Глава 17
Степа
Сегодня болен тобой, и завтра болен тобой,
Я убит тобой, и воскрешен тобой вновь.
Я понял каким придурком был, получив лишь пару предложений, четыре слова и двадцать букв от той, сообщение которой готов ждать всю жизнь, если потребуется.
Аня: Добрый вечер. Мы знакомы?
Непонимающе снова перечитываю текст сообщения. Хмурюсь.
Василек открывает мой профиль, поворачивая экран телефона в мою сторону. SpeedyFox... Вот дебил. А на аватарке что? Лиса, блять. Откуда тут лиса?
Закрываю лицо рукой, а потом, наверное, в сотый раз, взъерошиваю волосы. И вдруг вспоминаю, как пару пьянок назад проиграл другу в карты, а его желанием было поставить эту тупую картинку. Я уже и забыл про нее.
Собираюсь и печатаю ответ.
«Прости, я тупой придурок, который не додумался глянуть на свой профиль, прежде чем катить к девушке».
Стираю. Ну не дебил ли так писать? В свое оправдание скажу, что это была первая мысль, ударившая в голову после вселенского стыда.
«Извини, я забыл, как выглядит мой профиль и как-то даже не подумал имя подписать».
И в конце желтый смайлик с красными щеками и огромными глазами.
А следующей строчкой «Это Степа».
Сразу же прочитала. Молчит. Узнала, что это я и не хочет продолжать переписку? Напрягаюсь, стараясь не накручивать себя.
Надо поменять эту глупую картинку на нормальную фотографию. Открываю галерею с пятью тысячами фотографий, половина из которых картинки-поздравления от бабушки. Надо будет потом удалить. Листаю. Не то. Снова не то. У меня вообще есть хоть одна нормальная фотка? Натыкаюсь на папку «Фотосессия в стиле Сумерки». Открываю. Нет, точно не то.
— Тебя реально приглашали на роль кровососа Каллена? — Бесстыдно заглядывает в телефон Василек. Его лицо удивленно вытягивается. — Я думал, ты угараешь.
— Как видишь.
Закрываю папку, листая дальше.
— О! Давай эту. — Василек указывает на нашу совместную фотографию, сделанную в лифте несколько месяцев назад. — Ты тут такой мачо, на спортике.
Окидываю себя оценивающим взглядом. Усмехаюсь. И правда, ничего такой.
Ставлю ее на аватарку и захожу в чат с Аней. Она до сих пор молчит.
— Итить твою мать, братишка! — Восклицает друг, замечая мой потухший взгляд, направленный в экран телефона. — Соберись уже. У тебя мозги в желе превратились? Нет? Тогда будь ты уже мужиком. Если перед каждой преградой будешь опускать руки, так и не добьешься ее и уйдет она под венец к рыжему утконосу.
Черт. Он снова прав. Когда мы успели поменяться местами? Наверное, когда я влюбился.
Уверенно набираю новое сообщение.
Степа: Ты так и не ответила на вопросы...
Почему уверенно набранное сообщение выглядит так неуверенно? Блять. Зачем я поставил в конце эти неуверенные точки. Дебил.
Ответ прилетает почти моментально. Почему она так долго отвечает? Или мне просто кажется?
Перекидываемся еще несколькими сообщениями. Улыбаюсь, как полоумный, когда она отвечает на мою шутку про пельмени:
Аня: Нет. Они пытались, но я опередила.
Василек не теряет шанс и пару раз щелкает камерой, совсем не смущаясь вспышки, и ржет. А мне посрать, честно. Пусть весь мир подождет, пока эта девчонка со мной разговаривает.
— Позови ее уже на свиданку. — Подначивает друг, наблюдая за перепиской.
Но мне даже не приходится думать, как ее пригласить, потому что она сама это делает. Может для нее это не совсем свидание, но для меня да. Пусть даже под предлогом встречи двух недавних маленьких друзей.
Именно поэтому я сижу в машине перед медицинским колледжем, врубив печку и нетерпеливо постукивая пальцами по рулю. На улице резко холодает, а зима уже стучится в двери. Наблюдаю за спускающимися по ступенькам студентами, натягивающими капюшоны, пытающихся хоть как-то скрыться от порывов ветра и хлопьев снега.
Замечаю белую шапку с помпоном и серую сумку с котятами, и выхожу из машины, вздрагивая от холода. Аня замечает меня и ускоряет шаг, на ходу поправляя шапку, спадающую на глаза.
Улыбаюсь, наблюдая за ней. Открываю пассажирскую дверь, когда она уже совсем близко. Девчонка тут же запрыгивает внутрь, устраиваясь поудобнее. Захлопываю ее дверь и сажусь за руль. В машине аромат ее вишневых духов становится особенно ощутимым, его сладость заполняет каждый уголок салона. Делаю глубокий вдох, пытаясь оставить в памяти этот запах.
— Замерзла? — Замечаю, как она греет пальцы дыханием и кручу ручку печки к крайней красной метке. Аня подставляет руки под горячий воздух, блаженно выдыхая.
Хмыкаю и выруливаю с парковки.
По плану забрать пацанов с детского сада и всем вместе поехать в торгово-развлекательный центр, на втором этаже которого открылся новый батут и детская комната. Вчера специально договорился с родителями, что сам заберу Стаса и, как погуляем, привезу его домой. Предки были не против – всегда рады возможности немного отдохнуть. Совесть чуть-чуть мучила из-за того, что использую брата, чтобы встретиться с девушкой. А с другой стороны, для него тоже есть в этом плюсы – проведет время с другом, еще и попрыгают на батутах.
Боковым зрением замечаю, как Аня записывает видеосообщение, приближая камеру ближе к лицу. Чтобы салона автомобиля видно не было? Или меня. Кому это? Подруге? Зачем тогда скрывать? Или Алеше? Стискиваю зубы. Надеюсь, подруге. У нее же могут быть знакомые, помимо рыжего.
Стоит только припарковать машину перед воротами детского сада и выйти из салона, как со смехом и пиханием локтями подлетают два сорванца и виснут на руках. Вернее, Стас макакой цепляется за мою ладонь, а Слава обнимает Аню и с улыбкой наблюдает за другом.
— Куда?! — Следом, тяжело дыша и хватаясь за сердце, вылетает воспитательница.
— Тамара Ивановна, все в порядке. Мы их забираем. — Анюта мило улыбается, поправляя шапку брату, пока тот перекидывается рожицами с моим егозой. Видимо сползающая шапка – это у них семейное.
— Хорошо. — Выдыхает женщина. Выпрямив спину и приняв серьезный вид, возвращается к детям на площадке.
Всю дорогу до центра все молчат, кроме Стаса. Он в красках расписывает как круто прыгать на батуте, потому что адреналин зашкаливает от свободного полета. Это еще что! Вот прыгнуть бы ему с парашютом... Полные штаны адреналина обеспечены.
Потом начинает щебетать про бассейн с мягкими кубиками поролона, в котором можно скрыться с головой. И вскоре уже машет, показывая, как правильно съезжать с тарзанки.
Слава слушает с улыбкой, иногда удивленно приподнимая брови.
Аня посмеивается, наблюдая за пацанами в зеркало заднего вида, а я бросаю косые взгляды на нее. Черт! Да как можно быть такой красивой. Если бы мы жили в средние века, я бы посчитал ее ведьмой. Точно околдовала! Взгляд черных глаз из-под опущенных пушистых ресниц, маленький прямой носик и в меру пухлые губы, накрашенные алым блеском, которые очень хочется попробовать. Уверен, они со вкусом вишни. Длинные темные, почти черные, волосы, выглядывают из-под куртки, когда она поворачивает голову. Каждый волосок ловил свет и возвращал его обратно, словно маленькая драгоценность. Руки так и чешутся прикоснуться к этому ангелу во плоти.
Одергиваю себя. Нельзя. Еще рано. Подождать немного. Иначе она сбежит от меня также, как зайцы убегают от волков – вприпрыжку и с диким ужасом.
— Степа! — Возмущенно вопит Стас. Дергаюсь, но удерживаю руль. Стас, твою мать!
— Не кричи, когда кто-то за рулем. — Объясняю, кидая злой взгляд на брата.
— Почему ты не сказал, что там менты?! — Продолжает он возмущаться. — Тебе же штраф выпишут.
— Да плевать мне на штраф. — Как я зол. — Ты меня понял? Еще раз такая выходка, и будешь ходить пешком.
Стас надувается и опускает глаза. Но он осознал. Не мог не осознать свою ошибку.
Возможно, я был груб. Но с ним только так. Пока пиздонов не пропишешь, вряд ли поймет.
Я тоже сглупил. Задумался, не замечая ничего вокруг. Но на штраф мне правда плевать. Я в состоянии его выплатить. Проблема в другом. Мое витание в облаках могло привести к аварии. Одна ошибка и ты ошибся. Мне ли это не знать? Придурок.
Хмурюсь, наблюдая за дорогой.
Хмурюсь, когда поднимаемся в стеклянном лифте на второй этаж.
Хмурюсь, сидя за пластиковым столом футкорта, следуя взглядом за Стасом, весело скачущим по натянутому перматрону. И за Славой, делающим неуверенные прыжки.
Недоумеваю, не замечая рядом с ними Аню и задаюсь тупым вопросом: а где? Куда пропала? Ушла в туалет? И не предупредила. Или предупредила, а я опять не заметил? Или побоялась что-то сказать, увидев мою недовольную мину.
Тру глаза, прогоняя глупые мысли.
Оборачиваюсь на стук подноса о стол. А вот и наша красавица.
— Прости, я спрашивала, что ты будешь, но ты промолчал. Поэтому я брала на свой вкус. — Поджимает губы и растягивает их в подобие улыбке. Сколько раз я еще назову себя придурком, дебилом и тупицей? Много. Очень много. Рядом с этой девушкой по-другому и не получается.
— Я даже не услышал твоего вопроса. — Виновато наблюдаю за тем, как она вешает сумку на спинку красного пластикового стула и садится за стол. А потом в голову ударяет запоздалая мысль: она что-то купила для меня. За свои деньги. И какой из меня парень после этого. — Сколько с меня?
— Нисколько. Это же я тебя пригласила. — Бросает она и захватывает трубочку одного из стаканчиков губами. Наблюдаю, как зачарованный, когда она делает первый глоток, причмокиваю от удовольствия. Видимо моя кукуха свое откукухала, если такое невинное и обыденное действие какого-то хера меня заводит.
Отвожу взгляд. Надо отвлечься, иначе стояк не заставит себя долго ждать. Так! Двадцать пять столов, пятьдесят стульев. Тридцать восемь желтых и двенадцать красных. О, вон беседка с искусственными растениями, а там парочка. Целуются. Блять. Нет. Увожу взгляд в другую сторону. Подростки окружили один из столов и о чем-то весело переговариваются, деля между собой пару пачек картошки фри. За соседним столом девчонки лет шестнадцати переговариваются, кидая косые взгляды на одиноко сидящего через несколько столов парня. Снова перевожу взгляд и натыкаюсь на взволнованное лицо Ани.
— Что-то не так?
Что? Что может быть не так?
Кажется, я произношу это вслух, потому что она сразу отвечает:
— Тебе не нравится то, что я купила? Давай что-то другое возьмем?
И только сейчас опускаю глаза на поднос с одним стаканом (второй Аня держит в руках), двумя упаковками картошки фри и парой роллов, завернутых в бумагу.
— Нет-нет, — неловко машу руками и трясу головой, как болванчик. — Все в порядке. Спасибо.
Неуклюже тянусь к своему стаканчику. Он холодный и покрытый капельками конденсата, из-за чего чуть не выскальзывает, когда беру его в руку. Пробую напиток через непривычно большую трубочку, уже догадываясь что это может быть, но понятия не имея с каким вкусом. Шоколадный. Милкшейк.
— Мм, вкусно. — Смущенно улыбаюсь девушке. — Если бы у меня был выбор, из всех трех вкусов я выбрал именно этот.
— Рада, что угадала. — Она возвращает мне улыбку и закидывает в рот соломинку картошки. Вроде и наблюдает за мальчишками, но это взгляд в никуда. Расслабленный, мутный, пустой. Будто Аня где-то глубоко в своих мыслях. Настолько глубоко, что не замечает, как я прожигаю ее взглядом.
— Эй, ты в порядке? — Наконец щелкаю пальцами перед ее симпатичным носом. Вздрагивает и непонимающе оглядывается. Повторяю вопрос.
— Да, — говорит она на выдохе, а потом грустно улыбается. — Раньше мы с родителями также проводили время. Сдавали счастливого Славу в детскую комнату, а сами сидели вот так, — кивает на стол, — ели и общались. Папа шутил над мамой, мама делала вид, что обижается. Но потом мы просто смеялись. Слава залазил на самую высокую горку и оттуда кричал, чтобы мы посмотрели на него. Махал рукой и скатывался. А мы, как самые ярые фанаты, хлопали и хвалили его. Папа даже свистел. — Смеется.
Не хочу задавать этот вопрос, но все к этому идет. Будет лучше, если она сама расскажет, нежели поймет, что я узнал это из чужих уст (если так можно назвать моего болтливого брата).
— Что сейчас изменилось? — Аккуратно, пытаясь не давить, все-таки спрашиваю, заглядывая в темно-карие глаза, полные печали.
— Они погибли. — Просто пожимает плечами. Ей совсем не больно? Или это произошло давно? Насколько давно, если Славе уже пять. В детскую игровую комнату пускают с трех лет. Два года? — Разбились на машине по пути домой почти полгода назад.
Полгода?! Всего полгода. А говорит так, будто прошло уже как минимум лет пять, не меньше. Насколько же тебя было тяжело, если ты сейчас так спокойно говоришь об этом.
— Мне жаль. — Все, что я смог сказать. А хотел сказать очень многое. Утешить, пожалеть, обнять, предложить помощь. Да хоть побыть рубашкой, в которую можно поплакать. В голове тысячи мыслей, но высрал я только эту. Самую, черт возьми, тупую!
Аня снова пожимает плечами, но уголки губ заметно опускаются вниз. Она не смотрит на меня. Разглядывает свои зеленые ногти и молчит.
— Я хотел сказать... — Соберись, тряпка! — Я не могу представить, как тебе было тяжело, да и сейчас, вероятно, не легче. Если тебе нужно с кем-то поговорить, я всегда готов выслушать. Да и... — Заикаюсь как подросток, которого отчитывают. Позор.
Она молчит, но теперь смотрит прямиком в глаза. Тереблю край черной толстовки, стараясь не отводить взгляд. Не сейчас!
Выпаливаю на одном дыхании:
— Просто хочу сказать, что, если тебе что-то понадобится, дай мне знать. Я всегда приду на помощь.
Молчит, и я уже отчаиваюсь, что сказал что-то не то. Скорее всего было много людей, кто ей так говорил, и я далеко не первый.
— Спасибо. — Голос, будто шелест осенних листьев. Если бы не тишина, иногда прерываемая хохотом детей, я бы даже не услышал.
Кладет руку поверх моей и улыбается! Она мне улыбается. Я самый счастливый парень на этой планете. Да что на планете. В целой галактике. В ее жизни произошло столько дерьма, а она продолжает улыбаться. Я влюблен. Конкретно и бесповоротно.