chapter 16
Чимин собирается пригласить Юнги на свидание. Да, он сидит целую ночь, обдумывая как лучше это сделать. Анализирует все их встречи. Ему действительно нравится Юнги. Но… начинать все сначала? Стоит ли оно того? Возможно, Юнги будет вторым катализатором. Пак этого не перенесет.
Они спали вместе уже с десяток раз и все же Чимин не уверен. Хотелось большего, но страх подбирался тихо, как скорпион и жалил в самое сердце. К тому же, он не хотел быть странным, сначала говоря про «никаких обязательств», а потом зовя его на свидание.
Нужен ли ему такой как Чимин?
Пак рвет все листы на своем столе — неудачные схемы и планы их не состоявшегося свидания. Черт, как он может что-то планировать, когда даже не в состоянии просто спросить Юнги о его чувствах и желаниях, о том, хочет ли он провести с ним вечер. Возможно, Юнги лишь терпит его из-за хорошего секса, как и его бывший. Может, он тоже думает, какой Чимин уродливый и толстый, и радуется, когда их занятия заканчиваются.
Он срывается в ванную, но не падает к туалету, как делал раньше коленями в чистые и твердые плитки кафеля, а прислоняется к раковине. Его ладони горят и ноют от того, с какой силой он сжимает керамику. Чимин роняет щетку брата на полочку, выдергивая из стаканчика свою и мажа длинной каплей пасты стенку раковины, близкую к сливу.
Он чистит зубы.
Чистит их еще раз.
И еще раз.
Он проходится по своей эмали и небу, практически царапая глотку щетиной, по меньшей мере, пять раз, пока его десны не начинают кровоточить, а вкус мяты, кажется, выжигает всю слизистую рта.
Отражение в зеркале все равно неприятное, но его, по крайней мере, можно выносить.
«Уродливый пацан пригодный только для ебли».
Чимин забирается в душевую кабину и включает практически кипятящую его кожу воду. Он трет себя льняной мочалкой до тех пор, пока его конечности не начинают болеть, будто с них содрали кожу. Выглядит все на самом деле так: вся верхняя поверхность эпидермиса красная и раздраженная.
Но после этих водных процедур, он действительно чувствует себя чуть лучше.
Чимин может справиться с этим.
Вечером он целую вечность слушает, как Джин рассказывает о Намджуне — лучшем друге Юнги. Его брат действительно любит потрепаться, иногда на пустом месте, обсуждая лучше вот этот платок от Gucci или этот ажурненький от Channel, а иногда по делу — нахваливая какой его младший брат замечательный, умный, самый-самый, и вообще вы ничего не понимаете, псы позорные.
А сейчас Чимин тепло улыбается и смотрит, с каким обожанием старший описывает одного конкретного студента, с которым собирается пойти этим вечером на свидание.
Все проблемы Чимина кажутся надуманными.
А еще он немного завидует (совсем чуточку).
— Ты точно справишься? — уже который раз взволнованно говорит Джин.
— Ну конечно, — закатывая глаза, заверяет его Чимин и поправляет шарф на шее Джина. — Со мной все будет хорошо, хен, я уже не ребенок. Не волнуйся.
— Ладно, но если вдруг что, что угодно — немедленно звони мне. Я сразу же приеду.
— Иди уже, — смеется Чимин, — твой кавалер сейчас все ногти искусает, пока дождется тебя.
Он легко шлепает брата по попе в знак поддержки и под ворчание практически выталкивает его за дверь.
Хоть кто-то в этом доме может нормально устроить свою жизнь, в конце-то концов?
Так как делать ему нечего (кроме удушающих мыслей о свидании, конечно), Чимин притаскивает все большие подушки, которые находит в их квартире к дивану и делает из них импровизированное гнездо. Также он делает себе чай с ромашкой и стаскивает из холодильника утренние блинчики. Джин сделал так много, что даже после завтрака у них осталась высокая стопка, которую вряд ли сможет осилить хоть один человек.
«Цветок зла» настолько его захватывает, в особенности отношениями главных героев и их нежным и одновременно напряженным столкновениями, что он теряется во времени, а когда смотрит на часы, то понимает, что уже начало двенадцатого.
Уже поздно звонить Юнги.
Так же он понимает, что заталкивает в рот 3 блина одновременно, почти давясь ими. Тарелка практически опустела — там всего два блина.
Чимин глотает, запивает остатками чая и больше не видит, что происходит на экране. Он ощупывает себя и чувствует, как кожа горит после его дневного душа. Его живот переполнен и почти болит, а резинка домашних штанов впивается в жирные бока. Мерзко.
До магазина 15 минут ходьбы.
Чимин справляется за 7.
Он впопыхах покупает около 8 пачек печенья, 13 пирожных, около 10 пачек чипсов и сухарей, 2 больших контейнера мороженого, большую бутылку колы и сгребает все оставшиеся булочки рядом с бакалейным прилавком.
Дома он запихивает все это в себя под еще одну серию, сюжет которой он упускает, и еще находит пару контейнеров с недоеденной едой, а затем идет в туалет. Но прежде чем склониться перед унитазом, он со злости бьет кулаком по зеркалу. Осколки сыплются в раковину, застревая в стоке, а кожа на костяшке руки лопается и по предплечью течет красная жидкость.
Зато теперь вместо его уродливого, опухшего лица, там пустота.
Он задыхается, когда падает коленными чашечками в шершавость кафельной плитки и царапает там кожу до красноты и ссадин.
Но то облегчение, которое падает на него с осознанием, что он может, наконец, выпустить все это из себя, не передать словами.
Завтра утром, сразу как проснется, он позвонит Юнги и перенесет занятие. А лучше отменит.
Возможно, Чимин все-таки не справляется.
✘✘✘
Недели проходят турдно и с нажимом, как слишком большой кусок мяса сквозь мясорубку.
Повторный курс психолога ставит его на ноги и он делает, наконец, то, что нужно было сделать в самом начале: перестает сам себя загонять в угол.
Он передает все бразды правления своим состоянием в руки брата и старается чаще проводить время в компании, в основном с Тэ и Джином, чтобы отвлекаться. Он продолжает анализировать все отношения, все слова, которые ему говорил его бывший бойфренд и маленькими шажками принимает это, а не пытается спрятать еще глубже в себе. Он действительно очень старается и потихоньку у Пака получается жить полной жизнью.
Вот только… Юнги уже не вернуть. И от этого хуже всего. То, как они расстались, то как Чимин поступил.
Он хотел бы все вернуть назад. Очень хотел.