Запрограммированное сердце

Сегодня Миён едва не опоздала, зайдя в аудиторию за четыре минуты до начала пары, и сразу же увидела на себе три насмешливых и один презрительный взгляд. Ну разумеется, Кюрин же не умеет держать язык за зубами, да и от Наын, не присутствовавшей при вчерашнем столкновении, трудно было бы что-то скрыть. Посмотрев на хохочущего над чем-то вместе с Юнхо Уёна, Миён не растерялась и уселась на его колени, заставив окольцевать свой пояс, а потом подмигнула Кюрин, вынудив ту фыркнуть и отвернуться. От парней же послышались одобрительные смешки и аплодисменты. Сан и Юнхо тоже мельком с улыбкой переглянулись и заняли свои места, тогда как Уён просто застыл, не в силах пошевелиться. Миён чувствовала его оцепенение и тем не менее не спешила слезать с его колен, уже представив, что было бы, останься они вдвоем, спусти он свои очаровательные умелые пальцы ей на бедра и начни оглаживать их, а губами — целовать ее шею.

— Сейчас прозвенит звонок... и если ты не хочешь повторения того, что было между нами у той стены, — о чем я, кстати, никому не сказал! — то лучше тебе слезть, — прошептал он на самое ухо, и Миён едва слышно рвано вздохнула от дыхания и голоса Уёна. Только сейчас она поняла, что невольно выгнула поясницу, прильнув ягодицами прямо к его члену. — Хорошо утро началось... — пытаясь выровнять дыхание, проговорил Уён и разгладил рубашку.

Миён только пожала плечами, ничего не ответив. Мог бы и подольше подержать ее у себя на коленях, или ему это неприятно? Неужели она ошиблась в том, что их чувства могут быть взаимны, а те практически случившиеся поцелуи были лишь простым наваждением?.. Неужели она снова обожглась и сейчас принимает желаемое за действительное?.. Она не могла уснуть всю ночь, всё думала и думала, что ей делать, а никто ничего толкового посоветовать не мог. Только Сан наверняка знает о чувствах Уёна, но к нему Миён не собиралась обращаться за помощью, потому что знала — потом он запросто выдаст ее с потрохами. Не со зла, а потому что очень хороший друг. Ну почему всё так сложно? Почему все ее попытки вызвать ревность ни к чему не приводят?

— Как ты будешь праздновать свой день рождения? — спросил Уён, когда прозвенел звонок, а преподаватель еще не явился. — Не то чтобы я напрашивался, просто... Уже купил подарок. Пока не скажу какой, но если будешь отмечать, то надень, пожалуйста, свое черное платье с открытыми плечами. Оно еще... короткое.

Миён медленно перевела на него взгляд. Он что, помнит ее гардероб?

— Ты приглашен по умолчанию, поэтому я ничего не говорила. На самом деле, я еще сама не думала, как буду отмечать, но в этот день как раз вечеринка у Сохи, а у нее тоже большой дом, вроде как. Я хочу совместись эти два мероприятия и впервые в жизни отпраздновать не с родителями, хоть они и будут против, — ответила Миён и подсела поближе, так, что ее локоть коснулся локтя Уёна. — А что за подарок? Только не говори, что снова украшения!

— Нет, но пусть это останется тайной. Пока что не скажу, — он высунул кончик языка и услышал скрип двери. Только вместо преподавателя Чан вошел Пак Сонхва и приложил указательный палец к губам.

— Преподаватель Чан заболел, так что сидим тихо, как мышки, и не издаем ни звука, ясно? — сказал он, улыбнувшись. — Понимаю, приятного приходить к восьми утра мало, — добавил Сонхва, услышав недовольные вздохи, — но меня самого только предупредили. Занимайтесь пока своими делами, иначе приду и устрою вам занятие уже я. Поняли? Вот и хорошо.

Закатив глаза и шумно вздохнув, Дэквон встал и подошел к доске, взяв в руку мел.

— Ну, кому пока объяснить вышмат? А то мне скучно.

— Мне! — подняла руку Миён и похлопала глазами, а Уён в это время достал ноутбук, принявшись за свой очередной заказ. — Я плохо с ним дружу, так что можешь объяснить мне, Дэквон, — продолжила напирать она и, бросив на Уёна раздраженный взгляд, подскочила к доске. — Давай начнем с последней темы и тех, за которые она цепляется, — она обернулась, взглянув на свою парту и проверяя реакцию, а потом скинула волосы с плеч и повернулась к Дэквону, злая и на взводе. Никак этого слизняка не расшевелить!

Миён старалась ненавязчиво прижаться к Дэвону, сложить руку на его плечо, при этом внимательно слушая и задавая уточняющие вопросы, но внутри у нее всё горело от безысходности и ярости. Уён как ни в чем ни бывало сидел и пялился в экран ноутбука, попеременно что-то печатая и выписывая в тетрадь. Вот только Миён не замечала, как он нервно сжимал мышку, как дрожала его нога, как стискивались зубы, стоило только бросить взгляд на них с Дэквоном, как кадык дергается от напряженных глотков. Ревность поглощала его, и Уён снова почувствовал себя полным идиотом, который не знает, с какой стороны подступиться к девушке и заигрывает ли она с ним только потому, что заигрывает со всеми. Как ему не хотелось снимать Миён с собственных колен и как он был близок к тому, чтобы прижать ее поближе, но уже не понимал, где спектакль, а где — правда.

— Может, пока у нас есть время, и ты мне объяснишь что-нибудь? — рядом с Уёном опустилась Наын и подперла подбородок кулаком. — Тоже вышмат, возможно? Бедный Уёни, тяжело смотреть на то, как твоя девушка лезет ко всем, да? Меня ты со своих колен не снимал, а вот ее... Неужели разладилось что-то? Может, есть подозрения на то, что малышка Миён дала и Пак Сонхва за оценки?

— Я не хочу грубить тебе, но не раскрывай рот в адрес моей девушки, — вжившись в роль заботливого парня, процедил сквозь зубы Уён и сильнее сжал мышку, а потом бросил взгляд на то, как смеются Дэквон и Миён. — У нас с ней всё волшебно.

— Да ты ревнуешь ее, за километр видно! — рассмеялась Наын, не приняв его слова всерьез. — Неужели настолько в ней не уверен? Или в себе? Хм... ты ведь сам знаешь, почему к тебе все лезут, правда? — продолжала она, и Уён понял, что она так ведет себя только от обиды и от того, что теперь не добьется от него никакой помощи. Он больше не нужен Наын, и она решилась на то, чтобы показать свое истинное лицо. — Ты ведь ничего, кроме своих мозгов, дать не сможешь. Держись за нее, а то еще потеряешь! — и Наын расхохоталась.

— Брысь! — Уён захлопнул крышку ноутбука. — Лучше ты будь осторожнее и продолжай играть пай-девочку, а то все твои мизерные шансы на то, чтобы начать встречаться с Саном... Хотя у тебя они и так давно ушли в минус, — он усмехнулся, почувствовав во всем теле невиданной силы раздражения. — В своих отношениях с Миён я сам разберусь, и если ты попытаешься еще хоть раз открыть свою помойку, чтобы сказать о ней что-то мерзкое, я все твои соцсети взломаю и устрою в них настоящий тарарам.

— Поумерь пыл, ковбой. Меня не волнуют слова и угрозы ничтожества, — Наын послала Уёну воздушный поцелуй и вернулась к своим подружкам.

Тем временем Миён, наблюдавшая за их перепалкой издалека, забыла о смехе и, быстро поблагодарив Дэквона, села на свое место.

— Что она тебе наговорила?

— Миён, я твой друг? Ты доверяешь мне? — вместо ответа спросил Уён и поднял глаза.

— Если бы я тебе не доверяла, то не стала бы приезжать в твой дом, будучи пьяной, — усмехнулась она. — Разумеется, ты мой друг. К чему ты клонишь?

— Тогда скажи честно... Ты всё еще влюблена в Сана? И хочешь быть с ним? — на полном серьезе спросил Уён, и Миён почувствовала его напряжение, несмотря на то, что на лице расцвела улыбка. — Я спрашиваю, потому что... Наын не оставила своих попыток и хочет тебе отомстить. Что-то вроде этого. А еще я не хочу, чтобы ты заблуждалась насчет Сана и того, что у вас что-то может получиться. Он... ему, кажется, нравится другая. Тебе не должно быть больно.

— Другая? — переспросила Миён и поняла, что ничего не чувствует. Ей ни горячо ни холодно от того, что Сана мог кто-то заинтересовать, а волновало совсем другое — к чему всё же Уён клонит и почему он так напряжен. Ей необходимо проверить догадку. — Мне не больно, ты знаешь, что я оставила все попытки... Но на самом деле Сан мне всё еще нравится и я хотела бы быть с ним. А кто бы не хотел? Но я на пути того, чтобы не зацикливаться на этом. Может быть, однажды мне понравится другой.

— А-а-а... понятно, да. Наверное, это хорошо, — Уён встал, похлопал Миён по плечу, вытянув руку, и собрал вещи. — Что-то меня опять тошнит, пойду в туалет и выпью таблетки. Увидимся на следующей паре. Молодец, что держишься.

Уён убежал, не оборачиваясь, и скрылся. Его не тошнило, а просто мутило от ревности и от отчаяния. Он глупец, идиот и полный придурок, если думал, что может завоевать такую красивую и видную девушку, как Миён — вот о чем он думал. Вошел в туалет, посмотрел на себя в зеркало, поправил очки и оттянул рукав, заметив на нем торчащие нитки вместе с пятном. Разглядел черты лица: нелепые родинки на лице, большой странный нос, сонные больные глаза, под которыми давно образовались внушительные серые синяки, осунувшиеся скулы. Потом приподнял худи, оттянул край живота и быстро спрятал собственное тело от себя же, а потом вдруг, сам того не ожидая, влепил себе пощечину. Затем еще одну, побольнее. Снова, снова и снова, пока ладонь не загорелась пламенем. Лишь бы только выбить из себя мысли. В планы Уёна никогда не входило влюбляться. Всё, чего он хотел — вытянуть мать из зависимости и увериться в том, что она снова его любит. Любит за то, что он для нее делает, но делает он, видимо, недостаточно хотя бы для того, чтобы получить хоть какое-то сообщение в ответ на известие о подозрении на множество болезней.

Лучше бы Пак Сонхва не ставил их с Миён в пару для задания, лучше бы она дальше его ненавидела и не приближала к себе, тогда сейчас бы не было так больно. Уён влюбился и прекрасно знал это, ревновал, бесился, а признаться в том, что он воспользовался ситуацией и добился долгожданного поцелуя, ему по-прежнему было невыносимо стыдно. Наын права: Миён заслуживает лучшего, а не его, нищего оборванца с кучей ментальных проблем и болезней, неизвестно когда приобретенных. И Уён хотел бы отдалиться, да не в его это оказалось силах, потому что он на всё был согласен, лишь бы только Миён хоть иногда находилась рядом, и не мог забыть о том поцелуе. Больше не пытался повторить его, хотя жаждал этого как ничего больше.

Уён не знал, когда вернулся, но его лицо опухло, а Сан успел потерять друга и накинулся с расспросами о самочувствии. Не говорить же, что с животом всё в порядке, только вот сердце бьется, как ненормальное, и не желает успокаиваться ни на секунду. Хотелось лечь, свернуться в комок и пролежать так, пока не придет в себя. Сан только покачал головой и сказал, что сегодня отвезет Уёна в поликлинику, чтобы ему назначили лечение, а на большом перерыве направился в магазин за протеиновым батончиком. Однако не ожидал, что его кто-то схватит за рукав и заставит завернуть за угол.

— Я как раз писала тебе, чтобы попросить выйти, — проговорила Чанми, окольцевав его шею руками и оставив на губах мимолетный поцелуй. — Закончила сегодня пораньше и решила забежать, потому что соскучилась.

— Ты чудо, знала об этом? — Сан улыбнулся, застегнув куртку Чанми на замок и почувствовав ее палец на своей ямочке. — Сегодня повезу Уёна в поликлинику, а завтра обязательно свожу тебя куда-нибудь после учебы. Давно тут стоишь? Все щеки красные.

— Нет, только прибежала, просто очень холодно. Обязательно скажи мне, как там Уён, ладно? — попросила Чанми и прильнула к Сану с объятьями. В последнее время ей хотелось делать так всё чаще.

— Я-то скажу, а ты мне расскажи, что подарить Миён на день рождения. Даже если она не пригласит меня, то я просто не могу не отблагодарить ее за то, что ненароком свела меня с тобой, — Сан прижал ее к себе как можно ближе и почувствовал ее руки, спрятанные в его карманы. — Ты знала, что они с Уёном целовались? — понизив голос до шепота, на ухо Чанми прошептал он, и та вздохнула.

— Догадывалась. По поводу подарка еще подумаю, но если подаришь кучу мотков пряжи, она точно обрадуется, — Чанми отпрянула от Сана и впилась в его губы с поцелуем. — Как бы тебя на ее дне рождения не съесть глазами вместо тортика. Но пока я не решила тут остаться с тобой насовсем, побегу. Кстати, наши занятия верховой езды теперь переносятся с улицы вовнутрь. Лошади стали мерзнуть.

— Мне неважно, где кататься верхом, лишь бы кататься и лишь бы рядом с тобой. Начинаю время от времени скучать по Санрайзу и ревновать его, если кто-то другой успевает к нему раньше, чем я. А теперь, — Сан достал телефон и вызвал для Чанми такси, чтобы и не бродила по холоду и дальше.

Распрощались они одним долгим поцелуем, а потом Сан вернулся в университет, забыв о своем протеиновом батончике. Наблюдавшая за ними Хигём вышла из укрытия, сделала глоток горячего кофе и поморщилась, стараясь вспомнить, где она видела эту девушку, раз она показалась такой знакомой. Да, точно, эта брюнетка была на той вечеринке еще в начале года и за ней ухлестывал Хонджун. Наын это ой как не понравится, но всё же Хигём решила сразу же сообщить о том, что видела.

— И кто такая? — спросила Наын, уже открыв профиль Сана и просмотрев всех его друзей. — Эта брюнетка? — она потыкала ногтем в экран.

— Да, эта, — кивнула Хигём.

— Хм... Ким Чанми... — смакуя имя, проговорила Наын и причмокнула языком. — Надо о ней поподробнее разузнать. Мало мне было Кан Миён и других влюбленных идиоток, теперь Сан себе еще и отношения завел с этой мымрой, а со мной даже ни разу не переспал! Что ж, поговорим с этой Ким Чанми и разузнаем, откуда она взялась, а пока всем молчок. Не хватало, чтобы и другие прознали.

*****

— Господин Чон, не стоит так нервничать. Это было лишь подозрение на гепатит, которое не подтвердилось, но он всегда может развиться, — спокойно проговорил врач и взял в руки бумаги пухлыми пальцами. — Но есть проблемы не менее серьезные, как вы могли догадаться, и они могут усугубиться. Я выпишу вам ряд лекарств, а вы пока что мне расскажете о своих пищевых привычках и регулярности питания.

Уён сглотнул и обнял рюкзак. Прекрасно, конечно, что гепатит не подтвердился, но и признать, как и чем он питается, было стыдно, однако от этого не менее необходимо. Так что пришлось рассказать по порядку: для начала о своем образе жизни, сне, ужинах, завтраках и так далее, а потом перейти к самому главному — энергетикам и кофе. Как только Уён заикнулся о том, что может выпивать по десять банок в день, врач припустил очки и выразительно посмотрел на него, поцокав языком.

— Вы же понимаете, что таким образом окончательно, простите за выражение, угробите свое здоровье?

Уён кивнул. Разумеется, он это понимал, но еще он понимал, что не может иначе и что по-другому не получится.

— Я понимаю, вы молоды и думаете, что все болезни впереди и ждут вас где-то за пределами сорока, но сами видите, что это не так. Отныне вас ожидает очень строгая диета и постоянный прием лекарств. Также я рекомендую вам всё же пересмотреть свой график сна и не взваливать на себя такую нагрузку. Я не кардиолог, но могу точно сказать, что ваше сердце уже не в порядке, — сказал врач, пощелкал ручкой и выписал несколько рецептов. — Приходите ко мне через месяц на повторное обследование. Всего доброго. И подумайте над моими словами.

— Спасибо вам, доктор Ким, — тихо сказал Уён, поклонился и вышел, только потом посмотрев на огромное количество названий лекарств, которые ему нужно купить, и на оставшиеся деньги. Теперь они все уйдут на таблетки.

Потом Уён просмотрел список того, чего ему нельзя, и глаза полезли на лоб. Прощай, пиво, прощайте, закуски к нему, прощай, жареная курица, которой он перебивался во время перерыва, прощайте, половина овощей и фруктов, прощайте, сухарики и чипсы, прощай, кофе, прощайте, энергетики. И со всем этим Уён мог бы смириться, кроме последних двух пунктов. Жить как-то нужно было, а как, если без всего этого он будет постоянно спать вместо работы? Не хотелось этого признавать, но теперь без посторонней помощи ему точно не обойтись. Можно, конечно, отказаться от рабочей субботы и отдыхать, но это потеря денег. Уён не хотел портить себе настроение до дня рождения Миён и поэтому решил поговорить с матерью после него, чтобы обсудить с ней открывшиеся проблемы. Пусть выходят вместе с отцом хоть куда-то работать, но выходят, иначе скоро, Уён это понимал, ему придется выбирать себе ячейку в крематории, в которую поставят его прах.

— Ну что там? — спросил Сан, дождавшись, когда друг сядет к нему в машину. Потом взял в руки бумаги, прочитал незнакомые названия лекарств и сказал только: — Я всё тебе куплю прямо сейчас. И отказов я не принимаю. Если так хочешь — потом отдашь мне часть, но не сейчас.

— Я не знаю, что делать со сном, — ответил на это Уён, уже понимая, что он никого не переубедит и Сан всё равно поступит так, как ему вздумается. — Я правда больше не могу так жить. Вчера я посидел, подумал немного... Когда я в последний раз был в кино?

— Мы с тобой ходили, правда, уже плохо помню на что, летом, еще в июне. Я вытянул тебя насильно, — ответил Сан, прекрасно понимая, к чему Уён клонит, а потому продолжил: — В боулинге и бильярдной мы были примерно тогда же. В качалку я стал наведываться один в самом начале сентября. Все свои сериалы и книги ты забросил, когда стал выходить на работу каждый день, кроме воскресения. А знаешь, что хуже всего? Ты отказался от жизни ради людей, которые тебя не ценят. И как же ты собрался встречаться с Миён?

— Никак не собрался, — прикрыв глаза, ответил Уён. Плавное движение машины усыпляло его. — Я спросил ее, хочет ли она до сих пор быть с тобой, и она ответила «да». Мне всё стало понятно.

— Чх, — рассмеялся вдруг Сан. — Тебе нагло наврали, если ты не понял.

— Нет, я не понял, потому что не наврали. Посмотри в зеркало на себя и на меня, а потом говори мне всякую херню, если сможешь. Да, был у нас поцелуй, но она о нем забыла и я не думаю, что о нем стоит напоминать. Это не имеет никакого смысла, я только окажусь подонком в ее глазах, да и Миён начнет винить себя, что всё это допустила.

— Херню мелешь ты, Тростинка. Лучше скажи ей, а потом будешь проверять реакцию. Быть может, она тебя удивит.

Уён почти уснул, когда Сан подъехал к аптеке, а потом положил на колени друга пакет с кучей лекарств и наказал поставить будильники для их приема. С завтрашнего дня придется начать новую жизнь без вредной еды и следить за своим питанием. Но это завтра, а сегодня Уён всё же купил себе две банки энергетика, чтобы не уснуть на работе и не подвести и без того излишне благосклонного хозяина. В баре всё было как всегда: пьяные люди, болельщики, кокетство, заигрывания, громкая музыка и море заказов, несмотря на будний день, а посреди всего этого разнообразия звуков и запахов — пятно чего-то прекрасного. Уён не сразу разглядел Миён, но когда она подошла к барной стойке и сложила на нее локти, улыбнулся против воли.

— Ты не отвечал, а мне не терпелось узнать, как ты себя чувствуешь и что сказал врач, — ласково проговорила она и вынула контейнер с едой. — Сделаешь мне какой-нибудь коктейль? Безалкогольный. А то я на машине.

— Безалкогольный мохито? Ты же любишь клубнику? — спросил Уён и, получив утвердительный ответ, быстро смешал коктейль и пододвинул его Миён. — Теперь можешь мне ничего не приносить, я на строгой диете... Иначе мой гастрит загонит меня в могилу. Да и печень спасибо не скажет. Порекомендовали еще обратиться к кардиологу, говорят, что сердце может быть не в порядке. Не знаю, как теперь жить, но ничего, прорвемся. Файтин! — он поднял плотно сжатый кулак.

— Обязательно прорвемся. Ты, главное, не забывай о себе, ладно? — Миён взяла его руку в две своих и сжала крепко-крепко, а потом обратила внимание на подмигивающую Уёну молодую девушку. — Смотрю, на тебя частенько засматриваются, — Миён приподняла уголок губ, — удавалось кого-то подцепить? Хотя бы без обязательств?

— Раньше у хозяина был совладелец, он предлагал мне помимо бармена, устроиться сюда мальчиком по вызову. Проституция, мол, конечно, незаконна, но они здесь не телами официанток торгуют, — Уёна пробило на смешок. — Я отказался. На это меня бы не хватило, да и как-то я не привык ублажать абы кого.

— И что? Даже мыслей не было с кем-то переспать? — продолжала допытываться Миён. — Никакого искушения? Не верю!

— Какие интересные словечки ты начала использовать. А то всё «заниматься любовью» да «заниматься любовью». Нет, не было у меня таких мыслей, — Уён пригладил мокрые от пота волосы и, мечтательно прикусив губу, вдруг сказал: — Хотя была одна невероятно красивая девушка, других таких я никогда не видел. Напилась, начала нахваливать все, так сказать, достоинства моей внешности. Я только пытался ей помочь, а она меня поцеловала. Я словно... словно в раю в этот момент побывал. Понял, что пора заканчивать, только когда она начала меня раздевать. Не хотел ею пользоваться.

— И... когда же ты успел побывать в раю? — резко спросила Миён, а улыбка сползла с ее лица. — Ты, кажется, говорил, что у тебя «занятия любовью» были только три раза за жизнь? Давно?

— Они — да. А вот поцелуй совсем недавно, — продолжил изо всех сил намекать дальше Уён, не выпуская рук Миён, которые словно похолодели, из своей. — Я видел ее и раньше, но не замечал, а потом будто крышу снесло. И мне постоянно хочется смотреть на нее, даже если издалека и даже если она не вспомнит о том поцелуе. И если бы я... если бы она только... я бы без раздумий ответил ей снова. И не знаю, смог бы я сдержаться, если вдруг она вновь начала меня раздевать.

— М-м-м, вот как... — протянула, о чем-то задумавшись, Миён и убрала руки. — Ты на работе, я об этом забыла. Не буду тебя здесь трогать, еще выговор получишь. Пришли мне список продуктов, которые тебе можно есть, чтобы я знала, что приносить. День рождения я буду таки отмечать на вечеринке у Сохи, уже договорилась с ней. Можешь привести свою ненаглядную. Приходи. Пока, — она махнула рукой на прощание, постаравшись улыбнуться, и скорее выбежала из бара.

— Обязательно приведу, — на выдохе проговорил Уён, провожая Миён взглядом. — Ты увидишь эту девушку, если посмотришь в зеркало, дурочка, — он достал телефон, проверил время и, отправившись на свой законный перерыв, открыл инстарам, чтобы еще разок залезть в профиль Миён и просмотреть все ее фотографии. Только бы поняла, что речь шла о ней. Только бы...

*****

Вернувшись домой, Миён тотчас закрылась в своей комнате, решив ни с кем не разговаривать, и расплела косы, едва не вырвав себе клок волос. Ну да, конечно, влюбился в нее Уён, как же! Да, триста раз, уже бежит и спотыкается, чтобы вырвать сердце, пронзенное стрелой Купидона, и всучить в руки Миён! Теперь ясно, чего он не реагирует ни на какие попытки заставить его ревновать и даже пальцем не шевелит, чтобы что-то сделать. Наверняка забыл об неудачных попытках поцелуя сразу после того, как поцеловался с этой мымрой, кем бы та ни была и что бы из себя ни представляла. Нашел себе какую-то Афродиту и радуется! Хотя чего Миён ожидала, она никак не могла понять. Уён всегда был со всеми ласков, обходителен и заботился, да еще и, как потом выяснилось, в ущерб себе и своему здоровью. Так с чего бы к ней было какое-то особенное отношение?

Со психу Миён написала Хонджуну и персонально пригласила его на день рождения. Этот-то точно будет рад, даже если ему нужен только секс, но зато хоть какое-то мужское внимание. А этот слизняк пускай и дальше мечтает о своей ненаглядной и грезит о поцелуях с ней, в конце концов, Миён он ничем не обязан. А значит и она ему — тоже! Наденет то самое платье, покажет свои ноги, накрасится так, что даже Наын, которая тоже будет присутствовать, обзавидуется, а парни начнут пускать слюни!

Миён больше не пыталась вызвать у Уёна ревность, поняв, что это бесполезно, старалась делать вид, что ничего не случилось, и отбросила все планы о том, чтобы заставить Юнхо или Ёсана разведать обстановку. Нечего там выяснять. Но зато силилась каждый новый день выглядеть лучше предыдущего, чтобы заставить Уёна хотя бы любоваться ею, расплываться в словесных кружевах о том, что она красивая, и задуматься над тем, «кого он потерял», как это принято говорить. Юнхо, конечно, пальцем у виска крутил, да и спектакль должен продолжаться, но Миён никак не могла оставить эту затею с тем, чтобы нашить себе прекрасных аутфитов и ходить в них.

Проснулась Миён от очередного кошмара с участием пугала, вот только теперь город не сжигало палящее солнце, а совсем наоборот — было холодно, как в Антарктиде. А когда защитник, то появляющийся, то пропадающий, брал за руку, по телу бежало тепло, но враг не оставлял попыток догнать. Прячась в ледяной пещере и выдыхая пар, Миён обнимала себя за плечи и слышала стук, а потом то, как страшные когти пугала царапают лед, словно меловую доску. Хотелось зажать уши ладонями, прокричать, чтобы чудище убиралось, прекратить слышать это утробное хихиканье, оповещающее об одном — спрятаться не получится. И каждый раз защитник приходил в последний момент и вставал между Миён и пугалом. В этом сне оно пронзило когтями парня насквозь, буквально выпотрошив его.

Как только Миён увидела на спине своего героя кровь, тотчас проснулась.

— Господи, спаси мою душу грешную! Чего кричишь? — спросил отшатнувшийся Ёсан, а с ним рядом почему-то оказался Юнхо. — Давай просыпайся, лежебока, и приводи себя в порядок! Я пришел первым, чтобы подарить тебе подарок, но эти тоже приплелись со мной, — он указал и на Чанми, сжимающую подарочную коробку.

Потерев глаза кулаками, Миён села на кровати, смахнула с плеч разноцветные бигуди, нанизанные почти на всю длину волос, и только сейчас осознала это в полной мере — у нее день рождения. Ёсан с нежной улыбкой указал на шарики, примагниченные к потолку, а потом протянул в руки сестре пушистые наушники с кошечкой, коробку мерча с любимой дорамой и наклейки с излюбленной группой. Рассмотрев всё как следует и обняв брата, Миён подняла голову и прыснула со смеху, так как Юнхо появился перед ней в полосатой кофте и джинсовым комбинезоном с лямками, а на глаза нацепил очки с облачками и дужкой-радугой. Чанми внезапно включила музыку, и...

— Надеюсь, тверк — это не мой подарок на день рождения? — спросила Миён, упав обратно на кровать от смеха.

— Это только одна его треть! — отозвался Юнхо и принялся качать бедрами туда-сюда, рисуя вытянутой рукой полукруг. — Мы с Уёном для тебя и не такое станцуем. Жаль, на стриптиз его с Саном не удалось уговорить.

— Давай как-нибудь без излишеств, — Миён выгнула бровь, тем не менее улыбнувшись, а потом приняла подарок коробку и из рук Юнхо. Распустила бантик, открыла крышку и завизжала от радости. Давно мечтала о том, чтобы иметь диски, именно диски со всеми своими любимыми фильмами, а их здесь набралось больше дюжины. А еще внутри лежала милая открытка, в которой вместо поздравлений были записаны все локальные шутки и смешные фразы самой Миён. — Спасибо, спасибо, спасибо!

— У меня всё не такое уж поразительное, как у парней, но я подумала, что от моего подарка ты не откажешься, — сказала Чанми и протянула коробку с отверстиями, в которой что-то шуршало. — Не переживай, разрешения у твоих родителей я спросила. Так что держи и ухаживай сколько влезет!

Заинтригованная, Миён открыла крышку и... впала в ступор, прежде чем зажать рот ладонями и взять то, что она увидела, на руки. Морская свинка — надо же! Живая, из плоти и крови! На полу уже стояла большая просторная клетка и всё необходимое, а Чанми улыбалась, радуясь произведенному впечатлению. Миён вскочила с кровати, прижала к себе сначала Ёсана, который успел нацепить себе на голову подобие подсолнуха, потом потянулась к Юнхо и взяла за руку Чанми. Пусть Миён всегда казалось, что ей не везет в любви, но друзья у нее были самые-самые лучшие.

— Ты где этот подсолнух взял? — спросила она у Ёсана. — Стой, это не тот, который был на тебе на школьной постановке, когда ты играл цветочную поляну в четвертом классе?

— Да, он самый! — гордо воскликнул Ёсан. — Юнхо уговорил надеть его, а то ты хмурая ходишь в последние дни. А вот это для тебя, — он протянул сестре лилию, которую раскрашивал и делал сам, чтобы Миён тоже просунула в нее голову. Чанми уже ходила с кроличьими ушами и перчатками в виде кроличьих лапок.

Тоже сделав подарок и отдав дочери в руки огромный букет лилий, господин Кан достал их семейный фотоаппарат и наделал множество снимков. Миён успела и сесть на колени с Ёсаном, чтобы изобразить цветочную клумбу, и залезть на спину к Юнхо, и сфотографироваться с Чанми и своей морской свинкой. В конечном результате фотографий оказалось больше двух сотен, а впереди еще само празднование! Это был первый день рождения, который Миён собралась праздновать не в кругу родственников, а потому, наводя марафет, была полна радостного предвкушения. Конечно, родители пытались, возмущаться, но ей удалось настоять на своем. Как и попросил Уён, она надела то самое черное платье, но чтобы не выглядеть как на похоронах, разбавила его различными украшениями и расчехлила свои старые туфли на шпильке. Чанми позаботилась о макияже для них обеих и не забыла припудрить носик Ёсану с Юнхо тоже, заставив их надеть что-нибудь поприличнее.

Миён собралась было заказать такси, но Чанми отобрала телефон и заставила просто выйти за пределы двора. Там, опершись спиной о машину, украшенную бантиком, уже стоял Сан.

— Карета подана, принцесса, — только и сказал он, подмигнув, а потом протянул два подарочных пакета, доверху набитые разноцветной пряжей. Миён не сдержалась — бросилась в объятья. Раньше она бы и помыслить о таком не могла, но теперь просто была счастлива от того, что пусть Сан не стал ее парнем, как она мечтала, зато стал ей прекрасным другом и товарищем. — Милостью просим, — он открыл для Миён дверь и сделал пригласительный жест.

Ёсан и Юнхо сели рядышком, а Чанми заняла переднее сидение.

За болтовней ни о чем время в дороге пролетело быстро, и вскоре показался дом Сохи — не такой роскошный и большой, как на той вечеринке в сентябре, но вполне вместительный и какой-то даже уютный. Как только Миён вошла в калитку, то тут же услышала хлопки и почувствовала конфетти на своем лице и волосах. Практически все приглашенные зааплодировали и принялись поздравлять наперебой. Даже Наын не поскупилась на подарок и преподнесла недешевую тушь и палетку теней, приличия ради, так сказать. Миён очень хотелось бы швырнуть пакет ей или ее подружкам в лицо, но она решила не портить ни себе, ни другим праздник. Все остальные были кто во что горазд, и Сан только и успевал, что таскать подарки в багажник. Последним подошел прячущиеся за одногруппниками Уён, держа руки за спиной.

— Угадай, в какой руке, — подмигнув, спросил он. Миён, немного подумав, указала на правую, и увидела небольшой букет сиреневых цветов, в которых лежала открытка.

— Ух ты! Какие красивые! — воскликнула радостная Миён, а потом вновь взглянула на довольного Уёна. — Еще что-то прячешь?

— Угу... Только сначала посмотри, что написано в открытке.

— «Лучший день Кан Миён»... — задумчиво протянула она, только сейчас заметив, что все смотрят на них с любопытством и предвкушением. — И что это значит?

— Это значит, что ты можешь выбрать любой день, в который я буду делать всё, что ты захочешь. А теперь еще кое-что, но в этом случае я согласен только на обмен, — продолжил интриговать Уён, покачиваясь из стороны в сторону. — Допустим... — он призадумался, подняв глаза к небу. — Как насчет поцелуя? — спросил он, потыкав себе в щеку, и когда Миён оперлась на его плечи, а потом прильнула губами к скуле, услышала восхищенные возгласы и аплодисменты. — Теперь держи!

Миён увидела в руке Уёна большой пакет, достала из него черную обувную коробку, а как только заглянула в нее, то широко открыла глаза и рот. Потом вынула высокие кожаные ботфорты, рассмотрела их со всех сторон и поняла, что это те самые, которые она присмотрела в том торговом центре, когда едва не случился поцелуй, но тогда денег не хватило... Магазин был очень дорогим. Не давая Миён вставить хоть слово о том, что такой подарок она не примет, Уён усадил ее на скамейку, снял туфли и собственноручно натянул на ноги ботфорты.

— Думаю, сидит идеально, — вынес он вердикт, всё еще стоя на одном колене. — Тебе нигде не жмет? С размером всё в порядке? Я взял тот, который ты обычно носишь.

— Они прекрасны! — громко воскликнула Миён, вытянув ногу и полюбовавшись на свои новенькие ботфорты. Внимательность Уёна поражала ее и одновременно заставляла смущаться. Она приняла бы это за знак внимания, но всё еще помнила о той таинственной девушке, с которой он «побывал в раю», но тем не менее бросилась в крепкие объятья. — Чувством вкуса ты не обделен всё же, Тростинка. К этому платью ботфорты прекрасно подошли.

— Как всё это мило. Думаю, образ можно завершить еще кое-чем, — проговорил приехавший только что Хонджун, и Уён нахмурился, а Миён вообще забыла, что успела его пригласить. Хотя он всё равно бы пришел. — Сапфиры... По-моему, для тебя просто идеально, — добавил он, чуть повременив, чтобы сохранить интригу и дождаться, пока все остальные стихнут, а потом надел на запястье Миён серебряный браслет с россыпью драгоценных камней. — Только вот кольцо не подходит... Золото с серебром не носят.

— Если сниму, то могу потерять, так что оставлю на месте, — выдавив улыбку, ответила Миён и прильнула к Хонджуну с легкими объятьями. Она бы скорее сняла браслет, чем это кольцо. Уён же сжал руку в кулак и прищурился, слегка прикусив щеку, что не укрылось от внимания Сана и Чанми. — Спасибо большое всем за подарки, я очень ценю ваше внимание и, если честно, не ожидала, что вы устроите мне такой праздник! — воскликнула Миён, повернувшись к одногруппникам и встав между Юнхо и Ёсаном. — Давайте не будем мерзнуть и пойдем внутрь. Торт и выпивка сегодня за мой счет.

В подтверждение слов Миён Сан и Юнхо притащили из багажника несколько ящиков с пивом и соджу, а потом занесли их в дом, услышав довольные возгласы. Чувствуя себя полноправной хозяйкой, Сохи включила собственный плейлист и принесла пластиковые тарелки и стаканы, явно не собираясь заморачиваться потом с мытьем посуды. Парни притащили сразу три папсана, чтобы все уместились, а девушки раскидали по полу подушки для удобства. Не собираясь перетягивать на себя всё внимание, Миён села поодаль, между Ёсаном и Чанми, чтобы они не чувствовали себя здесь лишними, но те, кажется, ощущали себя прекрасно и уже завели оживленные беседы со всеми подряд.

— Я предлагаю поднять сегодня первый тост за именинницу! — привстав, воскликнул немного погодя Хонджун, и его стакан с пивом взлетел вверх. — Все мы знаем, что в прошлом году эта очаровательная девушка особо ни с кем не общалась, и только Юнхо выпало такое счастье, а вот мы... Что ж, скажу от своего лица: я рад был рассмотреть в Миён не просто красивую девушку, а надежного товарища, который, как мы знаем, за своих друзей и в огонь, и в воду, — он выразительно посмотрел на насупившегося Уёна, — а еще приятного человека и преуспевающую студентку. Выпьем за Кан Миён и пожелаем ей удачи в учебе, радости, везения и счастья в личной жизни!

— Полностью присоединяюсь к тосту и со своей стороны обещаю это счастье в личной жизни этой прекрасной девушке организовать! — тут же вскочил на ноги Уён и, посмотрев на слегка обескураженную Миён, тоже поднял свой стакан, вот только с соком. Алкоголь ему теперь запрещен. — За именинницу! — громко крикнул он, потянувшись бокалом в сторону Хонджуна.

— За именинницу! — подхватили остальные, а потом послышался глухой стук соударяющихся друг об друга пластиковых стаканчиков. И только Сан сегодня был трезвенником, ответственным за то, чтобы потом развезти друзей по домам.

Когда болтовня и музыка всем несколько наскучила, Сохи поднялась в свою комнату за кучей настольных игр. Начали с того, чтобы приклеить ко лбам всем и каждого карточки с именами каких-то известных личностей или персонажей. Уён оказался Уинстоном Черчиллем и долго-долго гадал, смеясь во весь голос от собственной заторможенности. Несмотря на напряжение, съедавшее его в начале, сейчас он чувствовал себя расслабленно и веселился от всей души, хоть и не пил. Все, кто вылетел из игры, отправился танцевать, и сейчас Уён и Юнхо отжигали на полную, исполняя что-то вроде ламбады с примесью танго и сальсы. Ёсан подключился к ним третьим, а потом вступил и Сан, и вместе они, включив незнакомый Миён опенинг из аниме, подпрыгивали, держась за руки. В закромах Сохи оказались игрушечные мечи, и парни все как один принялись за фехтование, пока девушки крутили пальцами у виска и культурно играли в карты да в домино.

Миён наблюдала за парнями издалека и улыбалась, смеясь из-за глупых шуток и ребячества, а настроение взлетело до небес. Если бы еще не постоянные попытки Хонджуна подбить клинья, было бы совсем прекрасно. И всё же каждый от души веселился, даже Наын с подругами перевоплотились сегодня из законченных стерв в обычных девчонок, не брезгующих побрызгаться друг в друга водой и посмеяться. Уён вскрикнул, когда Ёсан «ранил» его в живот, и расхохотался. Кровавая бойня не прекращалась еще долгое время, пока не...

— Ой, что-то мне как-то не... — протянул Уён, до этого спокойно кружившийся в поединке с Чонхо, и опустился на диван, схватившись за голову. — Пойду отлучусь на пару минут, не теряйте! — сказал он и стремглав побежал в другую комнату.

Миён обеспокоенно посмотрела ему вслед и хотела было пойти за ним, но передумала, решив, что если его снова рвет, то она ничем не поможет. Сан и Ёсан занесли привезенный курьером громадный торт, Сохи освободила для него место на столе и принялась отрезать всем по кусочку. Вот только Миён не могла есть из-за волнения, а когда прошло двадцать минут — она засекла! — встала и направилась в ту сторону, в которую пошел Уён. В туалете его не оказалось, как и в ближайших спальнях, зато скоро послышался голос.

— ...и я не знал, как сказать тебе об этом... — проговорил он, а Миён спряталась так, чтобы Уён, сидящий в полной темноте и записывающий, судя по всему, кому-то голосовое сообщение, ее не увидел. В душе мгновенно всё встрепенулось. — Сам не понял, как к этому пришел, если честно, наверное, не сразу и постепенно, но... Не могу больше терпеть и смотреть на тебя издалека, ну или же держать близко, при этом не смея сказать о том, что я чувствую на самом деле.

Уён замолчал, а Миён ощутила, как у нее дрожат руки. Кому он всё это записывает, расплываясь в красноречивых фразах? Уж не той ли самой девице?

— Нет, не так. Всё фальшиво и плоско! — воскликнул он, клацнул по экрану несколько раз и снова заговорил: — Мы с тобой можем поговорить? Признаюсь честно: мне страшно. Страшно, потому что я знаю, что если я сейчас скажу всё то, что собираюсь, то ты можешь сбежать от меня и не захотеть меня видеть. Однако я устал... так устал носить это в себе и хочу сказать напрямую, а дальше решать тебе. Не знаю, когда всё это случилось, возможно, во время нашего поцелуя...

Ну точно, признается в любви той самой девице!

Миён не хотела слушать дальше, решив, что с нее достаточно. Посмотрела на кольцо, покрутила его на пальце и сняла, засунув в клатч. Зачем было дарить, если влюблен в другую? Для чего все эти попытки поцеловать, если представлял кого-то еще? Для чего игры в отношения на публику, если сердце давно отдано неизвестной девушке, которой предназначались все эти прекрасные слова? Смахнув слезу, пока никто не увидел, Миён спустилась вниз и опустошенно опустилась на подушку, посмотрев на стол. Теперь ей не хотелось ни торта, ни праздника, ни поздравлений. Ничего. Сохи воскликнула, что у нее есть прекрасная идея — поиграть в правду или действие, и все скопом поддержали это решение. Только Миён пропустила всё мимо ушей.

— Решать тоже будем через бутылочку! — Сохи подняла с пола бутылку из-под соджу и положила ее в середину, принявшись раскручивать. — Чонхо, правда или действие?

— Правда, — без всяких колебаний ответил он.

— Прекрасно. Задавать будем каверзные вопросы. В каком классе у тебя был первый поцелуй? — спросила Сохи, прищурив глаза. Чонхо немного подумал, порывшись в памяти, и ответил:

— В щечку — в пятом. А настоящий поцелуй в старшей школе. Мы тогда тоже играли в бутылочку и ей пришлось меня поцеловать. Теперь я, — Чонхо раскрутил бутылку, и та указала на Кюрин. — Правда или действие?

— Правда.

— Итак, раз вопросы каверзные... Носишь ли ты стринги?

Никто не ожидал такого вопроса от Чонхо, и поэтому послышался шум аплодисментов. Как раз вниз спустился Уён, но Миён видела это боковым зрением, не собираясь больше играть в гляделки и изображать пару. Пусть все думают о том, что им заблагорассудится. Сегодня ее сердце разбилось на тысячу осколков.

— Ношу, почти каждый день. Крутим снова, — проговорила Кюрин и крутнула бутылку. Горлышко указало на Миён. — Ох как прекрасно всё совпало. Давно хотела задать один вопрос. Правда или действие?

— Правда, — бесцветным голосом отозвалась Миён.

— Самое интересное место, в котором у вас с Уёном случился секс.

Всё тело пробила мелкая дрожь, и Миён ощутила на себе множество пар заинтересованных глаз, ожидающих ответа. Вот только снова возникло чувство, словно язык не поворачивается, а слова застряли в горле. Наверное, что-то срочно нужно было выдавить из себя, придумать, но уже поздно — прошло слишком много времени, и все наверняка решили, что она не хочет отвечать.

— Он случился в... — попытался прийти на помощь Уён, но Кюрин тут же вытянула руку с поднятой ладонью.

— Должна была ответить Миён, но раз нет, то... Какое бы действие придумать? Ах, да! — она щелкнула пальцами, хищно улыбнувшись. — Поцелуй Хонджуна. Но только не чмок, а нормальный настоящий поцелуй. Десять секунд.

Уёну показалось, что у не оборвалось сердце и что оно не хотело верить глазами. Но Миён, бросив неприязненный и мстительный взгляд, действительно сделала это... Она села рядом с Хонджуном на коленки и подалась вперед, а потом без всяких смущений и стеснений принялась целовать его, соединяя губы пылко и страстно. Все принялись за обратный счет, и только Юнхо с Ёсаном, Саном и Чанми молчали, попеременно глядя то на Миён, то на Уёна, руки которого задрожали, а грудь начала нервно вздыматься. Это продолжалось недолго, вот только ему показалось, что целую вечность, прежде чем прозвучало «десять» и довольный Хонджун, смотрящий на Миён, как шакал на фазана или невинного зайца, наконец отпрянул. Кюрин громко и саркастично зааплодировала, а потом вопросы и задания понеслись одни за другими.

Больше не собираясь играть, Миён встала, оттряхнула платье, схватила куртку, вышла на улицу и отошла в сторону забора, прижавшись спиной к стене. Попыталась восстановить в голове события, но поняла, что не помнит практически ничего. Теперь все с удвоенной силой начнут утверждать, что она шлюха. Да и пусть! Уёну можно целоваться с другими, а ей — нет? Свободная девушка, без отношений, и может делать что заблагорассудится. Вот так! Плевать с высокой колокольни на осуждение, плевать на чье-либо мнение и неодобрение со стороны друзей. Да, она поцеловала Хонджуна, да, даже излишне напористо, но ведь она действительно никому ничего не должна.

И всё же почему внутри тогда так пусто и больно?..

— Я так и знал, что вы с Уёном не встречаетесь, — тихо проговорил выросший как из-под земли Хонджун. — Догадывался, но когда ты не смогла ответить на вопрос... И для чего вся эта игра? Чтобы поставить стерв на место? — он подошел вплотную, улыбнувшись, как Чеширский кот, но без какой-то загадки или теплоты, а скорее угрожающе. От него пахло страхом.

— И что с того? — спросила Миён, прижавшись спиной к стене. — Да, не встречаемся, но это не значит, что я его не... Забудь!

— Я-то забуду, а тебе надо постараться это сделать. Улыбнись, у тебя ведь сегодня день рождения, — Хонджун приподнял ее подбородок костяшкой указательного пальца и подавил легкое сопротивление вырваться из объятий. — Хочешь, я тебе в этом помогу? Прямо сейчас? На сексе не настаиваю, но почему бы нам не продолжить поцелуй? Мне очень понравилось... — шепотом на ухо сказал Хонджун и вдохнул запах ее волос.

— Мне не нужна от тебя никакая помощь! Отстань! — Миён толкнула его в грудь, но ощутила, что ее снова прижимают к стене и впиваются в губы с настойчивым поцелуем, однако на сей раз она не собиралась отвечать, только лепетала и просила, чтобы Хонджун отстал. — Я не хочу, отвянь ты от меня! Уйди! Пожалуйста! — слеза покатилась, когда он сжал рукой ее талию, собираясь уговорить если не словами, так действиями. — Я не хочу! Не хочу! — она напрягла все свои мышцы, чтобы оттолкнуть от себя Хонджуна. — Не хочу! — еще громче прокричала она.

— Отвали. От. Нее, — прошипели со спины, и Миён вдруг снова почувствовала окутавший ее холод вместо теплоты плотно прижавшегося к ней тела. — Только тронь ее еще раз, и я!..

Уён — а это был он — больше не стал предупреждать. Замахнулся для удара и ощутил, как его пинают, а потом упал на землю, но тут же перекатился и, привстав на ноги, оставил корпус согнутым, приготовившись к контратаке. Хонджун сегодня, в отличие от предыдущей вечеринки, не был пьян как свинья и, ухмыльнувшись, прыгнул на Уёна, но тот отступил в сторону, успел перехватить оппонента за ворот пальто и от души вмазал ему промеж глаз. Из носа Хонджуна тут же хлынула кровь. Миён просто застыла на месте, наблюдая за всем, как зрительница в театре, и не могла прийти в себя от испуга и шока. С Уёна слетели очки, он случайно сам наступил на дужку, но не стал обращать внимания и вместо этого пригнулся, а потом заломил руку оппонента за спину, однако тут же почувствовал, как в живот врезается локоть, и плашмя упал на покрывшуюся легким инеем траву. Сев сверху, Хонджун попытался нанести несколько ударов по лицу Уёна, но попал в цель только пару раз, прочие атаки же были отбиты блоком.

Поняв, что противник устал, Уён изловчился и легонько пнул его коленом, а потом быстро встал и перевернул его под себя, вбив кулак сначала в грудь и шею и только затем — в лицо, окончательно расквасив нос и задев верхнюю губу. Тем временем Миён пришла в себя и, побоявшись вмешиваться, стала звать на помощь, да вот только никто не слышал из-за громкой музыки. Уён отвлекся на крики и пропустил удар в челюсть, снова опрокинулся на траву и увидел только подошвы убегающего Хонджуна.

— Я еще с тобой не закончил, скотина! — вскрикнул Уён и бросился вдогонку, не обращая внимания на то, что Миён взывает его к благоразумию. О нем теперь не могло быть и речи, не после того, что случилось несколькими минутами ранее: ни после поцелуя, ни после откровенных домогательств. Теперь Уён жаждал только мести и чувствовал, как по его венам течет неописуемая ярость. — Ну, где же ты? Хонджун! Выходи! Давай!

И Хонджун действительно вышел, вот только кинулся на своего противника из-за угла и прижал к стене, собираясь вмазать кулаком по лицу оппонента, но в итоге попав в деревянную стену и закричав от боли в сдвинувшейся костяшке. Уён не стал терять времени: схватил Хонджуна за плечи и несколько раз ударил коленом в живот, после чего с разворота повалил наземь и принялся бить противника по ребрам высокой подошвой сапог.

— Ты его насмерть забьешь! Остынь, остынь! — прокричал Сан, прижал руки друга к его же телу и оттащил в сторону, несмотря на то, что Уён порывался ударить Хонджуна в живот еще несколько раз.

— Мой дом вам не ринг! А ну прекратили! — визгливо вскричала Сохи и помогла Хонджуну подняться.

Уён оттолкнул от себя Сана, поправил воротник куртки и направился к выходу. Услышал, что кто-то идет за ним, уже у калитки, развернулся, высоко задрав локоть, чтобы ударить, но как только увидел перед собой Миён, тотчас опустил руку и протер глаза, в которых без очков всё расплылось.

— Зачем ты всё это устроил?! — тут же набросилась она. — Спасибо за помощь, но это было лишним. Хонджун сильно пострадал! Нужно же иметь какие-то тормоза!

— Тогда следовало сказать, что тебя всё устраивает, раньше! — крикнул в ответ Уён, уже совсем не владея собой, и спрятал руки в карманы. — Хотя я уже понял, что для тебя нет разницы, с кем целоваться и от кого получать свое долгожданное мужское внимание, да? Раз с Саном не удалось, то теперь на всех надо бросаться?

— Ты что несешь, слизняк? — Миён раскраснелась от злости и задышала так же громко и опасно, как дракон. — Не тебе учить меня морали и добродетели после того, как ты целовался с какой-то!..

— С тобой! — тотчас перебил Уён и зажмурил глаза, наконец расслабив тело.

— Ч-что?.. — переспросила Миён, чтобы удостовериться, верно ли она расслышала.

— Я всё это время говорил о тебе, — тихо промолвил он, дернув плечами. — Когда ты пришла ко мне пьяной, то поцеловала меня. Сначала сопротивлялся, а потом крышу снесло, и я ответил... пытался намекнуть, сказать, но боялся, потому что не хотел потерять тебя и нашу дружбу. Не хотел всё испортить. Неужели ты ничего не помнишь?..

— Я... я... — стушевалась Миён, обняв себя за плечи, а в горле встал болезненный ком.

— Это нелогично, я раньше никогда такого не чувствовал, — продолжал Уён, не давая ей вставить хоть слово. — Как я ни старался как-то обосновать то, что происходит, у меня не получалось, но когда ты улыбаешься, мне хочется приклеить к тебе эту улыбку и видеть счастливой. Когда ты плачешь, у меня сердце разрывается, потому что оно... как запрограммировано на тебя, да и все мысли — тоже. Работаю, а в голове — Миён. Учусь, а в голове — Миён. Засыпаю, а в голове — Миён. И так без конца и без конца, я уже не знаю, как от этого избавиться! — Уён задрожал и тоже обнял себя за плечи. — И когда набрался смелости, чтобы сказать, то увидел... Забудь, неважно. Ты не обязана отвечать на мои чувства.

— Уён, я... просто хотела показать тебе, кого ты теряешь. Думала, что ты нашел какую-то другую девушку, и приревновала. Взбесилась, вот и всё! Но я не хотела...

— И потому, как и всегда, подумала только о себе... — проговорил Уён, покачав головой и проронив слезу. Миён тоже уже плакала, не скрываясь. — Сколько еще раз ты сделаешь мне больно?.. Сколько раз покажешь мне, какой я подонок? — треснувшим голосом спросил он и, отвернувшись, направился к выходу, а потом услышал за собой шаги. — Не надо за мной ходить, чувствовать себя виноватой и всё такое. Просто больше не нужно говорить со мной, тогда, может, у меня и получится вырвать тебя из сердца.

Миён плотно стиснула зубы и, поняв, что не может сдержать крика, сорвала пучок сухой травы и бросила его в спину Уёна, немного не дотянув до цели.

— Ну и катись! Давай, удачи тебе забыть! Не набрался смелости сказать мне о своих чувствах раньше — так пеняй теперь на себя! Да чтобы я еще хоть раз!.. Да чтобы я!.. — Миён упала на колени и хрипло разрыдалась, начав скулить и кричать. Уён ее уже не слышал. — Эй... — уже куда тише проговорила она. — Я лишь пытаюсь сказать, чтобы ты не уходил... — проронила Миён и размазала слезы по щекам.

*****

Обнаружив в кармане куртки собственный телефон, Уён вызвал такси, кое-как рассмотрев адрес случайно попавшегося дома, и уже в машине вставил линзы. Однако поехал не в квартиру, а домой. К себе домой. Сегодня ночью там было тихо, как в морге, но свет горел, значит, родители еще не спят. Когда Уён подошел поближе, то различил голос диктора, вещающего что-то с телевизора, открыл входную дверь собственным ключом, чего давным-давно не делал, и прошел по коридору в обуви. Мать сидела на кухне и, по своему обычаю, хлестала соджу в полном одиночестве. На ее щеке и плече красовались синяки, а это значило... Уён знал, что это значило, но у него не было больше ни сил, ни желания заступаться.

— Мама, — тихо позвал он, и госпожа Чон вскинула голову, вяло улыбнувшись.

— Тебя давно не было, — покорила она и широко раскинула руки, приглашая в объятья. Уён бросился в них, словно в омут, упав на колени, и крепко сжал пояс матери руками. — Почему ты опять побитый? Сколько я тебе говорила, что драться — нехорошо? — спросила она и погладила сына по голове.

Уён ничего не ответил, только разрыдался, как маленький ребенок, приникнув к груди матери, и чуть не закричал от пустоты и терзавшей его грудь боли. Хотелось снова отхлестать себя по щекам, но даже на это сил уже не хватало, а только на то, чтобы плакать, плакать, плакать... или закончить это всё раз и навсегда. Какой толк от такой жизни?

— Ты видела, я прислал тебе заключения врача? — спросил Уён, кое-как утерев слезы и сев на табуретку, стоящую напротив матери. Сейчас ему как никогда хотелось быть откровенным. — Мама, мне нужна помощь... прошу тебя, очень нужна. Я не справляюсь. Не могу больше тянуть на себе всё, включая вас... Нет сил терпеть.

— А как я терпела твоего отца больше половины жизни, сынок? — грустно ухмыльнулась госпожа Чон. — Как я терпела собственных родителей? Нам не послано больше испытаний, чем мы можем выдержать, однако... — она всплеснула руками и, налив в рюмку соджу, выпила ее залпом. — Жаль, у меня не два сына...

— А могло быть? — пусто спросил Уён, поняв, что опять теряет ненадолго образовавшуюся между ним и матерью золотую нить.

— Могло... А ты думаешь, я пью от хорошей жизни? — спросила госпожа Чон, без всякой нежности посмотрев на сына. Заботливая мать, еще пару минут назад обнимающая его, снова куда-то испарилась. — Я старалась ради семьи, делала всё, что в моих силах. Пока твой ублюдок-отец не пнул меня в живот и я не потеряла второго ребенка. Думала, хоть мой единственный оставшийся сын обо мне позаботится. Я была сильной ради тебя и тоже заработала массу болячек. Работала на трех работах ради того, чтобы вас обоих обеспечить, так на что жалуешься ты? Я дала тебе куда больше, чем дали мне твои бабка с дедом, ты хотя бы учишься. А я шла на всё, чтобы ты мог это делать, и даже не требую бросить универ.

С уст Уёна сорвался смешок, потом второй, третий... А потом и вовсе перерос в безудержный хохот. Как у сумасшедшего. Придурок! После новости о брате и после того, что сказала мать, у него не достало сил даже как следует это осмыслить. Психика словно дала трещину, а вместе с ней — остатки веры в то, что всё может измениться. Уён ощутил удар на своих губах и только тогда пришел в себя, а потом поднялся с табуретки и посмотрел на мать, однако больше не видел в ней ту нежную и добрую женщину, которую знал, а только скатившуюся в пропасть запойную алкашку, для которой нет и не будет спасения.

— Тогда я выполню свой долг, — проговорил Уён, шмыгнув носом и задрав кверху подбородок. — Теперь можешь воспринимать меня только как кошелек, потому что больше ты меня, возможно, не увидишь. Я не хочу знать ни отца, ни тебя, ни этот дом. Живите как хотите. Держи, — он вынул из кармана несколько купюр и монет и бросил их на стол, — это тебе на очередную бутылку. Можешь дальше запивать горе сколько захочешь.

Уён ушел и на утро даже не смог вспомнить, как оказался дома. Едва распахнув глаза, вскочил с кровати, подошел к ноутбуку, открыл сайт университета и, немного полазав там, нашел нужное окно. Вписал свое имя и фамилию, пожелания, перечень достижений, проверил всё, отправил и посмотрел на единственную всплывшую строку:

Ваша заявка на участие в международной программе по обмену студентами оформлена.