Отчаяние и надежда

«Не все ошибки могут быть прощены.»
— Пабло Эскобар

Пробуждение было странным. Сначала я ощутила, как матрас поддался под чьим-то весом, а потом меня накрыла волна лени. Веки казались неподъемными, и я попыталась убедить себя, что это всего лишь Адам встал попить воды. Инстинктивно я протянула руку к его половине кровати, но там было пусто. Тишину комнаты нарушали только какие-то приглушенные, тяжелые вздохи. Любопытство и нарастающее беспокойство заставили меня приподняться на локтях. Адам сидел, сгорбившись, прислонившись спиной к стене. Колени были подтянуты к груди, а руки крепко их обнимали. Он выглядел потерянным.
— Боже, Адам, ты меня напугал, — прошептала я, подвигаясь к нему по кровати. Я осторожно положила руку ему на спину, нежно поглаживая. Он вздрогнул от моего прикосновения, но не повернулся. Его взгляд был прикован к чему-то невидимому впереди.
— Солнышко, что случилось? — спросила я, стараясь говорить как можно мягче.
Он пробормотал что-то невнятное: «Я... все в порядке.» — я не поверила.
— Тебе приснился кошмар? — уточнила я. Это единственное, что приходило мне в голову, от чего он мог бы проснуться. Последовала долгая пауза, а потом тихий, почти детский вопрос:
— Ты не будешь считать меня слабаком?
Его вопрос прозвучал так тихо, что я едва расслышала. Я перебралась к нему совсем близко, обвила рукой его плечи и прижалась щекой к его волосам.Наконец, он глубоко вздохнул и начал говорить, его голос был хриплым и словно надломленным:
— Мне приснилось...— он запнулся, уткнувшись лбом в колени, — Во сне я разбился с отцом на машине.
Я не знала, какого это — чувствовать потерю родного человека. С дальними родственниками я не общалась, они все разъехались по разным городам и странам, для меня это не было какой-то необходимостью, я старалась отречься от этой семьи, а близкие — умерли еще тогда, когда я была маленькой, я смутно помню их, да и на похороны меня даже не брали, вероятно, чтобы не травмировать. У меня есть только мама и папа, но я даже и не задумывалась о том, что их может не стать. Эта мысль казалась такой далекой и нереальной, что я отгоняла ее прочь, не представляя, что мне когда-нибудь придется жить без них. По правде говоря, я бы и не смогла наверное справиться в одиночку. Я никогда не работала, в то время как некоторые ровесники уже начинают зарабатывать себе на жизнь, а я, вместо того, чтобы взяться за это, поставила ультиматум отцу о карманных деньгах. Я даже не умею готовить, и смотря на маму, как она ловко справляется на кухне, я понимаю, что даже яичницу порой нормально пожарить не смогу, а ведь это базовые вещи для каждого человека. Я привыкла к тому, что меня одевают, кормят, всему потакают, и в голове закрадываются мысли, как же я сбегу? Что я буду делать и как себя обеспечу? Я явно не готова к той жизни, которая ждёт меня за пределами богатого и аристократического мира. Я презираю их, а чем сама лучше? Вместо езды в школу на автобусе — я выбираю спортивную и комфортную машину, вместо обычной, повседневной и недорогой одежды, я заказываю себе исключительно брендовые вещи из последних коллекций, весь этот чертов пафос и желание выглядеть лучше всех, для чего оно? Чем я отличаюсь от тех людей, что встречаются мне на банкетах? Я ненавижу их, потому что вижу в этих людях то, что кроется во мне. И чтобы не потонуть в этой пучине лицемерия, я должна либо принять то, что я являюсь частью этого мира, либо избавиться от этого навсегда. Но, к сожалению, к этому я не готова. В этом и заключалось мое двуличие. Даже сейчас, когда моему родному человеку нужна моя поддержка и помощь, я начала жалеть себя и думать о своих проблемах, хотя всем говорю, что я буду рядом и они могут на меня рассчитывать. Это ложь, абсолютная ложь. Вчера моей подруге нужна была помощь, но я поступила эгоистично и побежала строить свою личную жизнь. В попытках догнать Адама, я совсем упустила то, что творится в моей жизни, мир вокруг сузился до границ любви и отношений с ним, наплевав на все происходящее. Я держусь на грани. Одно неверное движение — и все полетит к чертям. К счастью, родители больше не донимают меня с Итаном, будто дали время все переварить, но меня это меньше всего волнует сейчас, нужно налаживать свои дела в то русло, в котором я смогу удержать на плаву. Для начала нужно разобраться с Мегс, я не могу оставить ее с тем грузом, который взвалился на нее. Но и Адама я оставить тоже не могу. Отец был для них всем: незыблемой опорой, надежной поддержкой, настоящим мужчиной и, без сомнения, героем для Адама и миссис Янг. Но страшная трагедия, унесшая жизнь Эллиота в автокатастрофе, оставила глубокую, незаживающую рану в их сердцах. И я никак не могла понять Адама. Почему он так безрассудно рискует своей жизнью, участвуя в этих летних гонках? Неужели ему не жаль маму, которая каждый раз места себе не находит от волнения? Он пытается таким образом побороть свой страх? Если да, то это самый опасный способ, который только можно придумать. Боюсь, что он так и не поймет, что его жизнь – это не только его личное дело, что он несет ответственность за тех, кто его любит. Иногда мне кажется, что он делает это назло. Назло судьбе, назло смерти, назло нам всем. Как будто хочет доказать, что он сильнее, что его не сломить. Но это не сила, это глупость. Я пыталась с ним говорить, убеждать, просить. Но он словно не слышит меня. В его глазах – упрямство и какая-то обреченность. Он как будто уже решил, что его ждет, и ничто не может его остановить. Это пугает меня больше всего. И эти сны показывают, что Адам тоже боится.
— Солнце, это всего лишь сон. Ты дома, со мной, — я наконец прервала ту тишину, что возникла между нами, пока я копалась в своей голове, — Все хорошо, я рядом.
Комнату окружала лишь темнота ночи и прерывистое дыхание Адама, я не знала, чем помочь ему, поэтому просто показала объятиями, что я здесь, с ним. Я поглаживала его волосы, крепко прижав к себе. Под моими мягкими прикосновениями, его тело постепенно расслабилось, а взгляд стал не таким потерянным, более ясным. Он обхватил меня и утянул в кровать, накрыв одеялом.
— Все в порядке, я спокоен, — прошептал он, уткнувшись в мою макушку. Но я знала, что он ужасно переживает и не может выбросить из головы отрывки того сна, что каждый раз отпечатывается у него в памяти. Я и не представляю, как ему тяжело, быть опорой и поддержкой для матери, вместо отца. Выслушивать наши проблемы и поддерживать нас, когда у самого в голове творится полный хаос. Все считают его беззаботным и легкомысленным парнем, который выиграл в жизни огромный куш, став игроком сильной и известной команды в округе, но только они не знают, через что ему пришлось пройти, чтобы оказаться на этом месте, сколько сил и нервов он потратил. И все эти его шутки, несерьезное отношение ко многим вещам – это просто маска, защитный механизм, чтобы никто не увидел его настоящих переживаний. Он тоже человек и имеет право чувствовать, не только радость и веселье, которое он дарит всем, с кем дружит, но и свои тревоги, боль... Несмотря на то, что Адам был как открытая книга и был душой компании, он имел свои секреты и таил в себе эти чувства, боясь показаться слабым.
Тишина комнаты была нарушена лишь тихим, ровным дыханием Адама. Я смотрела на его спящее лицо, такое безмятежное и спокойное, и невольно улыбалась. Легко поглаживая его по спине, ощущала тепло его кожи под кончиками пальцев. Иногда, не удержавшись, касалась губами его лба, оставляя невесомый поцелуй.
На прикроватной тумбочке лежал мой телефон. Я осторожно взяла его, стараясь не разбудить Адама, и взглянула на экран. Пять утра. В голове промелькнула мысль о предстоящем дне, о школе, об уроках. Через два часа нужно будет вставать. Я отложила телефон и попыталась уснуть, но сон не шел. В голове крутились обрывки мыслей, тело никак не могло найти удобное положение. Я ворочалась с боку на бок, пытаясь расслабиться, но безуспешно. Минут тридцать прошло в бесплодных попытках, прежде чем, наконец, меня сморил сон.
Сон пришел внезапно, как будто кто-то просто выключил свет. Но даже в полудреме я чувствовала тепло Адама рядом. Его рука во сне нашла мою, переплетая наши пальцы. Это было успокаивающе, словно якорь в бушующем море мыслей.
Когда прозвенел будильник, я застонала, не желая покидать теплое убежище под одеялом. Адам заворочался, прижимаясь ко мне еще ближе.
— Еще пять минуточек, — пробормотал он сонно, уткнувшись лицом в мои волосы.
Я улыбнулась, зная, что эти "пять минуточек" могут легко превратиться в полчаса. Но сегодня нельзя было опаздывать. Первым уроком стоит литература, и если мы не явимся вовремя, то получим наказание и выговор. Уж больно строгий учитель.
Аккуратно высвободив свою руку из его хватки, я села на край кровати. Холодный воздух обжег кожу, заставляя поежиться. Адам что-то пробормотал во сне и перевернулся на другой бок, накрываясь одеялом с головой. Я тихонько встала, взяла со стола свою косметичку и направилась в ванную. В зеркале отразилось сонное, немного опухшее лицо. На полке я нашла щетку, которую Адам оставил для меня. Быстро умывшись и почистив зубы, я почувствовала себя немного бодрее. Я нанесла увлажняющий крем, румяна и подкрасила глаза тушью. Я расчесала волосы и собрала косметику обратно в сумочку.
Вернувшись в комнату, я открыла шкаф и достала школьную форму. Пока я переодевалась, Адам все еще мирно спал. Я подошла к кровати и легонько потрясла его за плечо.
— Адам, пора вставать, — прошептала я.
Он промычал что-то невнятное и отмахнулся от меня рукой.
— Адам, ну же. Ты же знаешь, что если мы опоздаем, Миссис Смит нас убьет.
Это, кажется, подействовало. Он медленно открыл глаза, сонно моргая.
— Я готов принять на себя удар, — пробормотал он, садясь на кровати.
Я улыбнулась, наблюдая, как он пытается проснуться. Зная, что ему нужно немного времени, чтобы прийти в себя, я вышла из комнаты, чтобы приготовить кофе.
На кухне я встретила маму Адама, Келли хлопотала у плиты, готовя завтрак.
— Доброе утро, — сказала я, предлагая помощь.
Келли обернулась и тепло улыбнулась.
— Доброе утро, дорогая! Как спалось?
— Отлично, — ответила я.
— Я так рада, что ты остаешься у нас, — продолжила Келли, помешивая что-то в сковороде, — Я часто пропадаю в художественном классе, и Адам остается один. А ты приглядываешь за ним. Спасибо тебе, милая.
Я почувствовала тепло, разливающееся по груди от ее слов. Мне действительно нравилось проводить время с Адамом, и если это помогало Келли, то я была только рада.
— Не за что, Миссис Янг. Мне нравится быть здесь, — ответила я искренне, — Чем я могу помочь?
Келли указала на корзину с фруктами.
— Не могла бы ты порезать фрукты для салата? А я пока закончу с омлетом.
Я кивнула и принялась за дело. Аромат свежесваренного кофе и жареного бекона наполнял кухню. Закончив с фруктами, я поставила салат в холодильник. Келли уже раскладывала омлет по тарелкам. Вскоре на кухню вошел Адам, все еще немного сонный, но уже более собранный.
— Доброе утро, — улыбнулся он, почесывая затылок.
Мы сели за стол и принялись за еду. После завтрака Келли засобиралась в свою художественную студию.
— Ну, я побежала, — сказала она, надевая пальто, — Адам, не забудь вынести мусор!
— Хорошо, мам, — ответил Адам, допивая свой кофе.
Келли чмокнула нас обоих в щеку и выскочила из дома. Как только за ней закрылась дверь, Адам повернулся ко мне с хитрой улыбкой.
— Ну что, чем займемся? — спросил он, подмигивая
Господи, ну только не это. Что он выкинет на этот раз?
— У нас осталось еще пол часа свободного времени. Может, начнем «смотреть фильм», а вечером продолжим? — он наклонился ко мне и переплел наши пальцы, — Кажется, твоя ладонь должна быть в другом месте.
— Адам! — выкрикнула я, — Ну ты совсем дурак, нет?
Он расхохотался, запрокинув голову. Этот его смех, заразительный и немного безумный, всегда заставлял меня улыбаться, даже когда я злилась на него до чертиков. Но сейчас улыбка застревала где-то на полпути. Черт бы меня побрал, когда я полезла к этому шутнику в трусы!
Я глубоко вздохнула, развернулась и постаралась придать своему лицу максимально невозмутимое выражение.
— Что смешного? —спросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно и без намека на смущение.
— Эли, прости, я не хотел тебя обидеть. Просто... ты так забавно смущалась,— ответил он, все еще с трудом сдерживая смех
Только я открыла рот, чтобы возразить, как резкий трезвон телефона, лежавшего перед Адамом, заставил меня замолчать. На его лице отразилось недовольство. Он взял трубку, и его брови сошлись на переносице.
— Твою ж мать! — выругался Адам и резко поднялся со стула, — Подожди минут двадцать, мы приедем, — он направился к вешалке, выудил из кармана куртки ключи и протянул их мне, — Прогрей машину, пожалуйста. Я сейчас оденусь и выйду. И твою сумку захвачу. Давай, беги одевайся.
Кивнув, я осталась стоять, ошеломленная внезапностью происходящего, хотя внутри все протестовало. Я ненавидела, когда меня держали в неведении. Кто звонил? Что случилось? Отбросив все вопросы, я машинально схватила пакет с мусором, валявшийся на кухонном столе, и бросилась в прихожую. Накинув пальто и обмотав шею шарфом, я выскочила на улицу. Выбросив пакет, о котором Адам, в его нынешнем состоянии, наверняка бы забыл, я открыла дверцу машины и повернула ключ в замке зажигания.
Мотор взревел, и я почувствовала, как тепло начинает проникать в салон. Адам выскочил из дома, на ходу застегивая куртку.
Я быстро пересела на пассажирское кресло и Адам прыгнув за руль, выехал со двора.
— Что случилось, Адам? Куда мы едем? — спросила я, внимательно глядя на него. Его лицо было напряженным, а взгляд выдавал сильное беспокойство.
— К Мегс, — коротко ответил он, не отрывая взгляда от дороги.
—К Мегс?! — переспросила я, не понимая, что могло случиться.
— У нее проблемы. Энди напился и орет возле ее двери, не дает выйти. Она побаивается, — объяснил Адам, и я почувствовала, как внутри все похолодело
— Он что, угрожает ей? — спросила я, хотя и боялась услышать ответ.
Адам лишь крепче сжал руль.
— Не знаю. Она просто сказала, что он не дает ей выйти и она боится, что он что-то натворит. Я не стал расспрашивать, сразу поехал.
В салоне повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь гулом мотора. Я лихорадочно соображала, что мы будем делать, когда приедем. Варианты роились в голове, но ни один не казался идеальным. Все зависело от того, что мы увидим на месте. Я посмотрела в окно. Городские огни мелькали, размываясь в сплошную полосу. Казалось, время тянется бесконечно долго. Каждая секунда, проведенная в пути, казалась упущенной возможностью помочь Мегс. Я чувствовала себя беспомощной, сидя здесь, в машине, и оставалось только надеяться, что мы успеем вовремя. Машина плавно остановилась, и наступила звенящая тишина, нарушаемая лишь далеким гулом города. Но эта тишина длилась недолго. Вскоре ее разорвал пьяный, надрывный вопль, от которого по коже побежали мурашки. Это был Энди. Его слова, полные ярости и отчаяния, эхом отдавались в ушах. Меня словно окатили ледяной водой. Реальность оказалась гораздо страшнее, чем я себе представляла. Адам мгновенно среагировал, выскочив из машины. Я последовала за ним, несмотря на его предостерегающий жест. Не могла просто стоять и смотреть, зная, что Мегс там, внутри, в эпицентре этого ужаса.
— Энди, что за чертовщина тут происходит?! — прогремел голос Адама, когда он попытался оттащить его от двери.
В ответ раздался пьяный, сбивчивый крик: "Она изменила мне!"
Адам, казалось, был в шоке от услышанного.
— Да что ты несешь, очнись! Сейчас раннее утро, что ты вытворяешь?! — его голос был полон возмущения и тревоги. Энди вырвался из хватки Адама, шатаясь, как тростинка на ветру. Его глаза были налиты кровью, в них плескалась безумная смесь ревности и обиды. Он ткнул пальцем в сторону двери, словно пробивая ее насквозь.
— Я видел! Своими глазами видел, как он уходил! — хрипел он, сглатывая ком в горле, — Думаете, я идиот? Думаете, я ничего не понимаю?
Сердце бешено колотилось, отбивая тревожный ритм в ушах. Адам, оправившись от секундного ступора, снова бросился к Энди. На этот раз он действовал решительнее, обхватывая его руками и пытаясь увести в сторону от дома.
— Послушай, Энди, ты пьян. Давай поговорим об этом позже, когда ты протрезвеешь. Сейчас ты только наломаешь дров, — уговаривал Адам, в его голосе сквозила сталь.
Но Энди не слушал. Он извивался, как дикий зверь, пытаясь вырваться.
— Адам! Да отпусти ты меня! Я должен поговорить с ней! — кричал он, захлебываясь словами.
Я видела, как Адам с трудом сдерживает себя, чтобы не ответить силой на силу. Он понимал, что Энди сейчас не в себе, и любое резкое движение может только усугубить ситуацию. Я почувствовала, как внутри меня нарастает паника. Что же там произошло? Неужели Мегс действительно... Нет, я не могла в это поверить. Меган бы не пошла на такой поступок, чтобы так предать и изменить ему. Я не верила, что она могла переспать с Итаном. Осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, я приблизилась к двери. Изнутри доносились приглушенные звуки, словно кто-то плакал. Мое сердце сжалось от боли. Воспользовавшись моментом, я тихонько потянула ручку двери. Она поддалась. Я заглянула внутрь. То, что я увидела, заставило меня застыть на месте. В полумраке гостиной, освещенной лишь тусклым светом ночника, на диване сидела Мегс. Она обнимала колени, а ее лицо было мокрым от слез.
— Мегс? — прошептала я, осторожно присаживаясь рядом с ней на диван. Она выглядела разбитой. Я обняла подругу, чувствуя, как она вся дрожит, — Что здесь произошло?
Она медленно обернулась ко мне, ища утешения, и прижалась щекой к моему плечу. Голос ее был тихим и надломленным.
— Вчера вечером... Итан был у меня. А потом... Энди приехал поговорить, хотя я его вообще не звала! Он увидел, как Итан выходит из моего дома, они столкнулись, и Энди... он закатил мне скандал. А сегодня утром, когда я собиралась в школу, он приехал... пьяный... и начал весь этот цирк.
Я отстранилась, пытаясь осмыслить услышанное.
— Итан? Что он здесь делал, Мегс? Ты... ты хочешь сказать, что Энди говорит правду? Ты... ты действительно переспала с Итаном? — В горле пересохло, и я с трудом выговорила последние слова. Мегс не ответила сразу. Она просто сильнее прижалась ко мне, и я почувствовала, как ее плечи содрогаются от беззвучных рыданий. Я крепче обняла ее, позволяя ей выплакаться. Наконец, она оторвалась от меня, вытерла слезы тыльной стороной ладони и посмотрела мне в глаза. В ее взгляде была такая боль и растерянность, что у меня сжалось сердце.
— Я... я не знаю, что сказать, — прошептала она, ее голос дрожал, —Все так запуталось. Итан... он просто пришел поговорить, он хотел узнать, как у меня дела. Мы сидели, разговаривали... и потом... потом все как-то само собой получилось. Я не знаю, как это объяснить. Это было ошибкой, я знаю. Ужасной ошибкой. Но, он мне нравится, Эли. Безумно нравится.
Она снова опустила голову, словно стыдясь своих слов. Я молчала, давая ей возможность выговориться. Я знала, что сейчас ей нужно просто, чтобы ее выслушали, без осуждения и критики. Но я не могу...Не могу смотреть на то, как Итан рушит не только мою жизнь, но и моей подруги.
— Что же ты творишь, Мегс? Ты едва знаешь его. Что с тобой происходит? — в ужасе произнесла я. Нет, я отказываюсь принимать происходящее. Как вообще такое может быть?
— Эли! Ты не понимаешь меня! Он не такой, как все эти глупые и легкомысленные парни из нашей школы! Он такой благородный, умный и серьезный. Итан знает чего хочет, не бегает вокруг да около, он дает мне просто бешенные эмоции, — ее голос зазвенел от восторга, когда она заговорила о нем, но меня от этих слов просто тошнило.
— Да о чем ты вообще?! — не выдержала я, — Ты последний здравый смысл пропила? Это ты не понимаешь, что вы знакомы всего ничего, а ты бросаешь своего парня и трахаешься с тем, кого встретила первый раз в тот вечер! — я уже не могла контролировать тот поток слов, который летел в сторону Мегс.
— С парнем, с которым я встречалась один день? — усмехнулась она, — Я ему сразу сказала, чтобы не ждал от меня любви и верности, я просто пробую эти отношения, и я согласилась быть с ним, только потому, что это было бы правильно. Да, он мне нравился, но не так, как Итан. Я не ожидала от тебя такого Эли. Я рассчитывала на твою поддержку. Друг познается в беде, да Эли?
Я смотрела на Мегс, и мне казалось, что передо мной стоит незнакомец. Где та Мегс, которая всегда взвешивала свои решения, которая ценила дружбу и не бросалась в омут с головой? Эта, с горящими глазами и оправданиями на языке, была какой-то чужой, одержимой.
— Поддержать тебя в чем, Мегс? В том, чтобы ты разрушила свою репутацию и разбила сердце парню, который, пусть и недолго, но был с тобой честен? В том, чтобы ты поверила первому встречному, который, возможно, просто играет с тобой? — я старалась говорить спокойно, но в голосе все равно сквозило отчаяние. Я понимала, что мои слова, скорее всего, не возымеют никакого действия. Она уже сделала свой выбор, и сейчас просто ищет оправдания, чтобы успокоить свою совесть. Но я не могла молчать. Я не могла просто стоять и смотреть, как она катится в пропасть. Внутри меня боролись два чувства: желание вытащить ее из этой ситуации и страх, что я лишь оттолкну ее еще дальше. Я знала, что сейчас любое неосторожное слово может стать последней каплей.
— Ты говоришь, он знает, чего хочет? А ты знаешь, чего хочешь ты? Ты думала о последствиях? О том, что будет, если он окажется не тем, за кого себя выдает? О том, как ты будешь смотреть в глаза своему бывшему парню?— вопросы сыпались один за другим, как камни с обрыва. Я видела, как ее лицо искажается от злости и обиды. Она хотела услышать от меня поддержку, а получила лишь упреки и сомнения. Но я не могла иначе. Я не могла предать нашу дружбу, просто согласившись с ее безумным поступком. Вероятно, моя реакция была бы мягче, если бы этим парнем не был Итан. Почему же он не поделился тем, что женится на ее лучшей подруге? Тишина повисла в воздухе, тяжелая и напряженная. Я ждала ее ответа, боясь услышать то, что она скажет. Я знала, что от этого разговора зависит не только ее судьба, но и наша дружба. И я понятия не имела, чем все это закончится. Мои слова, казалось, лишь подлили масла в огонь. Она отвернулась, скрестив руки на груди, словно пытаясь защититься от моих слов. Я чувствовала, как между нами растет стена, возведенная из обиды и непонимания.
— Ты просто бесишься, что такой парень достался мне, а не тебе
Я не могла поверить своим ушам. Мои глаза расширились от абсурда, который она только что произнесла. Это было настолько нелепо, настолько далеко от правды, что я просто потеряла дар речи. Неужели она действительно думает, что я... завидую? Я молча смотрела на неё, пытаясь понять, что движет этим человеком. Неужели она действительно верит в то, что говорит? Или это просто защитная реакция, попытка уколоть, прежде чем уколят её? В любом случае, вступать в эту игру мне совершенно не хотелось. Это было ниже моего достоинства. Пусть думает, что хочет. Пусть тешит себя иллюзиями. В конце концов, это её жизнь, и она вольна тратить её на что угодно, даже на придумывание абсурдных теорий о моей зависти к её... сомнительному счастью.
— Позвонишь мне, как только к тебе вернется здравый смысл. Терять тебя — я не хочу.
Я поднялась с дивана и направилась к выходу. Последние слова Мегс, летящие мне в спину, ужаснули меня еще больше.
— Я хотя бы говорю правду, Эли. И ничего не скрываю от друзей.
Я вышла на улицу, вдохнула прохладный воздух, пытаясь унять дрожь. Энди успокоился, и Адам пытался запихнуть его в машину. Заметив меня, он оставил Энди и подошел ко мне.
— Езжай следом, я пересяду в его машину и отвезу домой, — сказал он, протягивая мне ключи от своей «супры», — Что с Мегс?
— Не знаю, мы поругались
Адам шумно выдохнул
— Боже... Что сегодня вообще происходит? Все с цепи сорвались?
Он крепко сжал мою ладонь и вернулся к Энди. Я подошла к его машине и села за руль. Никогда раньше не водила праворульную, и от этого было немного не по себе. Но, собравшись с духом, я завела двигатель, наблюдая, как Адам, наконец, усаживает Энди в салон. Он тронулся с места, и я, стараясь не отставать, последовала за ним. Улица была почти пуста, только редкие машины проносились мимо, ослепляя фарами. В зеркале заднего вида отражались огни города, расплывчатые и далекие, словно чужие.
Я крепче сжала руль. Праворульное управление все еще казалось немного странным, но я уже привыкла. Машина была мощной, чувствовалась сила под капотом. Адам остановился возле небольшого двухэтажного дома. Я припарковалась чуть поодаль, заглушив двигатель. Он вытащил Энди из машины, тот что-то невнятно бормотал, шатаясь. Адам с трудом удерживал его на ногах, ведя к дому. Я вышла из машины, чувствуя, как прохладный ветер пробирает до костей. Я подошла ближе, стараясь не шуметь. Энди вырывался, что-то кричал про "предательство" и "всех их". Адам, казалось, вымотан до предела. Его обычно собранное и уверенное лицо сейчас выражало лишь усталость и беспокойство.
— Тебе нужна помощь? — спросила я, стараясь говорить тихо, но четко.
Адам кивнул, не отрывая взгляда от Энди.
— Помоги мне завести его в дом. Он в таком состоянии, что сам точно упадет.
Вместе мы кое-как дотащили Энди до двери. Адам достал ключи, дрожащими руками открыл замок и впихнул друга внутрь. Я последовала за ними. Внутри было темно и пахло застоявшимся воздухом. Адам включил свет в гостиной. Комната была в беспорядке, на полу валялись разбросанные вещи и пустые бутылки.
— Помоги мне уложить его на диван, — попросил Адам.
Мы уложили Энди на диван. Он тут же заснул, тяжело дыша. Адам отступил на шаг, провел рукой по волосам.
— Пойдем, мы опаздываем в школу.
Оставлять Энди одного было рискованно, но другого выхода не было. Мать бросила его много лет назад, он рос под присмотром бабушки, но и ей, в силу возраста, было сложно уследить за ним. Я даже не знала, дома ли она сейчас. Оставалось только надеяться, что с ним ничего не случится.
Мы сели в машину и поехали в школу. Все катилось в пропасть. Я чувствовала, что теряю контроль над ситуацией. Итан становился все ближе, и это предвещало беду. Моя дружба с Мегс трещала по швам. Единственным лучом света оставался Адам, который продолжал поддерживать меня, несмотря ни на что. Он молчал, чувствуя мое состояние, и положил свою руку поверх моей, сжав ее ободряюще. Его прикосновение всегда успокаивало, возвращало в реальность. Но даже его тепло не могло растопить лед, сковавший мое сердце. Я рассказала Адаму о нашей ссоре с Меган. Он сказал, что лучше не стоит лезть в чужие отношения и пытаться навязать свою точку зрения.
— Они разберутся сами. Мег, в первую очередь твоя подруга, и на первом месте должны быть ваши отношения, а не ее разборки с парнями. Энди и Мегс тоже мои друзья, но я не собираюсь копаться в их «грязном белье». Я просто выслушаю и приду на помощь тогда, когда потребуется. Так будет лучше для всех, Эли.
Адам прав, конечно. Но дело даже не в том, как именно Меган поступила. Меня больше беспокоит, с кем она была. Мне кажется, даже если бы я открыла ей глаза на Итана, рассказала всю правду, она бы все равно не изменила своего мнения и сделала бы по-своему.
И это самое обидное. Не то, что она не послушала, а то, что она, кажется, вообще не услышала. Как будто я говорила с кирпичной стеной. Я пыталась донести до нее, что Итан – не тот, за кого себя выдает, что он играет с ней, возможно, даже использует. Но она смотрела на меня своими большими, влюбленными глазами и видела только его. В Итане есть что-то скользкое, фальшивое. Он умеет очаровывать, говорить то, что люди хотят услышать. Но за этой маской я вижу холодный расчет. И я боюсь, что Меган этого не видит. Или, что еще хуже, видит, но ей все равно. И в этот момент я почувствовала себя совершенно беспомощной. Лучше не лезть...Но как можно оставаться в стороне, когда видишь, как близкий человек идет прямо в огонь? Может быть, я и правда слишком навязчива, слишком пытаюсь всех спасти. Но я не могу просто смотреть, как Меган совершает ошибку, о которой потом будет жалеть.
Может быть, мне стоит просто отступить и позволить ей самой разобраться. Но я не уверена, что смогу. Я не могу просто стоять в стороне и смотреть, как она страдает. И я боюсь, что однажды она придет ко мне, разбитая и разочарованная, и скажет: "Почему ты меня не остановила?"
И тогда я не смогу себе этого простить.