Хирургический роман

Когда Франко и Джанкарло остановились перед дверью, ведущей в палату Аделе Фоссини, ритм сердца анестезиолога отчего-то участился. После своей трагичной истории любви он относился ко всем пациентам равнодушно, стараясь не позволить ни одной искорке какого-нибудь чувства вспыхнуть в сердце. И неважно, была ли это молодая красивая девушка или дряхлый старик, ведь Джанкарло прекрасно понимал, что привязаться можно даже к пожилому и некрасивому пациенту. И просьба Франко породила в его душе целый шторм паники, потому что за несколько недель общения можно проникнуться симпатией, сблизиться, сдружиться, влюбиться, наконец! И хотя с тех пор, как Джанкарло потерял свою возлюбленную, он ни разу не влюблялся и даже не верил в возможность такого исхода, перспектива просто проникнуться к пациентке симпатией его очень напрягала.

– Buongiorno! – бодрым голосом поприветствовал Франко Аделе.

Она буквально расцвела и засияла, увидев хирурга, будто его появление в палате поспособствовало включению некоего внутреннего света в ее неисправном сердце.

– Buongiorno, Франко! – воскликнула она, и Джанкарло в изумлении застыл на пороге.

Тут девушка заметила за спиной хирурга движение и сконфузилась, поняв, что чрезмерно радостно поздоровалась с врачом в присутствии кого-то чужого. Франко сместился, и Аделе встретилась взглядом с пронзительными темными глазами незнакомого врача. На несколько мгновений он словно заворожил ее, даже остановив биение сердца. Притягательный, немного суровый и пугающий, возможно, из-за черной густой бороды, но с невероятно выразительными глазами, в которых затаилась едва уловимая грусть, он умел производить впечатление с первого взгляда.

– Это мой коллега, Джанкарло. Будет вашим анестезиологом, – пояснил Франко.

– Приятно познакомиться, – робко улыбнулась Аделе.

– Взаимно, – кивнул Джанкарло.

Аделе перевела взгляд на Франко, и улыбка, оставаясь робкой, стала нежнее. Она смотрела на хирурга преданными влюбленными глазами, а Джанкарло не сводил с нее внимательного изучающего взгляда.

– Вы сможете задать моему коллеге все тревожащие вас вопросы относительно предстоящей анестезии, – уточнил Франко.

– Неужели вас уже что-то тревожит? – приподнял Джанкарло бровь. – Что такого страшного обо мне ты рассказал пациентке? – изобразил он крайнее изумление, переводя взгляд на Франко.

– Нет-нет! – поспешно вмешалась Аделе, улыбнувшись. – Франко ничего мне не рассказывал. Я только выразила опасения... Я слышала, что анестезия – это не так уж полезно для малыша...

– Любое медикаментозное вторжение в организм не является полезным, – подтвердил Джанкарло.

– Но... – растерялась Аделе, ожидая на подсознании, что анестезиолог примется уверять, что анестезия так же безвредна, как зеленое яблоко. – То есть это опасно? Что же делать?

– В вашем случае других вариантов нет, – развел руками Джанкарло. – Вы же не хотите, чтобы в качестве анестезии я пел вам колыбельные?

Аделе вдруг звонко рассмеялась, и на щечках заиграли те очаровательные ямочки, которыми Франко каждый раз любовался. Теперь и Джанкарло залюбовался ими.

– Неужели вы умеете петь колыбельные? – сквозь смех спросила Аделе.

– Я нет. По колыбельным у нас Франко большой специалист.

Хирург метнул на анестезиолога испепеляющий взор, но тот лишь невинно улыбнулся.

– Франко, неужели вы поете колыбельные?! – восхищенно воскликнула Аделе, и Джанкарло отметил про себя, с каким обожанием девушка смотрит на своего хирурга. В ее глазах настолько явно читались чувства, что анестезиолог даже усмехнулся.

– Конечно, поет! – опередив друга, произнес Джанкарло. – Если бы я не пришел сюда работать, он бы так и продолжал применять к своим пациентам устаревшие методы анестезии.

– А я и сейчас применяю их, когда тебя рядом нет, – парировал Франко.

Аделе снова рассмеялась, не сводя с Франко влюбленного взгляда.

– Споете мне что-нибудь однажды? Мне ведь пригодится... – тут она перестала смеяться, и улыбка на губах начала гаснуть. – Если все будет хорошо, – закончила она свою мысль, опуская глаза.

– Ou, Аделе! – позвал ее Джанкарло. – Разве у вас есть какие-то сомнения? – непринужденно спросил он, хотя внутри все сжалось.

– Нет. Только страх.

– Вы не должны бояться! Вы просто не знаете, в чьи руки попали! Франко – волшебник, гений кардиохирургии. Под его руками случаются такие чудеса, которые науке и не снились! Вы разве не знаете, что в медицине может быть то, чего в принципе не может быть?

Улыбка опять начала зажигаться в глазах Аделе, и она вновь посмотрела на Франко. С еще большим обожанием, с еще большей преданностью и волнением.

– Джанкарло, прошу тебя! Не преувеличивай! – покраснел Франко, хотя внутри разлилось приятное тепло, а в красноречивом взгляде, обращенном на друга, читалась невыразимая признательность.

– Синьора Фоссини, вы сами у пациентов спросите и убедитесь, что я говорю правду, – сказал Джанкарло.

– Я знаю. Он уже спас отца моей подруги. И с пациентами из других палат я тоже общалась, – с нежностью произнесла Аделе.

– Поэтому вы и не должны бояться!

– Я понимаю. Я постараюсь, – смиренно пообещала она.

– Вот и отлично. Я же в следующий раз приду с блокнотом, и мы с вами соберем анамнез и разработаем план анестезии.

– Хорошо, я буду ждать вас! – с готовностью ответила Аделе.

– А сейчас нам нужно идти, – сообщил Франко.

– Уже?! – сорвался с уст Аделе огорченный возглас. – Простите, конечно, вас ждет работа. Это мне нечем заняться, – добавила она, растягивая губы в улыбке, но Джанкарло ясно увидел, с какими тоской и разочарованием смотрит она на кардиохирурга.

– У меня есть для вас сюрприз, – вдруг сказал Франко, доставая из прозрачной папки, которую он держал в руках, книгу в мягкой обложке с нарисованным в штормовом море парусником. – Помните, я обещал вам книгу? Теперь скучать вам не придется, – подмигнул Франко, протягивая приключенческий роман.

– Ох, Франко, вы такой любезный и внимательный! – просияла девушка. – Огромное вам спасибо!

– Ночами не засиживайтесь, вам нужно отдыхать! – тепло улыбнулся он пациентке, и, попрощавшись, друзья покинули палату.

– У вас это взаимно, надеюсь? – спросил Джанкарло, наблюдая, как с лица Франко быстро исчезает улыбка.

– Что именно? – не понял Франко.

– Влюбленность.

– Влюбленность?! Издеваешься?

– Да это ясно, как физраствор, что синьора Фоссини влюблена в своего обаятельного кардиохирурга, – красноречиво посмотрел Джанкарло на друга.

Внутренне Франко содрогнулся: значит, ему не зря так казалось, и этот факт его страшно беспокоил.

– По-моему, у тебя разыгралось воображение, – прокомментировал он сухо.

– Да, теперь уже да. Я так и представляю, какая из вас вышла бы хорошая пара.

– Что за ересь ты несешь?! – рассердился Франко. – Между нами абсолютно ничего нет!

– Она тебе не нравится, как женщина? Мне казалось, именно такие в твоем вкусе.

– Я не завожу романы с пациентами! – Франко не на шутку разнервничался.

– Это ясно, это сложно. Зато после выхода отсюда ты можешь сделать ее счастливой и до конца жизни заботиться об ее сердечке. Разве ты не взялся бы?

– Мое дело – вылечить пациента, – сквозь зубы проговорил Франко. – А как сложится его жизнь после – это не проблемы кардиохирурга. Так что влюбиться в пациентку и позаботиться о ее сердечке я предлагаю тебе, – язвительно добавил он.

Джанкарло моментально помрачнел. Веселое выражение лица сменилось на предгрозовую хмурость.

– Хирурги страшные люди. Сначала они раздирают грудную клетку, а потом с упоением тыкают сердце своими блестящими стерильными инструментами, даже не задумываясь, что пациенту больно! – с упреком произнес Джанкарло, сверкая глазами.

– Я не только инструментами тыкаю. Я еще и пальцем тыкаю и даже в руки сердечко беру.

– Иди к дьяволу! – Джанкарло характерным жестом взмахнул рукой, всем своим видом посылая друга куда дальше, чем место обитания дьявола. Лицо его было перекошено, но не от злости, а от боли. Франко опять прикоснулся к кровоточащей ране.

– Остынь, Джанкарло! – примирительно взял его Франко за локоть.

– Остынь?! – вскипел Джанкарло, вырывая руку. – Ты мне тем разговором в ординаторской всю душу вывернул. Я себя чувствую сейчас, как твои пациенты, лежащие перед тобой на столе с растерзанной грудью. А ты без всякой жалости продолжаешь свои манипуляции. Но ты не понимаешь, что в отличие от твоих пациентов, я пред тобой без наркоза!

– Извини, да, может, я пошутил жестко, но мне часто приходится применять кардинальные и болезненные меры, чтобы потом вернуть человеку жизнь, которой он будет наслаждаться. Я хочу, чтобы ты излечился...

– Некоторые болезни неизлечимы, – прошипел анестезиолог и решительно зашагал прочь.

Франко уныло смотрел ему вслед. Потом вздохнул и двинулся в противоположном направлении.

****

– Нунция, у меня есть идея! – заговорщическим шепотом сказал Джанкарло, когда Франко вышел из ординаторской. – Пока этот дурачок изранен стараниями нехорошей секретарши, он может все испортить в субботу. Надо его влюбить в другую!

– Ты просто интриган! Из тебя идеи так и хлещут! – изумилась Нунция, впрочем, с некоторой досадой. – Только неужели ты не понимаешь, что невозможно человека влюбить! Как ты себе это представляешь?! Приведешь свою подружку и скажешь: вот, Франко, это моя подруга, влюбись в нее, смотри, какая у нее попка?! – презрительно фыркнула она.

– Никакие подруги для этого не нужны! Достаточно одной пациентки!

– Какой пациентки? – насторожилась Нунция.

– Ты знакома с этой беременной, которую мы так опекаем? – осведомился Джанкарло.

– Знакома заочно с ее сердцем, по фотографиям, – напряженно ответила Нунция.

– Я сегодня с ней познакомился. Чудесное создание, – охарактеризовал Джанкарло Аделе. – Нет, я серьезно. Скромная, милая, очень приятная девушка. Я бы на месте Франко влюбился, не раздумывая.

– Ну и влюбился бы! – неожиданно сердито произнесла Нунция. Джанкарло даже замер, пораженно уставившись на девушку. – Что тебе мешает?

– Во-первых, у меня нет времени на такие глупости, – неправдоподобно весело произнес Джанкарло.

– Хм. В случае с Мариэллой тебя это нисколько не остановило, – злостно усмехнулась Нунция.

– Не надо сравнивать наркоз с ударом бревном по голове! Мариэлла – женщина на ночь, а Аделе – чудесная девушка. И ей нравится Франко, – убежденно произнес Джанкарло.

– С чего ты взял?!

– Поверь мне, видно сразу, когда девушка влюблена.

– Хаха, – язвительно хмыкнула Нунция, и саркастичная улыбка заиграла на ее губах.

– Поэтому, если они с Франко нравятся друг другу, я не смею смотреть на нее как на женщину, – проигнорировал он насмешку подруги.

– Джанкарло, ты так говоришь об этом... – бессильно всплеснула Нунция руками. – Будто это дело решенное!

– Ты бы видела, как она смотрит на Франко! Такое восхищение в глазах горит, ты не представляешь! – с чувством поведал Джанкарло, а брови Нунции хмуро сдвинулись. – Нет, я, конечно, понимаю, что он дарит ей надежду на светлое будущее. Франко психологически просто идеальный врач для напуганных страшным диагнозом пациентов. Они почти все смотрят на него, как на бога. Он очень харизматичный медик. Но ты понимаешь... – мечтательно проговорил Джанкарло. – Аделе на него смотрела как-то по-особенному. Если я что-нибудь понимаю в поведении людей, то, на мой взгляд, она в него уже успела по уши влюбиться. Может, она даже сама этого еще не осознает... Но я почти уверен в этом.

Нунция рассматривала анестезиолога с ужасом, будто он рассказывал ей не о прекрасных зарождающихся чувствах, а о чем-то болезненно неприятном. Девушка плотнее сжала губы, брови на переносице уже почти сомкнулись, а глаза помрачнели, словно небо перед грозой. Джанкарло изумленно замолчал.

– Что-то не так? – аккуратно спросил он.

– Мне не нравится заниматься сводничеством. Для меня это неприемлемо, – отрывисто изрекла Нунция и быстро направилась к своему столу.

– Мне тоже не нравится сводничество, – согласился Джанкарло. – Но если просто подтолкнуть двух людей, которые нравятся друг другу, сделать шаг навстречу, открыть им глаза...

– С чего ты взял, что между ними что-то есть? – сухо спросила Нунция.

– Я тебе только что пояснил, с чего я это взял! Смотрит она на него робко, нежно, восхищенно. Так не смотрят на человека, который безразличен! Не краснеют от удовольствия, когда он приходит навестить. Не отводят смущенно глаза, поймав его прямой взгляд. Не смотрят неотрывно, будто растворяясь, пока он говорит. И не огорчаются так, прощаясь, – воодушевленно рассказывал Джанкарло.

– И что, Франко отвечает взаимностью? – с каким-то болезненным страхом в глазах спросила Нунция.

– Франко общается с ней с исключительной добротой, он внимателен и даже нежен. Книгу ей сегодня принес, чтобы она не скучала. Просто он не из тех, кто заводит роман с пациентками прямо в больнице.

– Судя по тому, как он переживает измену Мариэллы, пациентка в этом плане ему безразлична, – процедила Нунция сквозь зубы.

– Вот я и хочу сделать так, чтобы он взглянул на пациентку другими глазами, увидел ее зарождающиеся чувства и забыл свою секретаршу! А главное, подумай, какое везение для него лично: если Франко спасет Аделе жизнь, а они сойдутся, он найдет в ее лице вернейшую супругу! Она никогда не предъявит ему претензий по поводу ненормированного графика и неожиданных ночей в больнице, на собственном сердце испытав, чем тут занимается Франко!

Нунция еще плотнее сжала губы и, не сказав ни слова, принялась писать отчет. Джанкарло недоуменно молчал, но когда он собрался спросить подругу о причине ее плохого настроения, дверь с шумом распахнулась, и в ординаторскую вошли коллеги, положив конец их заговору.

****

– Pronto? – ответил Франко на вызов, когда они с Нунцией шагали по коридору в сторону ординаторской.

– Франко Боско? – послышался из трубки вопрос на английском. – Это Михаэль Шпек, – представился собеседник. – Мы с вами встречались два месяца назад на конференции в Дрездене, посвященной вопросу пересадки сердца, помните?

– Да-да, – наконец-то вспомнил Франко коллегу. – Чем могу быть полезен?

– Вам удобно говорить? Это не займет много времени.

– Да, я вас слушаю.

– Я хотел бы предложить вам приехать в наш кардиохирургический центр через две недели на собеседование.

– На собеседование? – переспросил Франко, силясь вникнуть в предложение коллеги. Немец скверно говорил на английском, и для Франко не так просто было понять его.

– Мы с коллегами оказались впечатлены вашим выступлением на конференции и навели справки о вашей профессиональной деятельности. Таким образом, мы хотели бы предложить вам примкнуть к нашей команде в качестве заведующего кардиохирургическим отделением.

У Франко сердце в груди сделало сальто, сбив дыхание. Подумать только! Его приглашают в немецкую больницу руководителем! Без всяких связей и рекомендаций! Хотя Франко знал, что это закономерно, ибо в Германии связи роли не играют, значение имеют только профессиональные качества, достижения и результаты.

Брови Франко изогнулись дугой, а выражение лица стало ошеломленным, растерянным... Перспектива выглядела слишком заманчивой, чтобы отказываться. Его оценили по заслугам, готовы поставить на ту должность, которую он заслужил потом и кровью, и уж точно дадут куда большую зарплату, чем ему платят в родной Италии. Да и такое предложение в данной ситуации являлось более чем актуальным

– Синьор Шпек, благодарю вас за звонок, – шокировано произнес Франко. – Это так неожиданно...

– Мы будем ждать вас через две недели, – улыбнулся собеседник. – Я вышлю вам на почту все точные данные.

– Подождите-подождите... Простите, но через две недели я вряд ли смогу. Я сейчас веду пациентку с очень сложной ситуацией. Чтобы вам было понятно: мы пытаемся дотянуть до 28-й недели беременности, когда можно будет сделать кесарево и прооперировать ей клапан на сердце. Если что-то пойдет не так, оперировать придется раньше. И это буду делать я.

– А... – задумчиво изрек немецкий коллега. – Понимаю... А сколько еще ждать?

– У нее пошла 24-я неделя.

– Ну что ж, две недели раньше, две недели позже погоды не делают. Тогда, может, договоримся, что вы дадите мне знать, как только операция пройдет, надеюсь, успешно?

– Да, думаю, так лучше, – согласился Франко.

– Отлично. Тогда я вышлю вам официальное приглашение на почту и буду ждать вашего звонка.

– Да! Большое спасибо! – поблагодарил Франко и, попрощавшись, отключил телефон.

Они с Нунцией уже дошли до ординаторской, но он задержался в коридоре, чтобы завершить разговор без возможных посторонних ушей. Потом, так и зажав телефон в ладони, Франко задумчиво скрестил на груди руки и уставился в окно. Перед глазами предстал немец, с которым он только что разговаривал, и Франко вдруг почувствовал себя ценным и уважаемым в медицинском мире. Это согревало, льстило самолюбию, но главное – доказывало, что не зря он столько лет своей жизни отдал кардиохирургии, безустанно ремонтируя человеческие сердца.

На самом деле Франко являлся потомственным кардиохирургом, который пошел по следам своего отца. Несмотря на то, что Франко все детство почти не видел его, отец стал для него героем. Правда, когда Франко заявил, что собрался поступать на факультет «Медицина и Хирургия», отец в ужасе схватился за голову. Франко всегда со смехом вспоминал его реплику: «Figliolo mio[1], на свете столько нужных и замечательных профессий, которые позволят тебе вести нормальный образ жизни и быть нормальным счастливым человеком! Неужели ты хочешь заниматься именно этим?!» Когда сынок решительно кивнул в знак согласия, отец заломил руки: «Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, Франко! Это жизнь, полная крови, смерти, ежедневного жертвоприношения, расшатанных нервов, мыслей о суициде. Но ты не сможешь все бросить, потому что эта профессия становится наркотиком: ты не сможешь от нее отказаться ни ради любви, ни ради детей, ни ради семьи. Кардиохирургия обречет тебя на одиночество!»

Но Франко не испугался. Плененный ритмом сердца, он с головой окунулся в изучение законов его функционирования и способов ремонта неполадок в работе одного из самых важных органов человеческого организма, отодвинув на второй план все и полностью отдавшись выбранной профессии. И он добился многого благодаря своему упорству и целеустремленности, став уже в таком молодом возрасте настолько уважаемым кардиохирургом. В последний год он еще занялся и научной деятельностью, участвуя с итальянскими коллегами в европейской новаторской разработке в области кардиохирургии. Переезд в Германию еще шире раскрыл бы горизонты...

– Франко, что с тобой? Все в порядке? – тревожно спросила Аннунциата, коснувшись его плеча.

Франко вздрогнул. Он слишком глубоко погрузился в свои размышления, что даже забыл, где находится.

– Да-да, все в порядке, – натянуто улыбнулся он.

– У тебя такой вид, будто ты узнал, что прооперировал не тот орган.

Франко рассмеялся, но задумчивость в его глазах так никуда и не испарилась.

– Это звонил немецкий коллега...

– Что-то по вопросу Фоссини? – почему-то спросила Нунция.

– Фоссини? – удивился Франко. – Нет. По моему вопросу.

– В каком смысле?

– Немецкие коллеги хотят пригласить меня к себе... Разумеется, это между нами, – многозначительно посмотрел он на свою ассистентку.

– Разумеется, – сглотнув комок, подступивший к горлу, пробормотала Нунция.

Некоторое время они стояли молча, думая каждый о своем.

– Франко... Ты уходишь?

Франко поднял на нее взгляд, и сердце его перекувыркнулось в груди. Столько мольбы и отчаяния увидел он в ее глазах.

– Нунция, такие решения не принимаются вот так, в коридоре, – взволнованно отмахнулся он. – Необходимо взвесить, подумать, узнать условия, снова поразмышлять... – попытался он сказать как можно беззаботнее, стараясь скрыть вихрь эмоций, который вызвал в нем этот звонок. – В любом случае, пока Фоссини не будет прооперирована, я никуда не поеду.

– О, Франко! Тебя-то я и ищу, – вдруг раздался мужской голос, и Франко с Нунцией резко обернулись, как по команде. К ним торопливо направлялся Бранцоли, явно пребывая не в лучшем расположении духа. – Синьорина, прошу вас оставить нас с синьором Боско наедине, – требовательно попросил руководитель больницы.

Аннунциата кивнула и ретировалась в ординаторскую. Неплотно прикрыв за собой дверь, она прислонилась к ней, прислушиваясь. Впрочем, Бранцоли не сильно заботился о сокрытии своего разговора с подчиненным.

– Франко, что происходит?

– Насколько мне известно, все в порядке, – в недоумении ответил Франко.

– Ты так полагаешь? Кажется, я просил тебя помочь Габриэле Сантини войти в должность, найти взаимопонимание с коллективом.

Франко наконец понял, куда клонит начальник, и, скривившись в презрительной усмешке, ответил:

– Кажется, я вам сказал, что у меня нет на это времени.

– Нда?! А вредить ему у тебя время находится! – негодующе сверкнул Бранцоли глазами.

– Вредить?! – изумленно вскинул Франко брови.

– Да, вредить! Габриэле уверен, что ты настраиваешь против него коллектив и постоянно норовишь поставить его в неловкую ситуацию, выставить идиотом... Тебе не кажется, что ты много на себя берешь?! – нарастало возмущение начальника. – Я ведь пообещал продвинуть тебя, но с таким отношением к моим просьбам ты рискуешь лишиться даже... – Бранцоли вдруг резко замолчал, словно понял, что заигрался.

– Вы хотите уволить меня? – насмешливо спросил Франко.

– Я не хотел бы до этого дойти, – строго ответил руководитель, тем не менее опешив от ироничного тона хирурга.

– Смотрите, как бы вслед за моим увольнением не начался мощный отток медиков из вашей клиники, – лед зазвенел в интонации Франко. Потом сердце его дернулось в груди от мимолетной догадки, буквально взорвавшей мозг, и Франко произнес еще более ледяным тоном: – И, кстати, синьору Фоссини буду оперировать я вне зависимости от того, уволите вы меня или нет. Если вы меня уволите, она будет переведена из этой клиники в другую. Чего бы мне это не стоило, – смерил он начальника убийственным взглядом. – А сейчас мне нужно идти. У меня операция через полчаса.

С этими словами он развернулся и широким шагом направился в ординаторскую. Нунция едва успела отскочить от двери, чтобы не быть застуканной за подслушиванием.

Франко, в глазах которого отражалась свирепая буря, пружинящей походкой прошествовал к своему столу и раздраженно швырнул на него папку, которую держал в руках.

– Тебя что, увольняют? – спросила Аннунциата, глядя на него огромными глазами, полными неподдельного страха.

– Нет, сейчас нет, – хладнокровно ответил Франко, беря другую папку и открывая ее.

– Сейчас? А потом что, уволят?

– У меня есть два пути избежать этого: помочь Сантини обосноваться на этом месте или...

– Или?! – поторопила Аннунциата.

– Или изгнать его отсюда. И я предпочитаю второй путь. Даже если решу принять предложение немецких коллег, – жестко ответил Франко. Потом одарил ассистентку мрачным взглядом, развернулся и направился к двери, бросив через плечо: – Жду тебя в операционной.

Едва дверь за его спиной захлопнулась, Нунция закрыла лицо руками, в отчаянии прошептав:

– Нет, Франко, нет...

[1] Figliolo mio (it.) – сынок мой.