Запрограммированное сердце

— Нет, нет и еще раз нет! — прокричал в трубку Сан, и Уён отнял телефон от уха, зажмурившись и принявшись дожидаться, пока друг успокоится. — Ты с ума сошел?! Ну так и не переезжал бы вовсе, если с родителями жить собрался! Твою мамашу...

— Не говори так...

— Твою мамашу, — словно не слыша, продолжил Сан, — ты вообще не волнуешь, если не заметил, и ее опять уволили с работы! Не потому ли, что она напилась вдрызг и притащилась туда, откуда выгнали?! Я не позволю — понял меня? — не позволю впускать ее к себе домой, и если надо, то костьми лягу, но ее не пропущу! Прекрати себя гробить! Просто пре-кра-ти! Хочет переехать? Пусть копит деньги и снимает себе квартиру! А ты эту женщину к себе не пустишь!

— Она всё еще моя мать... — попытался возразить Уён, но Сан был непреклонен.

— Нет! Я долго выбирал выражения, но теперь хватит! Это не мать, а одно название! То, что она тебя родила и когда-то там любила, не делает ее матерью! Она чудовище, и если ты ее впустишь к себе, то помяни мое слово, скоро тебе придется выбирать для себя либо могильную плиту, либо комнату в психушке! О себе не думаешь, так подумай хотя бы о том, что будет с Миён. Мамаша ведь о ней не знает, так?

— Нет, не знает...

— Интересно, почему? Не потому ли, что ты сам понимаешь: твоя мать не потерпит ни одной девушки, на которую ты будешь тратиться, даже если это мороженое из киоска? — Сан ненадолго замолчал, видимо, ожидая какого-то ответа, но для него тишина сама по себе стала таковым. — Вот видишь. Не смей, Уёни. Хочешь — я помогу тебе снять для нее другую квартиру, внесу оплату за первый месяц, но к тебе она не переедет. Я всё сказал.

С этими словами Сан отключился, а Уён бросил телефон на диван и тяжело вздохнул. Это какой-то замкнутый круг. Не поможет матери — она озлобится и снова станет говорить все эти ужасы, которые так больно ранят. Поможет — на карту поставлена теперь еще и Миён, а вернее, ее благополучие. Уён и так слишком переживал из-за того, что не может быть с ней часто, так теперь еще и лишиться места, того уютного уголка, в котором они были только вдвоем, и это не говоря уже о том, что ему самому там всегда было очень хорошо. Там Уён мог не бояться...

Не бояться того, что он снова учует запах перегара и услышит крики.

Взглянув на часы, Уён с сожалением отметил, что у него еще сорок минут перерыва, а так хотелось забыться и отдаться работе, как и всегда. Подойдя к зеркалу, он занес руку, чтобы вновь дать себе пощечину, но вместо этого только потуже затянул черный атласный галстук на голой шее и весь сморщился, подавляя в себе желание сделать телу больнее. Уён устал... Так устал от всего, что уже не знал, куда себя деть.

— Ты такой красивый, — услышал он позади себя, тут же разжал пальцы и обернулся на голос. — Давно хотела застать тебя одного в этой одежде, и желательно на большом перерыве. Как хорошо, что меня уже запомнили и разрешили зайти. Охрана у вас здесь добрая, только почему-то ее нет, когда ты с кем-то дерешься.

— Это старые слабенькие дедушки, чего ты еще хотела? — усмехнулся Уён, с предвкушением глядя на то, как Миён подходит к нему всё ближе с каждым медленным шагом, при этом не забывая слегка вилять бедрами. — И ты им явно нравишься, они сказали тебя беречь, сокровище мое.

Он раскрыл руки для объятий, но не ожидал, что Миён со всей силы схватит его галстук и потянет на себя, соединяя губы в поцелуе и сходу сплетая их языки. Оправившись от легкого удивления, Уён вцепился в ее талию, перевернул и прижал к стене, параллельно срывая резинку, что скрепила локоны у лопаток, распустил косу и зарылся ладонью в волосы, чуть сжав их на затылке. Проведя кончиком языка по нижней губе Миён и переместив вторую руку на ее ягодицу, Уён, словно дразня, провел носом по щеке, опалил ее горячим дыханием и вновь протолкнул язык в рот, стараясь проникнуть им как можно глубже.

Со стороны могло показаться, что они буквально пожирали друг друга, но Уён никак не мог остановиться, отрываясь лишь на доли секунды, чтобы взять немного воздуха, а потом опять, не давая вставить ни слова, ни вздоха, набрасывался на любимые губы, сделав их алыми и, кажется, оставив на одной из них небольшой засос. Неосознанно прижав к стене Миён еще сильнее, Уён начал потираться пахом о низ ее живота, чем вызвал мычание прямо в поцелуй и легкое хмыканье, которое могло означать только одно:

— Я хочу тебя, — прошептала Миён, пролезая руками под тонкую белую рубашку Уёна. — И мне кажется, что это на тебе лишнее, — она спустилась к его брюкам, расстегнула пуговицу, затем ширинку, а потом сбросила одежду на пол.

— Думаю, на тебе тоже слишком много лишнего. И где только шубу успела оставить? — вернувшись к поцелую, спросил Уён, шлепнул Миён по ягодицам, затем сжав их обеими руками, и поднял их вверх: сначала провел по талии, выправляя футболку, а потом снял ее через голову и приступил к застежкам на бюстгальтере. — Господи, как я хочу тебя! — прорычал он и рывком сбросил домашние штаны Миён, затем подхватив ее под ягодицы, заставив забросить ноги на его пояс, и потащил к дивану.

Миён прижалась низком живота к паху Уёна, почувствовав вставший член, потерлась о него, выбив из груди обоих стоны, и высунула кончик языка, как только оказалась на диване. Приподняла голову, достала из-под себя волосы, распластав их на декоративной подушке, и почувствовала поцелуи на своем животе и внутренней стороне бедра. На трусах уже проступило мокрое пятно, грудь рвано вздымалась от дикого желания, а руки гладили плечи, татуировку и волосы Уёна, заключившего бедра Миён между своими коленями и приподнявшегося, чтобы стянуть с себя рубашку.

— Нет, оставь... — вновь притянув его к себе за галстук, попросила Миён и коснулась ладонью оголенной кожи на груди. — Мне дико нравится этот вырез, поэтому не снимай ее. Пожалуйста.

— Всё как ты захочешь, — с улыбкой ответил Уён, наклонился, чтобы поцеловать Миён в губы, потом смял ладонями ее груди и скользнул руками ниже, буквально сорвав последнее, что им мешало. — Тебе спать положено, в универ с утра, сексоохотливая моя, — в шутку пожурил Уён и вогнал член в истекающее смазкой лоно сразу наполовину, принявшись двигаться внутри.

— Сказал тот, который вошкается тут ночами напролет, — в тон ему ответила Миён, опустила Уёна на себя и провела ногтями промеж его лопаток, оставив небольшие бледно-красные полосы. — Мне просто снова снились кошмары, не могла уснуть. Втихую выскользнула из дома, положила под одеяло подушки... — каждое слово давалось Миён всё с большим трудом, а толчки становились всё настойчивее. — Вызвала такси и приехала, чтобы тебя запрячь в свое сексуальное рабство.

— Если нужен был не Чон Уён, а твой мальчик по вызову — так бы и сказала, — хмыкнул Уён, с каждой секундой набирая темп и вбиваясь всё глубже. Так, что диван начал понемногу трястись. — Черт, готов хоть все ночи напролет трахать тебя, лишь бы только была довольна! — простонал он, толкнулся еще несколько раз, скалясь и рыча вместо стонов, а потом отстранился. — Хочешь попробовать сзади?..

— Думала, ты уже не предложишь! — в восхищении воскликнула Миён, встала на колени, а потом вытянулась, словно кошка, принявшись царапать диван и пробираться по нему руками, выгибая поясницу.

— Ну что за вид! — воскликнул Уён, от души шлепнул Миён по ягодицам, вызвав у нее смешок, пристроился рядом, сжал пальцами талию и осторожно ввел сначала головку, проверяя реакцию. — Нормально? Ничего не болит?

— Пока не поняла.

— Тогда попробую глубже.

Уён кивнул сам себе и начал медленно двигаться внутри, с каждым толчком пробираясь всё дальше. Осторожно приподняв ягодицы Миён и сильнее прогнув ее поясницу, он принялся вбиваться всё глубже и жестче, а с губ вместо стонов стали срываться вскрики. Голова закружилась от новых ощущений, диван затрясся сильнее, колени задрожали от того, как скручивает низ живота от удовольствия, а вишенкой на торте было то, как сладко стонет Миён, прося быть чуть грубее и ни в коем случае не останавливаться. Она старалась выгнуться сильнее, царапала обивку, что-то говорила, хмыкала и подавалась вперед, млея от каждого прилетающего на ягодицы шлепка.

Решив немного поменять положение, Уён приподнял Миён и уложил ее грудью на подлокотник, а потом принялся со всей силы вколачиваться внутрь, втрахивая ее в диван и вслушиваясь в звонкие шлепки тела о тело, перемежающиеся ахами и вздохами, временами перетекающими в отражающиеся от стен крики.

— Я бы с тобой тут навсегда осталась! — промолвила Миён и широко раскрыла рот, вдыхая им воздух.

— Навсегда не получится, но время у меня еще есть! Хочу теперь видеть твое лицо! — воскликнул Уён, спустился на пол, а потом, как только Миён привстала на колени, снова подхватил ее под бедра, сходу насадив на член, и прижал к стене спиной. — Скажи, если будет больно... Или волосы помогают?

— Не особо, но я потерплю. Очень необычные ощущения, — ответила Миён, обняв его за шею и вновь втянув развязный, беспорядочный и мокрый поцелуй. — Ты же не против, если я останусь до утра?.. Попросила Ёсана сказать, что я ускакала пораньше на зачет, мол, сильно переживаю и хочу поскорее приехать. Не знаю, поверят ли, но это неважно... Хочу побыть с тобой.

— Мне жаль, что ты совсем не поспала... Не будь как я... — прохрипел Уён, немного сбавив темп, но продолжив вбиваться в лоно Миён короткими резкими толчками. — И у нас ведь нет никакого зачета...

— Моим родителям это знать не обязательно, — рассмеялась Миён, облизала губы и погладила большим пальцем родинку под глазом Уёна, тут же коснувшись ее нежным поцелуем. — Ты для меня сейчас важнее всего, не могу я дома сидеть как раньше и не приходить к тебе при любой удобной возможности. Хочешь, на выходных приеду ночевать? Только оправдание какое-нибудь придумаю.

— Может, скажешь родителям как есть? — спросил Уён, почувствовал скорую разрядку и быстро поставил Миён на ноги, кончив себе в руку. — Вот черт, мы не предохранялись в этот раз. Я же не знал, что ты придешь... Надо будет у себя в рюкзаке больше презервативов держать на все случаи жизни. Ничего ведь страшного не произойдет, да?..

— Вряд ли, но ты прав, надо следить за такими вещами... — сказала Миён и вжалась в стену, откинув голову. Нужно отдышаться. — Побуду здесь до закрытия, никто вроде не против... Так ведь?

— Думаю, не против... Хозяина сегодня нет, и спросить-то не у кого, но он вроде к тебе привык.

— Вот и славно. Посижу почитаю здесь или в зале, а после закрытия у меня остались на тебя планы. Может ну этот универ?.. Зачетов нет, поедем к тебе и там продолжим, потом поспим. Я поеду домой, а ты снова вечером на работу, а? — предложила, захныкав, Миён, а потом капризно топнула ногой, когда Уён отрицательно покачал головой. — Ну почему нет?! Иногда можно и забить на учебу, особенно когда у меня овуляция по календарю! Да и тебе надо поспать.

— Потерпим до посессионных, потом уже можно будет немного расслабиться и хотя бы на пары не ходить. Не обижайся, — Уён мягко взял ее одной рукой за щеки и чмокнул в надутые губы. — Я и так прогуливал посреди семестра, старался отдохнуть, так что мне сейчас нужно лучше стараться...

— Ладно. Но на посессионных ты не посмеешь мне отказывать! — в сердцах воскликнула Миён и наклонилась, чтобы собрать всю свою одежду. — Трусы с пола подбирать, конечно, то еще удовольствие... В следующий раз возьму запасные, — она заправила прядь волос за ухо и уселась на диван, принявшись одеваться, а потом услышала смешок. — Сейчас причешем тебя и отправим работать, хотя будь моя воля, вообще никуда бы не пошел. Затрахала бы тебя до такого состояния, что вырубился бы и спал без задних ног.

— Сама лучше приляг и поспи, трахальщица, — рассмеялся Уён, поцеловал Миён в щеку подошел к зеркалу, чтобы поправить прическу. — Надо будет немного подстричься, а то уже зарос весь. Как думаешь, мне бы пошла челка?

— Не знаю, посмотрим. Но длину надо немного укоротить, да. А еще я рада, что ты стал больше внимания уделять своему внешнему виду, — Миён подошла, немного расправила слипшиеся от пота прядки волос, потуже затянула ослабленный галстук и тряхнула ворот рубашки, получше заправив ту в брюки. — Иди, работай, пока я снова на тебя не набросилась, а то я уже чувствую, что хочу.

— Это опасно, я побежал! — крикнул Уён и, послав напоследок воздушный поцелуй, захлопнул дверь.

Опустившись на диван со счастливой улыбкой, Миён написала Ёсану, чтобы спросить, не засекли ли ее побег, но ответа не последовало. Наверняка уже спит... А вот Чанми нет, вот только с ней общаться совсем не хотелось. Конечно, совесть грызла за то, что Миён растрачивает себя на пустые обиды, особенно в свете последних событий, но пойти на примирение и поговорить было выше ее сил. Это оказалось непосильной ношей — осознавать, что лучшая подруга спала с навившимся когда-то парнем, ничего при этом не сказав, пока не приперло. Долго же они скрывали... Обижалась Миён и на Сана, хоть и понимала, что не на что, и всё же не могла общаться ни с ним, ни с Чанми так же непринужденно, как раньше. Это пройдет. Знать бы только, когда именно.

Достав из сумки расческу, Миён несколько раз провела ею по спутанным волосам. Хотела было снова собрать их в пучок или косу, но передумала, потому что знала — Уёну нравится, когда они распущены. Пусть будет так. Спать совсем не хотелось, время скоротать как-то надо, не врываясь в шумный и живущий словно собственной жизнью бар, и Миён достала телефон, порадовавшись, что взяла зарядку. Пришлось сесть на пол у розетки, но зато почитать новые главы вышедшего романа можно спокойно. Раньше она читала их по мере выхода, начиная буквально в ту же минуту, но сейчас накопилось слишком много дел: усердная учеба, курсы кройки и шитья, свидания с Уёном, а скоро и вовсе нужно будет выйти на работу, так что времени на глупые романы не останется.

Юнхо старался помочь, да не смог: официанток уже нашли, дополнительный персонал оказался не нужен, но Миён не сдалась и, спросив у Сана номерок Феликса, написала ему с просьбой подыскать работу в каком-нибудь модном доме рядовой швеей или что-то вроде того. Тот обещал постараться, но добавил, что туда, где он сейчас работает моделью, лучше не соваться, если Миён не хочет, чтобы ее потом таскала в участок полиция по делам с наркотиками, или еще чего похуже.

Творится какой-то трындец и хаос, иначе это никак не назовешь.

Полицейских участков за последний месяц хватило за глаза, больше туда заходить как-то не очень хотелось. И чем больше Миён расспрашивала Уёна, что он делает для парней, тем больше тот отнекивался, говоря, что лучше в это не лезть: меньше переживать будет. Может быть, он и прав.

Главы закончились быстро, и пришлось поискать другие способы скоротать время, хотя осталось всего полчаса... Полчаса до того, чтобы воплотить одну из очередных своих ночных фантазий. Шум в баре постепенно начал стихать, люди явно расходились, дело шло к закрытию, подождать нужно еще совсем-совсем чуть-чуть. Закинув ногу на ногу и ощутив, как внутри всё просит продолжения банкета, Миён стиснула зубы и взглянула на часы.

Да когда там уже?..

Когда время стукнуло семь утра и две минуты, Миён выждала еще немного и, не в силах больше терпеть, открыла дверь, громко хлопнув ей, чтобы привлечь к себе внимание протирающего барную стойку Уёна. Тот даже не обернулся, стоя в берушах, но это ничего, так даже лучше — эффект неожиданности повысится. Скинув обувь и подойдя ближе практически на цыпочках, Миён запрыгнула на барную стойку и задумчиво взглянула на полки с алкоголем.

— Хочу бренди. С колой, — сказала она, указав на бутылку. — Бармен может организовать?

— Бармен хорошо знает свое дело, поэтому точно может сказать одно: к такому сочетанию следует добавить немного лимона. И дамам не следовало бы пить перед учебой, особенно если от алкоголя их несет так, что они потом приезжают в дом непонятно к кому и там целуются, — хмыкнул Уён, но поняв по взгляду Миён, что она будет непреклонна, потянулся за совсем другой бутылкой. — Раз бренди, то дорогой. За счет заведения.

Уён развернулся, чтобы достать стаканы, но как оказалось, они не понадобились. Миён нашла сосуд получше — собственное, уже раздетое сверху догола тело. Пара капель бренди потекли от основания челюсти по шее и груди, но Уён не мог быть так беспечен, чтобы позволить алкоголю смочить штаны, в которых Миён потом придется явиться в универ, и припал губами к голому телу, принявшись слизывать капли, а потом и всю дорожку из бренди. Обведя языком затвердевший сосок, Уён обхватил его губами и принялся оставлять яркий багровый засос, ухватившись руками за ягодицы Миён, а потом принявшись вновь спускаться губами ниже.

— Надо не забыть напомнить себе удалить записи с камер... Вряд ли их кто-то будет смотреть, но всё же... — сказал Уён, приподнял Миён, освободил ее от одежды и, разведя ноги в стороны, без лишних слов протолкнулся языком во влагалище, облизывая стенки и стараясь проникнуть как можно глубже.

— Твой язык — отдельный... вид... наслаж... наслаждения... — едва ли не по слогам выговорила Миён, одной рукой опершись о барную стойку, а второй вцепившись в волосы Уёна. — Да... господи, да!.. Пожалуйста, хочу еще... — захныкала она, изнывая от всего того, что сейчас с ней делают. — Вот так... Можно быстрее...

Уён тщательно вслушивался в каждый ее вздох и в каждое ее слово, а потому моментально реагировал на просьбы. Вот и в этот раз тут же ускорился, водя языком вверх-вниз и иногда по кругу. Рука легла на низ живота, пальцы начали массировать клитор, а язык ощутил столько влаги, сколько никогда раньше. Уён почувствовал, когда Миён присытилась ощущениями, оторвался, сделал глоток бренди прямо с горла, сморщился, сбросил с себя надоевший галстук, скинул штаны и, схватив девичьи бедра, вошел внутрь едва ли не на всю длину. Вот что эта ненасытная с ним делает?..

— Разложить тебя на барной стойке не входило в мои планы, но... — Уён полностью уложил Миён на стойку, подтянул к себе за ноги, заставив окольцевать собственный пояс, и начал вбиваться куда резче и охотнее. Слишком возбуждающая получилась картина, а в награду за изобретательность стали громкие сладостные вскрики. — Миён, как внутри тебя хорошо... Какая же ты у меня красивая... — прошептал Уён, дотронулся руками до белой девичьей шеи и потом дотянулся до грудей. — И такая желанная.

— А еще твоя. Даже в самых своих бурных фантазиях я не думала, что секс — это так приятно, — призналась в ответ Миён, сильнее раскрыв ноги в позе бабочки и сложив ладони поверх рук Уёна, которые добрались до талии. — Мне тоже очень хорошо, когда ты рядом. Неважно как: в сексе, на парах, просто идешь куда-то со мной. Я уже не могу без тебя, Уёни. Правда не могу.

— И не надо.

Уён наклонился для поцелуя, мягко, даже почти целомудренно коснулся своими губами любимых губ и посмотрел в ее сияющие глаза, провалившись в них, словно в бездну. Любовь Миён — это так красиво... И так тепло. Продолжив двигаться в размеренном темпе, Уён глядел на это лицо, любуясь им, и никак не мог оторваться, расплываясь в мягкой радостной улыбке. Они здесь залежались, можно и на пол опуститься от камер подальше. Миён спрыгнула со стойки, сделала еще глоток бренди, проигнорировала горький привкус и скидала в одну кучу их одежду, чтобы было мягче, а потом не успела оглянуться, как оказалась лежащей, под нависающим над ней Уёном, и снова ощутила тепло промеж разведенных ног.

— Я тебя люблю. Так сильно люблю, Миён, — улегшись на нее всем телом, нежно прошептал Уён, снова сменив размеренные тягучие толчки на грубые и короткие. — Так и смотрел бы на тебя вечно.

— Вот и смотри и даже не смей заикаться о том, что не знаешь, за что тебе на голову такое счастье свалилось. Просто так получилось: я под бесящим меня когда-то червяком и наслаждаюсь этим. А еще мне тоже хочется быть с ним рядом, — Миён коротко хмыкнула и погладила его лицо. — Это я порой не знаю, за что мне такое счастье. А еще я тоже тебя... я тебя...

— Та-а-ак, — протянул Уён. — Ты меня?.. — он выгнул бровь, намекая, что хочет услышать продолжение фразы. — Давай, скажи это. Прошу тебя, скажи, — он сделал особо резкий толчок, желая вместе со стоном услышать то самое заветное слово, но Миён замолчала. — Что же «ты меня»?..

— Я не понял! Это еще такое?! — послышался крик со стороны входа, и Уён застыл, как каменное изваяние, округлив глаза. — Бар должен быть уже закрыт, а тут... Ты на работе пить вздумал?! — проорал хозяйский голос, когда Уён принялся судорожно рыскать по полу в поисках своей одежды, прежде чем вспомнил, что она под Миён. — Я, конечно, хорошо к тебе отношусь, но пить во время смены я тебе не позволю! Мало мне с тобой и теми хмырями проблем, так ты тут еще и!.. А ну-ка покажись.

— Господин, я... — промямлил Уён что-то нечленораздельное и вынырнул из-за стойки. — Простите, я трезв, сейчас всё уберу и закрою бар, обещаю!

— Вот-вот! И чтобы духу твоего через две минуты тут не было!..

Стиснув зубы, Миён прикрылась своей одеждой, поджала губы, чтобы не издать ни писка, а потом вдруг повернулась в сторону непрекращающегося крика. Послышались громкие нетерпеливые шаги. Вот же ж черт!.. Еще и уволят чего доброго, надо срочно что-то делать!.. Через несколько секунд из-за стойки сначала выглянула ее макушка, а потом глаза и переносица. Остолбенев, хозяин протяжно моргнул, застыл на месте и принялся водить взглядом от еле дышащего Уёна к глазам Миён, молящим о чем-то.

— Ладно... Тогда не через две минуты, а через двадцать. Я пока к себе в кабинет пойду, музыку послушаю... У моей любимой старой группы сегодня годовщина основания, и я, это... Хочу придаться ностальгическим чувствам. Убери тут всё, — проговорил он, чуть не заикаясь, размашистыми шагами прошел в свой кабинет, а вскоре оттуда и правда зазвучала громкая музыка в жанре корейского шансона.

Уён раскраснелся и сел прям под стойку, обняв свои колени.

— Стыдоба-то какая... Надо всё убрать. Я не знал, что он придет.

— И что будет так щедр, что даст нам целых двадцать минут. Уёни... Ты не мог бы?.. — Миён взглянула на мокрые трусы и состроила плачущую рожицу.

— Ой, да пропади оно всё пропадом! — крикнул Уён, менее чем за минуту разделся обратно и вновь нырнул в пучину разврата в головой.

*****

Они бежали на остановку, взявшись за руки, и, пробравшись через толпу в автобусе, стрелой выскочили из него, на всех парах понесшись в сторону входа в университет. Восемь часов и десять минут... Опоздали! Едва не перепрыгнув через турникет, они переступали через две ступеньки, силясь скорее добраться до третьего этажа, и ввалились в аудиторию потными и растрепанными, забыв даже сдать верхнюю одежду. Преподавательница, уже начавшая причитать по поводу предстоящего экзамена, замолчала, оценивающе взглянула на застывших у двери Миён и Уёна, так и не расцепивших руки, и издала многозначительное «кхм», за которым последовали громкие смешки одногруппников.

— А ну-ка тихо! — крикнула преподавательница, но никого это не угомонило. — Присаживайтесь, госпожа Кан и господин Чон... Спасибо, что лишний раз подтвердили мои подозрения по поводу вас двоих. Не только моих, кстати. Но в следующий раз старайтесь всё успеть до сборов в университет, — улыбнулась она, обратив внимание на засос на губе Миён, чем заставила ее покраснеть. Снова послышалось улюлюканье и смех. — Ну а вы что думали? Преподавателям тоже скучно бывает, когда они пьют чай на кафедре. Мы те еще сплетники!

— Мы не... Не это... Простите, — Уён глубоко поклонился и, зажмурившись, занял свое место возле ржущего в кулак Сана.

— Да ясно, чего вы не это. Бросьте, господин Чон, все всё понимают, — преподавательница наконец позволила себе улыбнуться. Миён раскраснелась еще сильнее и пихнула локтем в бок задыхающегося от смеха Юнхо, прикрывшегося учебником. — А я тут как раз говорила о том, что решила в этом семестре поставить автоматы трем людям, в том числе вам, господин Чон. А вам, госпожа Кан, придется потрудиться ради хорошей оценки!

— Обязательно потружусь...

«Прям как Пак Сонхва», — пронеслось в голове Миён, но к ее облегчению, преподавательница вернулась к теме экзамена вместо того, чтобы смущать их с Уёном и дальше. Правду говорит: преподаватели — те еще сплетники, никакие человеческие слабости не чужды. Несмотря на замечания, никто и не собирался утихомириваться. Юнхо с Саном всю пару играли в переглядки и что-то показывали друг другу жестами, временами посмеиваясь, Наын и ее подружки бросали брезгливые взгляды, Чонхо и Минги перешептывались, поглядывая то на Уёна, то на Миён, Хонджун насупился и сидел весь как распухший гриб, а Сохи не прекращала рисовать в воздухе сердечки и шептать одними губами свое: «ну я же говорила». Сообщество сводников! Всех вписать в список расправ!

Зная, что сидит сейчас практически без макияжа, в мешковатой, едва ли не домашней одежде и абы какой обуви, Миён сжала челюсти и постаралась подавить в себе желание прямо сейчас убежать домой, чтобы привести себя в подобающий вид. Она рассчитывала на то, что ей удастся уговорить Уёна поехать к нему вместо универа, но немного не рассчитала. Впредь будет умнее. Кое-как дождавшись перерыва, Миён попросила Юнхо занять им место в каком-нибудь углу в другой аудитории, а сама убежала в уборную, чтобы хотя бы расчесаться: из-за толкучки в автобусе и ветра и без того растрепанная прическа превратилась в натуральное гнездо на выезде. А вот с одеждой ничего уже не сделаешь.

— Ты всё равно у меня красавица, — шепнул Уён, когда Миён вошла в аудиторию и села рядом с ним. — Не переживай, твой имидж не пострадает, если ты разок будешь менее опрятной, чем обычно.

— Отвыкла видеть себя такой... — вздохнула Миён, надув губы. — А тебе просто любовь глаза застит, вот так и говоришь, Тростинка.

— Как твой пытливый ум дошел всё же до такого прозвища?.. Но это мило.

Уён сложил руки вместе, тыкнул Миён в щеку и потянулся за коротким поцелуем, однако боковое зрение уцепилось за знакомую плащ-мантию Пак Сонхва. Не при преподавателях же, и так сплетен на сегодня хватит.

— Чон Уён, можно вас на минуту? — спросил Сонхва, умиленный увиденной сценой. — Это по поводу вашей учебы по обмену, появились некоторые новости, нужно обсудить. Вы ведь не сильно заняты?

По коже Уёна прошел холодок. Тело словно не хотело слушаться, было трудно даже пальцем пошевелить, не то что встать. Взгляд Пак Сонхва изменился с лучистого и доброго на непонимающий, а Миён медленно повернула голову, не веря в то, что только что услышала, и явно пытаясь утрамбовать слова в собственной голове. Учеба по обмену?.. Прошептав, что чуть позже всё объяснит, Уён приподнялся только при помощи дрожащих рук, поплелся за Сонхва, потупив взгляд в пол, будто шел на расстрел, и скрылся за дверью в коридоре. Миён какое-то время смотрела вслед пустоте, до боли впилась в кожу ногтями и повернулась в ту сторону, где сидел и что-то печатал в телефоне Сан.

— Ты з-знал?.. — заикаясь, спросила она, сев рядом и повторяя в голове сказанную Пак Сонхва фразу. Разум отказывался верить, слишком всё это... как снег на голову. — Ты знал, что Уён... Что у него какая-то учеба по обмену? Т-ты м-можешь мне х-хоть что-то объяс-снить?.. — Миён прижала руку ко рту и укусила запястье.

— Учеба по обмену? — переспросил Сан, заблокировав телефон и откинув его от себя. — Какая еще учеба по обмену?..

— Он тебе ничего не говорил?..

— Нет... — в точно таком же оцепенении протянул Сан и взглянул на дверь. — Но постараемся выяснить, то этот балбес там придумал и как давно, — он нахмурился. — Хотя есть у меня пара предположений. Его мать хочет переехать к нему, может быть, решил смотаться отсюда. Но странно, что он нам ничего не сказал. Давай не делать поспешных выводов, — успокаивающе сказал Сан, взяв дрожащую Миён за руку, — и дождемся Уёна. Думаю, он всё нам объяснит.

Миён ничего не ответила, прижавшись к Сану и обняв его за пояс. Прозвенел звонок, но никто так и не поднялся со стула, даже чтобы поприветствовать преподавателя, и только с помощью Юнхо удалось опомниться и занять свое место. Время шло, а Уён так и не появлялся, придя только к середине пары. У Миён сейчас не было сил даже взглянуть на него, чтобы не расплакаться и не заставить его объяснять всё здесь и сейчас, да и Сан сидел словно в прострации, записывая только обрывки фраз из лекции и больше пялясь в стену. Один только Юнхо сидел и ничего не понимал. Стоило только прозвенеть звонку, а преподавателю окончить занятие пожеланиями удачи на сессии, Сан собрал вещи, подхватил Уёна под локоть и выволок его в самый безлюдный коридор, наверняка зная, что Миён и Юнхо пойдут за ними.

— Ну? Ничего не хочешь объяснить? — спросил Сан, сложив руки на груди крестом.

Уён поднял испуганные виноватые глаза и тут же опустил их.

— Ну?..

— Я... я подал заявку... давно... — промямлил Уён так, что остальные еле его расслышали. — Знаю, мне нужно было сказать раньше, просто я не... не... Не был уверен до сегодняшнего дня, что с упавшей успеваемостью у меня есть шанс уехать куда-то, а сейчас преподаватель Пак сказал, что один университет в Калифорнии заинтересовался мной, можно устроиться параллельно на хорошую работу по специальности и...

— Калифорния?! — воскликнула Миён, да так, что эхо ее голоса отразилось от стен пустого коридора. — США, что ли?! Ты собрался уехать в Америку и даже не соизволил мне об этом сообщить?! И когда же... — Миён была не в силах даже договорить. В груди, как торнадо, закрутилась ярость, а рот открывался подобно рыбе, выброшенной на сушу. — И это после всего, что между нами?.. Ты решил!..

— Это было до того, как мы начали встречаться... — попытавшись взять Миён за руки и ощутив, как его грубо отталкивают от себя в грудь, Уён обнял себя за плечи. — После той вечеринки я поехал к матери, наслушался всякого, вернулся домой и... Пожалуйста, давай после занятий поедем ко мне и поговорим. Я не хотел тебя ранить...

Миён не стала дослушивать: резко развернулась и едва не побежала по пустому коридору.

— Но хоть мне-то ты мог сказать... Тебе не уехать нужно, Уёни, а сделать выбор, — тихо, с обвинительными нотками промолвил Сан. — И побег — не выход, если ты еще не понял. Лучше начни выбирать то, что для тебя важно, а не то, что важно для того чудовища, которое ты упорно называешь матерью... — с этими словами он тоже ушел, оставив Уёна за спиной, а Юнхо встал как вкопанный, даже не зная, что ему говорить.

— Сан прав: тебе стоило хотя бы сказать...

Уён посмотрел вслед уходящим друзьям. Его плечи дрогнули от тяжелого вздоха, а к горлу подступил ком. Ну почему ни один день не может пройти нормально? Почему вслед за неземным счастьем всегда следует что-то, что доводит потом до слез? И некого было винить, кроме самого Уёна, который что на своем примере, что на примере собственных друзей должен был давно понять: ложь и скрытность, особенно в отношениях, до добра не доводят. До конца занятий Миён даже не разрешила подойти к ней, вела себя так, словно Уёна вообще не существует, даже когда смотрела на него. Вот только получалось будто бы сквозь. Не позволила взять себя за руку на улице, помочь надеть куртку и зайти в автобус, в котором потом сидела, отодвинувшись подальше и кое-как сдерживая слезы, не проронила ни слова. И так до тех пор, пока не захлопнулась входная дверь в квартире Уёна.

— Ты так сильно злишься на меня? — виновато спросил он, даже не раздеваясь и застыв на пороге. — Давай хотя бы поговорим, как взрослые люди.

— Очень по-взрослому было скрывать от меня такое! — недобро хмыкнула Миён, в ярости стянула с себя шубу и швырнула ее на пол, не заботясь о чистоте. — А для тебя, я вижу, всё нормально, да? Каково оно было: молчать, встречаться со мной и знать, что потом бросишь?! Ты хоть на секунду задумался о том, что я должна чувствовать?! Хоть на мгновение допустил в своей умной голове мысль, — она до боли тыкнула себе ногтем в висок, — что будет со мной?! Вот такая твоя любовь?! Со сроком годности, да?!

— Я вовсе не собирался тебя бросать! — горячо, но без гнева возразил Уён. — И нет тут никакого срока годности! Просто я действительно был уверен, что никуда не уеду и что мое заявление даже рассматривать не станут...

— Но всё равно из кожи вон лез, чтобы вернуть свою шикарную успеваемость! Зачем? Просто объясни мне: зачем? Зачем было начинать эти отношения, чтобы потом бросить меня и уехать?! Ты ведь знаешь, что я к тебе чувствую!.. — Миён зарылась всей пятерней в собственные волосы, и ее лицо исказилось в рыданиях. — Я ведь говорила тебе, что уже не могу без тебя... Да лучше бы я страдала от неразделенной любви и думала, что ты не хочешь быть со мной из-за обиды, чем вот так!.. После тех счастливых дней, что мы... после всего, что у нас...

— Прости, я и сам не знаю, о чем думал... — признался Уён, медленно стянул с себя куртку, бросил ее на пол и устало уселся на подлокотник дивана. — Не знал, как сказать, но и отказаться от тебя не смог. Что бы ты там сейчас обо мне ни думала, я люблю тебя и ни за что на свете не хочу разрывать эти отношения. Я счастлив только тогда, когда рядом с тобой.

— Так в чем тогда причина твоего отъезда? — шмыгнув носом и обняв себя за плечи, спросила Миён, не делая ни шагу вперед. А потом до нее дошло, о чем говорил Пак Сонхва, когда сказал не дать Уёну пуститься в бегство. — Ты снова, как всегда, бежишь от проблем. Сбежал на обеих вечеринках, когда мы поссорились, сбежал от разговора, когда подумал, что я помогаю тебе из жалости, и вот опять.

— Пожалуйста, пойми: для меня это хорошая возможность начать жизнь заново, на новом месте, там, где не будет тех, кто меня знает... Не прозябать в баре каждую ночь, а работать в замечательном центре новейших разработок, заниматься тем, что мне нравится, при этом помогать родителям и тебе.

— Мне не нужно помогать! — оглушив Уёна, крикнула Миён. — Я устраиваюсь на работу, чтобы, наоборот, помогать тебе! Новейшие разработки? — она позволила себе саркастический смешок. — Всё это будет у тебя и здесь! Всё, вообще всё! Только надо засунуть свою гордость в задницу и позволить тем, кто тобой дорожит, помочь тебе!

— Я не хочу никого напрягать своими проблемами...

— Ты так и не понял... — Миён всплеснула руками и смахнула крупные слезы. — Никого ты не напрягаешь, а если и да, то это и напряжение нам в радость! Мне, Юнхо, Ёсану, Чанми, Сану, в конце концов! И чем ты платишь ему?! Так много людей, которые тобой дорожат и которые любят тебя, а ты хочешь сбежать от нас! Ведешь себя как эгоист!

— Послушай...

— Нет, это ты меня послушай! Ты можешь убегать от чего угодно, но от себя ты не убежишь! Пройдет время, и в своей тупой Америке ты заживешь так же, как жил здесь, потому что не меняешься! Не хочешь меняться! — Миён заходила по комнате, пытаясь собрать мысли в кучу и облечь их в слова так, чтобы Уён понял. — Прекрати! Просто прекрати всё это самопожертвование! Хватит! Я умоляю тебя — хватит! Хватит помогать мне, Сану, Юнхо, родителям, всей группе, прохожим на улице — всем подряд!

— Я не могу, Миён, такой уж я... — лицо Уёна исказилось в слезах. — Наверное, ты всё говоришь правильно, может всё так и будет, но я правда не могу больше так жить. У меня есть шанс начать всё заново, с чистого листа, и пожалуй, нам... — он поднял усталый болезненный взгляд. — Если тебе тяжело и если ты не выдержишь расстояния... Я приму любое твое решение. Миён, я люблю тебя больше всех на свете и меньше, чем всем прочим, хочу сделать больно. Ты заслуживаешь большего, чем я, того, кто будет... нормальным. И если ты решишь сейчас расстаться, чтобы потом не страдать...

— Заткнись! — шикнула Миён и зажала уши руками, провалившись в истерику. — Не смей говорить о расставании! Не буду! Не хочу даже думать! — она провела по мокрым щекам и, взглянув на ошарашенного Уёна, подбежала к нему, заключив в цепкие крепкие объятья. — Не надо так говорить... Я не хочу, Уёни! Не хочу и не буду! Пожалуйста, я прошу тебя... Я тебя умоляю: не уезжай! — руки Миён начали беспорядочно хвататься за его одежду, а слезы — смачивать ее. — Не поступай со мной так, не надо... Я не могу без тебя. Нет, нет, нет...

— Прости, пожалуйста, прости меня... — дав волю слезам, Уён начал усыпать ее лицо поцелуями. — Прости за всё, но я не могу иначе... Мы придумаем что-нибудь, найдем способ, как поддерживать отношения. Даже если я уеду, то пока ты не скажешь, что всё кончено, ни за что тебя не брошу.

— Да конечно! Ты уедешь в Калифорнию, начнешь новую жизнь, найдешь другую, а обо мне забудешь! — скорее просто так, чем действительно в это веря, воскликнула Миён. — Хоть раз, хотя бы раз послушай меня и не уезжай. Не хочу расставаться... Как я... как я буду приходить в универ, где тебя нет, гулять по этому городу и знать, что мы не встретимся, что ты где-то там, а я где-то здесь?.. Всё, чего я хочу — сделать тебя счастливым. Так позволь мне помочь тебе и никуда не надо будет...

— Всё хорошо, Миён, — отняв ее волосы от мокрой щеки, тихо проговорил Уён. — Всё правда хорошо...

*****

Это был самый настоящий ужас: заниматься обычными повседневными делами и одновременно чувствовать, как твой мир рушится. Говорят, в аду жарко, там люди варятся в котлах и кричат от боли, чувствуя, как огни пламени лижут кожу, но Уён теперь знал, что это не так. Холод — вот что по-настоящему страшно. Теперь нечего скрывать, однако от этого не легче, словно вдобавок к тому камню, что он нес раньше на своем горбу, добавилось еще с дюжину таких же. Внешне всё как обычно: учеба, смешки, занятия, прогулки за руку, работа в баре, но Уён чувствовал: всё изменилось, и вместо счастья в глазах Миён теперь тоска и горечь. Об отъезде они больше не заговорили ни разу, да и незачем — всё уже сказано.

Поздно посыпать голову пеплом. Всё решено.

А теперь задача еще труднее — сказать обо всем матери, и тогда истерика Миён покажется детским лепетом по сравнению с той бурей, что обрушится на Уёна. Вот только у него сейчас нет ни сил, ни желания решать этот вопрос, как и давать ответ по поводу переезда к нему. Даже трубки от матери брать не хотелось.

— Кажется, я обещал тебе сходить как-нибудь в кино. Давай на этих выходных? — наконец набравшись смелости, сказал Уён, сев рядом с Миён, на что она только поджала губы.

— Мне нужно готовиться к сессии, да и тебе тоже, так что не думаю, что это хорошая идея. Твоя успеваемость сейчас важнее, а то в солнечную Калифорнию поехать не сможешь.

Если Миён и умела что-то очень хорошо, так это больно уколоть словами. Уён не стал настаивать, только кивнул и удалился на свое место, краем уха услышав, как Юнхо спрашивает что-то вроде: «за что ты с ним так?», но ответ утонул в шуме аудитории и других голосов. Друзья убеждали, что Миён через какое-то время обязательно отойдет, но каждая минута и даже каждая секунда ее холодности и обиды ощущались, как вонзающийся прямо в сердце нож. Лучше и правда тогда ее не трогать. Выложившись на предпоследнем дне учебы по максимуму и дождавшись окончания занятий, Уён молча собрал вещи, махнул всем на прощание и побежал на улицу. Зато пораньше явится на работу и не опоздает, как несколько раз до этого.

Громкая музыка и веселый смех так сильно давили на уши. Уёну физически тяжело было смотреть на ту беззаботность, с которой сюда приходят люди, чтобы развеяться и отдохнуть, потому как он сам давно забыл, когда вот так же куда-то выбирался, живя в плену работы и учебы, паша как проклятый ради того, чтобы помочь одним близким и не напрягать других. Хотелось повеситься или утопиться, лишь бы только всё это уже, наконец, закончилось, все эти мучения прекратились. Кое-как дождавшись ночного перерыва, Уён набросил на плечи куртку и вышел на улицу через дверь для персонала. Выдохнул теплый воздух, проследил за тающим паром и разблокировал телефон, надеясь, что Миён хотя бы написала. Но нет. Молчит.

Немного подумав, а стоит ли, Уён набрал ее номер дрожащими от зимнего холода пальцами, приложил телефон к уху и принялся жадно вслушиваться в мучительные гудки, пока наконец не раздался голос:

— Да?

— Не разбудил? Еще не спишь? — мягко спросил Уён, взвешивая каждое слово.

— Нет, снова кошмары... Никак не могу уснуть, вот решила посмотреть сериал, чтобы отвлечься. Только днем после учебы немного подремала, — ответила Миён. Слов больше, чем обычно, это добрый знак. — Прости, что не написала, просто не было сил ни с кем общаться. Даже Юнхо игнорирую.

— И ты прости, что я убежал. Подумал, что ты пока что не захочешь гулять со мной, — вздохнув, промолвил Уён. В трубке на некоторое время повисло душащее молчание. — Ты сегодня была очень красивой, еще краше, чем обычно. Новая блузка хорошо на тебе смотрится. Когда успела купить?

— Рада, что ты заметил. Всё ждала, пока сделаешь комплимент, — глухо рассмеялась Миён, и губы Уёна наконец дрогнули в улыбке. — Купила совсем недавно, ходила одна в магазин, думала немного тебя порадовать своим внешним видом. Прости, я не умею вести примирительные беседы, у меня всё какими-то непонятными путями. Знаю, что была несносной все эти дни, но мне просто надо было прийти в себя. Не хочу верить, что ты уедешь, но потом подумала, что если тебе так будет лучше...

— Не знаю, лучше ли. Не пойму, если не попытаюсь. Я рад, что ты меня понимаешь.

— Нет, ошибаешься: я не понимаю твоего решения и до сих пор злюсь на тебя. Просто надеюсь, что ты поймешь: оно ошибочное. Хотя если всё сложится так, как ты думаешь, то... Если это принесет тебе облегчение... — Миён умолкла на некоторое время, стараясь правильно подобрать слова. — Я много чего в этой жизни не понимаю, но знаю только одно: мир, в котором ты несчастлив, не должен существовать.

Уён расплакался, почувствовав себя глупцом.

— Для меня важнее, чтобы ты была счастлива, Миён. Ты мой самый дорогой и любимый человек, — он сильнее прижал телефон к уху. — И раз так, то я не позволю, чтобы ты гробила свое здоровье. Давай, выключай ноутбук, глуши телефон и ложись спать. Завтра последний день и зачет, надо набраться сил. Увидимся утром.

— Может, мне приехать к тебе?

— Нет-нет, я поработаю и обязательно прибегу, а ты должна отдохнуть. Обещай, что снова не сорвешься в бар, хоть и мне смертельно хочется сейчас обнять тебя, — признался Уён и услышал легкий смешок. — Завтра я дам тебе то, чего ты так хочешь и чего у нас эти дни не было, но только при условии, что ты хорошо поспишь.

— Шантажист!

— Знала, с кем начала встречаться.

— Ладно уж, но завтра ты мой. Весь мой. Давай всё же сходим в кино на выходных?

— Обязательно. Выберем фильм, я забронирую нам места для поцелуев, и будем как нормальные люди на нормальном свидании. А теперь выключай все гаджеты и засыпай. Если хочешь, можешь на ночь думать обо мне, — сказал он, словно промурлыкал кот, Уён и чмокнул телефон так, чтобы Миён услышала. — Сладких тебе снов, мое сокровище. Отдыхай.

— А тебе хорошей работы и нормальных клиентов. И помни: ты обещал.

Миён отключилась, оставив за собой шлейф из долгожданного облегчения и радости. Готовый расцеловать весь мир и сдвинуть горы, Уён еще раз оставил след от своих губ на экране телефона и по-детски подпрыгнул, так, что куртка слетела с плеч. От сердца словно отлегло. Сейчас бы броситься к Миён, обнять ее и расцеловать, как раньше, а не вся вот эта работа. Жаль, что перерыв подходит к концу.

— Это было мило, — сказали позади, заставив Уёна обернуться. — Браво, милашка, оказывается, нищеброды умеют любить. И богатые, кстати, тоже, — сквозь зубы проговорил О Джэквон и саркастически захлопал в ладоши. — Ты хоть можешь себе представить, какую головомойку мне устроил отец, когда родители невесты отказались от меня? А Суён? Она бросила меня! Да те деньги, что мы отвалили полиции, тебе и не снились!

— Что, неприятно, когда покушаются на твое? — вмиг став серьезным, спросил Уён, опустив руки вдоль тела и обведя взглядом четыре надвигающихся на него фигуры. Уже знакомые фигуры. — Нужно было думать, прежде чем соваться к моей девушке и подсылать кого-то караулить ее у дома.

— Вот как? А мне кажется, ты просто изначально мог сделать то, о чем тебя просили, и тогда ничего бы не случилось, — парировал Пак Тэян, смахнув отросшие смоляные волосы. — Стоило оно того?.. А сейчас тебе бежать уже некуда, — с затаенной радостью рассмеялся он, и как только Уён предпринял попытку рвануть ко входу в бар, то был грубо швырнут в сторону старого дерева, что росло здесь.

— Давай возьмем дальше, — бросив мимолетный взгляд на упавший на асфальт телефон, проговорил Уён и попятился назад, уже сжав руки в кулаки. — Если бы вы не были мразями, что опаивают девушек так, будто своих мало, и не толкали бы наркоту ради карманных, то не было бы никаких приводов в полицию и не надо было бы никого отмазывать. Понимаете?

— Не ты, поганое отрепье, будешь диктовать нам, что делать! — крикнул О Джэквон и, замахнувшись, попытался ударить Уёна, однако тот тут же нырнул вниз и со всей силы врезался ногой в обратную сторону колена противника, подкосив того и сразу же зарядив кулаком в нос.

Двое других среагировали молниеносно и бросились на Уёна, повалив того на землю, однако он перекатился на спину, дрыгнул ногой, пиная одного из оппонентов в живот, схватил с земли первую попавшуюся палку и саданул ей по виску второго, того, что порывался напасть сбоку. Пак Тэян ворвался в драку, толкнув О Джэквона, и, пресекая попытку Уёна встать, врезал ему кулаком по скуле, затем нанеся еще один удар, похожий на пощечину, и рассек им губу. Ткнув палкой, своим хлипким орудием, в бок противника, Уён схватил его за волосы и пригнул к земле, но ненадолго: ощутил пришедшейся от кого-то удар стопы по ребрам.

— Ты! Ты просто не знаешь, с кем связался! — прорычал Пак Тэян, схватив Уёна за шею и близко наклонившись к нему. Настолько, что можно было учуять запах одеколона и посмотреть в искрящиеся ненавистью глаза. — Ты думал, мы просто так это оставим, да?!

— С кем же я связался? — хрипя и стараясь отнять от себя руки Пак Тэяна, спросил Уён. — Уж не наследных ли принцев Сеула?.. — он глухо рассмеялся, чем еще больше разозлил соперника, и ухватился ладонью за камень.

— Можно и так сказать, — усмехнулся Пак Тэян, не ослабляя давление.

— Вот сейчас встану и поклонюсь! — крикнул Уён, и в то же мгновение с виска Пак Тэяна побежала кровь, а камень окрасился в бордовый цвет.

Не мешкая, Уён набросился на одного из оппонентов, вцепившись в его волосы и наклонив лицо к собственному колену, чтобы расквасить им нос, потом отбросил от себя застонавшего от боли парня, швырнул камень в другого и с разворота ударил стопой по плечу оклемавшегося О Джэквона. Силы неравны, не имеет смысла драться, нужно бежать, и бежать как можно скорее. Рванув было к бару, Уён зарычал, когда его схватили за шиворот, развернули к себе и зарядили в глаз, который тут же пронзила боль. Пак Тэян выглядел жутко в своем новом образе: кровь с виска несколькими струями стекала по его шее, смачивая одежду, серое пальто порвалось, рубаха немного порвана, а выпученные глаза пугали до дрожи.

Отбившись от одного из парней, Уён ощутил, как его хватает второй, врезал ему локтем в живот, но тут же сам получил удар в грудь и пошатнулся. Боль пронзила и солнечное сплетение, заставив Уёна согнуться пополам, а потом его схватили под руки и прижали запястья к пояснице и удерживая настолько крепко, насколько позволяли силы. В свете фонаря что-то блеснуло, лишь на мгновение, но гадать не имело смысла.

— Э, хён, по-моему, это уже чересчур! — воскликнул О Джэквон, перехватив друга за локоть, но Пак Тэян уже не слушал, вместо этого в несколько шагов надвинувшись на давнего соперника.

С губ Уёна сорвался тихий вздох, а потом дыхание словно остановилось.

— Тебе всего-то нужно было прекратить! — утробно прорычал Пак Тэян и повернул нож в животе Уёна, заставив того практически закричать. — Оставить. Нас. В покое, — с каждым новым словом острие вонзалось в тело по самое основание, вызывая водопад крови. — Но ты, сука, вместо этого, — нож вышел полностью и встретился с теплой плотью снова, чуть ниже, — решил нагадить нам хорошенько, да?! — Пак Тэян, повернул рукоятку на девяноста градусов, вслушавшись во вскрик, схватил Уёна за волосы и приблизил его лицо к своему. — Ну, доволен?! Смотри на меня, когда я говорю!

Почувствовав, как кровь наполняет рот, Уён собрал целый сгусток и плюнул Пак Тэяну в лицо, затем ощутив удар кулаком по скуле, а следом за ним руку, со всей силы нажимающую на свежую рану. В глазах в мгновение всё поплыло. Нож провернулся в теле еще на несколько градусов и, окровавленный, покинул его. Пак Тэян, весь дрожа от ярости, сделал несколько шагов назад и кивнул парням.

— Идемте, тут больше делать нечего.

Уён безвольно рухнул на асфальт и рефлекторно зажал раны рукой, размазывая по одежде кровь. Сознание потихоньку начало отключаться, в глазах мерцало, словно от вспышек. Силуэты сначала превратились в тени, а потом и вовсе скрылись во тьме, оставив за собой только боль, жуткую и нестерпимую боль. Застонав, Уён судорожно высматривал кого-то, кто может ему помочь, но нашел взглядом только свой телефон с разбитым экраном. Перебирая скрюченными пальцами и постанывая, дополз до него и, кое-как шевеля бледно-синей рукой, ввел пароль с четвертой или пятой попытки. Еще чуть-чуть, совсем немножко... Не умирать, не умирать!

— П-пожалуйста... — взмолился, сам не зная, к кому обращается, Уён, из последних сил открыл телефонную книжку и нажал на кнопку вызова.

Холодно... Как же холодно. Рана сочилась кровью. Становилось всё тяжелее дышать. Веки вдруг потяжелели, налившись свинцом. Голова склонилась к асфальту и безвольно рухнула на него.

— Алло? Уён, что случилось? — раздался из трубки спокойный голос Сана, но Уён его уже не слышал. — Алло... Алло?! Ты где? Уён, ты там? Уён!