой человек действительно жутко, будто одним только взглядом порчу наводит, и мужчина уже думал, что это мрачное явление сейчас огрызнется или пошлет его в дальние дали, как вдруг этот черноволосый парень прошел мимо, будто никого не видя, и мимолетно он услышал его тихий голос:
— Чай, чай, чай...
А потом это темноволосое недоразумение, все так же повторяя одно и то же слово себе под нос, как бурчащая гадалка, с размаху открыло дверь магазина, мимо которого до этого момента собиралось успешно пройти, и скрылось внутри, оставив на тратуаре озадаченного мужчину.
— Видимо, студент, — пробормотал он, пару секунд отупело смотря на уже закрытую магазинную дверь, а потом качнул головой. — Тогда понятно, у них всегда крыша едет.
С этими словами он пошел дальше по своим делам, совершенно забыв о странном низком парне-студенте.
А в то же время «странный низкий парень-студент» перекатывался от одного стеллажа с продуктами к другому, проклиная весь свет, однозначно потерявшись среди отделов.
— Вот придурок, — бухтит он, мотаясь из стороны в сторону и наворачивая круги, — умудрился потеряться в трех соснах. Кажется, если меня послать за смертью, человечество обретет бессмертие, ибо я ее не доведу до места назначения. — Он завернул на очередном повороте и на секунду встал напротив полок с молочкой. — Так, я здесь уже был... Да твою мать, я просто зашел сюда за чаем.
Вот поэтому он и терпеть не может заходить в незнакомые магазины. В таких потеряться — раз плюнуть, а Леви ненавидит чувствовать себя идиотом. Да и магазин был не таким уж и большим — как типичная «Пятерочка», а вот проклятых консультантов, которые обычно так некстати шастают вокруг покупателей, нет и в помине. Черт подери, вот, до чего любовь к чаю может довести.
Кажется, уровень ненависти ко всему вокруг значительно повысился. Сходить в незнакомый магазин — уже как сложная миссия.
«Старею, что ли?» — подумал Аккерман, которому только недавно перевалило за двадцать.
Наконец он нашел то, что искал: полки с чайными коробками так заманчиво замаячили перед глазами, и Леви поспешил выдохнуть с облегчением. Подошел, бегло оглядел продукцию, нашел знакомую коробку любимого чая и прошел чуть в сторону, потянув к ней свою руку.
И тут вдруг его пальцы наткнулись на чью-то ладонь. Серые глаза от неожиданности чуть расширились, и парень резко повернул голову, к своему же ужасу натыкаясь на белобрысую голову и зеленый берет на чужой макушке.
— Какая встреча, — знакомый до зубного скрежета звонкий голосок резанул по барабанным перепонкам, и Леви почувствовал, как у него дернулся глаз. — Однозначно, она была уготована нам судьбой!
— Не верю в судьбу, — тут же отрезал студент, не собираясь быть судьбою уготованным, и подавил в себе желание незамедлительно окрыситься.
— Я тоже, — мигом отозвалась девочка-одуванчик, а потом легко пожала плечами. — Просто разговоры о судьбе — это так романтично! Что кардинально отличается от реальной жизни, но все же...
— Терпеть не могу романтику.
— Без романтики жизнь бывает неинтересной.
— Я и жизнь терпеть не могу, — тут же отозвался Леви.
— Какая сложная у тебя ситуация, — удивилась Руби, а парень фыркает и хватает чайную коробку.
— Не у всех есть возможность навоображать себе розовых пони, — колко отвечает он, а потом, не имея ни малейшего желания продолжать этот разговор, молча удаляется, теряясь между стеллажами по дороге к кассе.
— До завтра! — кричит девчонка ему в спину, и он закатывает глаза, не видя, с каким сочувствием одуванчик посмотрела ему вслед. Точно так же он не слышал, как она покачала головой и сказала тихо: — Жаль мне тебя...
Женская рука ухватила пальцами коробку, которая стояла рядом с любимым чаем студента, и Руби как-то грустно улыбается. Ее любимый чай был той же марки, что и чай ее нового знакомого, только вот если она любит зеленый, то он — предпочитает черный.
Когда Леви вышел на улицу, встав на крыльце магазина под навесом, то с раздражением посмотрел на мокрые пятна на асфальте. Начинается дождь, и с какого-то фига в его голове пронесся голос Пятачка из советского «Винни-Пуха»: «Кажется, дождь начинается!». От этого он вздрогнул.
«Чего это я? — подумал он, поежившись. — Совсем крыша уже поехала? Компания этой девчонки однозначно плохо на меня влияет, я начинаю думать о фигне. Черт... надо будет купить валерьянки...»
Он уже собрался вылезти из своего укрытия и под легким дождиком дунуть на остановку, как его внимание привлекла вдруг открывшаяся магазинная дверь. На свет Божий выкатилась Неврубашка, столкнувшись с его недовольным взглядом и глупо улыбнувшись. Так они и стояли вместе под навесом пару секунд в полном и довольно неловком молчании, пока Леви не цыкнул и не поспешил унести ноги домой. Оставив странную девчонку позади, он упорно шел вперед в сторону остановки, щуря глаза из-за мороси дождя и избегая столкновений с людьми.
Так он и добрался до места остановки автобусов и маршруток. Этот облезлый и проржавевший насквозь железный каркас с дырявой крышей, которому по виду было сто лет в обед, было сложно назвать остановкой, но, как бы грустно ни было, это именно она и была. Конструкция уже на ладан дышала, но менять ее никто пока не собирался.
Сунув руки в карманы легкой куртки, Леви уткнул нос в шарф и мрачно оглядел сырую действительность. Асфальт дороги быстро стал темнее из-за моросящего дождя, кое-где даже начали появляться лужи; проезжающие мимо машины сливались в размытые пятна, а над землей поднималась дождливая полупрозрачная дымка.
В этой же дождливой дымке появился и знакомый женский силуэт, так необратимо приближающийся к этой развалившейся остановке. Серые разрисованные и чуток промокшие кеды ступили под местами дырявую крышу, и Леви недовольно скосил глаза на девочку-одуванчика, которая сейчас имела какой-то на удивление виноватый видок. Она растянула губы в немного робкой, но все равно широкой улыбке и помахала ему ладошкой.
«Преследует меня, что ли? — мельком подумал Аккерман, а потом отдернул себя. — Нахрен я кому-то сдался. Она же в тот раз ехала в шарагу на том же автобусе, что и я, значит, она живет недалеко от меня? Не дай Бог!»
Правда опять отвесила по лицу смачного леща, когда Леви запрыгнул в подъехавший автобус и устроился в самом конце у окна, а потом заметил Руби. Она сидела на соседнем ряду сидений, прямо напротив него, и рисовала какие-то каракули на запотевшем окне, о чем-то думая и улыбаясь.
Аккерман фыркнул и отвернулся к окну, организовав соревнования дождевых капель на стекле под собственным носом. Уныло и лениво следя глазами за капельками, он уже представлял, как ночью его опять замучает бессонница.
Он еще не знал, что этой ночью ему все же удастся заснуть уже за полночь, и в тот момент ему приснится жуткий сон, где вместо смерти друзей в автомобильной аварии вокруг него будут скакать светловолосые и абсолютно одинаковые девушки, будто бы Наруто в одноименном аниме создал несколько клонов своей техникой теневого клонирования. Это будет Руби, которая не только раздвоилась, но и расклонировалась на штук пятнадцать своих копий, которые обступили Аккермана и водили вокруг него хоровод, невпопад втирая с каждой стороны ему какую-то дичь. Леви на следующий день проснется в пять утра жутко уставшим, будто совсем не спал, и придет к выводу, что лучше уж бессонница, чем такие кошмары во сне.
Капля, за которую он болел все это время, проиграла другой капле, и Леви цыкнул, переводя взгляд на происходящее за окном. Когда автобус остановился на нужной остановке, парень выскочил на улицу, тут же видя, как то же самое делает и Неврубашка. Значит, она действительно живет неподалеку.
Обидно.
Последний раз переглянувшись с уже надоевшей до нервного тика девицей, парень потрусил в сторону своей обшарпанной многоэтажки, спиной чувствуя на себе внимательный взгляд. А Руби стояла, смотря ему вслед, о чем-то думала, и — надо же! — с ее лица даже улыбка пропала. Она лишь задумчиво пожевала губу и, тряхнув головой, бодренько поскакала к соседней многоэтажке — такой же обшарпанной и однотипной.
Проследив за ее передвижениями, Леви пришел к выводу, что они живут в одном районе и почти являются соседями по домам. Благо хоть не по квартирам.
Он заходит в подъезд, и за ним закрывается металлическая грязная дверь. В то же время, уже в другом доме, такая же дверь закрывается и за узкой девичьей спиной.
— Значит, Львенку плохо? — задумчиво сама у себя спросила Руби, и ее голос эхом раздался по пустующему темному подъезду. — Интересно...
Ее тихие шаги отозвались от разрисованных стен таким же эхом.
Конец четвертого эпизода.
Продолжение следует...
Nea — Some Say
https://www.youtube.com/watch?v=w8AYmSdaQZI
Источник видео: https://youtu.be/w8AYmSdaQZI
Дата публикации главы: 04.07.2020.