7 days, 6 nights

Утро на Крите выдалось тёплым и солнечным. Первые лучи солнца пробиваются сквозь лёгкие занавески, окрашивая номера в мягкое золотистое свечение. Воздух наполнен ароматами морского бриза и свежесваренного кофе, доносящегося с открытой террасы отеля.

Саша потягивается в кровати, ощущая приятную усталость после вчерашнего дня. Всё её тело будто налилось расслабленной тяжестью, но при этом в душе царит редкое чувство лёгкости. Она действительно здесь. В отпуске. На море.

Джон уже на ногах. Одетый, свежий, с лёгким ароматом одеколона, он привычным движением проверяет телефон и подносит сигару к губам сидя на балконе, когда Стравински выходит посмотреть на море со своей стороны.

— Доброе утро. Выглядишь довольной, — замечает он, расплываясь в улыбке.

— Ага, — женщина ухмыляется. — Как-никак первый нормальный отпуск за последние несколько лет.

Прайс хмыкает, пыхая сигарой, одна нога закинута на другую. Он мягко покачивает стопой, обутую в мокасин и осматривает Сашу с ног до головы, замечая босые ноги и большую футболку армейской расцветки, которая на ней смотрится больше как платье.

— Идём завтракать? Как раз расскажу тебе план мероприятий этого тура.

Женщина делает глубокий вдох, опираясь двумя руками о перила. Она закрывает глаза, чувствуя как солнце мягко целует щёки, после чего медленно оборачивается к Джону.

— Пошли, — сладко потягивается Стравински, ероша непослушные волосы. — Надо заодно прикинуть, где мне купальник найти и ещё пару вещей.

Стул из ротанга тихо поскрипывает, когда Прайс поднимается на ноги, попутно окуная сигару в пепельницу.

— Об этом не волнуйся, — Джон похлопывает себя по карману брюк, где лежит телефон. — Я уже отметил все подходящие места...

***

После завтрака пара отправляются в центр города. Узкие улочки Новой Ханьи наполнены жизнью: туристы неспешно прогуливаются вдоль выложенных брусчаткой дорожек, уличные музыканты играют лёгкие мелодии на гитаре, а из открытых дверей кафе доносятся ароматы специй и свежих морепродуктов.

Прайс, вооружившись телефоном, ведёт их по череде небольших бутиков, магазинчиков и сувенирных лавок, лениво разглядывая витрины.

— О, смотри, какой красивый! — Саша внезапно хватает Джона за рукав, указывая на купальник, вывешенный на стенде.

Джон скользит взглядом по ярким тканям и пожимает плечами.

— Красиво. Берёшь?

— Надо примерить.

— Конечно. Мы же на отдыхе, у нас куча времени... — саркастично тянет Прайс, но без злости, больше для вида. Покупки сувениров и других мелочей — задача, от которой всё равно не уйти, так что лучше разобраться с ней сразу, не позволяя ей маячить на горизонте раздражающим фоном. К тому же, они собираются в Старый Город, а это уже не просто трата денег и времени, а возможность прикоснуться к истории, что вполне вписывается в его представление об осмысленном отдыхе.

Следующий час проходит в бесконечных примерочных и обсуждениях: какой цвет лучше, какой фасон удобнее. В какой-то момент Джон просто перестаёт комментировать и лишь молча кивает на всё, что Саша выбирает. В итоге она выходит из последнего бутика с пакетом, явно довольная покупками.

— Всё? — уточняет он, надеясь, что его испытания закончились.

— Не совсем. Ещё спортивный костюм.

— Серьёзно?

— Но мы же собираемся на этой неделе в музей, — она поднимает брови. — Выезд в пол седьмого утра, Джон, — она цокает языком. — Мне обязательно нужно быть одетой во что-то мягкое и комфортное, чтобы прямо в автобусе свернуться калачиком и доспать.

Прайс молча смотрит на неё, а потом расплывается в лёгкой улыбке. Сначала он улыбается своей находчивости, ведь вся эта суматоха с покупками отвлекает Сашу от спора, затем тому, что ему нравится это странное планирование дня и будущего времяпровождения.

— Идём уже, — выдыхает мужчина, неосознанно дотрагиваясь ладошкой до её спины.

За разговорами, шутками и воспоминаниями Стравински и Прайс незаметно проходят все необходимые магазины, набирая вещи для отдыха. Солнце стоит в зените, их шаги по каменным плитам улочек становятся всё более размеренными, и вскоре они решают перекусить. Заворачивают в небольшую харчевню, откуда доносится умопомрачительный аромат свежего хлеба, пряностей и жареного мяса.

— Мне сказали, что это гирос*, а не шаверма*, — с довольной улыбкой поясняет Саша, когда им приносят две аппетитные лепёшки, набитые сочной свининой, свежими овощами, картошкой фри и йогуртовым соусом.

Проголодавшийся Джон практически сразу впивается в блюдо зубами, чувствуя, как вкусы смешиваются на языке, пропитываясь дымком с гриля, и едва заметно кивает.

— Не дурно, — рычит мужчина, чувствуя не только удовольствие, но и насыщение от вкусной, горячей пищи.

Пока они едят, изредка переглядываясь и улыбаясь, вокруг кипит жизнь. Греки неспешно обсуждают что-то за соседними столиками, официанты лениво переговариваются, солнце медленно опускается к горизонту, окрашивая город в тёплые, золотисто-розовые тона.

***

Стрелки часов приближаются к пяти вечера, Прайс и Стравински стоят на пороге Старого Города.

— Ну что, капитан? Готов прогуляться по древним тропам? — с ухмылкой спрашивает Саша.

Джон лениво прикрывает глаза и делает глубокий вдох, пропитываясь атмосферой.

— Уже начал подумывать, что мы сюда не дойдём... — он качает головой и делает несколько уверенных шагов вперёд.

Старый Город Ханьи — это не просто улочки, выложенные брусчаткой, и яркие дома с деревянными ставнями. Это сердце Крита, которое бьётся в ритме неспешных разговоров, ароматов выпечки и морского воздуха, смешанного с запахами лавровых листьев и цитрусов. Здесь прошлое и настоящее переплетаются так, что сложно понять, какой век на дворе. Пара плывет по узкими проходам, где цветущие бугенвиллии облепляют стены домов, а солнце пробивается сквозь тени ветхих балконов, создавая причудливые узоры на земле. Всё здесь словно создано для того, чтобы заблудиться, забыть о времени и просто наслаждаться моментом.

Саша и Джон останавливаются на каждом углу, как истинные туристы, чтобы сделать красивые снимки. Камера телефона фиксирует их улыбки, фоны старинных улиц и великолепие вечернего света, который растекается по крыше домов, словно живое золото. Когда фотографии сделаны, они продолжают идти по узким улочкам, пропитанным ароматом зелени и свежего хлеба, и вскоре оказываются в самом центре. Там, на площади, где много уютных кафе и ресторанов, стоят столики с ротанговыми стульями, а несколько уличных музыкантов собирают зрителей и их наличные, дополняя традиционными мелодиями шум городского рынка. Женщины с яркими цветами в волосах стоят рядом с киосками, предлагающими свежие фрукты, специи, и, конечно, оливковое масло. Карикатурные старики, словно из сказки, демонстрируют яркие платки и глиняные изделия.

— Это просто... потрясающе! — Саша оглядывает происходящее, наслаждаясь атмосферой. В её глазах появляется азарт, она чувствует себя частью этого света, слегка пританцовывая под заводные мелодии.

— Давай, раз уж мы тут, то закроем вопрос с сувенирами, — предлагает Джон, замечая, как местные мужчины осматривают его лейтенанта. Он уже знает, как она будет реагировать на такие взгляды, и ему это не доставляет никакого удовольствия. Прайс мягко обхватывает женский локоть и ведёт к небольшому, но очень яркому магазинчику.

Лавка, в которую они заходят, встречает их прохладой и запахом древесины. Полки ломятся от керамических тарелок, расписанных в традиционном стиле, бутылок с оливковым маслом, сувенирных фигурок богов Олимпа и магнитиков с видом на знаменитый маяк Ханьи.

Хозяин лавки, полный пожилой мужчина в белоснежной рубашке и седеющими усами, улыбается, увидев гостей.

— Калиспера*! Добро пожаловать! — он раскидывает руки в приветственном жесте. — Откуда вы, мои дорогие?

Саша только приоткрывает губы, чтобы что-то сказать, но Прайс отвечает первым:

— Англия, — звучит низкий голос капитана.

— А я из России, — добавляет Стравински.

— Русская? — глаза продавца тут же вспыхивают азартом, пальцы игриво постукивают по прилавку.

— Да, — с неким недоверием тянет женщина.

Продавец кивает, потом с таинственной улыбкой наклоняется куда-то вниз и достаёт яркую бутылку и несколько рюмок с прозрачной жидкостью на медном подносе.

— Тогда тебе обязательно нужно попробовать наш раки*.

Саша усмехается.

— О! Это я люблю... — она подхватывает рюмку, осушает её в один глоток и довольно выдыхает. — Хорошо пошло!

Продавец смеётся и тут же переводит взгляд на Прайса.

— А вы, мистер? Тут и для вас рюмка налита...

Джон качает головой.

— Спасибо, но я пас.

— Капитан, ну что ты как не свой? — Саша наклоняется к нему с хитрой улыбкой. — Ты же говорил, что хочешь прочувствовать местный колорит.

— Мне достаточно воздуха и еды.

— Хм. Не знал, что англичане слабее русских, — сетует грек, покачивая головой.

— Да нет, что вы, — тут же подхватывает Саша. — Просто капитан очень бережёт своё здоровье.

Джон хмурится. В каком это смысле англичане слабее русских? Его глаза загораются тихим гневом. Это уже не вопрос здоровья, это уже вопрос чести.

— Ладно, чёрт с вами, — бурчит он, забирая рюмку. Делает глоток. Затем моргает, прочищает горло и кивает. — Неплохо.

Продавец довольно хлопает его по плечу.

— Вот так-то лучше!

Саша звонко смеётся, а затем кладет пару понравившихся магнитиков для покупки.

Следующая лавка встречает пару солдат тем же радушием, и когда хозяин узнаёт, что перед ним гостья из России, на прилавке снова появляется знакомый набор.

— Давайте, за знакомство!

Стравински вновь опрокидывает приветственную рюмку, не моргая, и со звоном ставит обратно на поднос, в то время как Прайс с сомнением смотрит на повторяющийся сценарий.

— Ты что, собираешься во всех магазинах так делать? — тихо, почти угрожающе шепчет мужчина.

— Я не виновата, что греки такие гостеприимные, — пожимает плечами Саша.

— В таком темпе ты пойдёшь в отель на четвереньках.

— Да ну, Прайс, это же просто традиция!

Продавец смотрит на Джона.

— А вы, мистер?

Джон уже собирается отказаться, но слышит сбоку тихий голос:

— Будь настоящим мужчиной...

Он резко поворачивается, видит, как Саша едва сдерживает смех, и разводит руками на комментарии греков.

— Чёрт возьми... — Джон берёт рюмку и выпивает.

К третьему магазину традиция становится законом.

Саша уже не удивляется, когда ей наливают, а капитан просто молча принимает свою судьбу.

— Ты что, решила меня напоить? — наконец спрашивает Прайс. Его взгляд слегка расфокусирован, морщинки собираются в уголках глаз, а дурацкая улыбка никак не может покинуть губы.

— Вовсе нет, — Стравински игриво поджимает губы, представляя, как отпустивший контроль капитан, наконец, выпустит её из вида и спор закончится уже сегодня.

В следующую лавку Джон зашагивает, как к себе домой. Сразу предлагая выпить раки «за знакомство». Он шутит, весело общается и в какой-то момент понимает, что тепло в груди разливается всё шире. Щёки приятно горят, взгляд становится мягче, а мир уже не кажется таким строгим.

Прайс окончательно поддаётся атмосфере Старого города и перестаёт считать выпитые рюмки. А потом, вдруг, обнаруживает, что больше не выпускает кошелёк из рук.

— Стравински, убери свои деньги. Я здесь сам всё куплю, — заявляет он, шлёпая банкноты на прилавок.

Саша медленно моргает.

— Ты что, с ума сошёл?

— Нет, просто я капитан, а ты моя подчинённая. Я за тебя отвечаю, — выпаливает Прайс с такой серьёзностью, что Саша не знает, смеяться ей или начинать беспокоиться.

— Ты пьян.

— Ни капли.

Но он пьян. Определённо пьян.

Греки радуются. Саша не очень.

Ещё десять минут назад она была уверена, что ситуация под контролем. Что да, Прайс слегка выпил, но это вряд ли повлияет на его привычку держать всё в руках. Более того, она даже начала думать, что это отличная возможность. Он расслабился, ослабил хватку, не следит за каждым её шагом и может, стоит этим воспользоваться?

Но стоит в воздухе разлиться бодрой греческой музыке, как её иллюзии рассыпаются в пыль.

— О-о-о, ну наконец-то! — вдруг оживляется один из продавцов, щёлкая пальцами. — Капитан, вы танцевали когда-нибудь сиртаки*?

Саша моргает.

«Только не это...», — думает про себя женщина. — «Он же не собирается...»

А Прайс... Прайс, чёрт возьми, собирается.

— Конечно, танцевал, — уверенно заявляет он.

— Ты?! — Саша вскидывает брови.

— Ещё как, — Джон картинно потягивается.

— Ну, капитан, теперь вам точно придётся это доказать, — грек хлопает его по плечу и жестом приглашает на улицу, где уже начали собираться местные.

Саша не успевает ничего сказать, она только моргает, а Джон уже там. Уже хлопает в ладоши, повторяет за греками шаги, а местные искренне радуются такому гостю.

— Боже, как он пьян, — бормочет она себе под нос.

— Он определённо пьян...и счастлив, — подтверждает продавец, довольно наблюдая за происходящим.

Саша прикрывает глаза рукой. Какого чёрта происходит?

Минут через десять Джон возвращается, с лёгкой испариной на лбу, но с такой довольной улыбкой, что Саша даже не находит в себе сил его отчитывать.

— Это было что-то, — ухмыляется он.

— Да, определённо что-то, — отзывается женский голос. — А теперь пойдём, капитан, ты сегодня уже всех повеселил.

Но Прайс вдруг тянется к одному из торговцев и указывает на что-то на стенде.

— Заверните вот эту.

— Джон! — Саша прищуривается, когда продавец аккуратно складывает серо-голубую шаль.

— Это тебе, — Прайс протягивает ей покупку.

— Господи... Зачем?

— Потому что она под цвет твоих удивительных глаз, — лениво отвечает он, вкладывая шаль ей в руки.

Саша замолкает. Тёплая ткань слегка колется в пальцах, а в груди почему-то становится странно тепло.

— Спасибо... — тихо говорит она.

Прайс довольно кивает, но тут же слегка покачивается.

— Ох, чёрт...

— Так, всё, хорош, — мгновенно мобилизуется Саша. — Тебе пора в отель.

— Да ладно, я в порядке, — бормочет он.

Но когда он делает шаг, то слегка запинается.

Саша вздыхает.

— Джон, давай так, в отель идём не потому, что ты пьян, а потому что я устала.

Прайс прищуривается, словно пытается понять смысл сказанных ему слов, но у него плохо выходит.

— Правда? — выдыхает он.

— Правда-правда, — Саша устало улыбается.

Джон ещё секунду смотрит на неё, но потом расслабляется.

— Ну раз так... тогда идём домой, малышка, — говорит он с такой нежностью, что у Стравински всё сжимается в груди.

«Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», — загорается в голове, но Саша тут же вытряхивает эти странные мысли. — «Успокойся. Он так сказал, потому что... Потому что ты маленького роста, а он... Он просто пьян. Здесь нет ничего... нежного.»

К тому моменту, как пара покидает Старый Город, солнце окончательно садится за горизонт, оставляя после себя мягкий, бархатный свет сумерек. Улицы наполняются тёплыми огоньками фонарей, воздух становится прохладнее, а праздные улочки постепенно пустеют.

Саша, чуть поправляя шаль на плечах, переводит взгляд на Прайса. Он по-прежнему держится уверенно, но по походке заметно, что алкоголь не прошёл бесследно.

— Думаю, пешая прогулка тебе не повредит, — бросает она, наблюдая, как он слегка зевает.

— Я в порядке, лейтенант, — отвечает Прайс, но голос звучит ленивее, чем обычно.

— Да-да, конечно, — хмыкает Саша.

Они идут молча. Стравински наслаждается ночной Ханьей, её мягким светом, лёгким шумом ресторанов, уютной атмосферой. Но потом она замечает, что Джон слегка напрягается.

— Что-то случилось?

— Держись правее, — его голос звучит настороженно, как у пса, который заметил присутствие чужаков и начинает тихо рычать.

Саша не спорит. Она идет с правой стороны, держа Прайса под локоть, когда внимательные глаза снайпера замечают их.

Два парня, идущие за ними уже несколько улиц. Молодые, возможно, местные, возможно, просто карманники, но взгляды у них цепкие, оценивающие.

— Ох, чёрт, — тихо выдыхает она, понимая, что размахивающий кошельком пьяный мужчина мог привлечь внимание не самых лучших слоев общества.

Но Прайс уже разворачивается.

— Что, решили на туристах нажиться? — выпаливает он, словно ударяет плетью.

Парни замирают, переглядываются.

— Мужик, ты бы не делал глупос...

Джон достаёт из-за спины оружие. Громкий выстрел разрезает воздух. За ним ещё один. Где-то на близлежащей улице испуганно вскрикивает женщина.

Но это уже не важно. Парни бегут так, словно за ними гонится сам Аид.

Саша стоит с открытым ртом.

— Господи, Прайс! — она буквально влетает в его личное пространство, выхватывая пистолет. — Откуда у тебя оружие?!

Джон хмыкает, чуть приподнимая брови, будто вопрос вообще не стоит внимания.

— Тактический кейс, — пьяно бросает он.

— Какой, к чёрту, тактический кейс?! — она открывает обойму, проверяет наличие патронов, ставит пистолет на предохранитель и запихивает в свою сумочку. — Ты вообще понимаешь, что нас могли сейчас в полицию забрать?!

— Ну, не забрали же, — невозмутимо отвечает Джон.

Саша прикрывает глаза и тяжело выдыхает.

— Ты сводишь меня с ума...

— Да брось... Тебе это нравится, лейтенант, — ухмыляется он своей сладкой улыбкой и возвращает женскую руку себе под локоть.

Стравински картинно закатывает глаза.

— Всё, идём в отель. Пока ты не решил захватить весь остров.

***

Дверь в отель распахивается с резким звуком колокольчика. Как будто еда приготовилась.

«Свежие сплетни прямо к вашему столу, дорогие постояльцы,» — ругается про себя Стравински, пытаясь затащить в помещение Джона.

Мужчина слегка покачивается, но стоит теплу отеля окутать его тело, как глупая улыбка возвращается на его лицо, а опьянение разливается по всем организму новой волной.

— Пошли скорей, — шепчет Саша, замечая, пустой ресепшн. Должно быть сегодня им повезло и завтра не будет стыдно появиться в холле и на завтраке.

Женщина, стиснув зубы, ловит баланс, удерживая тяжёлого Прайса. Он не сопротивляется, но и особо не помогает, лениво прислоняясь к стене.

— Так, капитан, — выдыхает она, опуская его руку со своего плеча. — Дай мне ключ, — она выпрямляется заглядывая в серо-голубые глаза Джона.

— Или что? — звучит низкий голос с хрипотцой.

Между ними звенит напряжение, растягиваясь в тёмном коридоре. Прайс не двигается, но взгляд... этот взгляд будто впивается в неё, пронзает насквозь. Саша сглатывает, но не отступает. Она поднимает взгляд, встречаясь с его глазами, тёмными, затуманенными.

— Джон... — её голос чуть срывается.

Он не двигается. Только пальцы скользят по женскому запястье медленно, лениво, как будто он не торопится. И этот взгляд...

— Я сейчас оставлю тебя, как есть, в коридоре, — пытается припугнуть она, но это выходит слишком хрипло, слишком искренне.

Он делает шаг ближе. И теперь он не просто рядом. Теперь его тело касается её.

— Оставишь? — медленно переспрашивает он.

Стравински чувствует тепло его тела, нежность прикосновений, аромат одеколона. Его дыхание горячее, неровное.

— Ладно. Ты сам напросился. Сейчас проведём досмотр, — она резко разворачивает мужчину лицом к стене, прижимая его предплечьем между лопатками.

— Оу, да ты серьёзно, лейтенант, — Прайс усмехается, но послушно остаётся в таком положении. — Обычно ты так обходишься с пленными?

Саша закатывает глаза, хлопая его по заднему карману брюк.

— Только если они отказываются сотрудничать, — женщина ощупывает льняную ткань, карман, другой карман. — Пусто...

— Может, попробуешь спереди? — Прайс не скрывает ухмылки в голосе.

Саша резко поворачивает его к себе, прижимая уже спиной к стене.

— Хватит кривляться, — шикает она. — Где ключ, Прайс?

Он лишь ухмыляется, нагло сканируя её взглядом. Стравински кидает на него предупреждающий взгляд, но вместо того, чтобы сдаться, мужчина вдруг меняет тактику.

Мгновенно, с отточенной военной реакцией, он перехватывает её запястье и в одно движение меняет их местами. Теперь уже Саша оказывается прижатой к стене, а Прайс стоит в опасной близости, глядя на неё сверху вниз.

— Ну что, Антракс? — тянет Прайс, расплываясь в соблазнительной улыбке. — Как успехи?

Она ловит его взгляд. Слишком близкий. Слишком глубокий.

Грудь тяжело вздымается, когда женщина проводит подушечками пальцев по грудным карманам его рубашки, чувствуя упругие грудные мышцы и как сердце отстукает жесткий ритм. Руки скользят ниже, мужское дыхание сбивается.

— Теплее, лейтенант, — комментирует он хрипло, когда женские пальчики подбираются к ремню.

— Не отвлекай меня, Прайс, — бросает она, но голос звучит уже не так уверенно.

Он не отвлекает. Он просто смотрит. Внимательно, изучающе, оценивающе.

Её ладони скользят к передним карманам брюк, а потом медленно, очень медленно она погружает пальцы в ткань.

— Ну же, Антракс, — тихо подбадривает он, будто подстрекая.

Рука наталкивается на жёсткую, горячую поверхность продолговатой формы. Сердце колотится в горле, а жар ощущается даже через ткань.

Прайс чуть прикусывает губу, втягивая воздух, а Саша сглатывает, замечая, как его зрачки расширяются. Женщина тяжело дышит, всё ещё зажатая между стеной и его телом, когда вдруг Прайс... просто роняет голову ей на плечо.

— Господи, я слишком пьян для этого... — глухо бормочет он.

Женщина замирает, чувствуя, как его вес немного наваливается на неё. Взгляд, ещё секунду назад наполненный напряжением, медленно смягчается. Чёрт, он и правда пьян. Его ленивое дыхание, тёплое, смешанное с ароматом алкоголя и сигар кричит об этом.

Тихо хихикая, Джон поднимает ладонь, где между пальцами сверкает чёртов ключ, который всё это время был у него руке.

— Вот же, мать твою... — она резко выдёргивает руку из его брюк, поднимая на мужчину хмурый взгляд. — Ты издеваешься? Ты всё это время держал его в руке?!

— Мне было интересно, сколько времени тебе понадобится, — смеётся капитан, невинно пожимая плечами.

Женская грудь тяжело вздымается от смеси возмущения и... разочарования? Прайс опускает взгляд на пальцы её другой руки, всё ещё сжимающие ремень льняных брюк.

— Но если хочешь продолжить досмотр... — протягивает он медленно.

— В жопу иди, Прайс, — рявкает она, выхватывая ключ и распахивая дверь в его номер.

— А я уже... — смеётся он, неуклюже заходя внутрь.

Капитан делает несколько неуверенных шагов, пока не натыкается на кровать. Он падает на матрас всем телом, раскинув руки, глубоко вздыхает, а потом вдруг, неожиданно, поворачивает голову и хрипло произносит:

— Ложись со мной...

Саша закатывает глаза, но без раздражения.

— Заканчивай уже шутить, — отвечает она, присаживаясь на край кровати и принимаясь стаскивать с него ботинки.

Один с лёгким усилием, второй чуть медленнее, замечая краем глаза, как мужчина обнимает подушку, как его дыхание выравнивается, а лицо медленно расслабляется.

Он почти спит.

Стравински смотрит на своего капитана пару секунд, прежде чем беззвучно вздохнуть, поправить на нём покрывало и подняться.

— Спокойной ночи, Джон, — тихо добавляет она, выключая свет и выходя в коридор.

Дверь за ней закрывается, оставляя Прайса в тёплой тишине его сна, а её — в странном, чуть щемящем чувстве, которое она не может пока объяснить.

Примечания:

*Гирос – традиционное греческое блюдо, напоминающее шаверму или донер-кебаб. Это мясо (обычно свинина или курица), зажаренное на вертикальном вертеле, подающееся в питте с овощами, картофелем фри и соусом цацики.

*Шаверма – ближневосточное блюдо из нарезанного обжаренного мяса (курица, говядина, баранина), завернутого в лаваш или питу вместе с соусами и овощами. В разных регионах может называться шаурмой или донером.

*Калиспера – греческое приветствие, означающее «добрый вечер». Используется в неформальном и формальном общении после полудня.

*Раки – крепкий алкогольный напиток (около 40-45%), популярный в Греции, особенно на Крите. Производится путем перегонки виноградных выжимок, напоминает итальянскую граппу.

*Сиртаки – греческий танец, созданный в 1964 году для фильма «Грек Зорба». Характеризуется постепенным ускорением темпа и чередованием плавных и энергичных движений.

Визуализация историй, фанатский контент и новости по выпуску глав на моём тг-канале: https://t.me/grapesfanfiction