Глава 12
– Послушайте, девушка, – театрально придвинулся Джанкарло ближе к Нунции, – надеюсь, ваше сердце еще не занято?
– Как нет? – кокетливо отстранилась она, подыгрывая ему. – Я ведь невеста вашего друга.
– Фиктивная, – многозначительно уточнил Джанкарло.
– В каждой фикции есть только доля фикции... – философски заметила Нунция.
– Ou, вот они! – сообщил Джанкарло вполголоса, порывисто отстраняясь. – Так подожди... – уставился он на Нунцию. – Ты в самом деле будешь играть роль возлюбленной Франко?! – вдруг осенило его.
– Думаешь, это неубедительно? – испугалась Нунция, у нее даже лицо чуть побледнело.
– Уже поздно метаться! – горячо шепнул Джанкарло. – Сыграй, чтобы все поверили! – с этими словами он выпрямился и нацепил на лицо обворожительную улыбку. Франко вообще перестал дышать. Особенно, когда почувствовал, как Нунция прильнула к нему и, обняв за шею, положила подбородок на плечо. От почти неуловимого соприкосновения щек у Франко по спине пошли неконтролируемые импульсы.
Джанкарло краем глаза смотрел на торопливо приближающуюся пару. На Сантини красовался дорогой деловой костюм, при этом выглядевший как-то небрежно и помято. Мариэлла вырядилась так, будто собралась покорить всех мужчин бара: топ, обнажающий плечи, слишком короткая белая юбка, высокие сапоги на тонюсеньких шпильках. Увидев медиков, она споткнулась и начала падать, а Джанкарло решил воспользоваться случаем, чтобы привлечь внимание:
– Ох, осторожнее, синьора, – дернулся он, будто хотел помочь. – Мариэлла, синьор Сантини! – с притворным удивлением воскликнул он. – Какими судьбами вы здесь?
Лицо Сантини исказилось в недовольной гримасе, которая стала еще более кривой, когда он заметил Франко. Аннунциату заведующий явно не признал, ведь он видел-то ее мельком издалека.
– Вы что здесь делаете? – сквозь зубы процедил Сантини.
– Расслабляемся после тяжелого трудового дня, – невозмутимо пояснил Джанкарло. – Надеюсь, это не запрещено?
Сантини не потрудился удостоить его ответом и, лишь презрительно фыркнув, потянул свою спутницу за руку. Но та словно к полу приросла, уставившись на Франко и его ассистентку.
– Аннунциата... – не веря своим глазам, пробормотала Мариэлла. – Ты сегодня... совсем другая.
– Любовь преображает людей, – постаралась Нунция выдавить из себя кокетливую улыбку. Волнение и учащенное сердцебиение мешали говорить, потому голос немного изменил ей.
– Любовь? Разве... вы в отношениях? – пролепетала Мариэлла.
– Да. В романтических исключительно, – вступил Франко в игру, с трудом владея собой.
– Мариэлла! – послышался зов из противоположного угла зала. Какой-то парень махал ей, и Джанкарло отметил, что компания сидит в стратегически выгодном месте: непосредственно рядом с музыкантами и небольшой площадкой, освобожденной для танцев.
– Хорошего вечера, – с глупым видом пробормотала Мариэлла и направилась вслед за своим спутником.
Друзья облегченно вздохнули и нервно хихикнули.
– По-моему, они поверили, – выразил Джанкарло свое мнение. – Но мы еще усилим впечатление. Вот только подкрепимся немного, – с этими словами он жестом подозвал официанта. – Чувствую, сегодня нас ждет захватывающая развлекательная программа, – подмигнул он друзьям.
Франко с Нунцией одновременно посмотрели друг на друга – и огни ресторана, тоже подмигнув, куда-то медленно поплыли.
Принесли закуски, и друзья начали неспешно поглощать их, перебрасываясь колкими репликами. Точнее по большей части болтал Джанкарло, втягивая в перепалку Нунцию, а Франко в основном молчал. Перезагрузка мозга успешно завершилась, и он осознал, что жизнь его уже никогда не станет прежней после того, как он увидел новый образ Нунции. Из непривлекательного хомяка она одномоментно превратилась в очаровательную милую девушку, которая перевернула в его душе все вверх дном, взволновала его, довела до тахикардии. Франко почему-то вспомнилось, как он ждал Нунцию на вокзале Тренто, когда она должна была приехать поступать в университет. Он тогда волновался, предвкушая встречу с красивой молодой девушкой. И вот она доехала, только сейчас...
– Ou! Франко! – заставил возглас друга вырваться из лиричных размышлений. – Пригласи, наконец, Нунцию танцевать!
Франко вздрогнул и услышал мелодичные аккорды «Non e l'amore che va via». Это была живая музыка, но голос исполнителя оказался невероятно похожим на голос Vinicio Capossela. Мужчина пел так вдохновленно, что пробирал до мурашек. Именно в тот момент до Франко дошло, что самое глубокое потрясение этого вечера таилось не в новом имидже его подруги детства, а в их будущем танце и, главным образом, в поцелуе. От этой мысли ритм сердца стал настолько ускоренным, что, казалось Франко, вибрацию его грудной клетки видят все вокруг невооруженным глазом. Он умоляюще посмотрел на Джанкарло, словно прося его о пощаде, но тот одарил друга настойчивым взглядом, побуждая встать и пойти танцевать.
Не особо понимая, что делает, Франко поднялся и протянул Нунции руку. Она несмело вложила в нее свою вечно холодную ладошку, и, держась за руки, они направились к тому месту, где плавно покачивались в такт музыке две влюбленные пары.
Пальцы Франко несмело и осторожно сомкнулись на тонкой талии Нунции. Она почти утонула в его руках. Маленькая, хрупкая, она едва доходила ему до плеч. Но они не выглядели несуразно или неуклюже, а напротив, смотрелись очень гармонично: миниатюрная девушка и крепкий высокий мужчина. Прильнув друг к другу, они синхронно задвигались, пластично покачиваясь.
Внезапно музыканты, решив развлечь публику, смикшировали мелодию и затянули ритмичную испанскую песню. Ни Франко, ни Нунция не знали, как под нее танцевать, зато они знали давно забытый в детстве танец, который однажды разучили на летней дискотеке. Посмотрев друг другу в глаза и заметив там озорные искорки, они сделали шаг назад, отходя на расстояние вытянутой руки. Франко резко выдохнул и едва заметно кивнул. Нунция улыбнулась и набрала в легкие воздуха.
Бирюзовые волны юбки взметнулись и заструились в стремительном вихре, ударяясь об его черные джинсы. Ноги замелькали в головокружительных шагах, отбивая такт мелодии. Движения вспоминались сами собой, необъяснимо, непостижимо всплывая из потаенных уголков памяти. Его жаркие ладони то смыкались на ее гибко изогнутой спине, то разрывали объятия, цепко сжимаясь на ее хрупком запястье. Она то выскальзывала из его рук, кружась, отдаляясь не дальше вытянутой руки, то порывисто врывалась в его объятия, всем телом тесно прижимаясь к нему. Они задорно и беззаботно отплясывали, на несколько минут забыв обо всех заботах и проблемах. Кто не знал их, никогда в жизни бы не заподозрил в этой прекрасной паре двух кардиохирургов, которые еще несколько часов назад вынимали из грудной клетки пульсирующее человеческое сердце, чтобы потом вернуть его обратно и подарить пациенту возможность жить дальше.
Огни ламп, отблески в бокалах и зеркалах, люди, столы и стены – все слилось в сумасшедшем вращении, превратилось в карусель из вспышек и лиц. В воздухе носились звуки неугомонной заливистой испанской гитары, а Нунция с Франко чувствовали, как волшебная легкость наполняет их. Им казалось, что еще чуть-чуть – и они взлетят, словно легкая изящная птица, взмоют в вечернее небо.
Ритм все нарастал, а чувство нереальности все усиливалось. Они уже ничего не видели, только глаза друг друга. Щеки обоих раскраснелись, глаза сияли, чуть заметная улыбка играла на губах, дыхание стало рваным. Стремительные повороты, ноги, едва касающиеся пола, соприкосновения и отдаления – все крутилось в фантастическом круговороте. И только сердце, работающее на пределе и рвущее дыхание, бешено несущаяся в жилах кровь, сжигающая вены, нарастающая боль в ногах, синхронно чертящих на полу немыслимые зигзаги, напоминали о том, что они так и не вышли за пределы реальности.
Последний аккорд, громкий и пронзительный, разорвал агонию. Они замерли, не дыша, не чувствуя ног, только сердце продолжало отплясывать в висках, в горле, в ладонях – во всем теле. Зал наполнился оглушительными восторженными овациями, одобрительным свистом и криками «bravi!», а они пытались дышать. Кто-то выкрикнул пожелание повторить, но гитарист поднял вверх руку, отклоняя просьбу. Он прекрасно понимал, что о повторе не может быть и речи, по крайней мере, не сейчас. Сейчас надо выровнять дыхание и вернуть себе способность говорить – и, произнеся какие-то банальные слова восторга задорным танцем, музыкант затянул мелодичную «Piccola Anima», неплохо подражая голосу Ermal Meta.
Франко с Нунцией потянулись друг к другу, почти упали в объятия друг друга, мокрые от пота, изнуренные, но счастливые.
– А мы еще... ничего, не совсем... состарились, – обжигая ее шею и ухо своим свистящим дыханием, пошутил Франко, еле переводя дух.
– Я боялась..., что упаду под конец, – прерывисто призналась Нунция. – и боялась... потерять босоножки... Надо было скинуть...
– Не потеряла? – улыбнулся Франко и, отстранившись от Нунции, оценивающе оглядел ее с ног до головы. – Sei stependa[1], – произнес он, и по его восхищенному взгляду, Нунция поняла, что Франко искренен.
– Спасибо, – застенчиво опустила Нунция глаза.
– Надеюсь, такой ты останешься навсегда?
– Зачем? Это ведь только для фальшивого соблазнения, для розыгрыша... И нам вроде удается... – нервно хихикнула она. – Осталось только поцелуй изобразить...
– Останься такой... – проникновенно попросил Франко, неотрывно глядя на нее.
Чувствуя на себе его пламенно-пронзительный взгляд, Нунция сгорала в море волнения и смущения. Взор ее лихорадочно блуждал по залу, пока, наконец, она не посмотрела на него. Их взгляды скрестились в молчаливом ожидании. У обоих в груди все задрожало. В его глазах зажглась нехарактерная для него, сурового и непреклонного хирурга, трепетность, и Нунция, не удержавшись под натиском чувств, сама того не замечая, приподнялась на мысочках, потянувшись к нему. Он безотчетно склонил голову ей навстречу. Разрывая предубеждения и страхи, ломая ненужные преграды, губы, дрожа в предвкушении, начали сближаться. Робко и несмело. Медленно и непреодолимо.
Прервать притяжение не представлялось возможным, и губы, наконец, слегка соприкоснулись. Щемящая нежность, сладостное блаженство волнами разлились по телу, и веки томно прикрылись. Сердца в восторге понеслись куда-то с головокружительной скоростью, будто метеориты. Все звуки, ароматы, мерцание и вспышки света вокруг слились в неопределенный ускользающий от сознания фон.
На несколько секунд, не открывая глаз, они отстранились друг от друга на ничтожно малое расстояние, ощущая на губах горячее дыхание другого. И вдруг в сознание обоих словно ворвалась искра, вспыхнувшая и отлетевшая от тлеющего уголька, и воспламенила их. В груди запылал пожар, от которого по всему телу пробежали умопомрачительно приятные импульсы, задрожали колени, вспотели ладони. Ощущения были настолько новыми и сильными, что жажда повторения, как магнитом, вновь притянула их друг к другу.
Губы страстно сомкнулись, пылая, сжигая, до головокружения усиливая тахикардию. Они ничего не замечали, растворяясь в ощущении волшебства слияния губ. В голове не проносилось никакой разумной мысли, кроме одной-единственной: пусть это никогда не заканчивается!
Замолкшие аккорды и голос ведущего, непонятно, что говорившего, прервал это неземное блаженство, скинул в полутусклую реальность ресторана с возвышенных райских облаков. Франко отпрянул, открыл глаза и судорожно сглотнул. Помутненный рассудок начинал проясняться, но тахикардия не прекращалась. Нунция опустилась на пятки, ощущая непреодолимую слабость в коленях. Грудь учащенно вздымалась, а в горле совершенно пересохло. Не в состоянии произнести ни слова, она развернулась и неуверенной походкой направилась к столику, за которым вальяжно развалился Джанкарло. Франко последовал за ней, с трудом передвигая ноги.
– Вот это вы станцевали! – восхитился Джанкарло. – Где вы учились?
Нунция, не удостоив его ответом, схватила бокал и большими глотками допила остатки уже потеплевшего коктейля.
– В детстве. На дискотеках, – отрывисто, словно робот, произнес Франко.
– Это выглядело действительно потрясающе! – явно пребывая под впечатлением, оценил Джанкарло. – Но слушайте, что я вам расскажу! – встрепенулся он. – Пока вы танцевали и целовались, Сантини пошел на улицу, видимо, покурить. А в это время ко мне подскочила Мариэлла. Глаза выпученные, изумленные. И говорит: «Джанкарло... Но Франко в самом деле в отношениях?» – измененным голосом изобразил он секретаршу, манерно приложив к груди руки. – Я невозмутимо пожал плечами и ответил: «Думаю, именно из-за этого он и порвал с тобой». Она заволновалась, губки сложила бантиком, – характерно сложил и он губы, – и выдала: «Но это же Нунция!» Я спросил ее, что это меняет? А она закусила губу, вся такая растерянная, раздосадованная... «И давно они вместе?» – спрашивает. «С детства» – невинно ответил я. Кажется, в мозгу у нее от этих слов произошло короткое замыкание. По крайней мере, она подскочила, как ужаленная. «То есть как, с детства?» – воскликнула она, хлопая своими наклеенными ресницами.
Франко с Нунцией слабо улыбнулись. Все-таки в Джанкарло явно дремали актерские данные. Он так комично изображал Мариэллу, так подражал ее голосу и манерам, что не улыбнуться было просто невозможно.
– И что ты ответил? – поинтересовался Франко.
– «Обыкновенно. Они росли вместе». Она открыла рот, потом закрыла, напоминая рыбешку, вытащенную из воды. Честно говоря, мне надоело с ней болтать, она отвлекала меня от созерцания вашего поцелуя, очень чувственного и натурального, должен заметить, – уточнил Джанкарло, заставив друзей вновь испытать разряд сладостного импульса, пронесшегося вдоль позвоночника, – потому сказал ей нечто вроде: «Не боишься, что твой возлюбленный вернется и увидит тебя со мной. Сцену ревности устроит. Начнет еще пытать меня, а я очень нежный, пыток не переношу, могу и рассказать об одной жаркой ночи...» Она вся позеленела и, гордо вскинув голову, вернулась к своей компании. Надеюсь, теперь она поверила, что никто по ней не страдает...
– Отлично, – безэмоционально отозвался Франко. – Постараюсь завтра наведаться к ней и выяснить про Сантини...
– Жду с нетерпением! – подмигнул Джанкарло, вставая.
– Куда ты? – порывисто воскликнула Нунция.
– В туалет... – недоуменно пожал он плечами.
– Я с тобой! – вскочила она и пошла вслед за другом.
Франко провожал ее неотрывным взором, пока Нунция не скрылась за углом. Тогда он протяжно выдохнул и откинулся на спинку стула. У него было ощущение, что ему полностью отформатировали мозг и установили какие-то обновления. Новая реальность просто не укладывалась у него в голове. Он устал и запутался, и хотелось только одного: поскорее оказаться дома в одиночестве, перезагрузиться и разобраться в том, что происходит в жизни вообще и в его душе в частности. Он пустым взглядом созерцал пространство ресторана, совершенно не замечая, как из туалета вышел Джанкарло. Так же Франко не заметил, как на фоне музыки раздался грохот и звон посуды, заставивший Джанкарло обернуться, потом достать телефон и начать фотографировать что-то, чего Франко все равно не видел за толпой посетителей, отплясывающих очередной веселый танец.
– Хаха, – смеясь, протянул Джанкарло телефон. – Наш-то заведующий, видать, опять налакался, даже лоб расшиб. Ты что такой кислый? – пытливо посмотрел он на друга.
– Честно говоря, я страшно устал.
Джанкарло глянул на часы.
– Полдесятого... – констатировал он. – Ждем Нунцию и уходим.
****
Следующим утром Франко впервые в жизни остановился перед дверью ординаторской, не решаясь войти.
Всю ночь он метался по кровати в фантастических снах, где то отплясывал, то целовался с Нунцией. Потом просыпался с учащенным сердцебиением, засыпал и продолжал танцевать и целоваться. В какой-то момент он даже оказался на пороге близости с ней, но, к его счастью, проснулся раньше и больше уже уснуть не смог. В голове у него творился страшный бардак, в котором он никак не мог навести порядок. Единственное, что ему стало ясно, – что жизнь кардинально изменилась, и, прежде всего, бесповоротно изменилось его отношение к подруге детства. Он уже не мог думать о ней равнодушно или не думать вообще, потому что мысли о Нунции наводнили голову сплошным неудержимым потоком, и все как одна не отличались целомудренностью. Это неимоверно пугало Франко, ибо он осознал, что Нунция отныне волнует его, вызывает у него тахикардию, воспламеняет фантазию, порождает непозволительные желания, – короче говоря, нравится ему, как женщина.
Утопая в ворохе запретных мыслей и желаний, он за одно утро выпил две чашечки ristretto[2] и еще две чашки эспрессо. От дополнительной нагрузки сердце трепыхалось в груди, как от спринтерского забега, но Франко так и не удалось вернуть себе ясность рассудка.
И вот он стоял перед дверью, не имея ни малейшего понятия, как после всех этих неприличных мыслей смотреть в глаза своей «почти сестре». Ведь она, вполне возможно, по-прежнему видит в нем брата...
На его счастье, дверь распахнулась, не взирая на неспособность Франко повернуть ручку самостоятельно.
– О, Франко, ciao! – поприветствовал улыбающийся во весь рот Роберто. – Поздравляю, у тебя новая ассистентка.
Сердце Франко стремительно полетело вниз. «Мадонна, она что, уволилась?!» – пронеслась в голове паническая мысль.
– То есть... как новая? – не своим голосом спросил он.
Роберто сместился, открывая взору ординаторскую. У Франко отлегло от сердца, хотя тахикардия заметно усилилась. Там, у стола, стояла Аннунциата: миниатюрная, хорошенькая, очаровательная. Никаких очков в кошмарной старческой оправе, никакого зализанного хвостика, никакой невзрачной бесформенной одежды. Темные блестящие волосы были собраны в низкий хвост, но одна непослушная прядка выбилась из-под резинки и непокорно легла на щеку. Чуть подкрашенные густые ресницы обрамляли выразительные глаза, – и больше никакого макияжа. Под расстегнутым зеленым халатом виднелись нежно-голубая футболка, обтягивающая точеную фигурку, и светлые потертые джинсы, а на ногах – беговые кроссовки.
У Франко началось легкое головокружение, потому что в течение какого-то времени он, похоже, перестал дышать.
– Как тебе новая ассистентка? – похлопал его Роберто по плечу, выводя из ступора и жестом приглашая переступить, наконец, порог ординаторской.
– Sei bellissima... – тихо проговорил Франко, неотрывно глядя на Нунцию.
– Спасибо, – пробормотала девушка, краснея и опуская глаза.
Джанкарло, прищурившись, переводил взгляд с одного на другую.
– На нее сегодня сыплются комплименты, как лепестки роз на невесту, – изрек он. – Я столкнулся с ней на входе, и пока мы дошли сюда, я устал считать восхищенные возгласы.
Нунция покраснела еще сильнее, окончательно засмущавшись.
– Не волнуйся, думаю, теперь и розы украсят нашу ординаторскую. Они, как правило, за комплиментами и следуют, – усмехнулся Роберто. – Джанкарло, идем! – позвал он анестезиолога и вышел.
Когда притянутая пружиной дверь захлопнулась за спиной Джанкарло, Нунция вдруг спохватилась и, метнувшись к своему столу, принялась сгребать разложенные на нем листы. Схватив в руки всю стопку, она порывисто направилась к двери, но путь ей преграждал Франко, который так и не сдвинулся никуда, войдя в ординаторскую. Нунция резко остановилась перед ним, всем своим видом намекая, чтобы он освободил проход.
– Куда ты бежишь? – спросил Франко.
– Мне... – забегали ее глаза, – мне нужно отнести бумаги...
– Спасибо... – тихо произнес он.
Нунция непонимающе воззрилась на Франко.
– За что?
– Что оставила этот образ. Он тебе очень идет. Ты действительно прекрасна, – сдержанно пояснил Франко.
Нунция опустила взор и принялась упрямо рассматривать свои кроссовки, не зная, куда деться от его пронзительно-нежного взгляда, который переворачивал ей душу и порождал там неописуемое волнение.
– Теперь у тебя отбоя не будет от поклонников, – решил Франко пошутить, чтобы хоть как-то порвать неловкое молчание.
– Какое мне дело до этих поклонников, если мужчина моей мечты все равно не увидит во мне желанную женщину... – с горечью хмыкнула она, безотчетно произнеся вслух первую пришедшую в голову мысль.
Франко напрягся, как струна.
– Он... еще не видел тебя такой? – спросил он чужим голосом.
Нунция сильно вздрогнула и подняла на него глаза. В них явно отразилась паника, которую породил его вопрос. Ресницы затрепетали, а уголки губ дрогнули.
– Нет! – резко выпалила она. – Я вчера до позднего вечера с вами была!
Франко показалось, что ему бездушным скальпелем полоснули по сердцу, отчего мозг тут же пронзили болезненно-ревнивые импульсы. Дышать стало трудно, а в груди что-то начало поджариваться. Он отстранился, освобождая проход, но Нунция стояла, не шелохнувшись, с испугом глядя на него.
– Иди, куда ты там торопилась. А то нам нужно готовиться к операции, – взял он себя в руки и улыбнулся, прилагая титанические усилия. Потом проследовал к своему столу.
Нунция обернулась, провожая его взглядом, и Франко, сев за стол, поднял глаза. Они непримиримо смотрели друг на друга. Сердце Нунции полетело куда-то вниз от его взгляда, в котором смешался целый букет самых разных эмоций и чувств, и, испугавшись еще больше, она стремглав выскочила из ординаторской.
Франко оперся локтями о стол, обхватив голову, и уставился на его поверхность. Потом сильно зажмурился. «Пожалуй, предложение синьора Шпека даже более актуально, чем я мог себе представить...» – удрученно проплыла в голове мучительная мысль.
[1] Sei stupenda (it.) – ты потрясающая.
[2] Ristretto – очень крепкий итальянский кофе, который подают в очень маленьких чашечках, буквально на пару глотков.