Запрограммированное сердце

Оставшись в доме семьи Кан на все выходные, Сан и Юнхо подумали о том, что было бы неплохо зависнуть еще на некоторое время, тем более что готовиться к зачетам и сессии всем вместе проще и веселее, особенно когда помогает Уён. Утром понедельника в душ выстроилась целая очередь: Ёсан оказался предусмотрительнее остальных и встал пораньше, чтобы занять первое место в очереди, Чанми и Юнхо в это время были заняты завтраком, Сан — ожиданием под дверью ванной, а Миён и Уён никак не могли проснуться, нежась друг с другом в постели, не в силах вырваться из плотного кольца объятий.

— Так не охота вставать, — сонно проговорила Миён, потершись о его обнаженную грудь щекой. Собственно, они не сказать, чтобы половину ночи вообще спали, занимаясь сексом до тех пор, пока окончательно не свалятся без сил и не смогут даже пальцем пошевелить. — Мне же этой ночью опять засыпать одной, без тебя... Ты правда не можешь взять отпуск на эту неделю? — заканючила Миён, привстав на одном локте и ощутив, как рука улыбающегося Уёна играет с ее грудями.

— К сожалению, нет... Отпуск мне нужен будет во время экзаменов, чтобы я смог нормально подготовиться и помочь всем вам, так что надо работать. Но у нас ведь пар стало меньше обычного из-за того, что кто-то автоматов наставил... Ну и часть зачетов мы уже сдали. Будем успевать приезжать сюда и бывать вместе.

— Но потом мы не сможем вот так же жить вместе, — Миён сложила подбородок на его плечо и низко опустила уголки губ. — Прописать бы тебя в этой кровати, чтобы ты здесь занимался со мной сексом, спал и отдыхал тоже тут. Не хочу, чтобы это утро заканчивалось, Уёни... И не хочу отпускать тебя сегодня в бар. Но отвезу туда сама, а перед этим мы погуляем, ладно?

— Сам бы от тебя не уходил, — Уён чмокнул ее в щеку, приподнялся с кровати, напялил шорты на голое тело и дошел до сумки, чтобы сразу взять с собой в ванную то, что собирается надеть.

Вытурив Сана из душа, он по-быстрому принял его сам и, затем спустившись по лестнице, буквально налетел на завтрак, с такой заботой и любовью приготовленный совместными усилиями друзей. Юнхо побежал мыться следующим, пока Миён его не опередила, а Чанми поставила перед Уёном чашку кофе, сев напротив и постучав ногтями по столу.

— Я расскажу ей через три дня, — наконец решившись заговорить, сказала она и заправила не причесанные волосы за ухо. — Вернее, мы с Саном оба расскажем, он обещал, мне так будет проще. Спасибо, что ничего не сказал Миён и что не давил на нас, это правда важно. А еще спасибо за то, что помогаешь ей взрослеть и быть счастливой. Она мечтала о таких отношениях, сколько я ее помню.

Уён ненадолго завис, потянувшись палочками к овощам, и закусил щеку.

— Я просто люблю ее, — после заминки ответил он, склонив голову, — и хочу сделать для нее всё, что в моих силах, правда, не уверен, что даю достаточно... Не за что благодарить, наоборот, мне хочется сказать тебе спасибо. Сана, конечно, мучит, что он не может встречаться с тобой открыто, но он расцвел и заботится теперь не только обо мне, но и о тебе. Прости, что я слишком предвзято к тебе отнесся... Наверное, врать подруге нелегко, но я... Теперь я лучше понимаю, почему ты не сказала. Иногда проще о чем-то умолчать до поры до времени, чтобы не ранить близкого человека, — глядя прямо в глаза Чанми, проговорил Уён, вспомнив о своей заявке на учебу по обмену. Пока что он не был уверен, что его вообще возьмут в программу, а потому не рассказал Миён, чтобы не нервировать ее раньше времени.

— Я рада, что мы об этом поговорили. Мне было тяжело осознавать, что лучший друг моего парня меня ненавидит, — Чанми ярко улыбнулась и, услышав, как хлопнула дверь ванной, тут же вскочила со стула. — Приятного аппетита, а я побежала! Обещаю, когда мы расскажем, ты первым обо всем узнаешь! — она мимолетно коснулась плеча Уёна и ускакала наверх.

Чанми покинула дом первой, вызвав себе такси, так как училась в другом корпусе, Юнхо и Ёсан запрыгнули в машину к Сану, заявив, что не хотят погибнуть в автоаварии, а то вдруг «этим двоим не натрахавшимся за выходные» приспичит смотреть друг на друга и целоваться вместо того, чтобы следить за дорогой. Раздав тумаков всем по очереди, Миён села за руль с грацией бизнес-леди, пристегнулась и, приоткрыв окно, крикнула смеющемуся над чем-то с Саном Уёну:

— Мы болтаем или едем? — стараясь подражать голосу Доминика Торетто, спросила она, и Юнхо одобрительно поаплодировал, показывая тем самым, что рад слышать от своей подруги фразы из «нормального» фильма, а не из сопливых мелодрам. — Какие они иногда невыносимые... — выруливая с парковки, пробурчала Миён. — Мы что, правда были настолько громкими, что теперь все в курсе, чем мы занимались последние две ночи?

— А тебя это смущает после того, как ты на весь универ заявила, что с тобой делают мой язык и мои руки и как тебе хорошо подо мной лежится? — рассмеялся Уён, приоткрыв окно, чтобы впустить свежий зимний воздух. Тема секса не отпускала их из-за сильных впечатлений. Миён попыталась треснуть и его, но он вовремя увернулся. — Я шучу, шучу! Но вот будет реакция, когда я приеду с тобой, а Юнхо и Ёсан — с Саном! Никто и так не понимает сути нашей совместной дружбы, а тут уж вообще!.. Но как же хорошо, что скоро посессионные... Наын с ее подружками меня достали.

— Я бы им всем головы откусила и сбросила в колодец, чтобы археологи будущего нашли их черепа, но к сожалению, уголовным кодексом такие меры запрещены. Да еще и Кюрин с Хигём постоянно пытаются с тобой заигрывать, собираясь, видимо, дать тебе, чтобы ты учился за них, как за меня! — сморщившись, как старый изюм, прошипела Миён и плавно крутанула руль на повороте. — Я никому тебя не отдам, — уже куда нежнее, но с небольшими нотками собственничества, добавила она. — Ни за что и никогда, Уёни. Хочу, чтобы... чтобы ты был моим самым первым и самым последним.

— Я тебя люблю, — вложив в эти слова всё, что чувствует к ней, ответил Уён, — и хочу того же.

Они вошли в университет, держась за руки, и с неохотой расстались, только когда вошли в аудиторию и расселись по своим местам. Юнхо и Сан мельком переглянулись, посмеиваясь, но ничего говорить не стали, сосредоточившись затем каждый на своем телефоне и затем, когда в аудиторию вошел преподаватель, — уже на парах. В последние дни семестра нужно поднажать, несмотря на то, что никаких сил уже нет, а это последняя практика перед зачетом, поэтому показать себя на ней с лучшей стороны было просто необходимо. Решив несколько физических задач у доски, правда, не без помощи и подсказок, Сан вернулся на свое место и, положив ладонь на грудь, в которой бешено от волнения билось сердце, осторожно достал телефон. Чанми сказала, что пойдет сдавать зачет одной из первых, должна была уже закончить, однако в сети она не появлялась.

Когда Уён вышел к доске, чтобы по просьбе преподавателя помочь с задачами Сохи и объяснить ей всё «чуть менее замудренным молодежным языком», Сан вновь уткнулся в экран, заметил, что Чанми начала что-то печатать, и облегченно вернулся к задаче, однако скоро выудил телефон и не поверил своим глазам, когда увидел, что именно там написано. Да она там вообще сдурела?! После того, как они договорились всё рассказать Миён, она вдруг просит больше не подходить к ней, не искать ее и вообще скрыться с глаз долой?! Сан поморгал несколько раз, зажмурился и вновь перечитал сообщение:

От кого: Милая.

Это мое последнее сообщение тебе, пишу, чтобы ты не волновался. Извини, но в ближайшее время я буду недоступна, да и вообще, наверное, больше никогда не буду для тебя доступна... Всё было прекрасно, но нам с тобой пора заканчивать, причину знаешь сам. Не ищи меня, не приезжай и больше не подходи ко мне.

Что-то здесь было не так... Возможно, конечно, Чанми перенервничала и из-за предстоящего разговора с Миён и решила дать заднюю, но она не стала писать бы вот таким образом — грубо, в ультимативной форме и не допуская хотя бы малой вероятности разговора по душам. Скорее бы просто объяснилась или начала игнорировать его сообщения, как после их первой ночи, но это... Почувствовав на себе чей-то взгляд, Сан обвел глазами аудиторию и понял, что кое-кого здесь не хватает. Сучка Наын... Это просто не может быть совпадением, ее здесь нет, несмотря на то, что она обычно не прогуливает, и теперь вот это сообщение.

— Всё в порядке? — спросил Уён, вернувшись на свое место и заметив, как напряжен его друг. Сан молча показал сообщение, заскрежетав зубами. — Чанми утром сказала мне, что вы хотите всё рассказать Миён... Не могла же она спустя пару часов заявить такое... Ты ее лучше знаешь, но...

Как раз прозвенел звонок. Ничего не ответив Уёну, Сан одним махом вскочил с места, собрал вещи, стянул со спинки стула кофту и в несколько шагов оказался около Кюрин, схватив ее за предплечье и оттащив в сторону.

— Где, мать твою, Хан Наын?!

— Мою мать не трогай... Ты чего это?.. — испуганная, Кюрин попыталась вырвать руку, чем привлекла внимание остальных, в том числе Миён. — Откуда мне знать? Дома, наверное. Сказала, что приболела и что не придет. А что случилось? Зачем она тебе?

— Ах, приболела! Ты, тупая сука, мне зубы не заговаривай, Наын без ведома своих шестерок и их покрывательства не делает ничего. Если я сейчас приеду в корпус юрфака и не увижу там Чанми, вы все у меня из универа как пробки повылетаете, поняла меня?! — сильнее сжав ее предплечье и затем отбросив от себя ее руку, сквозь зубы проговорил Сан и, развернувшись, врезался в Пак Сонхва.

— Чхве Сан, вы можете мне объяснить, что происходит? — строго спросил он, взглянув на Кюрин. — Никакого рукоприкладства в стенах университета, да и за его пределами — тоже! Извинитесь перед госпожой Ча и скажите мне, почему вы...

Сан не ответил и тем более — не стал извиняться, пулей вылетев из аудитории и буквально побежав, расталкивая всех, в сторону выхода из университета. Проклятый пропуск никак не хотел находиться в рюкзаке, турникет не сразу сработал, а машина слишком медленно прогревалась. Сердце чуяло — что-то не так, что-то неладно, что это всё не совпадения, да и Кюрин наверняка врала, это было видно по ее бегающим из стороны в сторону глазам. Мчась на максимально допустимой скорости и радуясь тому, что дороги не загружены, Сан долетел до юридического корпуса и ворвался в него, как гром среди ясного неба. Отыскал доску с расписанием, нашел нужные курс и группу и, открыв дверь аудитории настежь, прервав тем самым отвечающего, воскликнул громкое:

— Где Ким Чанми?!

— Уже давно всё сдала и ушла. Какое право вы имеете вот так врываться на зачет, да еще и без стука? Назовите курс и группу, к вам должны быть приняты дисциплинарные... — начал ворчать преподаватель, медленно вставая со стула, но Сан не слушал — просто вышел, хлопнув дверью, и принялся набирать номера всех находившихся поблизости больниц, но ни в одной из них не значилась пациентка с именем Ким Чанми.

Тогда, если с ней ничего не случилось, на что Сан надеялся всем сердцем, остается только одно место — дом семьи Кан. Голова гудела, пальцы со всей силы сжимали руль, всё лицо покраснело от ярости, смешанной с надеждой, что это лишь нелепые страхи и на самом деле всё в полном порядке. Уж лучше пусть Чанми сама бы написала то сообщение, чем с ней бы что-то произошло, Сан готов был принять что угодно, даже расставание, но никак не это. Он припарковал машину, едва не проехавшись колесами по бордюру и запорошенному снегом газону, потянулся к застежке ремня, но понял, что был не пристегнут, выбежал из салона и агрессивно тыкнул на кнопку звонка. Отрыли далеко не сразу, пришлось некоторое время томиться в долгом и мучительном ожидании, прежде чем раздался писк.

— Почему не отвечала?! Я много раз тебе звонил, писал, в каком смысле ты будешь недоступна?! — даже не взглянув на Чанми, сорвавшимся голосом закричал Сан и вскинул голову, собираясь посмотреть в ее глаза, но тут же приоткрыл рот и исказился в лице, стоило только зацепиться взглядом сначала за ее взъерошенные волосы, за несколько ссадин на лбу, разбитую губу, рассеченные висок и щеку.

— Телефон остался где-то в сугробе... — дрожащим голосом проговорила Чанми, обняв себя за плечи. — И сил хватило только на то, чтобы добраться до кровати. Ребра очень болят... Прости, что заставила поволноваться.

— Чанми... — поджав губы и неожиданно для себя заплакав, Сан дернул ее на себя и заключил в крепкие объятья и принялся нацеловывать ее макушку, блуждать руками по ее телу и лепетать что-то нечленораздельное. — Тебе надо к врачу, срочно, и придать всё огласке. Я это так не оставлю! От Наын чего угодно можно было ожидать, но этого... Это же была она? Господи, как я надеялся, что всё выдумал и ты просто решила расстаться... Прости, прости меня! Если бы я вовремя их приструнил, если бы только знал, на что они способны!..

— Вот что она тебе написала... о расставании... — горько хмыкнула Чанми, прижавшись к Сану всем телом и беззвучно заплакав от обиды и боли. — Пойдем внутрь, нечего мерзнуть, а в больницу... Вроде как ничего не сломали, и ладно.

Сан не стал спорить. Подхватил Чанми на руки, занес ее в дом, нежно усадил на диван и побежал на кухню за аптечкой, собираясь хотя бы обработать ее раны, попутно раздумывая над тем, что предпринять сперва. Самому надавать пощечин Наын — не годится, слишком наказуемо и слишком рискованно, а вот придать инцидент огласке, в том числе обратившись в соответствующие органы, — очень даже выход. Сан никак не мог успокоиться, все его движения были нервными, хаотичными, а мысли — бессвязными. Он просто не в силах был поверить, что находится не в своем страшном кошмаре и что всё это происходит взаправду. И его не было рядом, когда был нужен, даже случай не помог, как тогда, с Юнхо.

— Теперь у нас в компании на одного избитого человека больше... — попыталась пошутить Чанми, пока Сан обрабатывал ссадины на ее ладонях. — И даже телефона теперь нет, вообще не знаю, как готовиться к зачетам и сессии. Хоть бы до нее всё зажило, не хочу быть исключенной.

— А я не хочу, чтобы ты забивала голову этой ерундой, — стальным голосом проговорил Сан, смачивая ватный диск обеззараживающим средством и прикладывая его к лицу Чанми. — Как ты вообще можешь сейчас думать об учебе?! Я этого не понимаю. Лучше составляй в голове иск на Хан Наын и фотопортреты тех швалей, что были с ней, а потом поедем в участок. Я не позволю остаться тому, что они с тобой сделали, безнаказанным. Сука, всех бы их разорвал к чертовой матери и к праотцам отправил. Будь они парнями, валялись бы уже в темном переулке и кости пересчитывали.

— Ты уверен, что оно того стоит?.. Я не хочу, чтобы у тебя потом были проблемы в универе и чтобы это придавали огласке. Они посмотрят на то, что мы всё еще вместе, на злого тебя и больше не станут соваться, — мягко возразила Чанми, когда Сан приклеил к ее лбу пластырь. — Не делай этого, не надо.

— А что я должен делать? Смотреть на шлюху, которая избила мою любимую, и как ни в чем ни бывало учиться с ней еще несколько лет? Ты такая добрая, Чанми, что порой аж тошнит! Не переживай, я сам всё сделаю, ты только напишешь заявление и расскажешь о том, как они избили тебя, во всех подробностях, а дальше будешь отдыхать. Если Миён разрешит, поживу здесь и буду за тобой ухаживать.

— Она разрешит, но ей будет неприятно видеть нас вместе после того, как она узнает... Не хочу, чтобы она смотрела на нас и ненавидела, Сани. Правда, не о чем волноваться, — сказала Чанми, поласкав его лицо ладонью. Сан прильнул к ней и потерся щекой, не став возражать, но по всему его виду стало понятно, что он от своего не отступится. — Поешь, там осталось немного со вчерашнего ужина, а потом поезжай на последние пары. Я справлюсь со всем сама, не калека же.

— Плевать на пары, — Сан сложил оставшиеся пластыри в аптечку и, поставив ее на журнальный столик, сел рядом с Чанми, обняв ее за талию и положив ее голову на свое плечо. — Сегодня же покончим с этим скрытничеством, а там будь что будет. Я никому не дам тебя в обиду, теперь отвозить и забирать тебя буду сам, пока не поправишься и пока мы не избавимся от Наын. Я клянусь тебе: она ответит за всё.

*****

— Сан ничего тебе не писал? Куда он так сорвался? Да еще и на преподавателя Пак налетел, не дав ему договорить, — взволнованно, растягивая гласные, проговорила Миён, глядя на пустующее место. — Я переживаю. Что могло такого случиться? Он выглядел очень злым, и с Наын тогда, и с Кюрин. Раньше я его никогда таким не видела.

Уён тяжело вздохнул, не зная, как ему сказать обо всем так, чтобы успокоить Миён и при этом не выдать друзей.

— Это не моя тайна, — в итоге ответил он, приобняв ее за плечи. — Прости, знаю, что я всегда был за честность и что не должен ничего от тебя скрывать, но я правда не мог, с моей стороны это было бы предательством. Когда приедешь домой, думаю, Сан сам всё тебе объяснит и расскажет. Только не волнуйся.

— Что там такого? — Миён задеревенела в его объятьях и сбросила с себя его руку. — Уён, скажи сейчас, а я потом притворюсь, что ничего не знала, и выслушаю то, что мне должен рассказать Сан. Мы обещали друг друга больше не обманывать.

— Пожалуйста, не заставляй... Меня это даже не касается, просто мне не повезло увидеть то, чего не следовало, и я очень жалею, что сам об этом узнал. Правда, прости меня, но я не могу, это не мой секрет. Твой уже как-то разболтал, ошибок повторять не хочу. Ну не дуйся, — Уён тыкнул в ее щеку пальцем и соединил их губы в нежном поцелуе, подавляя вялое сопротивление. — Лучше расскажи мне, куда пойдем после пар. Тебе нужно заниматься, и пока ты будешь повторять материал, я сделаю для Дэквона задание по линейной алгебре. Он меня чуть ли не на коленях просил.

— А еще чего попросит? Любой каприз за его деньги. Тебе он когда в последний раз помогал? — резко спросила Миён, заставив Уёна поежиться и виновато отвернуться. — Вот именно что никогда! Нет-нет, когда ты был один, то учился за всю группу и еще больше подорвал здоровье, но теперь у тебя есть я, и вот как раз я, Кан Миён, говорю тебе, что отныне ты не будешь тряпкой, которая всем старается помочь. Дэквону так и передай, что бесплатно учиться за всех я тебе запретила. Пусть я буду в глазах других злой мегерой, которая спит с тобой за конспектики и не разрешает помогать кому-то, кроме меня, но жертвовать своим здоровьем ты не будешь.

— Вот именно, можешь этим прикрываться. Миён может быть очень злой, по себе знаю, так что подозрений это ни у кого не вызовет, — подключился к диалогу Юнхо, параллельно играя в видеоигру. — Айщ!.. Да что ж такое!.. Даже у меня есть совесть, и когда я тебя о чем-то прошу, то стараюсь сделать что-то хорошее в ответ или деньги предлагаю. А все остальные вообще без стыда родились.

— Чх! Объединились тут, содружество трех Санов. Я с одним-то кое-как справлялся, а теперь вас три... И это вы еще толком Чанми с Ёсаном не подключили. Как в каком-то паноптикуме, блин.

— Это что такое? — в один голос спросили Юнхо с Миён, но Уён только отмахнулся.

Когда прозвенел звонок, он пересел на свою парту и, избавившись от лишних глаз, написал Сану, спросив, как там Чанми. Ответ пришел практически сразу, и Уён не сразу поверил своим глазам, когда прочитал. И откуда в этом мире столько злых, завистливых и неудовлетворенных жизнью людей, которые так и норовят кому-то подгадить, а иногда и вовсе избить. Сначала Юнхо, теперь Чанми, а дальше что? От рук Наын или каких-нибудь гопников пострадают Ёсан или даже Миён? А самое мерзкое в этом то, что Уён даже не сможет постоянно быть рядом с ней, чтобы в случае чего защитить. Она и так испугалась, когда на них с Юнхо напали в прошлый раз, и это при том, что ее саму даже не тронули, но кто знает, что может случиться дальше?

У Уёна пухла голова. Только смиришься с одним потрясением, как тут же настигает другое. Мать, те богачи, Хан Наын, Сан со своими боями, от которых он, к счастью, отказался, учащающиеся обмороки и умалчивание о том, что, возможно, он сам уедет учиться по обмену. Уён уже не был уверен, что правильно поступил, подав заявку, тогда он просто вспылил, собираясь сбежать от проблем и избавить того же Сана от заботы о нем, а теперь всё изменилось и... Как он скажет о том, что может уехать, Миён? То ли специально сессию завалить, чтобы его никуда не пустили... Но это тоже своего рода бегство, а нужно научиться всё решать без него. Еще и сердце подводит, а к врачу по этому поводу Уён так и не обратился, хотя ему настоятельно рекомендовали это сделать.

А теперь вот еще и обман Сана и Чанми должен раскрыться, если они, конечно, не испугаются и не начнут опять сочинять что-то идиотское вместо того, чтобы признаться. Миён ранит правда, Уён знал это, но знал он так же и то, что рано или поздно она успокоится, поймет и простит. Его же прощала, и даже не один раз. И как же от всего этого и постоянной, хронической усталости болит голова...

— Довезем Юнхо с Ёсаном до их компьютерного клуба, а потом поедем куда-нибудь поесть. А ты, лентяй, наслаждайся своими играми. Работать у него сломанная рука отвалится, а на кнопочки жать — да хоть сто раз! — ехидно проговорила Миён, посмотрев на Юнхо в зеркало дальнего видения, и приведя рукоять коробки передач в нужное положение. — А готовиться к зачету кто будет? Он послезавтра!

— Ой, начала встречаться с Тони Старком и такая правильная стала! — фыркнул Юнхо, а вместе с ним и Ёсан. — Учись, занимайся, молодец, а я хочу последний свободный день провести в покое и умиротворении. Если вы не против, сегодня у вас до вечера останусь или переночую, родители только рады будут.

— Не дом, а постоялый двор какой-то, — поджав губы, ответила Миён, но посмотрев на всех по очереди, рассмеялась. — Да шучу я! Сама то же самое хотела предложить. Мне нравится наша «общага», весело и всем работа есть, да и учиться вместе легче. Я погуляю с Тростинкой, отвезу его на работу и вернусь.

Последние слова она скорее пролепетала, чем проговорила, поняв, что настроила наполеоновских планов, но о главном забыла — о том, что Уёну надо работать, и не какие-нибудь два через два, а пять дней из семи. И это еще хорошо, что не шесть. Миён уже не знала, что с этим делать, она чувствовала, что ей в ближайшее время, а может и не только, всегда будет его мало, была согласна отпускать его от себя, но ненадолго, и невероятно сильно хотела, чтобы Уён прежде всего отдыхал, а с ней или не с ней — неважно. Сейчас он бодр, весел, не спит на ходу, однако лишь потому, что более-менее выспался за выходные, только вот уже завтра... Видеть бы его таким чаще.

— Юнхо еще в сентябре звал меня работать к ним в кафе, но я не захотела, а вот сейчас думаю — почему бы и нет? Два через два официанткой на полдня, какие-то деньги будут, — сказала ему Миён, когда они зашли в одно из уже знакомых им кафе и сели за столик. — Сама буду платить за курсы, материалы и одежду. Что думаешь?

— Если тебе нужны деньги, просто попроси, — ответил Уён, пожав плечами. — Я на всё тебе дам, на что смогу, но работа... Лучше веселись и радуйся жизни, гуляй, отдыхай, проводи время с друзьями. Наработаться потом успеешь еще, да и официантка — это... Не совсем твое.

— А если я хочу веселиться, гулять и отдыхать рядом с тобой? Ты постоянно работаешь и учишься, мне тебя мало и мне хочется, чтобы тоже мог всё это себе позволить, — сказала Миён, отложив меню и накрыв руку Уёна своей. — На самом деле в этом и дело. Я хочу тебе помочь, чтобы ты хотя бы в баре работал по-человечески, а не сверхурочно, мне важно, чтобы ты знал — в случае чего я могу поделиться своей зарплатой и...

— Я не брал денег у Сана, почти никогда, а у тебя тем более не возьму, — горячо возразил Уён, почувствовав себя чуть ли не обиженным. — Если у матери всё получится с работой, мне станет легче и я подумаю над тем, чтобы сократить рабочие дни до четырех со следующего семестра, но ты не должна жертвовать собой, чтобы мне помочь. Я не хочу этого. Для меня куда важнее знать, что ты счастлива и всем довольна.

— Да не могу я быть довольна, когда мой родной человек страдает! — Миён повысила голос. Уён снова хотел ее перебить, но она продолжила, не давая вставить ему и слова: — Я счастлива, когда ты рядом и когда знаю, что ты в порядке. К тому же мне уже стыдно просить у родителей деньги... Они тоже будут против того, что я работала, но если нужно, я пойду. Не официанткой, так куда-нибудь еще.

— Пожалуйста, не надо... — Уён приподнял ее руку и коснулся ее губами. — Я сам найду выход и буду с тобой чаще, обещаю тебе, но не лезь во все мои финансовые заморочки, не хватало мне еще чувствовать себя виноватым и просить у тебя деньги на жизнь. Ты и так делаешь достаточно: кормишь меня, поддерживаешь, всегда находишься рядом и одежду мне шьешь. Люблю тебя, сокровище мое, — снова поцеловав тыльную сторону ее ладони, Уён подозвал официанта и быстро продиктовал свой заказ.

Миён набрала в щеки воздуха и недовольно выдохнула его, закатив глаза. В такие моменты так и хотелось назвать Уёна не своей Тростиночкой, а тупеньким слизняком, который вообще не слушает других и не понимает, что его не жалеют, а просто хотят помочь, потому что любят. День начинался так славно, но сейчас превратился в кучу стычек по тому или иному поводу с набором загадочных происшествий, таких, как побег Сана из университета. Миён всё ломала голову над тем, что там такого может случиться и что такого уж страшного от нее скрывают, однако к какому-то хоть сколько-нибудь адекватному предположению так и не пришла.

— Мне так нравится, когда мы вместе обедаем, — прервал ее мысли Уён, когда ему принесли суп с говядиной. — Да и вообще нравится всё, что мы вместе делаем. Наверное, я это уже говорил, и не один раз, но я чувствую себя влюбленным дурачком. Всё поверить не могу, что такая девушка, как ты, со мной.

— Правда, говорил, и правда, что не единожды, но продолжай. Каждый раз от этого хочется улыбаться, — Миён приложила руки к щекам «половинками сердечек» и тоже приступила к своей корейской моркови и кимчи. — Вот думаю, может быть, всё же познакомить тебя с моими родителями... Может, перестанут с Юнхо меня сводить. Они уже запутались в моих парнях.

— О, а у тебя их очень много? — отправив в рот большой кусок картофеля, спросил Уён.

— Сан, Хонджун, Юнхо, ты... На любой вкус и цвет. Наверное, всё же скажу им, а еще, если ты хочешь и если не боишься, можешь познакомить меня со своей мамой. Знаю, у вас до сих пор непростые отношения, но она старается. Может быть, будет рада за нас, — нервно заломив указательный палец, предложила Миён, ожидая какой-нибудь реакции, но Уён только молчал, раздумывая. — Думаешь, мы слишком спешим?

— Да плевать на спешку, я отношусь к тебе со всей серьезностью, просто не думаю, что это хорошая идея... По поводу моей матери точно, — он нервно потер шею. — Не могу ручаться за ее адекватное поведение и не хочу краснеть перед тобой. Тебе у меня дома точно не понравится, это не тот уровень жизни, к которому ты привыкла... Нет, не стоит. Если я увижу, что моей маме стало лучше, тогда может быть.

— Как скажешь, я только предложила, — кивнула Миён, нисколько не обидевшись.

Решив не выходить из кафе в этот морозный день, они просидели там до талого, пока не пришло время выезжать. Уён побежал в туалет переодеваться, а Миён, зная, что не сдержит свои аппетиты, пока он в таком замечательном полураздетом виде, достала телефон и, проверив, не смотрит ли на нее кто, открыла очередную статью, одну из тех, которые уже зачитала до дыр. Разумеется, Уён будет отнекиваться и говорить всякую ерунду, но на его мнение в этом вопросе в принципе наплевать. Он показал все свои «постельные» умения во всей красе, и Миён очень хотелось дать достойный ответ.

Уён вернулся быстро, тут же обратив на себя половину женских взглядов и сжавшись от непрошенного внимания. А вот Миён ничего не замечала, просто глядя на глубокий треугольный вырез приталенной жилетки, открывающий половины грудей, ленточки на запястьях и обтягивающие кожаные штаны. Уён сглотнул и, поспешив рассчитаться, побежал к машине, запрыгнув на заднее сидение и порадовавшись, что здесь тонированные стекла. Бар баром, а в остальных местах в таком виде лучше не появляться.

— Такой красивый, — подмигнув и причмокнув, сказала довольная Миён, после чего поспешила в сторону бара. Времени у них не так много, а успеть надо много чего. — У меня есть кое-какая мечта и вместе с тем просьба. Если ты, конечно, согласишься.

— Для тебя всё что угодно.

— Начать прелюдии в таком виде, — ошарашила его ответом Миён, заставив поперхнуться слюной. — Вот уволишься из бара когда-нибудь, станешь супер-крутым IT-шником, будешь на работу таскать свое бесформенное нечто, а дома надевать все свои открытые наряды, готовить мне завтраки в таком виде, а потом трахаться. А я буду представлять себя владычицей парня, которого забрала к себе в сексуальное рабство! — почти прорычала она, хлопнув по рулю.

— Слушай, как-то все эти наряды... Неправильно на тебя влияют. Как мне знакомиться с твоими родителями, если я буду знать, в какое ненасытное извращенное существо тебя превратил? — рассмеялся Уён, начав издавать звуки умирающего моржа и прикрыв рот ладонью. — Будет тебе исполненная мечта. Постараюсь подгадать момент, когда ты будешь меньше всего этого ожидать.

Миён весело приподняла уголок губ, почувствовав, как ноет низ ее живота, но к сожалению отметив про себя, что у них нет презервативов и времени на то, чтобы снова разыграться на всю катушку, но зато есть знания, почерпнутые из статей, и дикое желание доставить удовольствие. Как только машина припарковалась, Миён оставила ключ зажигания на месте, проверив, включена ли «печка», быстро выскочила из своей «Хонды», запихнула обратно в салон хотевшего было сделать то же самое Уёна и нависла над ним, только потом поняв, что забыла закрыть дверь.

— Ты опять хочешь меня, сокровище мое? — спросил, выгнув бровь, Уён, и как только Миён озаботилась тем, чтобы скрыть их от посторонних глаз, полез рукой под ее брюки, принявшись массировать влагалище через ткань трусов. — Ты очень поднимешь мне этим настроение перед тяжелым рабочим днем!

— М-м-м... Я думаю, что подниму, но немного другим путем, а не тем, которым ты думаешь, — загадочно ответила Миён и, усевшись на бедра Уёна, поспешила отодвинуть к бардачку переднее сидение, затем огладив член и начав стягивать брюки. — Привстань, будь добр. Буду сейчас ставить на тебе эксперименты.

— Ты чего удумала?.. Может, не надо? — приподняв ее лицо за подбородок, спросил Уён, но Миён только мягко ударила его по руке, словно легонько царапнула кошка, и с трудом стянула кожаные штаны вместе с боксерами до его колен, затем сев на пол. — Если тебе будет противно или неприятно... А... омг... — Уён против воли прикрыл глаза, описав полукруг по верхней губе.

Миён впилась ногтями в его оголенные бедра, прежде обхватив губами головку члена. Что там писали в статьях? Два главных правила минета — не распускать зубы и прежде всего работать языком, и не обязательно заглатывать по самые гланды. Шумно выдохнув и настроившись, Миён зажмурила глаза и взяла чуть больше длины, принявшись облизывать головку и обводить ее кругами, всеми силами вслушиваясь в то, как Уён начинает стонать, вжавшись в спинку сидения, и царапая его пальцами. Значит, получается. Правда, губы быстро уставали и приходилось ненадолго прерываться, но Миён делала всё для того, чтобы заминка не становилась долгой, и вновь принималась за дело, стараясь по возможности обхватить побольше длины члена и при этом не забывая о своем языке.

— Миён... — растянув губы в улыбке и затем широко раскрыв рот, нервно вдыхая и вдыхая, простонал Уён, не веря, что всё это происходит с ним на самом деле. — Сокровище мое, прошу тебя, не останавливайся... Как же хорошо... Да...

— Хорошо? — переспросила Миён, ненадолго оторвавшись. — Я очень стараюсь.

— Это... очень хорошо... видно... — Уён издал тихое шипение, потом снова перейдя на стоны, и высунул кончик языка, а Миён, взглянув на его лицо исподлобья, в очередной раз отметила, до чего красивый у него нос и вообще он весь.

Окрыленная первыми успехами, она провела языком вдоль взятой в рот длины, коснулась головки нёбом и, причмокнув, стала работать губами быстрее, стараясь не разрывать плотного кольца, обхватившего член.

— Я сейчас кончу... Еще чуть-чуть... — перейдя на полушепот, сказал Уён, зарылся одной рукой в ее волосы и, рывком оторвав ее рот от своего члена, ухватив ее шею, кончил себе в ладонь, затем откинув голову и громко задышав, ощутив при этом резь в пересохшем от стонов горле. — Надеюсь, ты припасла влажные салфетки на этот случай... Ты была великолепна.

— Хватит тебе! Это был первый раз, не могло всё быть настолько хорошо, — дотянувшись до бардачка и протянув Уёну несколько влажных салфеток, проговорила Миён, тоже стараясь отдышаться. — Могу только пообещать, что по возможности буду практиковаться чаще.

— Что бы ни говорила, а я... — Уён сглотнул вязкую слюну и закрыл глаза, увидев в них летающие вертолеты. — Господи, как я тебя люблю... — он тут же набросился на губы Миён с поцелуем и протолкнул язык в ее рот, проведя кончиком по нёбу и внутренней стороне щеки. — Увидимся завтра на парах, а потом поедем ко мне домой, до меня будет ближе. Буду очень скучать, мое сокровище.

— Уён! — окликнула его Миён, когда он выпрыгнул из машины. — Я тоже... — она хотела сказать «люблю тебя», но слова почему-то застряли в горле.

Повисло молчание.

— Скажешь об этом потом, я не тороплю, — чтобы не ставить ее в неловкое положение, сказал, нежно улыбнувшись, Уён, и побежал скорее на работу, обернувшись на последок у самого входа.

Какой он милый и понимающий... Миён вздохнула, растянув уголки губ, и уселась на водительское сидение, а потом, ощутив мощный прилив счастья, завизжала и случайно ударила кулаком по сигналке, напугав водителя, курившего у своего автомобиля неподалеку. Нужно будет сказать Уёну эти три заветных слова, обязательно, подобрать нужный момент и вылить всё, что на душе, без всяких стеснений. Почему произнести «я тебя люблю» так трудно для нее и так легко — для него, Миён не знала, но надеялась, что и без этого Уён чувствует, как сильно она любит его и хочет постоянно быть рядом.

Едя по темным зимним улицам, Миён и забыла о том, что дома Сан должен ей о чем-то рассказать, просто слушая веселую музыку на радио вкупе с пожеланиями приятного вечера и прогнозами погоды, пританцовывала, не забывая внимательно следить за дорогой и временами посмеиваясь. Знала бы она, какой Уён на самом деле, раньше, она бы просто без лишних слов набросилась на него и сделала бы своим, не вызывая глупую ревность, не играя в дурацкие игры и не пытаясь отвергать свои чувства, а просто... Просто была бы счастлива рядом с ним, делая таким же счастливым и его, поселившегося в ее сердце и мыслях.

— О, вы уже вернулись? Я думала, до вечера будете зависать в клубе, — заметив сидящего на крыльце Юнхо, сказала Миён и восторженно покружилась вокруг собственной оси. — Но раз ты здесь, то слушай. Я сделала Уёну такой минет, что он аж как дышать забыл, а это только первый раз. Мне везет, юху! Ну чего ты такой грустный? Радуйся за меня, как лучший друг, и когда появится девушка, скажи об этом! Я поделюсь парой секретов, как...

— Ты должна кое-что увидеть и кое-что узнать, — никак не отреагировав на ее слова, проговорил Юнхо и встал. — Я рад за тебя, правда, просто... Сейчас немного не тот момент. Иди в дом, там всё поймешь.

— Да что не так? Почему я приезжаю в прекрасном настроении, а ты!.. Ну, что там? Трубу прорвало? Мажорики объявились? Сан заказал приворот, чтобы я влюбилась в Уёна? Если так, пусть не снимает, мне всё нравится, — Миён толкнула входную дверь и, ворвавшись в гостиную, застыла на месте, стоило только взглянуть на сидящую на диване избитую Чанми и гладящего ее по руке Сана. — Ч-что?.. Ты?.. К-кто?.. — заикаясь, спросила она.

— Хан Наын, — поднявшись с дивана, сказал Сан, — и банда ее отбитых гопниц. Приревновали Чанми ко мне, сначала преследовали и писали сообщения, а сегодня вот... Поэтому я сорвался с пар и поехал в корпус к юристам.

— А с чего им к тебе ревновать? — саркастично рассмеявшись, спросила Миён, всплеснув руками и подбежав к Чанми. — Эти дуры со мной не справились, так нашли в Чанми виноватую? Они думают, что дружить с парнями — это такая редкость, что ли? Я в это просто верить не хочу! И что с того, что вы общаетесь?!

— Ты должна кое-что знать, — сглотнув ком в горле, Чанми набралась смелости и, прикрыв глаза, не желая видеть первичную реакцию, наконец сказала: — Мы с Самом... Мы правда... встр... встре... Мы встречаемся.

На какие-то пару мгновений в гостиной воцарилось молчание. Чанми приоткрыла глаза и взглянула на Миён, испуганно отпрянув от нее. Та, хоть и пыталась сдерживаться, всё же громко и заливисто рассмеялась, схватившись за живот. Ёсан и Юнхо переглянулись между собой, Сан упер руки в бока, не зная, как интерпретировать эту реакцию, а Чанми закусила губу.

— Встречаетесь! Тоже мне, шутники! Сан и Чанми? Чанми и Сан? Санми! — Миён расхохоталась еще пуще прежнего, но когда взглянула на напряженно стучащего по стенке кулаком брата, а затем на чешущего затылок Юнхо, вдруг посерьезнела. — Вы же меня разыгрываете, да?.. Прошу вас, скажите, что это так, потому что я не понимаю... — повернувшись к Чанми, Миён сощурила глаза и отсела от нее подальше. — Вы не шутите? И когда же?.. — она постаралась взять себя в руки. — Когда же это успело произойти?

Снова повисло молчание.

— Ну! Говорите, что уж теперь! Все карты на стол, давайте! — заставив Чанми дернуться, прокричала Миён, и Сан тут же подбежал к ней.

— Это я во всем виноват. Во время похода я начал общаться с Чанми, она мне понравилась, вот я и старался быть рядом с ней. А потом мы поцеловались, когда играли в бутылочку, я напился и потащился к вам в палатку, — как на духу начал рассказывать он, смотря прямо в глаза не верящей в то, насколько давно ее начали обманывать, Миён. — Мы переспали, Уён принес тебя на руках и случайно увидел... Злись на меня, но не на него и не на Чанми. Она игнорировала меня потом, пытаясь забыть об этой ночи, но я настоял на свидании, а она... Не виновата.

— Не злиться, да? Вот как? Правда? — вскидывая дрожащий от злости подбородок, спрашивала Миён. — Да вы, ребята, просто молодцы! — она саркастично хлопнула в ладоши. — Чанми, я хочу послушать тебя! То есть ты хочешь сказать мне, что трахалась с парнем, в которого я была влюблена, прекрасно об этом зная, и даже не соизволила мне об этом сообщить?!

— Знаю, это не оправдание... — проговорила дрожащим голосом Чанми, впившись в ногтями в ладони. — Просто мне уже тогда стало понятно, что тебе начал нравиться Уён, а Сан — это... наваждение. Мне стыдно перед тобой и я не знаю, что сейчас сказать, чтобы ты меня поняла. Да и, наверное, это невозможно понять... Я влюбилась, Миён, — дав волю слезам и накрыв лицо руками, сказала Чанми. — Ничего не могла с этим поделать. Нужно было сказать раньше, но я не хотела потерять тебя и твою дружбу...

— Знаешь что? Иди ты в задницу! — Миён вскочила с дивана, хотела развернуться и уйти, но передумала. — Я никому из подруг не доверяла так, как тебе! — обвинительно прокричала она. — Прислушивалась, просила советы, ты была для меня примером, а теперь я узнаю, что ты трахалась с парнем, в которого я была влюблена! Скажи ты мне раньше, всё могло бы быть по-другому! Вообще всё! Да, может быть, вы, такие умные, и были правы, что мне уже тогда начал нравиться Уён, но это не давало вам права встречаться тайком! Сейчас бы я только радовалась за вас, а мне теперь не хочется!

— Чанми не хотела тебя ранить. Пойми и ее тоже, — встрял Сан. — Я не заставляю, а только прошу об этом, ей и так тяжело. Мы виноваты, в особенности я, но давайте сейчас думать не об обидах, а о том, как...

— Я бы с радостью, — перебила Миён, — но не могу. Я многое способна понять: то, что вы влюбились друг в друга, то, что начали встречаться, даже отчасти то, что скрыли это от меня. Но мне никогда не понять, что моя лучшая подруга прыгнула в постель к малознакомому парню, забив на то, что у меня тоже есть чувства к нему. К тебе претензий не имею, — бросила она Сану, а затем повернулась к Ёсану. — И ты тоже знал?

Ёсан виновато понурил голову.

— И ты? — обратилась она к Юнхо.

— Впервые сегодня об этом услышал.

— Хоть один нормальный человек, который меня не обманывал! — облегченно проговорила Миён и вновь взглянула в налившиеся слезами глаза Чанми. — Я не злая, оставайтесь тут, Сан, можешь жить всю неделю, милуйтесь, ухаживайте друг за другом и делайте что хотите, только не подходите ко мне. Я не хочу ни разговаривать, ни выслушивать ваше нытье.

— Прости меня... — прошептала Чанми в спину Миён, заставив ее остановиться, но поняв, что сейчас бежать за подругой не имеет никакого смысла. — Моему поступку нет оправдания, и я об этом знаю. Всё, что мне остается — сказать слово «прости» и попытаться любыми способами загладить вину. Ты моя подруга, я люблю тебя и не хочу потерять. И если я что-то могу сделать...

— Уже ничего не можешь. Точно не сейчас, — бросила через плечо Миён и поднялась наверх, запершись в своей комнате, затем сползя по двери на пол.

Это не жизнь, а сплошная коробка с сюрпризами, и никогда не знаешь, какой из них окажется приятным, а какой — нет. Миён хотелось заплакать, но слез не было. Ей хотелось закричать, но голос не слушался. Информация всё никак не могла уложиться в голове, однако теперь, когда Чанми сама призналась, многое стало понятно: и куда она на самом деле ездила, и их мелькающие переглядки с Саном, и то, почему Уён не хотел рассказывать об этом. Миён не злилась на него, как не злилась и на Ёсана, зато вместо этого ощущала ноющую в груди боль, а еще чувствовала себя глупой. Столько времени прошло, столько утекло воды, а она не догадалась, ничего не заметила, не заподозрила.

Какой же она была дурой...

— Сан сказал мне, — сказал, позвонив ночью, во время перерыва, Уён. — Ты как?

— Не знаю, — устало ответила Миён, подойдя к окну. — Сейчас вот думаю о том, сколько раз ты просил их признаться мне, но они не слушали.

— Тебе нужно остыть... Ты ведь и сама знаешь, что они не хотели тебя обидеть, просто сглупили. Я тоже не в восторге от их поступка, но отчасти могу понять. Иногда срывает крышу и ты вообще не понимаешь, что творишь... Не знаю, понятно ли объяснил... — в трубке послышался тяжелый вздох. — Чанми хорошая девушка и дорожит тобой, а еще очень тебя любит и пострадала. Постарайся хотя бы... не наседать на нее.

— Не уверена, что получится.

— Со временем пройдет, я уверен. Ты ведь тоже ее любишь, но сейчас... Постарайся отпустить ситуацию и не нервничай, хорошо? — мягко спросил Уён, вызвав у Миён легкую улыбку. — Всё наладится, тебе пока просто нужно принять всё как данность, выдохнуть и смириться.

— Я тебя обожаю. Тоже говорила об этом? — распустив волосы из пучка и сев на кровать в позу лотоса, промурлыкала она и услышала смех с той стороны. — Уже очень скучаю, тебя бы сейчас ко мне. Привыкла за выходные засыпать рядом с тобой.

— Завтра увидимся и обязательно проведем время вместе, обещаю. А теперь ложись спать, обнимай что-нибудь мягкое и представляй, что это я, — сказал Уён, и в трубке послышался чей-то голос. — Уже зовут, пора работать. Я тоже скучаю. Сладких снов, — ласково проговорил он и, услышав ответ пожелания хорошей работы в ответ, отключился.

Миён поставила телефон на зарядку и, нырнув под одеяло, стараясь унять эту проклятую боль от предательства, обняла уголок, подложив его под щеку, по которой скоро скатилась одинокая слеза.

Уснула Миён практически сразу, но спокойствия не было... К ней снова вернулось то самое пугало.

*****

Уснув этот раз с наревевшейся и винящей себя во всех бедах мира Чанми, Сан проснулся еще до будильника, но вскочил сразу же, поняв, что поток непрекращающихся мыслей ему не остановить. Они ждали подобной реакции Миён, готовились к ней и всё равно не смогли как следует принять удар, потому что... Понимали ее и не знали, что делать. Но сильнее Сана мучила не эта ситуация, он знал и верил, что рано или поздно Чанми и Миён помирятся и забудут обо всех своих обидах, вот только он не забудет об одной конкретной. Какие-то нелюди навредили его любимой... сделали ей больно... Так и не вылившаяся ярость всё еще полыхала в его груди, и вместо того, чтобы поехать в университет, Сан сначала довез Чанми до ее корпуса, а потом направился в место, где ему всегда рады — в зал, к тренеру по боксу.

Тот был занят уроком с другим подопечным, но Сану было просто необходимо выплеснуть злость, чтобы не натворить дел, и потому он беспощадно бил грушу, даже через перчатки чувствуя боль в костяшках. Джеб правой, джеб левой, аперкот, кросс — всё одно за другим, движения беспорядочны и не собраны во что-то цельное. Сан просто хотел, чтобы всё это прекратилось: постоянные мучения Уёна, витающая опасность, исходящая от людей, которых и людьми-то сложно назвать, страх, бесконечные травмы и ненависть. Чанми, Уён, Юнхо... Всё одно за другим, и этому нет ни конца ни края. Сделав хук правой рукой, Сан прошелся по груше, замахнулся левой и нанес слишком сильный удар, после чего взрыл от боли в костяшках. Нужно еще.

— Чхве Сан, заканчивайте! Ваше время заниматься выходит, да и вы сегодня не в состоянии, — перехватив его руку, проговорил тренер и заглянул в глаза. — Драться всегда нужно с холодной головой, а просто избивая грушу, вы ничего не добьетесь. Но надеюсь, хоть пар выпустили?

Сан отрицательно покачал головой и, ударив для верности в последний раз, стянул перчатки, после чего промокнул полотенцем потные ладони. Может быть, тренер и прав и действовать надо с холодной головой, вот только где взять эту холодную голову, если ярость не собирается засыпать?.. Переодевшись, Сан сначала забрал Чанми из университета, побыл немного с ней, а потом оставил дома, досыпать, а сам на вечер глядя поехал туда, где точно получится избавиться от злости... Придется в очередной раз отработать приемы на живой мишени.

— О-о-о! Кто ж это! Чхве Сан собственной персоной! — воскликнул, заулюлюкав, Ким Миндже, едва только Сан появился в поле зрения. Все те остальные тут же начали верещать и хлопать его по плечам, как старого доброго товарища. — Кстати, как там дружок? В прошлый раз он собрал большой куш, чего не приходите? Я начал было думать, что вы о нас забыли!

— Забыл и с радостью бы дальше не вспоминал, кулаки просто зачесались, — смахнув с себя чью-то руку, как надоевшую пыль, Сан в два прыжка оказался на ринге и оглядел оголтелую толпу, завизжавшую и начавшую трясти деньгами. Не хотел он сюда возвращаться, да только необходимо было вызвериться уже хоть на кого-нибудь. — Давайте, кто?

— Да у нас тут заявка на победу! — Ким Миндже взял Сана за запястье и поднял его руку. — Ну, вызывайтесь, парни! С вами непобедимая скала, которая множество раз проявила себя на ринге! Вперед. Если не боитесь...

Сан уже не различал: сарказм это или нет, да и было ему глубоко плевать на это, лишь бы только уже кто-то нашелся. Вызвался парень жилистого телосложения, но довольно крепкий и явно очень самоуверенный. Возможно, даже новичок. Сразу встал в стойку и вызывающе приподнял бровь, а именно такой и нужен был. Ударили в гонг, и Сан тут же уклонился от удара, обвив пояс противника руками и уронив его на пол, затем сходу начав бить в грудь и лицо. Толпа буквально заверещала, не ожидавшая столь мощного старта, и подбросила вверх несколько купюр. Вот только слишком рано, и Сан вовремя остановился, отойдя назад, чтобы дать Ким Миндже посчитать, а оппоненту — прийти в себя.

— ...шесть, пять... До Инхёк встает!

Покачавшись из стороны в сторону, До Инхёк решил дать себе время отдохнуть и попетлять, шагая из стороны в сторону и отпрыгивая быстрыми, как у пантеры, отскоками. Сделав вид, что собирается напасть, Сан в три шага настигнул оппонента и с прыжка заехал тому кулаком прямо в челюсть, вызвав вскрик. Сплюнув бордовый сгусток крови и выбитый зуб, До Инхёк закашлялся и не сразу заметил стопу Сана, которой тот обрушил оппонента наземь. И тот больше не поднялся.

Слишком быстро.

Следующим противником стал уже куда более опытный боец, который отлично знал, что он делает, и потому опьяненный легкой победой Сан практически сразу свалился на канаты, но успел вовремя увернуться, откатившись подальше. Встал с помощью прыжка на ноги, уклонился и ударил кулаком в пах и затем сразу же в живот. Безымянный оппонент оправился быстро и налетел на Сана, едва успевшего сориентироваться и уйти в сторону, но получившего ребром ладони по шее. Нужно было срочно придумать какую-нибудь тактику, иначе вместо того, чтобы вырвать победу, он сам отправится на больничную койку и будут вокруг него все скакать, как за больным.

Пригнувшись, Сан перехватил руку противника за запястье, отпрыгнул, заведя ее за его спину, и ударил коленом в поясницу несколько раз, подавляя весьма мощное сопротивление. Сказать, что люди ликовали и прыгали от кровавого зрелища — ничего не сказать. Сделав несколько размашистых шагов, оппонент воспользовался перевесом в силе и, раскрутив Сана, плашмя бросил его на пол, следом несколько раз ударив по лицу кулаком, затем перехваченным обеими руками.

Главная ошибка противника — не прижать как следует к полу. Воспользовавшись этим, Сан заехал ему промеж ног коленом и, выкрутив запястье оппонента, выбрался из захвата, следом уложив оппонента наземь несколькими ударами, затем сев сверху и несколько раз ударив головой противника об пол. В запале драки и при подавлении сопротивления Сан не заметил, что толпа затихла, не услышал сирен и не понял, что надо бежать, когда все бросились врассыпную.

— Национальное агентство полиции! Не оказывайте сопротивления при задержании! — крикнул кто-то, приведя Сана в чувство, и уже через несколько мгновений полицейский пальнул в потолок, призывая всех оставаться на своих местах, однако это только усилило панику и вызвало волну синхронного крика нескольких голосов.

Вскочив на ноги, Сан застыл на месте — бежать некуда. Здание наверняка окружено, и даже если из него сейчас выбраться, там будет поджидать целый наряд, не говоря уже о том, что в участке всё равно проверят изъятые записи с камер наблюдения. Противник поднялся на ноги и, шатаясь, спрыгнул к испуганной толпе, вот только сразу же оказался настигнут полицейским и скручен. И один только Сан стоял на ринге в одиночку, наблюдая за всеми свысока и не видя смысла пытаться убежать.

— Попрошу ваши руки, — мягко проговорил полицейский, вынув из кармана наручники, и Сан, послушно сжав кулаки, поднял запястья вверх, затем отправившись в полицейскую машину.

Не думал он, что придет сюда за победой, а уйдет со скованными наручниками руками. И что теперь делать?..