7 days, 6 nights

Жара ударяет в лицо, как только двери самолёта открываются. Воздух здесь густой, тёплый, с примесью морской соли и чего-то терпкого, травяного. Солнечные лучи окрашивают взлётную полосу в медные оттенки, добавляя картине кинематографический эффект.

Джон Прайс шагает вниз по трапу с выражением явного самодовольства. Он чем-то доволен. Очень доволен. Саша идёт следом. Её челюсть сжата, а суровый взгляд сверлит затылок капитана. Кажется, что ещё чуть-чуть и его панама вспыхнет.

Они направляются к автобусу, который отвезёт их в здание аэропорта. Саша бросает на капитана исподлобья взгляд, явно собираясь сказать что-то колкое, но прикусывает язык. Джон замечает это и усмехается.

— Ну что, так и будешь молчать? — лениво интересуется он.

— Просто перевариваю произошедшее, — отвечает Саша, глядя прямо перед собой.

Прайс усмехается шире, в голове всё ещё свежа недавняя сцена из самолета.

Молодой бортпроводник возвращается с бокалом белого вина и небольшим шоколадным угощением. Он наклоняется к Саше, сидящей у иллюминатора, но Прайс вытягивает руку раньше, чем она успевает что-либо сказать, и спокойно забирает шоколад.

— О, спасибо, как раз то, что мне было нужно, — с самодовольной улыбкой произносит Джон, внимательно разглядывая сладость в руке.

Женщина вопросительно моргает.

— Эй! Это было для меня!

— Ничего не знаю, — невозмутимо отвечает Прайс, с интересом изучая упаковку.

Стюард, слегка смутившись, переводит взгляд на женщину и чуть разводит руками, мол, простите, мисс. Он явно не ожидал, что рядом сидящий пассажир так уверенно вмешается. Но Прайс не останавливается. Он оглядывает молодого мужчину с ног до головы и внезапно хмурится.

— Эй, парень. Это же форма, да? — кивает он на расстёгнутые верхние пуговицы рубашки мужчины, под которыми виднеется загорелая, спортивная грудь.

— Эм... Да, сэр?

— Ну, застегнись. Не по уставу как-то перед лейтенантом, — замечает Прайс с лёгким нажимом в голосе.

— Простите, лейтенант, — бортпроводник вежливо кивает, соглашаясь с замечанием.

— О нет... — Прайс расплывается в привычной добродушной улыбке. — Я - капитан, а вот она, — он кивает на Стравински. — Она - лейтенант.

Стюард судорожно сглатывает и моментально подтягивается.

— Лейтенант?!

— Мхм, — ещё один шоколадный квадратик пропадает во рту капитана. — Самая смертоносная женщина в нашем отряде, — с дьявольской ухмылкой продолжает он. — Лучший снайпер. Одна пуля - один труп. Вчера, вот, в голову вынесла одного мудака с трёхсот метров, пролежав в засаде больше суток. Чик и всё вокруг в его мозгах, — лицо бортпроводника заметно бледнеет. — Летит в отпуск, чтобы отдохнуть между убийствами.

Стюард застёгивает пуговицы моментально, словно его только что развернули под строем на плацу.

— Простите, лейтенант. Эм... мэм. Простите, мэм, — мужчина отдаёт честь и исчезает быстрее, чем Прайс успевает добавить что-то ещё.

Саша медленно закрывает глаза, борясь с желанием треснуть Прайса каким-нибудь тупым предметом прямо здесь.

— Ты... — шипит она, но Джон с полнейшим удовлетворением натягивает панаму на глаза, наслаждаясь реакцией лейтенанта.

Пара выходит из автобуса и почти сразу оказываются в здании аэропорта Ханьи. Шумно. Воздух переполнен суетой прибывших пассажиров. Прайс идёт первым, уверенной, отточенной походкой. Он ориентируется на указатели и старается как можно скорее забрать свой багаж. Саша идет позади. Она сжимает кулаки и прикусывает язык, пытаясь не разразиться гневной тирадой прямо в зале прилёта. Но когда Прайс с ленцой закидывает в рот остатки той самой шоколадки и самодовольно ухмыляется, выдержка лопается.

— Ты просто не мог не сделать этого, да?

Джон, прожёвывая сладость, даже не смотрит на неё.

— По-моему, всё прошло отлично, — лениво бросает он, словно только что провёл успешную операцию, а затем подходит к ленте в зоне выдачи багажа, высматривая свой огромный чемодан.

Стравински встаёт рядом и не понимает, что её злит больше — то, как легко он воспринял ситуацию, или то, что стюард действительно сбежал, застёгивая пуговицы, как новобранец перед генералом.

Она глубоко вдыхает.

— Послушай, Джон, нравится это тебе или нет, но в этой поездке я точно с кем-нибудь трахнусь, — в женском голосе кипит злость и что-то ещё, что даже она пока не может разобрать.

— Чего? — Прайс резко оборачивается на Стравински.

Она смотрит ему прямо в глаза, упирая руки в бёдра.

— Ты меня слышал. Я не была на гражданке несколько лет. Несколько лет, Джон! — её голос чуть повышается, но окружающие слишком заняты своими делами, чтобы обращать внимание. — Я хочу просто побыть женщиной. Хочу, чтобы на меня смотрели не как на солдата или лейтенанта... Чёрт!

Она размахивает руками, а Прайс только сильнее сжимает челюсть.

— И это твой план? Взять и... — он морщится, словно само слово его коробит, — переспать с первым встречным?

Саша фыркает.

— Первым встречным? Я же не идиотка. У меня есть вкус.

Прайс коротко выдыхает, медленно проводя ладонью по лицу.

— Нет, я тебе этого не позволю.

— В смысле, ты мне не позволишь? — серые глаза метают молнии.

— В самом прямом.

Стравински закатывает глаза.

— И что ты сделаешь? Будешь сидеть рядом со мной круглосуточно и караулить?

— Да хоть так, — Прайс усмехается, прищуриваясь. — Клянусь своими сигарами, в твоей постели не будет никого, кроме подушек.

Саша делает паузу. На ленте появляется чемодан капитана, она разглядывает огромный багаж, а затем снова оборачивается к Джону.

— Клянёшься своими сигарами? — повторяет она, с прищуром.

— Да, — твёрдо кивает он.

Она ухмыляется.

— Ну, тогда давай так: если я пересплю с кем-то, я уничтожу твои драгоценные сигары. Сломаю и растопчу их в пыль.

Теперь уже у Прайса лицо каменеет.

— А если не переспишь?

— Тогда ты выиграл, — Стравински пожимает плечами. — Твои сигары целы, ты весь такой гордый, что спас свою лейтенантку от ужасных похотливых лапок греков. И даже больше... Я куплю тебе такой же набор. Под заказ, мать его!

Прайс щурится ещё сильнее.

— Ты слишком уверена в себе, Стравински.

Она улыбается.

— Так по рукам, капитан?

Он медлит, но затем всё-таки протягивает руку.

— По рукам, лейтенант.

Их ладони сталкиваются в крепком рукопожатии. Между парой повисает едва уловимое напряжение, пока ещё неосознанное, но уже готовое перевернуть всё, что они знали друг о друге.

Возле выхода из аэропорта их уже ожидает водитель. Низкорослый мужчина, с лишним весом и проседью в черных как смоль волосах. Он стоит с табличкой "Джон Прайс", держа её на уровне груди, пока его голубые глаза лениво рассматривают толпу прибывших пассажиров.

— Ну вот, теперь официально. Добро пожаловать в отпуск, капитан, — Саша качает головой, замечая имя на картоне.

— Чувствую себя чёртовой знаменитостью, — фыркает Прайс и шагает к встречающему.

— Мистер Прайс? — мужчина тут же поднимает на него внимательный взгляд.

— Он самый, — подтверждает Джон.

— Добро пожаловать на Крит! Меня зовут Никос, я ваш водитель. Отель не так далеко, но на дорогах вечерние пробки. Надеюсь, вы не против небольшого ожидания в пути?

— Главное, чтобы в машине был кондиционер, — спокойно отвечает Прайс.

Никос улыбается и кивает, жестом указывая на стоянку.

— Тогда прошу за мной.

Кремовый Volkswagen Golf, компактный, но удивительно вместительный ожидает на выделенной парковке перед аэропортом. Его глянцевый кузов ловит нежные лучи вечернего солнца, отливая мягким золотом, а в салоне витает свежий, прохладный воздух с тонким оттенком апельсиновых деревьев. Подойдя к автомобилю, водитель первым делом берётся за чемодан Прайса.

— Я помогу с вашим багажом... — Никос тянет ручку вверх, приподнимает чемодан на пару сантиметров и тут же с усилием ставит обратно.

— Ох, это что, секретное оружие? — полушутя спрашивает он, протирая ладони о штаны.

Саша прыскает от смеха.

— Нет, всего лишь капитанский набор для выживания, — спокойно отвечает Джон.

Прайс небрежно подхватывает чемодан одной рукой, словно он весит не больше обычного рюкзака, и без лишних слов ставит его в багажник, после чего хлопает

крышкой, закрывая его.

Никос лишь цокает языком, явно впечатлённый.

— Вам сюда, — он открывает заднюю дверь, пропуская пару внутрь.

Саша первой забирается в салон, убирая рюкзак на колени, и глубоко вздыхает. Воздух наполнен запахами моря, нагретого асфальта и пряных трав. После долгого перелёта всё это кажется почти сюрреалистичным.

— Чувствуешь? Пахнет чабрецом.

— Я чувствую, что кто-то собирается вырубиться по дороге в отель, — ухмыляется Прайс, садясь рядом.

— Вряд ли. Я слишком злюсь на тебя, чтобы уснуть, — Стравински бросает на капитана строгий взгляд, но в нём нет злости. Её глаза светятся. Светятся от того, что они в другой стране, а их отдых вот-вот начнётся.

Джон хмыкает, улыбаясь, и лениво прикрывает глаза, когда компактный автомобиль мягко трогается с места, вливаясь в поток машин. С каждой минутой аэропорт остаётся где-то там, позади.

Машина мягко плывёт по дороге, впитывая тёплый вечерний свет. За окном медленно разворачивается Крит, и с каждым километром пейзаж становится всё более живописным. Поначалу всё кажется обычным: широкая трасса, редкие дома, бесконечные ряды оливковых рощ и ухоженные виноградники, растянувшиеся вдоль дороги. Но чем ближе к городу, тем больше остров раскрывается во всей своей красоте.

Саша, подперев щёку ладонью, молча наблюдает за пейзажем. Её взгляд заворожённо скользит по улицам, наполняясь детским восторгом.

Первые дома Ханьи появляются неожиданно. Белые, с терракотовыми крышами, окружённые бугенвиллиями и лимонными деревьями. Потом машина въезжает в старый город, и привычный порядок сменяется ярким хаосом. Узкие улочки вьются, словно лабиринт, а фасады домов светятся насыщенными цветами — охра, глубокий синий, тёплый персиковый. Кафе и таверны с плетёными стульями выходят прямо на мостовую, а с террас свисают виноградные лозы. Повсюду слышатся разговоры, смех, лёгкая музыка, а воздух наполняют ароматы специй, свежего хлеба и морского бриза.

Прайс краем глаза замечает, как Саша постепенно погружается в это зрелище, забывая обо всём.

Машина сворачивает ближе к набережной, и перед ними открывается картина, от которой невозможно отвести глаз. Зеркальная гладь моря переливается золотом и лазурью, отражая мягкие лучи вечернего солнца. Лёгкие волны лениво катятся к берегу, наполняя воздух солёной свежестью.

— Боже... — едва слышно выдыхает Саша, прижимаясь лбом к стеклу.

Её взгляд устремлён вдаль, к старому маяку, возвышающемуся на фоне розового неба. Этот маяк — сердце Ханьи, молчаливый страж, переживший сотни бурь. Его тёплый песчаный оттенок кажется почти золотым в лучах заката, а на фоне спокойного моря он выглядит величественно и надёжно.

Прайс ухмыляется, наблюдая за её реакцией.

— А я думал, что на тебя уже ничто не произведёт впечатления, лейтенант, — он нарочно тянет последнее слово, напоминая о недавнем споре.

Но Саша даже не слышит его. Она улыбается, зачарованная видом.

***

Отель стоит у самого края моря, как будто специально построенный, чтобы любоваться его величием. Белоснежные стены, украшенные цветами и зеленью, почти сливаются с ярким небом. Вокруг растут оливковые деревья, воздух насыщен ароматами растений и соли, а свет, проникающий через окна, тёплый и обволакивающий. Легкий бриз колышет шторы, когда Прайс и Саша заходят в свои номера, двери которых расположены друг напротив друга.

Стравински бросает рюкзак на бархатный пуф бирюзового цвета, который стоит у шкафа при входе, и немного разбежавшись плюхается на большую, просторную кровать. Она разводит руками, сбивая под собой покрывало и удовлетворённо улыбается.

Джон, закатив чемодан в номер, внимательно осматривает комнату и направляется к кровати, чтобы поправить уголок выбившегося одеяла. Он заглядывает под кровать, осматривает углы, технику и мебель, словно проводит обыск. Слегка цокает на скрипящую дверь в ванную комнату и делает ментальную заметку, что тут надо подтянуть петли. Его отвлекает небольшой шум, доносящийся с балкона и, вооружившись сигарой он идет на звук.

Номера Стравински и Прайса оказываются объединены балконом с небольшой перегородкой посредине.

Джон выходит на балкон, зажигая сигару и с удовлетворением наблюдает за реакцией своего лейтенанта. Она стоит, упираясь двумя руками в перила, и мечтательно смотрит на горизонт.

— Боже... Я не могу поверить, что вижу море...

Прайс молчит, попыхивая сигарой, чувствуя себя чертовски довольным и даже немного гордым. Женский голос для него будто музыка. Он видит неподдельный восторг, чувствует эмоции, словно они передаются ему через воздух. И, чёрт, ему это нравится. Он доволен, он доволен до чёртиков. Он сделал это, дал ей этот момент, и теперь наслаждается тем, как она его проживает.

— Я хочу его ощутить!

«Что?»

Саша перепрыгивает через перила балкона, а у Прайса отвисает челюсть.

Сигара падает вниз, отбрасывая искры.

Он смотрит на пустое место, где она стояла, потом на перила.

— Ну конечно... Ну естественно... — медленно выдыхает он, ощущая, как земля уходит из-под ног.

Он видит, как Стравински бежит по песку, как скидывает на ходу кеды, платье... Он резко делает шаг вперёд — собирается спрыгнуть следом, но...

— Блять! Она... Она что, правда пойдёт купаться?!

Прайс на мгновение забывает как дышать. Голова машинально разворачивается в сторону чемодана.

«Чёрт.»

Он её знает. Она точно это сделает.

Мужчина бросается к своему чемодану, суетливо перебирая вещи.

— Где, чёрт возьми... — он буквально разбрасывает вещи, пока, наконец, не находит большое полотенце. — Есть! — Джон подхватывает полотенце и перепрыгивает через балкон.

Он бежит. Ругается себе под нос, бесится, потому что должен был это предвидеть.

— Чёртова Стравински... Чёртова русская... — бурчит Прайс, прижимая полотенце к груди. — Ну конечно! Конечно, ты должна была сделать всё по-своему! — шипит он в пустоту, перепрыгивая через камни.

Но потом...

Он замедляется.

Потому что видит её. В воде.

Она смеётся, кружится, ныряет, выбрасывает руки вверх, разбрызгивая солёную воду, словно ребёнок.

Джон не может оторвать взгляд.

Он переходит на шаг. Пульс бьётся в ушах, когда он вспоминает Стравински в бою.

Как она неподвижно лежит в засаде, вжимаясь в холодную землю. Как её дыхание остаётся ровным, сердце стучит размеренно, палец чётко контролирует спусковой крючок. Как она ждёт. Как она стреляет. Как она никогда не промахивается. Стойкая. Хладнокровная.

Он думал, что именно с таким человеком едет в отпуск. Точно такой же дисциплинированный солдат, как и он сам. В его голове эта поездка выглядела, как культурные прогулки, музеи, неспешные разговоры за бокалом вина.

Но он ошибся.

Потому что эта женщина, которую он сейчас видит в море, сотрясающая ночь своим смехом, — это шторм.

Она жадная до жизни. Она буря. Она разносит его ожидания в пыль.

И ему это нравится. Чёрт... ему это очень нравится.

Прайс тяжело вздыхает, закидывая полотенце на плечо и просто стоит. Молчит. Смотрит.

Саша кружится в воде, смех звенит в воздухе, смешиваясь с шелестом прибоя. Она зачерпывает ладонями солёные брызги и выбрасывает их вверх, словно играет с самой стихией.

Прайс стоит на берегу, сложив руки на груди, его лицо прячется в тени заката.

— Эй! — раздаётся звонкий женский голос. — Давай сюда, старикан! Что ты там застыл? Вода чудесная! Боже, как это прекрасно!

Она раскидывает руки, погружаясь по плечи в морскую гладь, сияя от восторга.

Прайс вздыхает.

— Нет, спасибо, — отзывается он, чуть приподняв бровь. — Я, пожалуй, оденусь подобающим образом и приду сюда в часы, когда море будет теплее.

Саша прыскает от смеха.

— Ты звучишь, как дед.

— И когда я не замерзну и не простыну, — продолжает он, не обращая внимания на Сашины подколы. — Так что давай ты тоже уже вылезай, потому что у нас через несколько минут ужин.

Саша фыркает, но не торопится выходить.

— Да ну! Мне неинтересен ужин, я питаюсь эмоциями!

— А я питаюсь едой, — роняет он сухо. — И дико проголодался. Одна шоколадка за перелёт меня не насытила.

Саша закатывает глаза.

— О, прости, капитан, забыла, что тебе нужно топливо, как хорошему танку.

Прайс усмехается.

— Ровно так, Стравински.

— Ну, раз ты уже собрался в ресторан, закажи мне что-нибудь... алкогольное, — ухмыляется она.

Прайс прислоняется плечом к ближайшему дереву.

— Нет уж, лейтенант. Если ты сейчас же не выйдешь, я съем твою порцию.

Саша делает последний круг в воде, затем, глубоко вдохнув, выходит на берег.

Мокрые пряди волос прилипают к светлой коже, вода скатывается по плечам, а лёгкая ткань нижнего белья стала почти прозрачной.

Прайс заметно напрягается, замечая, как влажная ткань облегает женские формы. Он торопливо отводит взгляд, сканируя горизонт, будто там вдруг появилось нечто крайне важное.

Но Саша, похоже, не замечает его реакции.

— Ну, и чего ты тут стои... — она не успевает договорить, потому что Прайс, не глядя, растягивает перед женщиной полотенце.

— Давай уже сюда, лейтенант, — голос звучит чуть хрипло, с нотками до боли знакомой строгости.

Стравински усмехается, но приближается, позволяя Джону мягко накинуть на неё полотенце.

— Спасибо, капитан, — тихо говорит женщина.

Прайс кивает, но всё ещё держится на шаг в стороне, словно опасается задержать взгляд на соблазнительных формах.

— Пошли поужинаем.

Саша коротко кивает, кутаясь в полотенце, и покорно идёт следом.

Пара вояк направляется обратно в отель, оставляя за спиной море, в котором всё ещё дрожит отражение вечерних огней. Стравински подбирает с земли своё платье и кеды, ловко перекидывая их через плечо. Она всё ещё слегка дрожит от прохлады, но в её глазах светится тот же восторг.

Прайс периферийным зрением замечает, как вода стекает по её коже, как её плечи всё ещё блестят в свете уличных фонарей, но заставляет себя смотреть вперёд.

— Ну, ты даёшь, Стравински, — качает он головой, когда они доходят до лестницы. — детство в жопе заиграло?

— Ой, да ладно тебе, — ухмыляется она. — Но, кажется, надо срочно решить вопрос с купальником.

— Ну надо же... разумная мысль! — Прайс усмехается и открывает дверь в отель, пропуская женщину вперёд. — Завтра тогда сходим за покупками?

— Проснёмся, позавтракаем, а потом посмотрим, что тут есть.

— Вот и договорились, — кивает Джон, делая очередную пометку в голове.

Примечания:

Визуализация историй, фанатский контент и новости по выпуску глав на моём тг-канале: https://t.me/grapesfanfiction