Глава 20
Отрывок из телепередачи «Вечерние новости», 18 июня 582-го года со времени правления Вильяма Первого
— Здравствуйте! С вами Олия Картер, «Вечерние новости». Срочное сообщение из дворца: свадьба его высочества принца Роберта состоится завтра в девять часов утра в соборе Всех Святых, на два дня раньше, чем ожидалось. На площади перед дворцом уже начали собираться желающие первыми поздравить жениха и невесту.
Камера показала строгую дворцовую площадь, где вокруг фонтана со статуей Вильяма Первого, принимающего из рук старца-мага Железный венец, каэльцы — те самые желающие посмотреть на свадьбу принца вблизи — деловито разворачивали палатки. На королевскую стражу, по случаю торжества переодетую в парадную белую форму, они не обращали ни малейшего внимания. Из распахнутых ворот перед дворцом — то есть, у костяных лап последнего короля-дракона Дастиса — выходили с ящиками и подносами слуги, которым, очевидно, велели раздать собравшимся на площади еду и напитки.
Камера вернулась в студию, где ведущая — красивая блондинка с единственной ярко-розовой прядью в волосах — без улыбки продолжила:
— Избранницей принца стала некая Лиана Салливан, восемнадцати лет. Девушка воспитывалась в детском доме, ее родители неизвестны.
Камера показала принимающую поздравления Лиану. Одетая в молочно-белый костюм с юбкой-футляром и приталенным пиджаком, девушка напоминала хрупкую куколку, с лица которой не сходила счастливая улыбка, а пустой взгляд не останавливался даже на женихе — Лиана его как будто вовсе не замечала.
— Лиана Салливан с десяти лет стоит на учете комиссии по делам недееспособных граждан с диагнозом «алалия», — продолжала ведущая. — Страдающие от этой болезни не могут воспроизводить или понимать речь вследствие повреждения речевых областей в полушариях головного мозга.
Камера показала принца, тоже одетого в молочно-белый официальный костюм, который Роберту, в отличие от невесты, очень шел. Принц, держа свою избранницу за руку, объяснял журналистам:
— Моей королеве требуется больше заботы и участия, ведь диагноз тяжелый, и мы не надеемся на полное выздоровление. Однако мы с Лианой любим друг друга, — принц ласково посмотрел на невесту, и та в ответ скользнула по нему взглядом. — Это же главное, — добавил его высочество, когда девушка, качнув головой, приникла к его плечу, как сломанная кукла.
Камера снова вернулась в студию.
— Пока остается неясным причина переноса даты свадьбы, мы ждем разъяснения из дворца, — сказала ведущая. — Но уже известно, что дни, следующие до церемонии совершеннолетия его высочества, объявлены выходными в честь предстоящих торжеств. Итак, производственный календарь на этот месяц выглядит следующим образом...
На экране появились даты, обозначенные красным, и вряд ли кто-то из простых каэльцев жаловался на лишние дни отдыха.
Отрывок из телепередачи «Каэльские сплетни», 18 июня 582-го года со времени правления Вильяма Первого
— И специальный гость нашей программы! — объявил ведущий «Каэльских сплетен» Берна́рдо Боск, широко улыбаясь и прямо-таки излучая радость. Этой радостью господин Боск умудрялся заряжать зрителей через экран, из-за чего «Сплетни» уже полгода оставались в топе по рейтингам среди развлекательных программ каэльского телевидения. — Встречайте — юный наследник, наше будущее, которое — тут даже к гадалкам ходить не надо, все и так ясно — ожидается безоблачным! Итак, его высочество принц Роберт! М-м-м, и с невестой!
На экране во всю стену появился герб Каэлии, из колонок зазвучал гимн, и зрители дружно встали, подпевая. Все улыбались, но счастливее всех выглядела влюбленная пара: красавец-принц, приобняв невесту за талию, аккуратно подвел ее к плюшевому дивану и усадил, но отпустил не сразу, только когда убедился, что девушке удобно. Счастливая улыбка не сходила с лица будущей королевы, и кто бы ее за это осудил?
— Ну же, ваше высочество, мы здесь, — весело напомнил Бернардо. И сам считавшийся привлекательным мужчиной, рядом с принцем он казался вульгарным петухом, особенно когда пропел: — Ах, сколько сердец разбилось сегодня! Ваше высочество, как вы могли?!
Роберт впервые отвлекся от невесты и бросил на ведущего спокойный взгляд.
— Господин Боск, вы смущаете мою королеву.
Девушка и правда, отвернувшись, приникла к сидящему рядом жениху, пряча лицо у него на груди. Даже такая интимная и неуклюжая поза у этих двоих выглядела красиво.
— Королева? — с воодушевлением подхватил Бернардо. — Какое интересное любовное прозвище!
— Это титул, — поправил принц.
Бернардо всем своим видом выразил удивление, довольно-таки комичное: задрал брови, округлил глаза и рот. Потом неуверенно начал:
— Но коронация ведь...
— В будущем, — закончил за него принц. — Завтра во время свадьбы Лиану коронуют как принцессу. Но для меня она уже королева. — Роберт ласково погладил девушку по светлым волосам. Потом, наклонившись, что-то шепнул на ухо, и она медленно, словно во сне, села ровнее, попыталась смотреть в зал. Впрочем, ее взгляд скользил над головами зрителей. Девушка не переставала улыбаться.
Неестественность ее движений не осталась незамеченной. Бернардо, устроившись в кресле по правую руку от принца, подался к нему и спросил:
— Ваше высочество, скажите, как вы относитесь к диагнозу вашей невесты?
Роберт удивленно посмотрел в камеру.
— Я люблю ее, с диагнозом или без. Что за странный вопрос, господин Боск? Как можно не любить такую чудесную девушку?
По залу пронесся шепот одобрения: никто не сомневался, что Лиана и правда чудесна, а принц мужественен и заботлив. Женщины в студии прямо-таки пожирали его глазами.
— Эта болезнь, алалия, она не лечится? — продолжал ведущий.
Роберт вздохнул.
— К сожалению, на данный момент, нет. Мы поощряем развитие технологий в этой, а также в других областях здравоохранения, но приходится быть реалистами. К несчастью, я никогда не услышу голос Лианы...
По студии пронесся дружный стон, в основном от женской половины. Все очень жалели принца и его нареченную.
Роберт поцеловал Лиану в щеку и ласково улыбнулся.
— Но я люблю тебя такой, какая ты есть, — тихо сказал он.
«О-о-о!» — снова высказалась аудитория, на этот раз одобрительно.
— А теперь давайте обратимся к экспертам, — предложил ведущий. — Ваше высочество, вы не возражаете?
— Как пожелаете, господин Боск, — отозвался принц, осторожно обняв невесту и что-то зашептав Лиане на ухо. Девушка все время счастливо улыбалась.
Ведущий встал и приветственно раскинул руки.
— Итак, в нашей студии сегодня профессор медицины, заведующий кафедрой неврологии Каэльского королевского университета лорд А́рич. Господин, прошу вас...
Роберт никогда себя не любил. Не за что, он с детства знал, что любви недостоин. Сперва Роберт был уверен, что мать умерла именно из-за него, и поэтому отец не хочет его видеть. Роберту твердили, что он будущее, что он прекрасен, невероятен и чудесен. Роберт не верил. Так говорили слуги, потому что он был принцем, а Роберт очень рано понял, как люди лицемерны. Так говорили учителя, волшебники, гвардейцы, потому что Роберт старался быть для них идеальным. Если ты настолько ужасен, что сам себя еле выносишь, идеальность поможет тебе завоевать хоть немного искренней симпатии, которая другим достается легко. Роберт был послушным мальчиком, хорошо учился, им восхищались, но всего этого было мало. Отец не хотел его видеть, навязанные друзья пытались быть милыми только потому, что им приказали, а слуги и свита всего лишь выполняли свою работу.
Со временем Роберт научился не быть идеальным, а только казаться им — к сожалению, идеал был недостижим, и каждая попытка угнаться за ним требовала бездну сил. Надеть же маску приятного красавца ничего не стоило.
Сильвен был единственным существом, который ценил Роберта таким, какой он есть. Сильвен был искренен, но Роберт ни на мгновение не забывал, что их связывает печать. Без нее Сильвен, даже окажись он свободным, никогда бы с ним не заговорил. Роберт не питал иллюзий по поводу их дружбы, она была вынужденной. Принц боялся, что если когда-нибудь соберется с духом и найдет способ Сильвена отпустить, то, освободившись, тот отвернется и исчезнет из его жизни, ровно так же, как давным-давно это сделала мама. И будет прав, потому что любить Роберта невозможно, он этого недостоин.
Лиана ничего не была принцу должна. До печати, до всего этого кошмара он не мог ей приказать, и она искренне говорила: «Я тебя ненавижу». Или «Я на тебя злюсь». А потом сказала, что любит. Тогда Роберт не понял, не успел осознать, как же сильно его это поразило. Зато понял потом, когда уже ничего нельзя было исправить.
У Роберта в жизни был единственный человек — хорошо, дракон, но какая разница? — который полюбил его таким, какой он есть. И этого человека — дракона — Роберт уничтожил.
Такой ненависти к себе, как сейчас, принц никогда не испытывал. Невыносимо было смотреть в зеркало, обсуждать предстоящую свадьбу, даже встать с кровати казалось невозможным, но хуже всего было видеть рядом Лиану — то, что с ней сделал он. Ведь ею это уже не было. Это была живая кукла с бессмысленным взглядом, и Роберту было противно не просто касаться ее, но даже находиться с ней рядом. Это не она, другая, не настоящая.
От вины перед настоящей Лианой у Роберта разрывалось сердце. Но что он мог сделать? На одной чаше весов была Лиана, на другой — вся Каэлия. Естественно, он выбрал Каэлию, он же принц, как еще он мог поступить?!
Хуже всего было то, что исправить ситуацию — в теории — Роберт мог. Нужно было всего-то снять с Лианы печать, и заклинание счастливого сна спадет само. Но это было невозможно: дикого дракона никогда бы не оставили рядом с принцем, и даже в будущем, стань Роберт королем, он не смог бы освободить Лиану без последствий. Его бы назвали безумцем, а что делают с безумцами на троне в Каэлии знали все — вспомнить хотя бы Родриго Третьего триста лет назад, когда вся страна чуть не погрузилась в хаос, и лишь мудрость, а также жестокость советников спасла положение. Короля изолировали, королеве затуманивали разум, пока она не родила принца. После этого ее и Родриго убили, а совет регентов управлял страной до совершеннолетия юного Ролана Первого. После коронации Ролана советникам пришлось ой как несладко, но это уже совсем другая история.
Роберт не хотел повторить судьбу безумного Родриго. Но понимал, что короля без союзников ждет именно это. Короля, влюбленного в драконицу, не поддержит никто. Незапечатанную Лиану в лучшем случае убьют, стоит ей родить сына. И Роберт не сможет ее защитить.
Следовательно, Лиане, сними он с нее печать, придется его покинуть. И если сама эта мысль заставляла Роберта трепетать, то идея пожертвовать страной — ведь Сердце Каэлии проснется, когда принцесса бросит своего мужа — была просто невозможной. Одна Лиана — и миллионы жертв. Это просто несоизмеримо, Роберт никогда не сможет себе этого позволить, никогда!
И это знание, что выход есть, он у него под носом, но руки Роберта связаны долгом, делало его положение во сто крат хуже. Он сам обрек Лиану на эту жуткую участь. Сам стал ее палачом и сам продолжает ее мучать. А ведь он мог бы!..
Нет, не мог.
Бесконечные интервью перед свадьбой превратились в пытку. Вечером, в перерыве, запершись в гримерке, принц сказал Сильвену, указывая на сидящую в кресле Лиану:
— Я не хочу ее видеть, я не могу больше, пожалуйста, хватит!
Сильвен потрясенно смотрел на него, и Роберт видел в его глазах то, чего больше всего боялся — осуждение.
— Роб, так нельзя, она теперь твоя. Так же, как и я. Ну чего ты? Устал, да?
Роберт почувствовал, что задыхается. Именно в этот момент в дверь гримерки сначала поскреблись, а потом требовательно постучали, и голос королевского пресс-секретаря напомнил:
— Ваше высочество, до эфира пять минут.
«Долг, — повторял в голове отцовский голос. — Ты же принц, ты должен».
Роберт всю жизнь себя заставлял делать то, что от него ждут, заставил и сейчас. Но позже, в той самой гримерке, готовясь лететь из студии обратно во дворец, не выдержал.
— Пусть летит в другом каре, — сказал принц, кивая на Лиану, которую поддерживали маги из свиты.
— Ваше высочество, — тут же подал голос руководитель королевской пресс-службы. — В воздухе полно дронов. Если снимут, как вы садитесь в разные кары...
— Так сделайте, чтоб не сняли! — сорвался на крик принц. — Сбивайте дроны! Почему я должен вас учить, это же ваша работа!
Сильвен наклонился к его уху и шепнул:
— Роб, уймись. Скоро будем дома, ты отдохнешь. Осталось еще чуть-чуть. Потерпи.
Роберт отпрянул.
— Как ты смеешь, я же не ребенок! — И, поймав изумленный взгляд Сильвена, схватился за сердце. — Больно...
— Его высочество устал, — спокойно объявил дракон. — Ему было бы лучше поскорее оказаться во дворце.
Пресс-секретарь намек понял, и принца с невестой аккуратно посадили в кар. Вместе. Роберт отодвинулся от Лианы так далеко, как мог, но стоило подняться в воздух, как у принца снова перехватило дыхание. Что было дальше, Роберт не помнил, но очнулся уже у себя в спальне, в окружении врачей, магов и, разумеется, отца.
— Это ты от счастья? — недовольно бросил ему король.
— Уйдите, — слабым голосом попросил Роберт, ища взглядом Сильвена.
Король наклонился ближе, и Роберта замутило от сладковатого запаха гнили.
— Завтра ты сделаешь все, чтобы ни у кого не осталось ни единого сомнения, какая вы с этим отродьем прекрасная пара. Ты наденешь на нее браслет. Ты найдешь в себе силы ее поцеловать. Позже, ты будешь присутствовать на приеме в вашу честь. Ты будешь танцевать только с ней — трижды. Мне все равно, как ты это сделаешь. Но ты. Это. Сделаешь.
Роберта замутило.
— Где Сильвен? — с трудом выдохнул принц.
— А твой первый дракон пока побудет у магов, — добавил король. — Посидит в той самой клетке, из которой ты вытащил эту свою тварь. Я запрещаю тебе его видеть, я запрещаю тебе спрашивать о нем, даже смотреть на него по камерам я запрещаю. Обратно ты его получишь завтра вечером, когда тебя с твоей невестой торжественно проводят в спальню. Так и быть, брачную ночь можешь не устраивать, свечку над тобой и этой образиной никто держать не будет.
«Долг, — словно наяву услышал принц, хотя сейчас король этого не говорил. — Ты должен».
«С меня хватит», — мысленно возразил Роберт. Он вдруг ясно понял, что это не закончится никогда. Продолжится, даже когда отец умрет, и сам Роберт взойдет на трон. Более того, станет хуже, ведь тогда он будет действительно должен — всем, вся тяжесть Железного венца с Сердцем Каэлии ляжет на голову ему одному. И рядом не будет никого. Лианы уже нет — она могла бы быть, но он ее уничтожил. Потом сгорит Сильвен, и Роберт останется один. Венец его раздавит.
Миллионы каэльцев, за которых Роберт несет ответ просто потому, что родился принцем. Миллионы каэльцев, которых он не знает, которые не знают его, и которым он постоянно должен.
Или два дракона, которые ему дороги.
— Вы об этом пожалеете, — с мрачной решимостью прошептал Роберт. — Я вам обещаю, вы очень об этом пожалеете.
Король выпрямился, сел в инвалидном кресле поудобнее и улыбнулся бескровными губами.
— Роберт, знаешь, в чем плюс скорой смерти? Я уже ничего успею. Увидеть твою без сомнения прекрасно подготовленную и тщательно просчитанную месть в том числе. Ты сделаешь хуже только себе, потому что разбираться потом с последствиями будешь именно ты. Доброй ночи. — Король бросил взгляд на койку Сильвена в нише, где сейчас кто-то лежал. Только присмотревшись, Роберт понял, что это Лиана, и его сердце оборвалось. А король, поморщившись, добавил: — Какая мерзость, сын, я понимаю, что ее противно даже касаться, но показывать это... Возьми себя в руки.
С этими словами король оставил покои сына, а с ним исчезла и его свита.
После их ухода Роберт нашел в себе силы встать, подойти — стараясь не замечать Лиану — к тайнику в нише. Сейчас принцу было плевать, следят за ним шпионы тайной полиции или нет. Они ничего не поймут и ничего не успеют. Хотя бы раз его перфекционизм и организованность должны сыграть на руку самому принцу. Два года назад, только перебравшись во дворец, Роберт подготовил все для возможного переезда: деньги, артефакты, документы. Знал, что самому скрыться не выйдет, но Сильвена он мог бы отпустить. Мог бы. Но не стал.
— Ты была права, — сказал Роберт, скользнув по Лиане взглядом, — я трус. И твой отец был прав. Трус и слабак, я это не вынесу, и я, наверное, с рождения проклят, но вас я отсюда вытащу.
Лиана, не глядя на него, счастливо улыбалась. Роберт зажмурился. Ему было страшно представить, что он действительно это делает — выбирает не Каэлию. Однако тысячи погибших, миллионы беженцев были сейчас для Роберта лишь цифрами. Пойти против всего, во что он сам верил, и чему его учили, было невероятно сложно. Правильно — Роберт это чувствовал. Но невыносимо сложно.
«Нет, отец, — подумал Роберт, вынимая из тайника браслет планшета. — Я с последствиями тоже разбираться не буду. Мы с вами отправимся на тот свет вместе, раз уж это единственный способ избавиться от долга».
Два дракона, которые действительно могли Роберта остановить, сейчас были недостижимы. Лиана его больше не слышала, Сильвен сидел в клетке у магов. И этого добился король, сильнее всех вбивавший в сына важность ответственности и долга. Роберта чрезвычайно это забавляло.