Отчаяние и надежда

«Одна любовь, одно сердце, одна судьба.»
— Боб Марли

Через некоторое время мы приехали к набережной. Адам припарковал машину, и мы вышли, чтобы подышать свежим морским воздухом. Вдали, словно россыпь драгоценных камней на бархате ночи, мерцали огни Сиэтла. Их слабый свет, пробиваясь сквозь темноту, напоминал звездное летнее небо.
— Красиво, правда? — спросил он, обнимая меня за плечи.
— Очень, — ответила я, прижимаясь к нему.
Адам притянул меня ближе, и мы долго стояли, обнявшись, в тишине, нарушаемой лишь плеском волн, лениво накатывающих на берег, и криками чаек, доносящимися издалека, словно эхо из другого мира. В воздухе витал соленый запах моря, терпкий и свежий, напоминающий о бесконечности и свободе.
Я закрыла глаза, стараясь запомнить каждую деталь: тепло его тела, соленый привкус на губах от морского воздуха, тихий шелест волн, словно рассказывающих древнюю сказку. Это был один из тех моментов, когда все становится на свои места, когда чувствуешь себя абсолютно счастливой и умиротворенной.
— Знаешь, — начал Адам, повернувшись ко мне. В его глазах отражалось мерцание огней, создавая какой-то волшебный, почти нереальный эффект, — Я думал, что для того, чтобы сделать этот шаг, мне нужно как следует подготовиться и сделать все красиво, чтобы этот момент запомнился на всю жизнь. Я представлял себе идеальное место, идеальное время, идеальные слова. Но только сейчас понял, что место не имеет никакого значения. Важно только то, что я чувствую.
Он сделал глубокий вдох, и я почувствовала, как мое сердце забилось быстрее.
— Я знаю, что я не идеален, Эли, и каждый день я стремлюсь стать мужчиной, достойным быть с тобой. Я хочу, чтобы ты была моей девушкой.
В его словах была такая искренность, такая уязвимость, что я просто не могла отвести взгляд
— Мы с тобой дружим уже очень давно, и ты знаешь, что ты для меня самый близкий и родной человек на свете. Я всегда ценил нашу дружбу, и ты всегда была рядом, поддерживала меня во всем. Но в последнее время я начал понимать, что мои чувства к тебе изменились. То, что я чувствую, уже не просто дружба. Я понял, что люблю тебя. Люблю всем сердцем и душой. Мне было страшно это признать, и еще страшнее тебе об этом говорить. И тогда, в моем интервью, когда я говорил о девушке, которую люблю, о тебе...Я окончательно признал то, что чувствую.
Тишина повисла в воздухе, нарушаемая лишь тихим гулом города. Я видела, как Адам нервно сглотнул, ожидая моего ответа. В его глазах плескалось волнение, смешанное с надеждой. Я понимала, как много для него значат эти слова, и как сложно ему было их произнести.
Я смотрела в его глаза, полные волнения и надежды, и понимала, что не хочу упустить этот шанс. Не хочу упустить возможность быть с человеком, который видит во мне не просто девушку, а личность, с которым мне комфортно быть собой, с которым я могу быть уязвимой и открытой. Я сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями. Слова, которые я хотела сказать, были простыми, но такими важными. Они должны были выразить все то, что я чувствовала, всю ту благодарность и тепло, которое переполняло меня. Я протянула руку и нежно коснулась его щеки. В этот момент я поняла, что больше не боюсь. Больше не боюсь открыться, больше не боюсь быть уязвимой, больше не боюсь любить. Потому что рядом со мной был человек, который готов был принять меня такой, какая я есть, со всеми моими достоинствами и недостатками.
— Я люблю тебя, и хочу быть с тобой.
Голос дрогнул от переполняющих меня чувств. Слова сорвались с губ легко, словно ждали этого момента всю жизнь. Они были простыми, но в них заключалось обещание, надежда и целая вселенная возможностей. Я видела, как лицо Адама преобразилось. Волнение и неуверенность мгновенно сменились искренней, неподдельной радостью. Его глаза засияли ярче огней города, отражая всю ту любовь и счастье, которые он испытывал в этот момент.
Он притянул меня к себе, обнимая крепко, но нежно, словно боялся, что я могу исчезнуть. Я уткнулась лицом в его плечо, чувствуя тепло его тела и учащенное сердцебиение. В этот момент время словно остановилось. Были только мы двое, в объятиях друг друга, посреди шумного города, но в своем собственном, тихом и уютном мире.
Я почувствовала, как он целует меня в макушку, и от этого простого жеста по телу пробежала волна тепла. Я закрыла глаза, наслаждаясь моментом, впитывая каждую секунду, каждую деталь. Запах его одеколона, легкий ветерок, играющий с моими волосами, тихий гул города на заднем плане – все это казалось идеальным, волшебным.
— Ты не представляешь, как я счастлив, — прошептал он, и его голос дрожал от волнения, — Я так долго ждал этого момента.
Я улыбнулась ему в ответ, чувствуя, как слезы снова подступают к глазам. Но на этот раз это были слезы счастья, слезы надежды, слезы любви. Он наклонился и нежно поцеловал меня. Это был легкий, нежный поцелуй, наполненный нежностью и обещанием. В нем не было страсти, только тепло и искренность. Это был поцелуй, который говорил о начале чего-то нового, чего-то особенного. Мы стояли, держась за руки, и смотрели на огни города. Они казались ярче и красивее, чем когда-либо прежде. Все вокруг казалось новым, свежим и полным возможностей.
Адам переплел наши пальцы, и тепло его руки словно разлилось по всему телу.
— Пойдем прогуляемся по городу? — предложил он, и я с радостью согласилась.
Вскоре Адам предложил зайти в кофейню.
— Кофе? — спросила я, предвкушая ароматный напиток. Но я знала его слабость. Этот сладкоежка не вышел бы оттуда, не набрав пакет сладкой выпечки. И, конечно же, я не ошиблась. Пока я выбирала свой латте, он уже стоял у витрины с пирожными, глаза его горели азартом, а в руках он держал внушительный пакет с эклерами, маффинами и, кажется, даже кусочком торта. Что ж, прогулка обещала быть не только приятной, но и очень вкусной.
Я улыбнулась, наблюдая за его довольным видом. Адам, с пакетом сладостей в одной руке и моей рукой в другой, казался воплощением беззаботности.
— Ну что, куда пойдем? — спросил он, подмигнув.
— В парк? — предложила я, зная, что там мы сможем найти уютную скамейку и насладиться не только видом, но и его трофеями.
Мы шли по улице, и аромат свежей выпечки дразнил прохожих. Адам то и дело поглядывал на пакет, словно боялся, что сладости исчезнут.
— Может, попробуем эклер прямо сейчас? — спросил он, невинно хлопая глазами. Я рассмеялась.
— Потерпи немного, сладкоежка. До парка осталось совсем чуть-чуть.
В парке мы нашли укромную скамейку под раскидистым дубом. Адам торжественно поставил пакет на скамейку и начал доставать сокровища. Эклеры с заварным кремом, маффины с шоколадной крошкой, кусочек вишневого торта - все это выглядело невероятно аппетитно. Адам рассказывал смешные истории, а я слушала, улыбаясь. Иногда он отвлекался, чтобы с жадностью откусить кусочек торта, а потом вытирал крем с губ тыльной стороной ладони. В такие моменты он казался совсем ребенком, и это было невероятно мило. Меня удивляло, как в него влезала выпечка, если мы недавно ужинали сытной пастой.
— Ты разговаривала с Мегс сегодня? — спросил Адам, слегка нахмурив брови.
— Совсем немного, перед уроком, — ответила я, пожав плечами, — Она рассказала, что они с Итаном поехали к нему домой "продолжать банкет", а Энди, похоже, выбыл из игры. Но, знаешь, мне кажется, она что-то недоговаривает. Выглядела она как-то... смущенно, будто дело не только в выпивке.
Адам вздохнул, сжимая мою руку
— Жаль Энди. Даже не представляю, что он сейчас чувствует.
— Он справится, — попыталась я его успокоить, — Если Мегс говорит правду, и между ней и Итаном был только флирт, то, думаю, он сможет ее простить. Хотя, даже в этом случае, это все равно попахивает предательством.
Предательство... Это слово повисло в воздухе, словно тяжелый дым. Легко судить со стороны, но кто знает, что творится в голове у Мегс? Может, она просто запуталась, поддалась моменту? Или же Итан действительно сумел задеть какие-то струны в ее душе, которые Энди не смог?
Я посмотрела на Адама. Он выглядел задумчивым, словно пытался примерить на себя роль Энди. Наверное, он тоже переживал за друга. Энди всегда был таким открытым, искренним. Он не заслуживал такого удара.
А что касается Мегс... Я не знаю, что ей сказать. С одной стороны, я понимаю, что она моя подруга, и я должна ее поддержать. С другой — я не могу оправдать ее поступок. Возможно, ей стоит поговорить с Энди, честно рассказать ему все, как было. Может быть, тогда у них еще будет шанс. Хотя, после такого... Шанс на что? На возвращение к прежним отношениям? Вряд ли. Слишком много всего сломано.
Может, ей не хватало внимания, страсти, чего-то, что она нашла в Итане? Это не оправдывает ее, конечно, но делает ситуацию чуть более сложной, многогранной.
Я вздохнула. Любовь — такая сложная штука. Она может вознести до небес, а может раздавить, как жука. И чаще всего, в этой игре нет победителей. Только проигравшие, которые пытаются собрать осколки своих разбитых сердец.
Я вспомнила, как Мегс всегда говорила об Энди. С теплотой, с нежностью, но без той искры, которая бывает между людьми, по-настоящему влюбленными друг в друга. Может, это и было предвестником беды? Может, они просто были хорошими друзьями, которые решили попробовать что-то большее, но поняли, что это не их?
В голове крутилось множество вопросов, на которые не было ответов. И я понимала, что никогда не узнаю всей правды. Мегс расскажет только то, что посчитает нужным, а Энди, скорее всего, вообще не захочет об этом говорить. И это их право.
Ведь в конечном итоге, все мы совершаем ошибки. Все мы иногда делаем больно другим людям, даже не желая этого. И самое главное — это уметь признавать свои ошибки, просить прощения и стараться исправить то, что натворили.
— Ты ведь не предашь меня, Эли? — неожиданно спросил Адам, и я вздрогнула, услышав его тревожный голос. В нем сквозила такая неприкрытая тревога, такая уязвимость, что я невольно замерла. Вопрос повис в воздухе, словно тяжелое облако, готовое разразиться грозой. Я видела, как напряжены его плечи, как он избегает смотреть мне в глаза. Я пододвинулась к нему, медленно, осторожно, словно к дикому зверю, готовому в любой момент броситься в бегство. Прикоснулась к его руке, ощущая под пальцами легкую дрожь.
— Что случилось, Адам? Расскажи мне. Что тебя беспокоит? — прошептала я, стараясь вложить в свой голос всю свою любовь и преданность. Я чувствовала, как внутри меня нарастает тревога. Не за себя, а за него. За его душевное состояние. За то, что могло его так сильно напугать. Я знала, что Адам не из тех, кто легко делится своими переживаниями. Он привык носить все в себе, прятать свои страхи за маской невозмутимости и сильного парня. Но сейчас эта маска дала трещину, обнажив его уязвимость.
— Эли, — его голос дрожал, — Не думай, что я пытаюсь испортить что-то, просто...Вчера, когда вы сидели рядом, вы казались такими похожими. В смысле...Он аристократ, с высокими манерами и большим состоянием. Он серьезный и уже занимается делами отца, учится в университете...а я что? Пинаю мяч, не построив даже планы на будущее.
Я молчала, давая ему возможность выговориться. Слова Адама ранили меня, словно осколки стекла. Как после этого признаться, что я с Итаном познакомилась при других обстоятельствах, и родители выдают меня замуж за него? Плевать, что я сбегу. Я сбегу...Внутри все сжалось. Мне придется оставить Адама? Что я скажу ему? Руки затряслись, я хватала воздух, лишь бы не задохнуться от отчаяния, схватившего меня за горло.
— Я знаю, что это глупо. Что я должен быть уверенным в себе и не сравнивать себя с другими. Но я не могу. Когда я вижу его, такого уверенного, такого целеустремленного...  Я чувствую себя ничтожным. Будто я не достоин тебя. Будто ты заслуживаешь кого-то лучше, чем я.
Он наконец поднял на меня глаза. В них плескалась боль и отчаяние. Я увидела в них не просто неуверенного парня, а раненого ребенка, который ищет защиты и утешения.
— Я боюсь, Эли, — прошептал он, — Что однажды ты посмотришь на меня и поймешь, что я не тот, кто тебе нужен
Его слова были как удар под дых. Я почувствовала, как слезы подступают к глазам.
Я крепче сжала его руку.
— Адам, посмотри на меня, — попросила я, стараясь говорить как можно мягче и убедительнее, — Я люблю тебя. Не за то, что ты аристократ или бизнесмен, а за то, какой ты есть. За твою доброту, за твою честность, за твою страсть к футболу. За то, как ты смеешься, за то, как ты заботишься обо мне. Я люблю тебя за все это. И ни один аристократ с миллионами на счету не сможет этого изменить.
Но я соврала.
Я видела, как в его глазах появляется надежда. Слабая, робкая, но все же надежда.
— Не сравнивай себя с другими. Ты уникален. У тебя есть свой путь, свои таланты, свои мечты. И я хочу быть рядом с тобой, чтобы поддерживать тебя на этом пути. Чтобы помогать тебе раскрывать свои таланты. Чтобы вместе с тобой мечтать и достигать целей.
Я обняла его крепко-крепко, прижимая к себе.
— Пожалуйста, поверь мне, Адам. Я не предам тебя. Я буду рядом с тобой, что бы ни случилось. Потому что я люблю тебя. И это самое главное.
Я соврала.
Однажды, мне придется рассказать ему всю правду. Либо мы уедем вместе, либо мне придется расстаться с ним навсегда.
Адам молча прижимался ко мне, словно ища во мне убежище от своих страхов. Я чувствовала, как постепенно уходит напряжение из его плеч, как замедляется его дыхание. Он все еще дрожал, но уже не так сильно.
— Но...а если я не оправдаю твоих ожиданий? — тихо спросил он, словно боясь услышать ответ, — Если я так и останусь тем, кто пинает мяч, не имея никаких перспектив?
Я улыбнулась, нежно проведя пальцем по его щеке.
— Адам, ты уже оправдываешь мои ожидания. Просто тем, что ты есть. Тем, что ты рядом. Я не жду от тебя, что ты станешь президентом компании или лауреатом Нобелевской премии. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Чтобы ты занимался тем, что тебе нравится. Чтобы ты верил в себя.
Я знала, что это звучит банально, как фраза из дешевого романа. Но я говорила искренне. Я действительно не хотела от него ничего, кроме его счастья. И если его счастье заключалось в футболе, то я буду поддерживать его в этом.
Я обдумывала, почему Адам решил затронуть тему с Итаном.
В голове словно вспыхнула лампочка. Как, черт возьми, Адаму удалось вытащить меня с того банкета? Вход был строго по приглашениям! После появления Адама Итан словно испарился. И самое странное – родители. Ни единого вопроса о моем внезапном исчезновении с бала. А эта фраза мамы: «Ты ведь уже знаешь, что они приедут»
Не может быть. Это просто невозможно. Неужели...Неужели, когда Адам приехал за мной, он сказал Итану, за кем именно он приехал, и попросил его меня прикрыть? Он уже тогда знал, что мы знакомы. Он знал!
Пазл складывался, но картина пугала. Если Адам знал об Итане, знал о бале, что ему каким-то образом удастся меня прикрыть...то что еще он знал?
В животе поселился ледяной комок. Нужно узнать правду. Но как? Спросить напрямую? В голове роились вопросы, и каждый из них был как острый осколок, ранящий сознание. Очевидно, если бы Адам знал о нашем фиктивном браке с Итаном, то не стал бы звать его на свой матч, и уж тем более не признавался мне в любви, предлагая встречаться. Могу только предположить, что Итан сказал и ему тоже самое, что наши отцы всего лишь партнеры по бизнесу, и в этот вечер просто отдыхали вместе?...Но какой предлог он использовал, чтобы соврать моим родителям?
Нужно найти доказательства. Зацепки. Что-то, что подтвердит мои подозрения.
Первым делом – Итан. Нужно с ним поговорить. Не факт, что он скажет правду, но попробовать стоит.
Какая же я лживая! Лицемерная, двуличная лгунья! Мне противно от самой себя.
Самое ужасное, что где-то глубоко внутри я пытаюсь оправдаться. Убеждаю себя, что это "ложь во благо", что я делаю это ради какой-то высшей цели. Но разве ложь когда-нибудь приводила к чему-то хорошему? Я знаю, что нет.
И все же, я не могу просто сдаться. Я должна попытаться исправить ситуацию, выкрутиться из этого клубка лжи. Я должна найти способ обернуть все это в свою пользу, хотя бы попытаться. Это эгоистично, я знаю. Но сейчас я думаю только о том, как сохранить отношения с Адамом и не потерять все, что мне дорого.
Я понимаю, что иду по скользкой дорожке, и каждый мой шаг может привести к еще большей лжи. Но я надеюсь, что смогу найти выход, что смогу как-то искупить свою вину и стать лучше. Хотя бы немного.
Мы так и сидели, каждый в своем тихом омуте мыслей. Я украдкой поглядывала на Адама, но боялась даже представить, что творится у него в голове. Напряжение висело в воздухе, как тонкая паутина, готовая оборваться от малейшего дуновения. Я машинально взяла стаканчик с остывшим кофе и сделала глоток. В горле пересохло от волнения, но я старалась держать лицо. Ни в коем случае нельзя показывать Адаму, как сильно я переживаю.
— Ты не замёрзла? — его голос прозвучал неожиданно, осторожно, словно он боялся спугнуть что-то хрупкое.
Я лишь покачала головой в ответ.
— Не хочу портить этот прекрасный вечер переживаниями, принцесса, — он нежно сжал мою руку и помог подняться со скамейки. В его глазах мелькнула какая-то решимость, — Возьмем сладостей и посмотрим фильм у меня? — предложил он, и в его голосе снова зазвучала беззаботность. Это было так просто, так по-домашнему, и именно то, что мне сейчас было нужно. Его предложение словно окутало меня теплым одеялом, отгоняя все тревоги и сомнения. И я, конечно же, согласилась.
В самом центре Сиэтла, среди шумной толпы, мы искали глазами знакомую вывеску. Наконец, увидев ее, мы вошли в кондитерскую и наполнили пакеты аппетитными лакомствами. Сладкая добыча в руках, мы направились к скромной серой "Супре". Адам, устроившись за рулем, завел машину, и салон наполнился музыкой. Мы поехали в сторону его дома, где, по его словам, мы могли делать все, что захотим, так как его мамы не было. По дороге мы решили, что первым делом посмотрим "Сумерки".
Заехав ко мне, я обнаружила, что родителей еще нет. Быстро схватив школьную сумку, косметичку и форму, я позвонила маме и сообщила, что останусь ночевать у Мегс.
Припарковавшись у дома Адама, мы с нетерпением выскочили из машины, предвкушая приятный вечер. Оставив верхнюю одежду в прихожей, мы поднялись в его комнату. Он протянул мне футболку и штаны, которые я уже надевала у него. Вымыв руки и переодевшись, мы устроились на кровати и включили фильм на ноутбуке. Первые кадры заполнили комнату, и мы, удобно расположившись, принялись за сладости. Шоколад таял во рту, мармеладные мишки казались особенно вкусными, а на экране разворачивалась история любви Беллы и Эдварда. Мы обменивались репликами, смеялись над забавными моментами и сопереживали героям. В тот момент, когда на экране раскрылась тайна Эдварда, мы не смогли сдержаться. Фраза сорвалась с наших губ одновременно с репликой Беллы: "И давно тебе семнадцать?". Ответ Эдварда, его усталое "Уже да...", вызвал взрыв хохота.
Смех стих, но фраза еще витала в воздухе, заставляя нас улыбаться. Мы снова углубились в фильм, но теперь уже с удвоенным энтузиазмом. Каждый поворот сюжета, каждая реплика казались нам особенно значимыми, словно мы открывали их заново.
Эдвард впервые показал Белле свою сияющую кожу на солнце, Адам театрально прикрыл глаза рукой.
— Ослепительно! — воскликнул он, передразнивая восторженный тон Беллы. Я толкнула его локтем, но не смогла сдержать улыбку.
Когда Эдвард, словно дикий зверь, прыгал по деревьям, защищая Беллу от неминуемой гибели, я невольно вспомнила, как в школе мы с Мегс спорили о том, кто из вампиров круче – Эдвард или Дэймон Сальваторе. Тогда это казалось вопросом жизни и смерти.
Фильм продолжался, и мы, словно завороженные, следили за развитием событий. Даже зная наизусть каждую реплику, каждый жест, мы не могли оторваться от экрана. В этом была какая-то магия, какая-то необъяснимая сила, заставляющая нас возвращаться к этой истории снова и снова.
К середине фильма веки стали предательски тяжелыми. Я зевнула, стараясь прогнать сонливость, но безуспешно. Поддавшись усталости, я забралась под теплое одеяло и прижалась к Адаму, ища его тепла. Моя ладонь легла на его живот, и я нежно начала выводить кончиками пальцев маленькие круги на его коже.
Я чувствовала, как его грудь мерно вздымается и опускается в такт дыханию. В ответ на мои прикосновения, он накрыл мою руку своей ладонью, словно говоря: "Я здесь". Затем, повторяя мои движения, он медленно опустил мою руку ниже, пока мои пальцы не коснулись края его шорт.
Легкое покалывание пробежало по коже. Я замерла, ожидая. Его рука оставалась поверх моей, направляя и в то же время спрашивая. В полумраке комнаты, освещенной лишь мерцанием экрана, его лицо казалось расслабленным и умиротворенным. Я чувствовала его тепло, его близость, и внезапно сонливость отступила. Вместо этого пришло другое чувство – теплое, волнующее, знакомое, но всегда новое. Я слегка надавила пальцами, чувствуя упругость его живота под тканью шорт. Он не отстранился. Наоборот, его дыхание стало чуть глубже, чуть быстрее.
Я подняла глаза на экран, но сюжет фильма уже не имел значения. Все мое внимание было сосредоточено на этом моменте, на этом прикосновении. Я почувствовала, как он слегка приподнимает мою руку, позволяя ей скользнуть под край шорт. Кожа под ними была горячей и гладкой. Я задержала дыхание, ожидая его реакции, его решения. В этот момент все зависело от него.
Время словно замерло. В комнате слышалось только тихое дыхание и приглушенные звуки фильма, которые теперь казались далекими и неважными. Я чувствовала, как кровь приливает к щекам, а сердце начинает биться чаще. Я медленно, осторожно, провела пальцами по гладкой коже, чувствуя, как он напрягается под моим прикосновением. Он не отстранился, не остановил меня. Наоборот, его рука слегка надавила, направляя мои движения. Это был безмолвный ответ, разрешение, приглашение.
Его дыхание становится прерывистым, а мышцы живота напрягаются. Легкое покалывание пробежало по всему телу, смешиваясь с волнением и предвкушением. Я подняла глаза и увидела, как он смотрит на меня, в полумраке его глаза казались темными и глубокими. В них читалось желание, но и нежность, и какая-то робкая неуверенность. Я медленно, нежно, начала исследовать его тело, чувствуя тепло и упругость кожи под пальцами. Он застонал тихо, почти неслышно, и этот звук заставил меня вздрогнуть от возбуждения. Я почувствовала, как он придвигается ближе, прижимаясь ко мне всем телом. Адам обхватил мою талию руками и притянул к себе, усаживая на живот. Я наклонилась к нему и поцеловала, наши языки сплелись, этот поцелуй не был похож на те, что были раньше. Это было ощущение страсти, желания. Адам запустил руку в мои волосы, сжимая их до приятной боли.
Мое дыхание участилось, сердце бешено колотилось в груди, отзываясь пульсацией в кончиках пальцев. Я отстранилась на мгновение, чтобы перевести дух, и посмотрела в его глаза. В них горел огонь, отражающий мое собственное возбуждение. Я вновь прильнула к его губам, чувствуя, как его руки уверенно скользят по моему телу, распаляя желание.
Каждый его жест, каждое прикосновение казались электрическим разрядом, пронзающим меня насквозь. Я ответила на его ласки с не меньшей страстью, мои пальцы скользили по его спине, чувствуя каждый мускул, вздрагивающий под кожей. Я опустилась ниже, обжигая поцелуями его шею, ключицы, чувствуя, как он стонет от удовольствия. Этот звук только подстегнул меня, разжигая огонь внутри еще сильнее.
Адам перевернул меня на спину, нависая сверху. Его взгляд был полон желания, обещания. Он нежно провел рукой по моему лицу, большим пальцем очерчивая линию губ.
Он медленно опустился, вновь целуя меня, на этот раз более нежно, ласково. Его губы коснулись моей груди, живота, вызывая мурашки по всему телу. Я застонала, вцепившись в его плечи. Рука скользнула под резинку его бóксеров, я обхватила ладонью его напряженную плоть, и его член дернулся под моими прикосновениями. Меня накрыло смущение от неопытности и непонимания что делать, и Адам, словно почувствовав это, сжал мои пальцы, направляя движение вверх и вниз по всей длине. Он застонал, этот звук был полон желания и смущения. Я почувствовала, как его пульс участился под моей рукой, и сжала сильнее.
Головка члена начала выделять смазку, и я
нежно провела пальцем по капле, наслаждаясь его реакцией. Я знала, что он ждал этого, жаждал прикосновений. И я хотела подарить ему это. Медленно, дразняще, я начала двигать рукой вверх и вниз, наблюдая, как его лицо искажается от удовольствия. Он закрыл глаза, запрокинув голову назад, и его дыхание стало тяжелым и прерывистым. Я чувствовала его полную власть надо мной, его абсолютное доверие. И я была готова принять эту власть, подчиниться его желаниям. Я хотела чувствовать его, слышать его, быть полностью поглощенной этим моментом. Мои пальцы скользили все быстрее, возбуждая его до предела. Он начал двигаться навстречу моим прикосновениям, подталкивая меня к себе. Я ускорила темп, и он застонал громче, хватаясь за мои волосы. Его тело дрожало, и я почувствовала, как он приближается к пику.
— Ох, Черт...Эли, я сейчас кончу! — задыхаясь, предупредил Адам
Я продолжала двигаться, пока он не излился в мою руку, его тело сотрясалось от оргазма. Он тяжело дышал, прислонившись лбом к моей шее. Я нежно поцеловала его в волосы, чувствуя себя довольной и возбужденной одновременно. Он расслабился в моих руках, и я знала, что он полностью доверяет мне.
— Я принесу салфетки, — со сбившимся дыханием произнес он.
Только когда Адам отстранился, меня накрыла волна стыда и неловкости. Черт возьми...  Что я только что сделала? То есть, я, конечно, понимаю, что именно произошло, но это было так странно и приятно одновременно. Адам быстро вернулся с салфетками и тщательно вытер мою руку. Фильм уже давно закончился, но я даже не заметила. Я была в полном смятении, не понимая, что делать дальше. Должна ли я что-то сказать? Сделать вид, что ничего не произошло? Что вообще люди делают после такого? Я чувствовала, как кровь приливает к щекам. Адам закончил вытирать мою руку, но не отпустил ее. Его пальцы слегка сжали мои, я подняла глаза и встретилась с его взглядом. Мягким, как он и показался мне секунду назад, но еще и каким-то изучающим? Он словно пытался прочитать мои мысли, понять, что я чувствую. И я, честно говоря, сама не знала.
— Делай так почаще, а то у самого рука постоянно устает, — сказал он и расхохотался
Я цокнула языком и закатила глаза, но в душе улыбнулась. Вот он, привычный Адам, с его дурацкими шутками и неуемной энергией.
— Извини, солнце. Ты прекрасна, — прошептал он, наклоняясь ко мне. Его губы коснулись моих, нежно, но настойчиво, прижимая меня к кровати, — К слову, мои пальцы всегда в твоем распоряжении...а может, и не только они.
Я почувствовала, как щеки заливаются румянцем.
— Ты невыносим, Адам Янг! — воскликнула я, но в голосе не было ни капли злости.
Услышав его заливистый смех, я не смогла сдержать улыбку в ответ. Поддавшись порыву, я утащила его в свои объятия, утопая в тепле и уюте, которые он всегда дарил. Его невыносимость была частью его очарования.
— Теперь мы будем чаще смотреть фильмы, милая? Мм? — он самодовольно ухмыльнулся, наклонив голову в бок
— Если ты будешь меня бесить, то я заставлю тебя пересматривать со мной «Сумерки» каждый вечер. Уж поверь, мне это не надоест.
— Понял свою ошибку, — широко улыбнувшись, он накрыл мою макушку своей ладонью и прижал к своей груди. Мы залезли под одеяло, и сопротивляться накатывающей усталости просто не было сил. Веки сами собой опускались, унося меня в сон. И я не возражала. Еще одна прекрасная ночь в объятиях с Адамом... мысль об этом была последней, прежде чем я провалилась в темноту.