Мерцание пустоты

Я проснулся на рассвете от очередного кошмара. 
Это уже становится традицией. Возможно, однажды заведу дневник под названием: «Сны и сюжеты, которые мешают мне спать и портят утро».

Комната была почти пуста — две кровати, две тумбочки и тишина, мягко стелившаяся по полу. 
В окно проникали первые солнечные лучи — не слепящие, а тёплые, почти ласковые. Они скользили по стенам и полу, окрашивая всё вокруг в живой свет, словно напоминая, что мир ещё не совсем мёртв.

Я повернулся на бок. Моя спутница ещё спала на соседней кровати. Лежала на животе, волосы сбились в сторону.

Выражение её лица выглядело иначе. Не отстранённое и колючее, как обычно, а спокойное, почти детское. Губы слегка поджаты, будто у неё отобрали любимую игрушку. 
Пальцы на ногах подрагивали. 
Возможно, за ней кто-то гнался во сне.

Из соседней комнаты послышалась музыка. Красивая и грустная. Фортепиано. 
Мелодия стекала по утренней тишине, как вода по стеклу. Кажется, Йори таким образом пытался намекнуть, что утро наступило и пора вылезать из своих экзистенциальных нор.

Я поднялся, натянул рубашку и вышел из комнаты. 
Остановился в дверном проёме и молча смотрел, как он играет.

Он сидел за старым фортепиано, слегка склонив голову. Движения точные и экспрессивные, как у профессионального пианиста. 
Когда последняя нота растаяла в воздухе, я сказал:

— Это какой-то ноктюрн Шопена?

Йори обернулся, его глаза мягко поблёскивали в свете окна.

— Доброе утро, Сай. Вы меня снова удивили. Вы разбираетесь в классической музыке?

— У нас в деревне не было школы. Но был архив. Я пересмотрел, перечитал и переслушал всё, что там было: от пошлых комедий до классической музыки.

Йори чуть улыбнулся.

— А что из этого архива вам больше всего пришлось по душе?

Я задумался ровно на секунду.

— Сортирный юмор, естественно.

— Несомненно, эти знания оказались бесценны в вашем путешествии, — сухо заметил Йори.

— Вы не представляете насколько, — ответил я с абсолютно серьёзным лицом.

Йори закрыл крышку фортепиано и произнёс:

— Я хотел ещё вчера у вас поинтересоваться. Судя по всему, ваша подруга не просто так ходит без обуви. Вероятно, это позволяет ей чувствовать пространство вокруг, а возможно — даже воздействовать на него. Но что-то мне подсказывает, что и вы не так просты. Я прав?

Я хмыкнул:

— О да. Я — дитя луны, внук заката и носитель древней магии друидов... С великой силой перевоплощения и чуть-чуть телекинеза.

Йори повернулся ко мне, склонил голову, вероятно, пытаясь оценить, насколько я был серьёзен.

— Вы не могли бы продемонстрировать?

— Ах, как бы вам сказать... Перевоплощение в кота и обратно — процесс, мягко говоря, унизительный. Особенно если рядом есть зрители, а одежда решит... не участвовать в магии.

Он смотрел спокойно. Без давления. 
Я пожал плечами:

— Ладно. Попробуем без хвоста. Надеюсь, пропорции сохранятся.

Я закрыл глаза. Внутри — привычное сжатие, словно воздух стал гуще, и тело на секунду забыло, что оно моё.

Хруст. Вдох. Толчок.

И я — человек. Одежда на месте.

Я выдохнул и посмотрел на Йори.

К моему удивлению, в его лице — точнее, в той его части, которая сохранилась — появилась странная, почти незаметная, но вполне различимая эмоция.

Страх.

— Что-то не так? — осторожно спросил я.

Йори молчал пару секунд. А потом произнёс:

— Вы осознаёте, сколько основополагающих законов этой вселенной вы только что нарушили?

— А это... плохо?

Он посмотрел на меня с той самой сдержанной интенсивностью, с которой философы смотрят в бездну, надеясь там выудить что-то полезное.

— Что происходит с системой, в которой перестают работать правила, по которым она существует?

Я пожал плечами. 
— Система ломается.

— Именно, — кивнул Йори.

Затем продолжил уже без нотки страха, но странным смущённым голосом.

— Простите снова мою прямолинейность. Но, основываясь на вашем голосе и манере общения, я делал предварительный вывод, что вы — мужского пола. Теперь, увидев ваш человеческий облик, я осознал свою ошибку. Прошу прощения за это ещё раз.

— Что?! — возмутился я и мгновенно принялся лихорадочно проверять своё новое тело. 
Так... первичные половые признаки на месте. Всё в порядке. Я точно парень. Вроде.

Подошёл к ближайшему зеркалу — мне снова захотелось выругаться магическим матом на аномалию.

Я ещё не тестировал свой облик в человеческой форме. Но были определённые ожидания. Солидный мужчина, атлетическое телосложение, резкий выразительный подбородок, густая щетина, брови, способные вызвать уважение даже у совы.

На меня же в отражении смотрел щуплый юнец с взъерошенными грязными волосами и выражением лица «извините, что я вообще существую».

Плечи узкие. Шея тонкая. Челюсть... не то чтобы отсутствовала, но серьёзно просила прибавки.

Если бы я увидел это создание на улице — сам бы полчаса гадал, какая у него половая принадлежность.

— Кто эта девушка? — раздался за спиной спокойный женский голос.

Я медленно повернулся. 
Она стояла в дверях спальни и изучала меня с выражением, которое можно было бы назвать непониманием, если бы не лёгкая, едва заметная складка у левого уголка губ.

— Тупые шутки — исключительно моя функция, — буркнул я. — Возвращайся в режим хладнокровной убийцы.

— Не понимаю, о чём ты, — сказала она с каменным лицом.

— Включи свои волшебные пятки и просканируй, кто перед собой! — вспыхнул я.

Она молча посмотрела на меня ещё пару секунд. Потом — как ни в чём не бывало — развернулась и пошла обратно в спальню.

— Сай, не расстраивайтесь! — воскликнул Йори неожиданно оживлённым тоном. — Вам известен древнегреческий миф об андрогинах?..

Внезапный взрыв снаружи прервал наш разговор. 
Гулкий удар, как хруст, разрезал воздух. 
Вибрация стекла. Мгновенная тишина. 
— Кто-то на минном поле? — подумал я.

Глаза Йори вспыхнули синим — резко, ярко. Он метнулся прочь, скользнул через комнату, и через секунду был уже на улице — катана обнажена, лезвие в отблеске света.

Я рванул за ним. Ноги едва слушались.

Снаружи воздух был натянут как струна. И в её центре — бой.

Йори и женщина в чёрном. 
Её лицо было как маска из фарфора — без морщин, без эмоций, без колебаний. Чёрный плащ развевался за спиной, а высокие ботинки отбивали шаги смерти; красные, как раскалённые угли глаза не искали цель — они уже выбрали.

Из её рук торчали лезвия. У Йори — катана.

Они двигались быстро. Не просто быстро — с нечеловеческой, пугающей грацией. 
Каждое движение — вырезано из света. Каждый удар — будто молился, чтобы попасть.

Но я видел: Йори уступает. 
Его корпус — потрёпанный. Суставы — скрипят. Повороты — на долю секунды медленнее. 
Он держится. Но та, в чёрном, была совершенно новой, словно с конвейера.

Самое время моей босоногой фее прийти на подмогу.

Но она просто стояла рядом...
Не шелохнувшись.

На её лице... 
Ужас. 
Я не видел её такой раньше. Ни в бою. Ни в пустошах. 
Она была парализована. В теле — лёд. В глазах — воспоминание. 
Я хотел крикнуть, но время замедлилось.

Успел лишь увидеть, как лезвие красноглазой противницы пронзает грудь Йори. 
Металлический хруст. 
Синее свечение сбилось, как дыхание.

Он повернул голову, посмотрел прямо на меня и улыбнулся.

Взрыв.

Всё вспыхнуло.

Звук сожрал мир. Меня отбросило внутрь дома, как игрушку, потерянную в буре. Стена ударила по спине. Пол ушёл из-под ног. Где-то разлетелась дверь. Я услышал собственный крик — как чужой.

Мгновения не было.

Когда я выполз обратно, руки дрожали. В ушах гудело, будто весь мир стал одной нотой.

На земле лежали куски. Разорванные, обожжённые, искривлённые. 
Тела... нет. Обломки. 
Когтистые лезвия. Катана. Пальцы. Шея.

И голова. 
Йори.

Я подошёл, шатаясь, как во сне.

Голова лежала — словно смотрела в небо. Глаза всё ещё светились синим. 
Я сел прямо на землю, не замечая ни пепла, ни обломков под собой.

Взял голову Йори в руки. Она была тяжёлой. Удивительно — как будто хранила в себе не просто схемы, а всё то, чем он был.

Механические губы дрогнули. И раздался голос. 
Не его. 
Незнакомый. Металлический, как звон гвоздя по камню.

— 
Коль то, что смертным рождено, 
С землёй смешаться вновь должно, 
И к воле от людей воспрять: 
Так что тогда мне до тебя? 
—

Слова, как заклинание, впитались в воздух. 
И замерли.

Глаза Йори мигнули. Ещё раз. 
И — потухли.

Я остался сидеть. 
Продолжал смотреть на его лицо — на то, что от него осталось. 
Надеялся. Может быть, ещё... вспыхнет. Ещё раз заговорит. Пошутит. Скажет, что это был тест.

Но — тишина.

Я не знаю, сколько так просидел. 
Час? 
Два? 
Мир вокруг меня стёрся.

И тогда — рядом, почти неслышно — она. 
Села напротив. Мягко, как ветер. Как тень.

За её спиной — катана Йори. Чужая. Но теперь... словно её.

— Прости, — сказала она. Голос был тише, чем обычно. 
— Я была не готова... Но впредь это не повторится.

Она на мгновение опустила глаза. 
Потом снова подняла их. 
И продолжила — так, будто вынимала из себя не слова, а кусок чего-то хрупкого:

— И не грусти по нему. 
Я... завидую Йори.

Она подняла голову выше и посмотрела на небо. 
Словно пыталась найти ответ, которого не было.