Принц без Неба

У Сильвена, как у любого порядочного дракона, было сокровище. А еще — ненависть.

Сильвен ненавидел дворец. И даже не потому, что тот выстроен на костях дракона, а значит, дальнего родственника. Дастис погиб давным-давно, этого уже не изменить, так зачем его жалеть? Вдобавок, сочувствовать поверженному дракону глупо — сам виноват. Дастис и его проклятые кости вызывали у Сильвена злость: из-за беспечности своего последнего короля драконы оказались в неволе у людей. Сам Дастис пал в бою, как и подобает огненному дракону, а его народ вынужден с тех пор жить в цепях.

Для Сильвена дворец стал тюрьмой, впрочем, далеко не первой. Драконов всегда запирали в клетках: детенышей до пятнадцати лет — в питомниках, потом отдавали магам, а те имели привычку прятать опасных питомцев в подвалах. Говорят, в армии жилось лучше, но Сильвен знал, что это не так. Казармы для драконов были тесными и темными, ни про какие удобства даже речи не шло. Роскошные апартаменты принца отличались от них, конечно, в лучшую сторону. Но по сути, это была та же клетка, только золотая.

Однако самой страшной тюрьмой для Сильвена стало его собственное тело. Слабая, хрупкая и невероятно болезненная человеческая ипостась, в которой люди запирали драконов, во-первых, быстро изнашивалась — драконы никогда не доживали до старости. Во-вторых, ощущалась чужеродной. Внутри Сильвена всю жизнь пылало пламя — настоящий природный огонь, и человеческая оболочка не могла его сдержать. Сильвен до дрожи боялся обезуметь. Когда пламя вырывалось, ему казалось, что еще чуть-чуть, и он умрет, вспыхнет и рассыплется пеплом, а огонь примется крушить все вокруг. С драконами, особенно огненными, такое случалось сплошь и рядом. От магической печати рано или поздно с ума сходили все. Еще ребенком в питомнике Сильвен видел, как это случается с другими, и уже тогда боялся. Когда это впервые произошло с ним, он решил, что настал его час. Если бы не Роберт...

Дворец и собственное тело Сильвен мог ненавидеть сколько угодно. Ненависть и злость он испытывал ко всем и ко всему — кроме хозяина. Роберт был его сокровищем, им Сильвен дорожил и берег, как и положено огненному дракону поступать с золотом.

Попасть к Роберту было большой удачей, и Сильвен справедливо собой гордился. Еще детенышем в питомнике он отличался от собратьев. Те постоянно дрались и решали, кто сильнее, опаснее, смелее. Сильвен же в своем могуществе не сомневался и, если требовалось, мог запросто убедить — подчинить — других. Но он рано понял, что бороться с людьми бессмысленно. Бесполезно пытаться разбить магическую печать — так быстрее сгоришь. Бесполезно огрызаться — люди все равно найдут способ тебя сломать. Сильвен был самым послушным огненным драконом во всей Каэлии, и магам это нравилось.

Поэтому питомник он покинул на пять лет раньше собратьев, в десять, а не в пятнадцать. И переехал прямиком к юному наследнику Каэлии, потому что король решил, что его сыну необходим телохранитель и покладистый слуга в одном лице. На принца как раз совершили первое покушение, лишь чудом ставшее неудачным: пострадал его компаньон, третий сын министра внутренних дел. Это заставило короля крепко задуматься, стоит ли рисковать людьми в окружении сына, в результате чего у его высочества поселился Сильвен. Ведь огненный дракон запросто и с удовольствием спалит человека, а огонь Сильвена уже тогда был очень жарким, и его хозяева это знали.

Он невзлюбил принца с первого взгляда. Избалованный мальчишка, нелюдимый эгоист, замкнутый неженка, слабак! Сильвен, только услышав, что через месяц ему снова грозит переезд, тут же принялся строить планы и взвешивать плюсы и минусы. Да, высокомерный Роберт его бесил, иногда до кровавой пелены перед глазами. Сильвену еще никогда не приказывал мальчишка его возраста, а ведь ему приходилось кланяться и лебезить. Однако следующий хозяин — если повезет не вернуться в питомник и не попасть в лабораторию на эксперименты — мог оказаться куда хуже, слухи о том, что обычно люди делают с драконами, ходили страшные. Играть в эту лотерею Сильвен совершенно не хотел. Не для того он терпел все годы, чтобы сгореть из-за какого-нибудь человеческого мерзавца!

Тогда он попытался принцу понравиться. Он подмазался сначала к горничным, набрался слухов, проанализировал и понял, что не так делали предыдущие компаньоны. Все оказалось куда проще, чем он предполагал, и уже очень скоро Роберт и думать забыл о том, чтобы избавиться от него. Спустя какое-то время на нет сошли приказы и капризное: «Ты сделаешь, как я хочу, ты же дракон». Сильвен стал необходимым. Единственным. Это было удобно и легко — принцу оказалось не нужно его почтение, да и высокомерие Роберта было лишь маской. Сильвен притворялся, что его тоже все устраивает — очень успешно, хозяин верил. Сильвен лгал до тринадцати лет.

Тогда он впервые загорелся. Очень глупо: они с Робертом поссорились из-за девушки. Сильвену понравилась новенькая горничная, а она, конечно, в упор не замечала долговязого рыжего дракона и упоенно сюсюкала с принцем. Вряд ли двадцатилетней девушке был интересен подросток на семь лет младше, пусть и будущий король, да и Роберту она нужна была, как собаке пятая нога. Но Сильвен не хотел это тогда понимать. И вот в один момент он думает, что это жестокая несправедливость, он ничуть не хуже, девчонка просто не знает, что теряет. А в следующее мгновение Сильвен загорается.

Это и вполовину не было так плохо, как последующие срывы, и закончилось быстро, но Сильвен страшно испугался, совершенно не держал себя в руках, выл от ужаса и считал, что вот и все, теперь его убьют или отправят обратно в питомник на коррекцию, а потом... Даже думать об этом было страшно.

Но Роберт повел себя странно. Он как будто нисколько не испугался, хотя вокруг все пылало. Он выволок плачущего Сильвена из комнаты и солгал слугам, страже и магам, что огонь случайно устроил он. Клей для конструктора загорелся, бывает.

Сильвен потом спросил его, понимает ли Роберт, что произошло. Не мог не спросить, хоть разум и кричал: «Одумайся, пусть все идет как идет, не твоя беда, если хозяин сгорит в твоем огне, он сам виноват». Но это же Роберт, Сильвен не мог с ним так поступить. Сама мысль причинить ему боль уже тогда казалась невыносимой.

— Конечно, — откликнулся принц. — А ты понимаешь, что я ни за что не отдам тебя обратно в питомник?

Сильвен не понимал. Зато Роберту он все расписал в красках: рассказал про те несколько случаев драконьего безумства, которые видел в детстве, сколько было жертв — крови и боли.

— Я знаю, — вздохнул Роберт. — Я в курсе, что драконы опасны. Но с тобой этого не случится. Никогда. Я обещаю.

Сильвен сперва решил, что Роберт тоже безумен. Как же его долг принца? Ведь от того, жив он или нет, зависит благополучие Каэлии. На Роберта с детства совершали покушения именно по этой причине: принц — будущее всего королевства, буквально. Умрет он — погибнет вся страна.

К долгу Роберт всегда относился ответственно, однако была в его характере безуминка, которую он тщательно скрывал. Но иногда — в такие вот моменты — она прорывалась наружу.

— Все я понимаю, — повторил Роберт. — Но верю, что ты меня не тронешь. А теперь слушай: я запрещаю говорить об этом кому бы то ни было — магам, страже, моему отцу. Неважно. Никому. Это приказ.

Сильвен вынужден был повиноваться, хотя знал, что это неправильно. Но все-таки уточнил:

— Ты не хочешь себе другого, нормального дракона?

Роберт поморщился.

— Нет. Ты меня вполне устраиваешь. И чтобы я не слышал ничего подобного больше никогда.

— Слушаю и повинуюсь, хозяин, — фыркнул Сильвен.

А Роберт посмотрел на него с грустью и добавил:

— Вообще-то, ты мой друг. И мне обидно такое от тебя слышать.

Тогда Сильвен убедился: его хозяин точно сумасшедший. Не буйный — а в глубине души. Где-то очень глубоко.

— Друг? Дракон — человеку? Эй, принц, ты головой не ушибся?

Ответил Роберт в своей высокомерной манере:

— Нет. И будь добр, умолкни.

Когда через месяц приступ повторился, и Роберт снова ничего никому не сказал — наоборот, был рядом все время, успокаивал и утешал, — Сильвен решил считать его своим сокровищем. Это так хорошо укладывалось в приказы магов, в печать — и в драконью природу. Жить для защиты чего-то ценного, пусть это и человек, было нормально и правильно. Роберт сиял для него как гора золота, и драконье сердце не полыхало в ответ, как было бы с истинной парой, а ласково тлело, словно Сильвен обрел друга. Но это касалось только принца.

Все остальное — и всех остальных — Сильвен ненавидел до глубины своей души, если у дракона она, конечно, была. Зато для Роберта был согласен на многое. Сейчас Сильвен как раз закончил писать выжимку из утренних новостей, половина из которых крутилась вокруг предстоящей свадьбы, и заодно вычитал речь принца, которую тот произнесет перед министром внутренних дел — той еще зажравшейся скотиной, — как вдруг дверь в кабинет распахнулась.

Сначала внутрь вошла стража — двое гвардейцев, цепко оглядевших комнату: книжные шкафы от пола до потолка, увешанные и уставленные моделями самолетов, и царящий над всем этим великолепием громадный письменный стол с тремя голографическими экранами последней модели.

Потом прошествовал Верховный маг, слишком молодой для своего звания кузен Роберта по линии матери. Этот ни на что не смотрел, разве что вглубь себя заглядывал, причем постоянно. Лицо у него все время было такое, словно он считает бабочек в райском саду.

И, наконец, в инвалидной коляске — хитроумном артефакте, призванном поддерживать в больном жизнь — въехал его величество, Ро́дрик Седьмой.

Сильвен сполз с кресла на колени перед столом.

За королем зашли еще двое стражников и разместились по обе стороны от двери. Потом протиснулся маг-артефактор, в чьи обязанности входило следить за исправностью инвалидной коляски. И наступила тишина.

Король изучал комнату. Верховный маг витал в облаках. Стражники поглядывали на Сильвена так, словно он вот-вот вспыхнет, и его надо пристрелить, желательно заранее. Для них он был постоянной угрозой, с которой, увы, приходилось мириться.

Сильвен украдкой прошелся по присутствующим взглядом, избегая смотреть на короля и Верховного мага, и мысленно выругался. Второго артефактора не было, а Сильвен мог поклясться, что сегодня дежурила Эльви́ра Стерн. С ней было бы проще. С ней всегда было проще — и одновременно сложнее.

— Где мой сын? — прохрипел наконец король.

Похоже, сегодня был не лучший для него день: Сильвен чувствовал, как его величество буквально смердит тленом. Со смерти жены, королевы Эльдорбе́рты, Родрик гнил заживо, первые годы медленно, потом все быстрее и быстрее. Сильвен не понимал, почему люди вокруг ничего не делают: слабого лидера следовало убить, чтобы не мучился сам и не мучил других. Драконы бы сделали это сразу, как скончалась Эльдорберта, а пока принц не подрастет, выбрали бы нового предводителя. А что? Сердцу Каэлии и одного человека из королевской семьи хватило бы, пусть и маленького. Насколько Сильвен понимал принцип работы этого артефакта, Сердцу — живому воплощению каэльской магии — нужен был «якорь» для связи с физическим миром, и так уж вышло, что подходили для этого лишь потомки Ви́льяма Победителя. Лучше всего, чтобы принц и король делили это бремя, но пока Сердце спит — то есть, большую часть времени — о нем вообще можно забыть. Принц бы лишнюю магическую нагрузку и не заметил, а регент вынужден был бы отдать ему власть позже, когда Роберту подошло бы время жениться. Но принц, узнав о чем думает его дракон, только рассмеялся и заявил, что Сильвен ничего не понимает в политике. А потом приказал нигде и никогда не повторять подобное, тем более на людях.

— Ваше величество, — как можно почтительнее сказал дракон. — Его высочество готовится к встрече с господином министром внутренних дел. Смею предположить, что сейчас он в королевском архиве.

Родрик припечатал Сильвена тяжелым взглядом и прохрипел:

— Как будто я не знаю, куда периодически наведывается Роберт. Квартал красных фонарей, не так ли? И ты этому потворствуешь.

Сильвен опустил взгляд. Он прекрасно знал, что покои принца прослушиваются, и за каждым шагом Роберта пристально следят. А еще — что точные координаты принца тайной полиции пока неизвестно.

Сильвен постарался принять вид безмозглого, но покорного дракона, каким его хотели видеть все вокруг.

— Ваше величество, желания принца для меня закон.

— А желания короля? — фыркнул его величество.

Сильвен тоскливо покосился на Верховного мага. Тот в ответ улыбнулся, мол, давай, дракон, выполняй роль мальчика для битья, ты здесь еще и для этого. Видишь, король недоволен и мечтает на ком-нибудь сорваться. Ты подходишь лучше всего.

Тишину в кабинете можно было ножом резать. Тяжелую, предвкушающую, злую тишину.

Сильвен обвел взглядом кабинет — все сто три самолета на книжных полках, которые Роберт так любил, и которые король мог использовать в качестве снаряда, когда окончательно взбесится. Уж лучше магический кнут, вон как Верховный маг недвусмысленно поглаживает рукоять — и откуда только вытащил, наверное, всегда с собой. Даже крови не будет, а король душу отведет, как в прошлый раз. Только придется самому его об этом просить, а Сильвен ненавидел унижение больше даже, чем боль. Но выхода не было. Он начал медленно расстегивать рубашку и уже открыл рот, чтобы сказать...

Дверь распахнулась: в кабинет вошел принц, собранный и спокойный, как всегда. Он удивленно поднял брови и мягко произнес:

— Отец? Простите, меня не известили. Вы что-то хотели?

Король перевел тяжелый взгляд на него и выдохнул:

— Роберт. Где ты был?

Принц улыбнулся — фальшиво и выверено, как он умел и делал всегда в разговоре с отцом. Словно не замечал, что короля это злит.

— В архиве, отец. Готовился к встрече с министром внутренних дел, она через двадцать минут. Вы хотите...

— Где бумаги? — перебил король. Сильвену он сейчас напоминал огонь, ползущий по фитилю бомбы. Еще чуть-чуть и взорвется.

— Бумаги? — вежливо переспросил Роберт. На Сильвена он бросил один-единственный взгляд. Большего он позволить себе не мог, оба это знали: его величество не раз приходил в ярость, когда принц выказывал "неуместное добродушие по отношению к мерзкому чудовищу". Злость король в таких случаях всегда вымещал на Сильвене.

— С докладом, — обманчиво-спокойно пояснил его величество. — Ты всегда печатаешь доклад перед выступлением. — И взорвался: — Думал, я не знаю? Думал, я не в курсе, где ты шляешься? Перед свадьбой! Бездельник, лодырь и лгун вдобавок?!

Сильвен дернул ворот проклятой рубашки: да снимайся же! Если сейчас кинуться королю в ноги, он отвлечется — и пусть лучше сорвется на нем, а не на сыне. Сильвену невыносимо было смотреть, как Роберт замыкается в такие моменты — как каменеет его лицо, улыбка кажется приклеенной, а в глазах появляется злой огонь, словно, будь Роберт драконом, он бы сейчас загорелся и сжег бы все к чертовой матери, а потом сгорел бы сам. Мучительно, тяжело, противно...

— Ваше Высочество, простите! — в дверях, запыхавшись, остановилась хрупкая волшебница одного с принцем возраста. — Виновата... уф! Я... — Она откашлялась, тяжело дыша, и с задорной улыбкой подняла руку с артефактом-накопителем, похожем на жемчужную бусину. — Не распечатала. Вы приказали, а я, ну... В общем...

Король уставился на нее. Да что там — на нее все уставились, кроме принца — тот, наконец, снова посмотрел на Сильвена, и лицо его высочества исказилось от ярости. Впрочем, всего на мгновение.

— Ой, ваше величество, — волшебница широко улыбалась, по-прежнему пытаясь отдышаться. Красавицей ее бы не назвал никто, но даже Сильвен признавал, что улыбка делает лицо девушки милым и ярким. — Я сейчас... Реверанс... Простите, бежала...

— Не надо, Эльвира, — махнул рукой король. Его гнев испарился на глазах, как и всегда, стоило Эльвире Стерн появиться рядом.

Сильвен задавался вопросом, не магия ли это. Он не раз наблюдал, как, едва Эльвира входила в комнату, полную буквально кого угодно — магов, стражников или придворных, — присутствующие расслаблялись, а атмосфера становилась дружелюбной. Наверное, врожденная способность, которой покорился даже больной и вспыльчивый король.

— Где вы были? — спросил он, все еще недовольно, но уже куда мягче, чем до этого.

Эльвира удивленно посмотрела на принца.

— Так... э-э-э... В архиве с его высочеством. Простите за опоздание, просто время так незаметно пролетело!

Роберт бросил на нее короткий злой взгляд. Он был едва ли не единственным, кого обаяние Эльвиры оставляло равнодушным.

— В архиве? Вы? — хмыкнул король и посмотрел на сына. — И зачем же, Роберт, тебе понадобился мой артефактор?

Принц вздохнул. Ответила Эльвира, хотя по этикету не имела права. Впрочем, на этикет она всегда плевать хотела.

— Были проблемы с накопителем, ваше величество. Они на самом деле часто ломаются, особенно когда защитные артефакты фонят. Знаете, как бывает...

— Довольно, — остановил ее король. И правильно сделал: про артефакты Эльвира могла говорить часами. Его величество снова повернулся к сыну и едко посоветовал: — Когда опять соберешься уединиться с девушкой в архиве... или где угодно, вспомни о времени. Оно уходит.

— Да, отец, — равнодушно ответил принц.

Король кивнул и приказал:

— Эльвира, отдайте его высочеству накопитель и присоединяйтесь к нам. И, Роберт, ты сегодня ужинаешь со мной.

— Да, отец. — Принц взял у Эльвиры артефакт, но на улыбку не ответил.

— Прекрасно. Ах да, что там насчет Совета утром? — вспомнил король.

— Отец, я предоставлю вам отчет, когда...

— Ты предоставишь его сейчас, — приказал король. — И проводишь меня в мои покои. Неплохо иногда вспоминать, что мы семья, тебе не кажется?

Роберт на мгновение закрыл глаза, но ответил так же спокойно:

— Да, отец.

Сильвен, как и полагалось, поклонился, почти коснулся лбом пола, а когда выпрямился, ни короля с принцем, ни стражи, ни артефакторов в кабинете уже не было. Зато Верховный маг никуда не делся. С благостной улыбкой он взял с ближайшей полки самолетик, повертел в руках, потом перенес обратно на подставку. И вернулся к Сильвену. Встал рядом на колени, заглянул в глаза — Сильвен очень хотел, но не смел отвернуться. Маг участливо поинтересовался:

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, господин Верховный маг, — отозвался Сильвен, держа маску безмозглого покорного дракона.

Улыбка мага стала шире. Сильвен замер.

— Как приятно, должно быть, находиться так близко к королевским особам, — голос Верховного мага казался сладким как мед. В отличие от улыбки Эльвиры, сейчас Сильвен знал наверняка, что дело в магии.

— Да, господин. Это великая честь.

— Без сомнения. Сильвен. — Тонкая рука мага с музыкальными пальцами потянулась к черному стальному перу на шее дракона. Сильвен застыл. — Ты ведь знаешь, если тебе понадобится помощь, любая, ты всегда можешь обратиться к нам. Ко мне. Это так тяжело, я полагаю, исполнять капризы наследного принца. Терпеть всех этих его... девушек. Особенно огненному дракону.

— Нет, господин, — еле сдерживаясь, выдохнул Сильвен.

— Не тяжело? Вежливый дракон. — Пальцы мага сомкнулись на пере, и Сильвен застыл. Ощущения были такие, словно его схватили за сердце и изо всех сил сжали. — Помни, дорогой Сильвен, что приказы короля важнее капризов принца. — Маг кивнул на модель. — Этих его милых... увлечений. Понимаешь?

— Д-да... Г-господин...

Маг поглаживал его перо, играл с ним и улыбался. Сильвен не мог дышать.

— П-пожалуйста...

— Что такое, Сильвен?

Маги любили, когда их просят. Еще они любили, когда драконы перед ними унижаются. Это доставляло волшебникам какое-то извращенное, сладкое удовольствие.

— П-пусти...те...

Верховный маг сжал перо напоследок — Сильвен захрипел, — а потом отнял руку. Встал, отряхнул полы белой, расшитой серебряными колдовскими символами мантии. И бросил:

— Знай свое место, дракон.

Сильвен уперся ладонями в пол. В глазах было темно, в ушах шумело, к горлу подкатывала тошнота.

— Кузен Эо́л! — снова раздался от двери голос принца. — Что это вы делаете с моим драконом?

Сильвен шумно выдохнул. В глазах прояснилось, и он увидел Роберта с охапкой папок в руках.

Верховный маг вернул на лицо нежную улыбку.

— Ничего, мой принц. Я только лишь проверял его печать.

— Уверяю вас, она в порядке, — высокомерно бросил Роб. — Сильвен был у вас на прошлой неделе. Тогда вы не докладывали мне о своих сомнениях насчет печати. Сейчас вы сомневаетесь?

— Нет, ваше высочество. Но всегда полезно убедиться...

— Убедились?

Маг посмотрел на Сильвена и мягко ответил.

— О да, мой принц. Все в порядке.

— Чудесно, — в разговоре с Верховным магом Роберт всегда старался быть аккуратным, но сейчас и не думал скрывать раздражение. — Впредь проводите такие проверки после согласования со мной. Вы сейчас убедились, и мой дракон до вечера ни на что не годен, а у меня встреча с министрами. Вы мешаете мне работать, кузен.

Верховный маг снова поклонился.

— Я прошу прощения. Хорошего вам дня, принц.

— И вам хорошего дня. А теперь извините, я тороплюсь.

Маг поклонился снова и наконец покинул кабинет.

Сильвен растянулся на полу. Роберт был уже тут как тут — папки разлетелись по письменному столу, а сам принц упал рядом с Сильвеном на колени, торопливо схватил за руку и сжал. Сильвену моментально стало легче. Как, впрочем, и всегда.

Когда-то волшебники Каэлии решили, что мало запереть магию драконов внутри человеческого тела. Было бы еще очень неплохо заставить их нуждаться в людях — или в одном конкретном человеке, хозяине. Сильвену приходилось постоянно быть рядом с Робертом, чтобы чувствовать себя здоровым и полным сил. Сильвен никогда бы не признался в этом Роберту, но был уверен, что тот и так все знает. Наверное, консультировался с магами.

— Когда я стану королем, — сказал он, сжимая пальцы Сильвена, — я отправлю его на прииски. На алмазные. Или нет, наворует еще. Тогда на железные. В самую дальнюю и темную шахту. Пусть там поколдует.

Сильвен усмехнулся и отнял руку. Кое-как пригладил слипшиеся от пота волосы.

— Не получится. Он ваш лучший маг. Он тебе нужен.

— Другого найду, — упрямо выпятил подбородок принц.

Сильвен привалился спиной к креслу. Закрыл глаза. Очень хотелось спать... Или чтобы его просто оставили в покое, желательно в тишине. И чтобы Роберт не уходил. Это, конечно, все магия, и Сильвен устал на нее злиться. Но в любом случае, знать, что его сокровище рядом и в безопасности, было приятно.

— Тебя там Дже́нкинс уже наверняка ждет, — пробормотал он.

Дженкинс был нынешним министром внутренних дел, и последнее время Роберт встречался с ним едва ли не чаще, чем некоторые влюбленные — с девушками. Сильвен подшучивал над этими свиданиями и над тем, как тщательно принц к ним готовится. Впрочем, Сильвен не сомневался, что и к свиданию с девушкой Роберт подготовится не менее тщательно. Такой у него характер.

Против обыкновения, принц не кинулся собирать папки и выспрашивать новости, которые точно за время своего отсутствия не успел прочитать. Он сидел рядом и смотрел в сторону. И вряд ли дело было в том, что он Сильвену сейчас нужен был позарез.

— Что случилось?

Роберт беспомощно взглянул на него, и у Сильвена волосы встали дыбом: таким испуганным он принца еще не видел. Даже перед его первой встречей с королем.

— Что?

Роберт молчал. Смотрел на Сильвена и молчал.

— Ну? — устало потребовал дракон. — Тебя поймали, раскрыли и снова пытались убить?

— Я ее встретил! — выпалил принц и закрыл себе рот ладонью, словно испугался сказанных слов.

Сильвен нахмурился. Голова разболелась еще сильнее.

— Кого?

— Ее! — сердито повторил принц.

— А-а-а, — протянул Сильвен, пытаясь понять, кого Роберт имеет в виду. Потом до него дошло. Сердце ухнуло и затрепетало. Сильвен прекрасно знал, что таинственная она когда-нибудь появится. Знал и не хотел. Незнакомка, которая заберет его сокровище, и перед которой Сильвену придется пресмыкаться, как перед королем. Что ж... Он к этому готовился. Вслух же он сказал как можно беззаботнее: — Наконец-то. Ну... Поздравляю.

Роберт смотрел на него так беспомощно, словно совсем не был рад. Сильвен приготовился к худшему.

— И кто она? — весело спросил он, словно для него это ничего не значило. Внутри все сжалось: вдруг она ведьма — тогда хуже не придумаешь, тогда его полноправной хозяйкой станет она, а не Роберт, и во время следующего приступа Сильвена убьют.

Но Роберт воскликнул:

— Я не знаю!

— То есть? — нахмурился Сильвен.

— Я не знаю! — когда Роберт перестал притворяться, стало ясно, что он на грани истерики. — Я увидел ее и... Я даже подойти к ней не смог! Господи, что мне делать?! Как теперь ее найти! Силь, все потеряно — из-за меня! Будут жертвы, тысячи погибших, миллионы...

— Да погоди ты со своими миллионами, — перебил Сильвен. — Ты что, даже имя ее не спросил?

На Роберта это было непохоже. Роберт, которого Сильвен знал, выяснил бы не только имя и адрес, но и резус-фактор — это же так важно для будущего наследника.

— Нет! Я не смог, не смог! — Принц схватился за голову. — Силь, все пропало!

— Да-да, конечно, — протянул дракон. Мысленно он назвал Роберта идиотом, мысленно же отвесил себе подзатыльник — чего еще ждать от этого замкнутого одиночки — и примерно набросал план действий. А вслух сказал: — Хорошо. Я попытаюсь ее найти.

Роберт неверяще уставился на него.

— Как?!

— Угадай, — фыркнул Сильвен. Ответ ему самому не нравился, он предполагал общение с волшебниками, а хуже этого ничего не придумаешь. Он же дракон и должен знать свое место, а не лгать магам, чтобы выгородить хозяина. Как все сложно! — Магией, Роб, магией. А теперь вставай и собирайся к Дженкинсу. На столе синий накопитель, закинь в планшет. И тоник тоже на столе. Его закинь в себя. Два глотка не больше. Вперед.

Принц смотрел на него и не двигался.

— Шевелись! — рявкнул Сильвен. Вообще-то, кричать на хозяина дракон не имел права, но в такие моменты это всегда помогало. К тому же Сильвену это всегда сходило с рук.

Роберт вздрогнул и засуетился — до встречи с министром оставалось всего пять минут. Сильвен смотрел на него и прикидывал, что бы такое солгать магам, чтобы ему объяснили базовые принципы волшебного поиска. Маги это до сих пор умели, только с драконом, даже если это касалось принца, своими секретами делились с неохотой. И если спросить их прямо, они все поймут. Ясно же, кого принц больше всего хочет найти прямо перед свадьбой. Вдобавок, если бы все было так просто, каждый принц бы уже веков так пять прибегал бы к магическому поиску, а не рыскал по Каэлии лично. Мда...

И на что только не пойдешь ради дружбы!

"Ради сокровища", — мысленно поправил себя Сильвен. Он же дракон. Какая еще дружба с человеком, вот еще!

Спустя несколько часов, проведенных в основном в архиве в заднице Дастиса — то есть, в крыле магов, которое располагалось прямо под хвостом поверженного короля-дракона — у Сильвена голова пухла от заклинаний и волшебных схем. Драконов не учили человеческой магии — разумеется, волшебники не хотели давать опасным огнедышащим чудовищам такое могущественное оружие. Исключение составлял только Сильвен, и то отчасти: его выучили основам, чтобы мог эффективнее охранять принца. Что ж, основ хватало, чтобы остальное Сильвен добрал сам. Магический архив он не любил и вообще-то не имел права в нем находиться, но пропуск принца открывал практически любые двери.

Сегодня Сильвену повезло: никого, кроме практикантов он в архиве не встретил, а обмануть их большого труда не стоило. Так что пока принц крутил шашни с министрами, его дракон заперся в одной из свободных лабораторий и опомнился, только когда усталый голос его высочества по клипсе коммуникатора в ухе поинтересовался, где Сильвена черти носят.

Встречаться с отцом в одиночку Роберт не желал, поэтому Сильвен должен был обеспечить ему моральную поддержку. Сомнительное удовольствие, но если Роберт что-то вбил себе в голову, переубедить его было невозможно, проще подчиниться. Естественно, Сильвен предпочел бы провести этот вечер иначе. Он был уверен, что и король предпочел бы провести это время по-другому — уж точно не в компании дракона. Но упрямого Роберта не мог переубедить даже он.

Так Сильвен и оказался в роскошной королевской столовой, где на старинных гобеленах бравые рыцари пронзали копьями или обезглавливали таких, как он, а овальный стол ломился от изысканных блюд, вроде утки в молоке или поросенка в мандариновом соусе. Все это Сильвен ел один, а Роберт с королем валяли дурака. Точнее, принц тыкал утку серебряной вилкой так, словно жалел, что несчастная птица уже мертва, а король внимательно за этим наблюдал. Будь его величество магом или огненным драконом, утка бы уже обуглилась, а вилка расплавилась. Роберт старательно делал вид, что ничего не замечает.

В зале висела бы тяжелая тишина, если бы не музыканты в ложе под потолком. Это была дань традиции, которую королям, наверное, лень было отменить. Во всяком случае, Сильвен не понимал, почему бы не заменить живых людей на запись в колонках. Звучало бы так же, если не лучше. Впрочем, сейчас тяжелое королевское молчание музыканты оттеняли вполне прилично. На данный момент солировала флейта — Сильвену мелодия нравилась, и он, наворачивая утку, то и дело постукивал в такт черным когтем по столешнице. Тогда на него начинал недобро коситься начальник королевской стражи, но Сильвену было плевать. К назойливому вниманию гвардейцев он давно привык.

— Роберт, что происходит? — спросил наконец король, и его голос звучал тихо, даже грустно. Сильвена Родрик старался сейчас не замечать. Впрочем, как и всегда во время таких ужинов с того момента, как принц настоял, чтобы дракон его сопровождал.

— Отец? — Принц отвлекся от утки и поднял взгляд на короля. Сильвен заметил, что левую руку он спрятал под стол. Со своего места дракон видел, как нетерпеливо Роберт теребит ею край пиджака.

Король скривился. Это была одна из тех болезненных усмешек, когда человек жалеет о чем-то очень сильно, но ничего уже не может изменить. Сильвен догадывался, в чем дело. Родрик не мог вернуть свою королеву, а Роберт был похож на нее так сильно, словно был братом-близнецом. От отца он не взял ничего, кроме упрямства и политических взглядов. Роберт старательно продолжал дело короля так, как хотел его величество, и Сильвен иногда задумывался, изменится ли что-нибудь со смертью Родрика. Наверное, должно.

— Я слышал, ты предложил правительству удачный проект, — сказал король, когда Роберт вернулся к утке. — Министры единогласно его поддержали.

— Да, отец, — так бледно ответил принц, словно речь шла не о его победе, а о чем-то совершенно неинтересном.

Его величество снова скривился. Сильвен посмотрел на него, потом на принца. Да уж, уткой, даже такой вкусной, здесь делу не поможешь.

Мать Роберта по причинам никому неизвестным — впрочем, у Роберта на этот счет была теория, которой Сильвен не доверял — выбросилась из окна, когда ее сыну еще и года не исполнилось. Ходили слухи, что она сошла с ума, а также, что ее убили, но королевское расследование это не подтвердило. Король был тяжелым человеком и хоть любил жену без памяти, наверное, этого оказалось мало. А может, она и впрямь спятила, кто ее знает? Малыша-принца тут же отправили подальше от столицы, а король стал чахнуть. Как бы то ни было, пока Роберт жил вдали от дворца, отец не сделал ничего, чтобы сблизиться с ним. Только когда Роберту исполнилось восемнадцать, король вызвал его наконец в столицу.

Их первая встреча закончилась грандиозным скандалом, во время которого принц обвинил короля в смерти жены, а король в свою очередь решил, что принцу компаньон уже без надобности.

Такой впечатляющей истерики Сильвен еще не видел и не представлял, что Роберт на нее способен. Для него королевское решение новостью не стало — разумеется, взрослому принцу компаньон не нужен, как и личный телохранитель, потому что в столице, во дворце, их и так достаточно. По приказу короля Роберта мигом окружила целая рота гвардейцев, и все были готовы сложить за него головы.

Зато попытка принца тут же, напоказ шагнуть из окна, «как мама», оказалась неприятной неожиданностью. Сильвена до сих пор иногда мучили кошмары: если бы он вовремя Роберта не остановил, что тогда? Вся эта гвардейская рота ведь даже не почесалась. Им, видите ли, в голову не пришло, что принц на такое способен. Сильвен тоже не ожидал от хозяина такой глупости, но сообразил, что в окно он лезет не воздухом подышать.

Позже, запертый в своих новых покоях, Роберт опомнился. И на королевском завтраке на следующий день, не стесняясь зрителей — едва ли не весь цвет каэльской аристократии, — пообещал отцу, что этим же вечером улетит в Штальсборг, где ему уже пообещали политическое убежище. В Штальсборге давно хотели получить рычаг давления на Каэлию и только повод ждали. Это был удар под дых, и королевская пресс-служба потом еще неделю убирала из Сети сообщения о «побеге» принца.

— Я вырос, отец, — сказал тогда восемнадцатилетний Роберт. — И вы будете со мной считаться.

— По-твоему, это был взрослый поступок? — в ярости воскликнул король, но когда остыл, решил, что оставить капризному наследнику дракона проще, чем дать повод совершить очередную глупость.

Это было два года назад. С тех пор отношения в королевской семье нисколько не потеплели.

— Роберт, — после продолжительной паузы начал король. — Мы оба знаем: Сердце Каэлии проснулось.

Алмаз величиной с кулак в королевской сокровищнице. Сильвен видел его пару раз — ну камень, ну большой. Удивительно: и вот в этом булыжнике сосредоточено благополучие Каэлии? Серьезно?

Маги утверждали, что да. И когда булыжник — Сердце Каэлии — просыпался, что бы это ни значило, король и принц, а также поголовно все артефакторы маялись кто от мигрени, кто от тахикардии, кто еще от чего. Это Сильвен знал. В теории. На практике он видел, что Роберту плохо, и мечтал это исправить. Только как?

Принц покосился на камеру под потолком и кивнул.

— Да, отец. Проснулось.

— Ты, — король замялся, вцепившись в сына взглядом, — встретил кого-нибудь?

Сильвен посмотрел на принца. Под столом тот так сильно сжал край пиджака, что костяшки пальцев побелели. А другой рукой продолжил так же лениво тыкать утку вилкой.

— Нет, отец. Простите, мне нечем пока вас обрадовать.

Наверху, в ложе музыкантов соло флейты сменилось на драматичную скрипку. Тем временем в столовую залу на десертном столике ввезли еще одно блюдо, закрытое серебряной крышкой. Сильвен невольно облизнулся. По размерам походило на оленя, может, даже запеченного целиком. Оленей Сильвен любил. Вот бы с клюквенным соусом, у королевских поваров он дивно получался! Особенно с некоторых пор.

Ни король, ни принц не обратили на блюдо никакого внимания.

— Роберт, ты... уверен? — слышно было, что король тщательно контролирует свой голос. Жаль, что сейчас, а не утром, к примеру. Чаще всего Родрик не считал нужным сдерживаться.

Понадобилось два лакея, чтобы поднять серебряную крышку. Вряд ли она была такая тяжелая — скорее, объемная.

Сильвен принюхался и напрягся. Оленем там и не пахло.

— Уверен, отец, — со вздохом ответил Роберт. — Как только это произойдет, вы первый...

Из-под крышки выкатился человек. Оказавшись на полу, он тут же направил на принца пистолет.

Громыхнуло.

Пуля расплавилась прямо в воздухе, и следом вспыхнул стрелявший. Ярко, как огромная свечка.

Вот теперь пахло, и очень даже сильно, только не оленем — Сильвена тошнило от этой вони. Он уже жалел, что съел так много. Голоса вокруг обволакивали, как вода. Король рычал на начальника охраны, а заодно требовал у своего секретаря, чтобы все это ни в коем случае не просочилось в прессу. Роберт, весь белый, смотрел на обуглившиеся человеческие останки и выглядел выверенно-спокойно, как всегда, когда желал спрятать эмоции. Следовало его отсюда увести, но Сильвен вдруг почувствовал страшную слабость. Может, дело в запоздалом ужасе, может, что-то было в еде. Пожалуй — существовали десятки способов вывести дракона из строя. Отравить, например. Это сложно, но возможно, маги наверняка знали, как. Какой же он идиот...

Роберт вдруг сам оказался рядом, и Сильвена окатило облегчением, словно холодной водой залили угли. Принц подхватил дракона, помог встать и на себе поволок прочь из столовой. Сильвен слышал, как он отмахнулся от лакея, потом — от врача, а следом — и от кого-то из охраны. Последнее в свете недавних событий уж точно было лишним.

— Я-а в п-поряд-дке, — как пьяный, пробормотал Сильвен, пытаясь выпрямиться и идти самостоятельно.

— Конечно, в порядке, — спокойно отозвался Роберт. — Ты же больше никого не спалил.

— Не-е-е, — расплылся в улыбке дракон.

Мимо проплывали стены сплошь в старинных гобеленах: рыцарь на белом коне спасает от дракона прекрасную даму, дракон парит в небе с принцессой в когтях, рыцарь попирает ногой поверженного дракона... И все в таком духе.

— Вот так и живем, — неизвестно к чему со вздохом сказал Роберт.

— Ага, — довольно отозвался Силь.

И вот бы так жить дальше, а то явится какая-нибудь ведьма, наденет корону королевы — и прикончит Сильвена. И ведь права будет.

Сильвен старался о ней не думать, но мысли сами лезли в голову. Проклятая та самая!