Глава 2. Найди
Пустошь была безмолвна. Она не вопила, не трещала, не пугала — лишь смотрела. Долго. Словно забытый часовой, чья стража не заканчивается никогда.
Когда-то здесь был мир. Может, город. Может, дорога. Теперь — только обломки и камни, чёрные, будто обугленные. Земля была испещрена трещинами, как будто стиснула челюсти от боли и застыла в этом оскале навечно.
Солнце висело над горизонтом, как выжженное око. Оно не грело — оно угрожало. Его свет лежал на всём вокруг тяжёлым налётом ржавчины: на выкорчеванных корнях, на железных рёбрах остовов машин, на редких кустах, покрытых пылью, как седыми волосами. Даже ветер здесь дул лениво, как старик, которому уже незачем спешить.
Она шла.
Девушка — одна, как тень, как мираж, обведённый углём. Плащ, некогда тёмно-серый, теперь стал цвета пепла. Он болтался на ней, словно сам был уставшим. На поясе висели ремни со снаряжением. В правой руке — ничего. В левой — пустота. В её походке не было ни спешки, ни отдыха. Только шаг. Выверенный, как дыхание. Идущий.
Под босыми ступнями хрустели камни, обломки стекла и керамики — останки того, что когда-то звалось домом. Казалось, весь этот мир был тонкой коркой льда, готовой треснуть от одного её шага.
Но он не трескался.
Он её знал.
Каждое её движение было точным. Без суеты. Без замедления. Ступни, покрытые пылью и старыми шрамами, несли её через острые края и раскалённые плиты. В их очертаниях читалась история — не рассказанная, но выжженная, как карта на коже. Они были не просто частью тела — они были орудием. Памятью. Чувством.
На лице — пыль. На скулах — следы давних ран. Под глазами — тень. Не от усталости, а от тишины, въевшейся в душу. Иногда она поднимала взгляд, чтобы поймать горизонт. Иногда — вглядывалась в камни, будто в них прятался ответ.
И порой... останавливалась.
Она опускалась на корточки — молча, по-звериному. Голова чуть склонялась набок. Ладонь скользила по земле — замирала, затем резко поднималась. Иногда — задерживалась дольше. Будто слушала, как шепчет песок.
Затем — движение.
Снова шаг.
Снова путь.
Солнце клонится. Тени вытягиваются как время, как память. Где-то вдали показался покорёженный остов моста, висящий в воздухе, как незавершённая мысль. Она прошла мимо, даже не взглянув.
Компас был спрятан в складках одежды. Он не был нужен каждую минуту. Она знала, когда свериться. И если стрелка указывала вперёд — она шла. Без вопросов.
Периодически её внимание привлекали звуки: шорох песка, скрип обрушенного навеса, стон ветра, вырывающегося из камня. Она слышала каждый — как если бы мир говорил с ней на древнем, почти забытом языке.
Иногда — останки. Человека. Животного. Машины. Всё едино. Она не останавливалась.
Но вот — ущелье. Выточенное временем. Узкое. Переход. И, за ним — плато.
И впервые за день её шаг замер.
На горизонте, меж пепельных холмов, тонкой чёрной нитью поднимался дым. Низкий, маслянистый.
Рейдерский.
Она медленно потянулась под плащ и достала компас. Устройство мерцало тускло, словно сердце, бьющееся только по команде. Стрелка повернулась — и застыла. Прямо на дым.
Она долго смотрела. Не моргала.
Затем убрала прибор. И пошла.
Не ускоряясь. Не отвлекаясь.
Она всегда шла туда, куда указывало.
————
Она двинулась внезапно.
Без крика. Без слов. Без предупреждения.
Первый рухнул, не успев понять. Ребро ладони вошло в горло — точно, почти бесшумно. Мужчина захрипел и осел, хватаясь за воздух, которого уже не было.
Второй успел обернуться. Увидел силуэт. Потянулся за оружием.
Поздно.
Она схватила раскалённую головешку из костра — метнула в лицо. Пламя вспыхнуло, ослепило. Удар коленом — сухой хруст в живот. Второй — в висок.
Тело упало как кукла, обмякнув.
Патрульный у входа услышал шум. Развернулся.
Выстрел. Пустота.
Она уже нырнула за металлический лист, скользнула, перекатилась. Рука схватила кусок арматуры. Тяжёлый. Ржавый. Но не дрогнула. Один рывок — и она снова в движении.
Выстрел. Второй.
Пули — мимо.
Она прыгнула.
Соприкосновение.
Плечом — в грудь. Враг упал. Она сверху.
Удар. Раз. Ещё.
Арматура в висок — легко, как нож в плоть.
В лагере — крик. Паника. Один бросил оружие и сел, раскинув руки.
Другой выстрелил в спину товарищу — отвлечь. Спастись.
Она не говорила.
Не кричала.
Только двигалась.
Пыль поднималась, как дыхание раны.
Тела падали.
А потом — снова тишина.
Они были там.
Рабы.
Грязные, с измождёнными лицами. В тени, цепочкой. Кто-то сидел, кто-то стоял, один — упал на колени. Все смотрели.
С затаённым страхом. Как на чуму. Как на бурю. Как на бога.
Она прошла мимо.
Молча.
Не обернулась. Не замедлилась.
Ей было всё равно, что с ними будет. Что с ними сделали. Что сделают.
Но где-то в глубине, в том месте, где уже давно не было слов, она почувствовала...
Что-то.
Похожее на удовольствие.
————
Огонь потрескивал, будто рассказывал историю. Старую. Сожжённую. Забытую.
Она сидела, обхватив руками колени. Пальцы двигались в ритме пламени. На коже — пыль. В волосах — пепел. Плащ был в пятнах чужой крови. Но она не смотрела на себя. Её взгляд был дальше.
За пределами круга света простирались руины. Силуэты зданий, чёрных, как обугленные кости, торчали из земли, как рёбра мёртвого титана. И там, среди теней, пульсировал слабый свет. Зеленовато-синий.
Она не знала, что это. И в то же время — знала.
Не разумом. Не памятью.
А кожей. Пятками. Интуицией.
Ладонь коснулась земли — легко, почти извиняясь.
По ступням пробежал тонкий импульс.
Слишком далеко. Только эхо.
Но что-то было.
Она не двигалась.
Только смотрела.
А потом, не спеша, улеглась на бок. Камни под ней были тёплыми от огня.
На груди — компас. Он был выключен, но внутри всё ещё теплилось тусклое синее пульсирование.
Как дыхание.
Над ней — небо. Прямое. Высокое. Без облаков.
Звёзды не смотрели. Они просто были.
И этого хватало.
Ветер прошёлся по пустоши. Принёс с собой запах горелой меди и чего-то мёртвого.
Она не дрогнула.
Глаза постепенно затуманились.
Мир стал мягче.
И в этой мягкости она позволила себе нечто почти забытое.
Сон.
—————
...Свет.
Резкий. Холодный. Без тени.
Она очнулась от рывка, как будто её выхватили изнутри.
Лёгкие вжались и судорожно втянули воздух.
Он пах... ничем. Даже стерильность была мёртвой.
Комната — белая. Без швов. Без звука. Свет — плоский, без источника.
Потолок. Панели. Стены — всё будто напечатано на одном листе.
Слишком гладко.
Тело дрожало. Пальцы сжались в кулаки. На ней — серая рубашка, полупрозрачная, как мокрая бумага. Кожа под ней блестела от липкого пота. Голова кружилась. Сердце — тихое, сбивчивое.
Тишина.
Нет.
Сирена.
Вдалеке. Глухо. Как будто кто-то включил её внутри черепа.
Пульс совпал с тревогой.
Она посмотрела вниз. Пол — зеркальный. Скользкий. Стекло.
И как только босые ступни коснулись его...
— Вспышка.
Не света. Ощущения.
Будто через неё прошёл заряд: холодный, металлический, быстрый, как импульс.
Она замерла.
А потом — почувствовала всё.
Планировку. Узлы вентиляции. Запертые отсеки.
Люди. Много. Кто-то стонет. Кто-то кричит.
И тела. Уже мёртвые. Уже не целые.
И ещё — движение.
Что-то ходит по коридорам. Без звука. Но с массой.
Оно ищет.
И убивает.
Она побежала.
Не разумом — телом.
Инстинктами, рвущимися из костного мозга.
Коридоры мелькали. Белые. Мёртвые. Бесконечные.
Под ногами — кровь. Не свежая. Коричневая.
Где-то на полу — половина человека. Только грудная клетка и один глаз.
Она остановилась.
Двери не открывались. Панели — замерли.
Стенки дрожали. Где-то хрустнул металл.
И тогда — внезапно перед ней. В коридоре.
Фигура. Женская.
Андроид.
Чёрный плащ. Высокие сапоги. Лицо — гладкое, идеальное, как маска.
Глаза — алые, светящиеся изнутри.
Пустота внутри них — как воронка.
Она не бежала. Просто шагнула.
Девушка споткнулась. Упала спиной на кафель. Скользнула в кровавую плёнку.
Локти скребли пол. Воздух в лёгких будто стал плотным.
Страх — не мысль. Рефлекс.
Фигура с глазами, пылавшими красным, метнулась вперёд.
Шипение.
Лифт открылся.
Секунда — и андроида отбросило назад. Сквозь стену. Сквозь вторую.
Тело выгнулось, захлебнувшись в обломках.
Из лифта шагнула вторая.
Её глаза светились синим — холодным, ровным, как дыхание мёрзлой реки.
Она подхватила девушку — осторожно, почти бережно.
Лифт. Двери начинают закрываться.
Одна фраза — в ухо, шёпотом, но будто внутри головы:
— Найди.
И тут же — вспышка клинка.
Красный нож проходит сквозь череп — сверху вниз.
Тонко. Как скальпель через ткань.
Голубой свет в глазах андроида тускнеет, будто свеча на ветру.
Появляется звук — не вопль, а тихое дребезжание металла.
Тело ещё держит.
Потом — падает.
Двери лифта закрыты.
Компас — в руках.
Лифт едет вверх.
Кровь капает на стеклянный пол.
——————
Лифт дрожал.
Не громко — будто сама земля вспоминала, как дышать.
Металлические стены казались тесными, как если бы сжимались. Воздух — густым, почти вязким.
Она сидела на полу, сжавшись.
Компас — прижат к груди. Он мерцал мягко, синим, как свет той, что спасла.
Как память.
Впереди — щелчок.
Лифт замедляется.
И вдруг — вспышка.
Свет. Настоящий. Яркий. Ослепляющий.
Двери раскрылись — и на неё хлынул мир.
Пыль. Тепло. Гул. Запах камня и металла. Воздух был плотным, сухим, полным солнца.
Она прищурилась.
Глаза не сразу справились — слишком много жизни после белого ничто.
Постепенно очертания обострились:
разрушенная арка входа, обломки, трещины в плитах, мелкие растения, проросшие сквозь бетон.
И дальше — небо. Небрежное. Синее. Настоящее.
Компас в руках дрогнул. Стрелка чуть сместилась — и снова застыла.
Вперёд.
Она встала.
Сделала шаг.
И в ту же секунду — боль.
Резкая.
Острая.
Как укус стеклянной пасти.
Крик вырвался — короткий, неостановленный. Она опустилась на колено.
Посмотрела вниз.
Осколок. В подошве. Почти незаметный. Прятался в трещине.
Теперь — в плоти.
Кровь — густая, алая — стекала по пальцам, растекаясь по пыли, по камню, по земле.
Воздух — снова стал стеклом.
—————
Она проснулась.
Огонь всё ещё горел.
Она лежала у костра, полунакрытая плащом.
Пепел поднимался медленно, растворяясь в воздухе.
Камни под спиной — тёплые. Земля — твёрдая, надёжная.
Мир, наконец, не двигался.
Компас молчал.
Ночь молчала.
И в этой тишине — не тревога.
Не опасность.
Что-то другое.
Нечто, давно забытое.
Она медленно открыла глаза.
Не сразу поняла — сон это или нет.
Пламя было на месте.
Звёзды — те же.
Пыль — та же.
Но мир... казался чуть другим.
На горизонте — руины. Те же самые, что были раньше.
Но теперь — словно под другим углом.
Свет в них уже не пульсировал — он дышал.
Спокойно. Ровно. Как грудь спящего существа.
Её взгляд задержался.
Ничего не двигалось.
Но тени в окнах казались теплее.
И даже ветер, проходящий сквозь пустые проёмы, не свистел. Он шептал.
Не зов — не предупреждение.
Просто дыхание.
Она не знала, кто там.
И что.
Но в глубине, в тех местах, где эмоции уже выгорели, возникло ощущение...
что где-то, в этой трещащей и гниющей реальности,
есть место, где ничто не хочет её смерти.
Её пальцы легли на грудь, на компас.
Он спал. Но свет внутри всё ещё мерцал.
Медленно. Спокойно.
В такт её дыханию.
Над головой — небо.
Глубокое. Тёмное. Настоящее.
Звёзды были.
Она — тоже.
Этого хватало.