Хирургический роман

– Франко, так что насчет субботы? Вы нашли с Нунцией какую-нибудь девушку? Время ведь убегает... – многозначительно посмотрел Джанкарло на друга.

Они сидели на лавочке в зеленом парке на вершине холма и ждали Нунцию. Этот скверик лениво раскинулся вокруг белоснежного Doss Trento – мавзолея, посвященного Чезаре Баттисти, и являлся островком отдыха, оазисом у жителей города. К тому же вид на окрестности отсюда открывался изумительный.

Этим летним днем в кои-то веки сердечные проблемы пациентов удалось решить даже раньше предполагаемого времени. Идти в ресторан почему-то не хотелось, а вот идея прогуляться и насладиться летней прохладой воспринялась с энтузиазмом. Правда, Нунция пообещала присоединиться к ним чуть позже, потому мужчины не спеша прошлись в тени раскидистых деревьев и приземлились на лавочку, на которой можно сидеть, в умиротворении слушая шелест листвы, и восхищаться панорамой города.

– Я никакую девушку не искал, – отрывисто проговорил Франко. – У Нунции сам спрашивай.

– Вы что, поссорились? – встревожился Джанкарло. – Она какая-то расстроенная была...

– Нет, мы не ссорились, – вздохнул Франко. Ветер тоже вздохнул и взъерошил ему волосы. – Она слышала мой разговор с Бранцоли. И с коллегой из Германии. Думаю, это ее немного опечалило.

– А что они сказали? – вопросительно поднял Джанкарло бровь.

– Бранцоли пригрозил меня уволить, если я не помогу Сантини. А немецкий коллега предложил работать у них заведующим кардиохирургическим центром.

Не шелохнувшись, Джанкарло смотрел на друга. Сердце его мучительно сжалось. Бессмысленно задавать вопросы, и так можно догадаться, что Франко с радостью принял бы предложение немецкого коллеги. И остановить его может только восстановление справедливости здесь...

Джанкарло проследил за невидящим взглядом Франко, устремленным на город, лежащий в долине, на невысокие дома, выстроившиеся вдоль серых лент дорог, на изумрудную реку Адидже, сверкающую в лучах теплого вечернего солнца. Жизнь обоих уже два десятка лет текла в этом городе бок о бок. Сначала университет, потом больница... Консилиумы, операции, громкие победы и мучительные поражения, дружеские посиделки, душевные беседы, поддержка – все на двоих...

Франко смотрел на панораму Тренто, и сердце тонуло в тоске от одной мысли, что, возможно, придется оставить любимый город, друзей... Сердце Джанкарло тоже тонуло в тоске, но от безысходности: потеря друга – а возможный переезд Франко в Германию напоминал именно потерю – стала бы для Джанкарло серьезной утратой. Он в тот момент особенно остро понял, насколько привязан к Франко. По сути, Франко являлся для него единственным по-настоящему близким человеком, братом, и никто не смог бы заменить его...

– Придется мне заняться поисками какой-нибудь симпатичной синьорины, – вздохнув, тихо проговорил Джанкарло.

Франко вздрогнул и, резко повернув голову, с досадой посмотрел на друга.

– Мне эта идея со спектаклем совершенно не по душе! Как ты себе представляешь, я сыграю эту роль?

– Выйдешь, потанцуешь, поцелуешь ее... Антонио говорил, что это не просто бар, а бар-ресторан. Там вполне можно поужинать, танцпол есть, – невозмутимо поведал анестезиолог.

– Джанкарло, ты вообще в своем уме? Я хирург, а не актер, чтобы изображать с какой-то незнакомой девушкой любовь! – раздраженно пнул Франко камешек мыском кроссовка.

– Найди знакомую, – флегматично предложил Джанкарло.

– Все мои знакомые – те же медики, которые не задействованы в театрах Италии, – язвительно ответил Франко. – Мне даже стыдно было бы их попросить о такой услуге.

– Давай пригласим кого-нибудь за плату.

– Проститутку? – одарил его Франко негодующим взором. – Что еще предложишь?

– Мадонна, Франко, ты строишь из этого такую проблему! – взмахнул Джанкарло рукой. – Всего лишь надо вместе прийти в ресторан, поужинать, разок потанцевать и пару раз поцеловаться в губы! Всего лишь сделать вид, что ты в отношениях! Все это блеф, игра понарошку!

– Да, но целоваться-то надо по-настоящему! – возразил Франко. – Я не могу целоваться по-настоящему с незнакомыми женщинами, к которым я ничего не испытываю, которые не нравятся мне, как женщины!

– Нунция? – безнадежным тоном предложил Джанкарло.

Франко от изумления даже дар речи потерял.

– Нунция?! – переспросил он, обретая способность говорить. – Твоя фантазия безгранична, но это уже слишком.

– Почему? Если тебе не хочется танцевать и целоваться с незнакомкой...

– Да, но с Нунцией я тоже не собираюсь этого делать! – прервал Франко.

– Почему?

– Начнем с того, что она мне тоже не нравится, как женщина! – нервозные нотки зазвучали в интонации Франко.

– Никто не заставляет тебя жениться на ней, даже в постель не надо ложиться!

– Джанкарло, Нунция моя близкая подруга! Для меня целоваться с ней... – он замолчал, судорожно подбирая сравнение. – Это все равно, что мы с тобой сейчас начнем геев изображать! Стал бы ты со мной целоваться?

Джанкарло от души расхохотался.

– Неужели целоваться с твоей ассистенткой тебе так же противно, как со мной? – смеясь, спросил он.

– Я бы не стал оперировать понятием «противно», но целоваться с ней и изображать влюбленного я не могу! – решительно заявил Франко.

– Ладно-ладно, – примирительно поднял Джанкарло ладони вверх. – Мы с Нунцией поищем какую-нибудь девушку. Попробуем найти в твоем вкусе.

Франко возвел глаза к небу, по которому проплывали легкие причудливые облачка.

– Ты упрям, как мул... – без эмоций произнес Франко.

– Я не хочу, чтобы ты уезжал! – вдруг сделался голос Джанкарло жестким, а взгляд – упрямым и пронзительным. У Франко в груди даже что-то дрогнуло от этого взгляда. – Потому я, как и ты, намерен выбросить Сантини отсюда. Ради этого я готов на все, – с дьявольским огоньком в глазах добавил Джанкарло. Потом выдохнул и откинулся на спинку лавочки, тоже устремив взгляд в синее небо, оживленное белыми пятнами облаков. – Жаль, Аделе в больнице. Она была бы отличной кандидатурой, – тихо проговорил он.

– Джанкарло! – воскликнул Франко, но не успел закончить свою, по-видимому, нелицеприятную реплику, как боковым зрением увидел приближающуюся к ним Нунцию, мрачную, будто серая туча перед ливнем.

– Ты что, фонендоскоп проглотила? – полюбопытствовал Джанкарло.

– Мне пришла в голову идея, кого из моих подруг пригласить в субботу, – произнесла она, без тени улыбки, садясь между ними.

– Так это же отличная новость! – воодушевился Джанкарло. – Красивая?

Нунция презрительно фыркнула, взглянув на анестезиолога, потом изрекла почти надменно:

– Красота – понятие субъективное. Не такая красавица, как ваша Мариэлла, но мы ведь не на конкурс красоты собираемся. Нужно, чтобы ваша Мариэлла поверила, что Франко эта девушка нравится, так ведь?

– Да, именно. Только, ради всего святого, прекрати ее называть «ваша Мариэлла»! – недовольно попросил Джанкарло.

– Куда и во сколько ей приходить? – уточнила Нунция насуплено.

– Ты... уверена, что она согласится? – с надеждой на обратное спросил Франко.

– Она сказала, что да. Или ты думаешь, я ее вслепую приведу в бар и скажу: сыграй-ка роль его любовницы? – с сарказмом спросила Нунция.

Настроение у нее было прескверным, мужчины впервые видели ее в таком состоянии. Они даже в замешательстве переглянулись, взглядом спрашивая друг друга, что такое приключилось с Нунцией.

– Ну, до любовницы, полагаю, не дойдет... – пробормотал Франко. – Слушайте, а, может, все вместе пойдем? – умоляюще посмотрел он на друзей.

– Зачем это? – удивился Джанкарло.

– Для поддержания бодрости духа! – заметно нервничая, пояснил Франко. – Вчетвером, мне кажется, будет все смотреться куда лучше. Представь, если я даже не буду знать, о чем с ней говорить? Так хоть Нунция поможет. Или ты.

Джанкарло взглянул на Нунцию в немом вопросе.

– В принципе, можно, – пожала она плечами. – Я не против.

– Ну и отлично! Я тоже не против. Действительно, так будет даже лучше. Иначе без нас ты точно сбежишь оттуда, – хмыкнул Джанкарло.

****

– Франко, я вчера с трудом заставила себя оторваться от вашей книги! Уже прочитала половину! – с горящим взором сообщила Аделе, когда хирург снова появился в ее палате.

Больше он не рисковал задерживаться у Аделе надолго. После того, как Джанкарло поделился с ним своими наблюдениями, Франко ощущал себя не в своей тарелке, да и чувство непонятной вины стало терзать его. В чем именно он себя обвинял, он объяснить бы не мог. Франко вел себя с Аделе так же, как вел себя со всеми пациентами без исключения, но никогда еще общение с больными не оказывалось настолько длительным, как в этот раз. Франко понимал, что за разговорами они чрезмерно сблизились. Хуже всего, что он осознавал, как и сам начал привязываться к Аделе, и в этом контексте ему тут же приходила на ум история Джанкарло. Правда, Франко совсем не был уверен, что его привязанность к Аделе пропитана каким-то романтизмом, но любая привязанность причинит бесконечную боль в случае негативного исхода. Разумеется, Франко с уверенностью и оптимизмом смотрел в будущее и искренне верил, что сможет спасти Аделе и ее малыша, но он был хирургом, а значит, реалистом и всегда отдавал себе отчет в том, что в медицине ничего нельзя предрекать со стопроцентной вероятностью.

Тем не менее, он лучезарно улыбнулся Аделе.

– Рад, что вам нравится книга, но если так и пойдет дальше, мне придется принести вам немалую часть своей библиотеки, – пошутил Франко.

– А я бы не отказалась, – рассмеялась Аделе, и ямочки задорно заиграли на ее порозовевших щеках. – Я домашнюю библиотеку всю перечитала, потому новые книги меня очень прельщают.

– Не уверен, что мой литературный вкус придется вам по душе... – с иронией ответил Франко.

– Судя по этой книге, вкусы у нас очень даже совпадают, – заметила девушка.

Франко почувствовал легкое волнение в груди. Это совпадение вкусов нравилось и не нравилось одновременно, и эти двоякие чувства в общении с Аделе изматывали его. «Мадонна, поскорее бы наступила 28-я неделя... – проплыла в голове тягостная мысль. – Еще целых четыре недели...» – уныло подсчитал он.

– На самом деле все не так безобидно, как вам кажется. В действительности, у меня на полках куча триллеров, – сказал Франко.

– Триллеров? – подняла Аделе удивленно брови. – Разве вам не достаточно триллеров на работе?

Франко рассмеялся.

– Да, и мое вечернее чтиво – их продолжение. Я по большей части читаю записки практикующих кардиохирургов, – пояснил Франко. – На остальное почти нет времени.

– Ах, понимаю... У вас такая интенсивная работа. Мне всегда было интересно, почему люди идут в ту или иную область медицины? Что повлияло на ваш выбор? Или, может, вы по стопам отца пошли?

– По стопам, но вопреки его наставлению, – усмехнулся Франко.

– В каком смысле?

– Мой отец тоже был кардиохирургом, сейчас он уже не оперирует. У него недавно начались серьезные проблемы со спиной, а нам ведь приходится подолгу стоять у операционного стола. Неважно: восемь дежурных операций или одна в течение 16 часов – это в любом случае весь день на ногах, часто в одной и той же позе, когда единственное, что может себе позволить хирург за несколько часов, – это переступить с ноги на ногу.

– 16 часов?! – ахнула Аделе. – Не отходя от больного?! Но как это возможно выдержать?

– Нет, конечно, при такой длительной операции задействовано большее количество хирургов, потому даже у главного есть возможность ненадолго отлучиться и добежать до туалета, что-нибудь перехватив набегу, преимущественно воду или хотя бы кофе с круассаном. Разумеется, ни о каком сытном обеде речь не идет...

– Мамма мия... Вы, наверное, страшно устаете! – с сочувствием покачала головой Аделе.

– Пока стоишь у операционного стола, никакой усталости не ощущаешь. Она наваливается, только когда приходишь в ординаторскую. Иной раз сажусь на диван – и пропадаю в трансе минут двадцать, с не самым умным видом всматриваясь в пустоту, – с улыбкой произнес Франко. – Некоторые из коллег даже задремывают на нашем диванчике, особенно те, кто живет далеко и не в состоянии ехать домой.

– И вы так же засыпали? – неподдельный интерес слышался в голосе Аделе.

– Я живу близко, всего десять минут на машине. Потому стараюсь доползти до кровати, чтобы поспать, не отвлекаясь.

– И тут, только заснул, как посреди ночи звонит Аделе Фоссини и просит срочно прооперировать ее, – шутливо, но в то же время виновато сказала Аделе.

– Да, такое случается, – кивнул Франко. – Но все же не каждый день. У нас отличная бригада хирургов, все могут подменить друг друга. Просто я углубился в несколько специфическую сферу, потому иногда только я могу провести операцию. Ваш случай как раз из таких.

– А как ваши домашние относятся к тому, что вы приходите поздно, а посреди ночи можете куда-то сорваться? – затаив дыхание, спросила Аделе.

– Я один живу, – незаметно для себя открыл Франко свой статус. – А родители... Учитывая, что мой отец тоже кардиохирург, мама привычна. Правда, она у меня тоже медик, только терапевт, потому ее режим работы куда более спокойный и предсказуемый. В этом отцу повезло: мама хорошо понимала, что значит быть женой хирурга. И именно поэтому отец меня отговаривал. Когда я заявил, что собрался пойти по его стопам, он поставил передо мной выбор: или кардиохирургия, или семья, потому что такую понимающую жену, как мама, я вряд ли найду. Но я все равно выбрал первое... – мечтательно рассказывал Франко, с ностальгией вспоминая то время, когда готовился к экзаменам в медицинский университет.

– Мне кажется, ваш папа не совсем прав. Я вовсе не медик, но если бы вы были моим мужем, я бы боготворила вас. Для меня вы герой! – пылко произнесла Аделе. Она говорила искренне, от души, и не сквозило в ее словах, в горящем взоре никакого кокетства, никаких намеков...

Ее слова заставили Франко вынырнуть из своих размышлений и с ужасом обнаружить, как сильно он увлекся и как чрезмерно приоткрыл свою жизнь перед Аделе. Он смотрел на девушку широко раскрытыми глазами, а сердце в груди волновалось от той душевной близости, которая возникла между ними, и от признания, нечаянно сорвавшегося с губ Аделе. Он не знал, что сказать, как отреагировать, и молился, чтобы кто-нибудь вошел в палату или, в крайнем случае, позвонил ему или ей.

Аделе тоже осознала, что позволила своим чувствам и сокровенным мыслям вырваться наружу, и, покраснев, опустила глаза, нервно теребя в руках книгу. Повисла неловкая пауза, которую никто из них никак не мог разорвать.

– Надеюсь, вы все же встретите... человека... с профессией, более подходящей для семейной жизни... – наконец, произнес Франко, с трудом сохраняя ровным дыхание. И вот она – телефонная трель прозвучала из его кармана, словно спасительная сирена.

Судорожно вытащив телефон, он мысленно возблагодарил Нунцию за своевременный звонок. Она хотела уточнить что-то по предстоящей операции, но Франко с неестественной радостью произнес в трубку:

– Я сейчас буду, дай мне пять минут!

– Конечно, – растерялась Нунция и в недоумении отключила связь.

– Аделе, было... приятно поболтать с вами, – произнес Франко, тщательно подбирая слова, и поднялся, – но коллеги меня ждут, – постарался сказать он как можно более непринужденно. – Не зачитывайтесь до полуночи, вам нельзя переутомляться. Я вам в воскресенье принесу что-нибудь еще, если найду подходящую книгу, – пообещал он. Потом посмотрел ей в глаза. Они блестели, будто к ним неожиданно подступили слезы.

Франко замер, и сердце в груди замерло. «Нет, слезы нет! – в панике заметались в голове мысли. – Отчего?! Почему?! Опять страх?»

– Спасибо, – грустно улыбнулась она.

– Не бойтесь, Аделе! Ваше состояние стабильно, я контролирую его по два раза в сутки. Малыш чувствует себя преотлично, как заверил меня акушер-гинеколог, который вчера вас обследовал. Все просто прекрасно! – оптимистично уверял Франко, смутно догадываясь, что сейчас настроение девушки испортилось вовсе не из-за страха за малыша. – До воскресенья! Завтра у меня выходной, но о вашем здоровье коллеги мне все равно доложат. И помните, что, несмотря на мое отсутствие в больнице, я рядом, всего в десяти минутах езды.

– Спасибо, Франко, – снова улыбнулась она, но глаза заблестели еще сильнее.

Ему безумно захотелось ее обнять, погладить по голове, утешить, поддержать, но тоненький внутренний голосок настойчиво просил не делать этого. Даже не пожимать ей руку. Потому Франко сделал два шага назад, махнул ей рукой и поспешно покинул палату.

Закрыв дверь, он стремительно направился к лестнице и лишь там остановился, чтобы перевести дух. Он непозволительно глубоко сблизился со своей пациенткой, отчаянно не желая этого...

****

В субботу Франко с Джанкарло сидели за столиком бара в самом сердце города Тренто. Местечко было ностальгическим для обоих: они тоже заглядывали сюда в молодые годы. Разумеется, с тех пор многое изменилось: в баре сделали ремонт и обновили внутреннее убранство, сменился обслуживающий персонал, зато название осталось тем же. Даже надпись над входом была той же самой, только выцвела и облупилась.

Друзья уже выпили по бокалу неалкогольного ледяного коктейля с черникой и розмарином, чтобы чем-то занять себя. Франко сильно нервничал, а Джанкарло посмеивался над другом.

– Ты так нервничаешь, будто тебе предстоит встреча с суженной.

– Не болтай ерунды! Я так нервничаю, потому что эта затея мне категорически не нравится!

– Понимаю. Надеюсь, подружка Нунции окажется приятной девушкой. Не в смысле, что ты в нее влюбишься! – остановил Джанкарло бурю, увидев в глазах Франко вспышку гнева. – А в смысле, что мы хотя бы поужинаем в приятной компании. Просто, если она окажется какой-нибудь глупой занудой, будет куда тяжелее вынести ее в течение вечера, да еще танцевать с ней и целоваться, – участливость послышалась в голосе Джанкарло.

– Поскорее бы они уже пришли! – со стуком поставил Франко на стол пустой бокал. – И поскорее бы этот вечер уже закончился!

– Согласен, – нетерпеливо посмотрел Джанкарло на часы. – Скоро уже эта парочка явится! Было бы здорово, чтобы ты познакомился с подругой Нунции заранее. Дьявол, куда они запропастились?! Мы ведь договаривались, что они придут на полчаса раньше! – тоже начиная нервничать, проворчал Джанкарло.

И вот дверь в ресторан отворилась, а на пороге появилась девушка. Джанкарло, который постоянно посматривал в сторону входа, разочарованно отвел глаза, поняв, что вошли опять не Аннунциата с подругой. Но в следующий миг он снова обратил взгляд на девушку, которая нерешительно направилась в их сторону. Джанкарло остолбенел, сдвинул брови, потом зажмурил глаза и снова посмотрел на девушку.

– Я не понимаю... Это Нунция что ли? – неуверенно проговорил он.

Франко обернулся.

Миниатюрная невысокого роста девушка, одетая в простое темно-бирюзовое платье, уже была в двух шагах от их столика. Лиф из стрейчевой ткани плотно облегал высокую грудь и весьма стройную талию. Неглубокий вырез приоткрывал шею, которую украшала скромная серебряная цепочка с кулоном в форме буквы «А». Рукава в три четверти обтягивали тонкие руки до самого локтя. На запястьях блестели изящные часики и пара незамысловатых серебряных браслетов. Юбка-клеш струилась мягкими волнами до колен, придавая облику девушки воздушность и легкость. Образ дополняли аккуратные босоножки на невысоком каблуке и с тонкими ремешками.

Темно-каштановые волосы шелковистым каскадом рассыпались по плечам, отливая рыжеватом оттенком в свете ламп. На лице почти не присутствовало макияжа, лишь ресницы были накрашены и веки чуть затенены естественными тонами. Глаза, взволнованно блестевшие, притягивали своей красотой и выразительностью. Большие, темные и глубокие – в них действительно можно было затеряться... Что и не преминул сделать Франко.

– Ciao! – выдохнула Аннунциата, останавливаясь у столика. Потом смущенно чмокнула в щеку Джанкарло и Франко. Оба смотрели на нее, будто их удостоила своим визитом сама Моника Беллуччи.

– Мы... знакомы? – уточнил Джанкарло, заикаясь.

Франко в принципе не мог вымолвить ни слова, недоверчиво рассматривая Нунцию. Он тоже зажмурился и едва заметно мотнул головой, видимо, желая прогнать галлюцинации. Но открыв глаза, убедился, что внешность Нунции ничуть не изменилась, и если это галлюцинации, то они коллективные, потому что Джанкарло тоже рассматривал ее с абсолютно глупым выражением лица.

– Да прекратите вы на меня пялиться, как на синего безухого зайца, – покраснев, нервно улыбнулась Нунция. – Я присяду с вами? – насмешливость зазвучала в ее голосе.

– Да, конечно! – спохватился Джанкарло.

Франко почувствовал, как сердце в груди трепещет. Ему там явно стало тесно, хотелось вырваться из реберной клетки и взмыть ввысь. У Франко вспотели ладони, а колени сделались ватными, но он, к его счастью, сидел. Если бы стоял, однозначно бы пошатнулся и потерял равновесие. Он всерьез испугался того состояния, в которое впал его организм. Голова почти не соображала, не была способна состыковать события и напоминала безнадежно зависший компьютер.

– Думаете, ваша Мариэлла поверит? – с придыханием спросила Нунция. Она тоже явно волновалась.

– Даже я уже поверил... – все еще пребывая в ступоре, ответил Джанкарло. – Как так... новый имидж?

– Моя подруга сдрейфила. Позвонила утром и сказала, что не может прийти, потому что заболела. А я не могла вас подвести, вот и пришлось идти к стилисту... – пряча глаза, ответила Нунция.

– Синьорина, что будете пить? – спросил официант.

Нунция быстро взглянула на два пустых бокала и выпалила:

– То же, что и им.

Официант улыбнулся и вопросительно посмотрел на мужчин.

– Мне тоже еще один, – сказал Джанкарло.

– Мне тоже, – хрипло повторил Франко, не особо вникая в смысл произнесенных слов. В мозгу явно шла перезагрузка и мешала эффективно думать.

– Если ты будешь в таком виде появляться в больнице, в операционной вся работа встанет, – прокомментировал Джанкарло, оценивающе глядя на подругу.

– Не волнуйся, я после ужина верну свой прежний вид, – заверила девушка.

– Да ты с ума сошла! Даже не думай! Ты, оказывается, такая красивая... – с искренним восхищением протянул он, вогнав Нунцию в еще большую краску. – Просто будешь шапочку надвигать на самые брови и маску – по глаза. И халат бери на пару размеров больше, чтобы точеную фигурку не облегал.

– Только мои глубокие дружеские чувства к тебе сдерживают меня, чтобы не залепить смачную оплеуху, – скривилась Нунция.

Джанкарло, кажется, начал приходить в себя. Он перевел взгляд на Франко, желая убедиться, что тот тоже оправился от потрясения. Но заметив, как друг сидит с таким видом, будто лекарства перепутал, он хлопнул его по плечу и сказал, смеясь:

– Кажется, Франко совсем впал в шок. До сих пор ни слова не произнес.

Франко вздрогнул и осознал, что неотрывно рассматривает свою ассистентку. Она робко подняла на него глаза, бездонные, выразительные, сияющие. Он вглядывался в ее правильные и нежные черты лица и чувствовал, как тахикардия заметно усиливается: от ее взгляда, от ее вида, от ее близости...

– Да, я в шоке... – тихо признал он.