Глава 2
Я поворачиваю голову и обнаруживаю Митча с микрофоном в руках на другом конце барной стойки. Глаза у меня чудом не вываливаются из орбит.
— Ты спятил! — Произношу я, обхватив пальцами бокал так, что дребезжит стекло.
Митч, вероятно, умеет читать по губам, потому что его улыбка становится в сто крат шире, когда он протягивает:
— Так дай мне ночь, чтобы показать тебе, удержать тебя.
О, как же! Я сейчас и вовсе сомневаюсь в его благоразумии.
Глаза публики следят за Митчем, а он в этот самый момент продолжает двигаться в моем направлении и голосить в микрофон, как на гребаном Х-факторе. У меня вырывается нервный смешок. По шее ползет жар, и я чувствую, как краснею по мере его приближения. Он сумасшедший. Свихнулся на почве отказа. Никто не шел на такое, чтобы достать мой номера. Парни зачастую боятся выставить себя идиотами, притом ими же являются. Но почему-то сейчас язык не поворачивается назвать Митча идиотом. Возможно, с приветом, но мы все немного «с приветом».
Он притормаживает, останавливаясь рядом. Боковым зрением ловлю, как некоторые присутствующие пританцовывают, но не спускаю глаз с главной рок-звезды.
— Скажи мне, для чего ты здесь на самом деле? — Поет он, положив руку на барную стойку и нависая надо мной. — Ради других парней?
Смех щекочет горло, и я сдаюсь. Запрокинув голову, хохочу, потому что происходящее — безумие и абсурд.
Думаю, он только что получил мой номер.
Песня завершается под бурные овации. Митч прижимает ладонь к груди и отвешивает поклон, поблагодарив аудиторию за внимание и поддержку. Совсем скоро все отворачиваются, возобновляя приостановленные беседы. Внимание Митча нацеливается на мне, отчего испытываю смущение. В карих глазах мерцает озорство, наверное, он заочно присвоил себе победу. Я не могу не улыбнуться. Он все же прав. Лед треснул.
— Ладно, это было смело.
— Десять из десяти?— Хитрит он, продолжая смотреть на меня так, будто его будущее зависит от моего ответа.
— Девять, — поразмыслив, киваю я.
Выглядит он оскорбленным, ухватившись за сердце.
— ДЕВЯТЬ?!
— За выбор песни, — поясняю я. — Будь мне шестнадцать, я, наверное, могла рухнуть в обморок или биться в истерике.
— Теперь-то я заслужил фору и могу угостить выпивкой? — Он склоняет голову набок. — Пожалуйста?..
— Лучше. Я готова подсунуть тебе номер мобильника.
Его лицо озаряет лучезарная улыбка. Такая по-мальчишечьи искренняя. Митч протягивает руку и раскрывает ладонь.
— Идем, — говорит он. — Бармен положил на тебя глаз, а я не разогревал голосовые связки, чтобы тебя увел кто-то другой.
— Не торопи события, приятель, — дразню в ответ, принимая приглашение. — Я и с тобой не планирую уходить.
— Хочешь, я спою еще раз?
— Не вздумай. — Сползаю со стула и следую за Митчем, предположительно, в сторону его друзей. — Дважды такой номер не сработает.
— Справедливо, — соглашается он. — Я придумаю что-нибудь еще.
Меня ждет не то чтобы сюрприз, а гребаное открытие!
Шесть пар глаз устремляются к нам. Поперхнувшись воздухом, я уже готова выдать что-то из разряда «Вот же охренеть!». Но, судя по их понимающим ухмылкам, мои мысли транслируются беговой строкой на лбу. Я не искала член, а теперь на горизонте сразу семь штук.
Взгляд хаотично прыгает с одного парня на другого, отчего невольно начинаю смеяться. Это слишком, понимаете?
— Знаешь, это кое-что напоминает. — Я обращаюсь к Митчу, который кладет ладони на мои плечи. — Сомнительные фотки из раздела «восемнадцать плюс», участие в которых я принимать не намерена.
Парни обмениваются смешками.
— Чисто мужской вечер — его идея. — Один из присутствующих обращается ко мне, кивнув на Митча. — Но он засек тебя и забыл, что подразумевает «мужской вечер».
— Ну, если вас это утешит, у меня планировалась вечеринка одиночек. Я почти добралась до финиша, где подают виски Сауэр, пока не вмешались обстоятельства. В случае чего придется начинать заново, вероятно, менять дислокацию.
— Я все еще тут, — напоминает о себе Митч и толкает парня с края, чтобы освободить место. — И ты получишь все, что захочешь, не используя женское очарование на бедном бармене.
Митч бросает короткий взгляд в сторону бара.
— По-моему, он расстроился.
— Само собой. Он выполнял роль моего парня, чтобы отпугивать кого-то вроде тебя.
— Ты флиртовала с барменом ради выпивки? — Не скрывая веселье, уточняет еще один из незнакомцев.
Я усаживаюсь на освобожденное место. Митч приземляется рядом и размахивает рукой, подзывая официантку.
— А как, по-твоему, я должна получить желаемое? — Обвожу их взглядом и замечаю вспыхнувший интерес в глазах каждого присутствующего. — Фальшивого удостоверения у меня нет, приходится импровизировать. Вы, мужчины, порой такие легкодоступные.
Они смеются и, наконец, принимают меня в свою компанию. Но чтобы я могла расслабиться, одного дружелюбия маловато.
— Ты нас представишь? — Парни снова обращаются к Митчу, поставив его в затруднительное положение.
Я поворачиваюсь к нему с такой улыбкой, что у меня, должно быть, вот-вот треснет лицо. Митч выглядит рассеянным, подыскивая подходящее имя. Впервые за долгое время проникаюсь любопытством. Последний раз подобный интерес пробудил Уилл, отчасти, потому что прекратил всякие попытки залезть ко мне в трусики, а до него был, будь он трижды проклят, Трэвис. Два крепких орешка, которые мне так и не удалось раскусить. Но в отличие от Уилла, Трэвис кое в чем преуспел.
Трясу головой, чтобы выбросить его заносчивую задницу из мыслей. Обычно в такие моменты утешаю себя мантрой вроде «кто не ошибается?». Я вот ошиблась, но с кем не бывает, верно?
— Принцесса. — Митч дергает уголком губ.
— Он не знает мое имя, — в унисон с ним говорю я, выложив карты на стол. — Но я готова его обнародовать, если ты скажешь, сколько раз пел незнакомым девушкам, чтобы достать их номер.
Митч разводит руками.
— Ни разу.
— Ты первая, ради кого он страдает подобной херней, — подтверждает кто-то из парней.
Я в удивлении вскидываю брови.
— В самом деле?
— Ты первая в своем роде. — Положив ладонь на мое бедро, Митч тепло улыбается. — Что мне оставалось? Я не мог упустить тебя, пришлось идти на отчаянные меры.
Я ничего не могу с собой поделать. Льдинки в сердце скоропостижно таят, превращаясь в лужицу у его ног.
— Одри, — вполголоса говорю я.
Митч наклоняется и шепчет на ухо:
— Я не тратил время впустую, Одри.
И тут маска безразличия, которую использую в качестве щита, окончательно слетает. Вот так легко. Одна фраза. До него ее удалось сорвать лишь одному человеку. Он же когда-то бросил ее мне в лицо со словами: «Это ничего не значит». И да, отдаю отчет, что частично вина лежит на мне. В отличие от него, я жила иллюзиями. Он же пресекал их на корню. Никаких обещаний. Никаких отношений. Обоюдное согласие. Он отдает мне себя. Я отдаю себя. Таков был план. Один-один. Но я почему-то каждый раз ловлю себя на мысли, что счет один-ноль не в мою пользу. С годами он лишь увеличивал отрыв по очкам. Это не самое худшее. Намного хуже то, что ему до сих пор с легкостью удается пошатнуть мою гордость равнодушием. Я обрела его на миг и в тот же потеряла. Может, в этом заключается главная ошибка. Мне так хотелось получить его, завоевать внимание, интерес, что не успела оглянуться, как все разрушила. Говорят, самые вкусные плоды висят на макушке, но ему даже не пришлось тянуться к ветке.
Трэвис преподал мне хороший урок. Он считает честность — лучшей стратегией. Я же откусила кусок, который не смогла прожевать. Возможно, до сих пор пытаюсь.