Тень Рождения

Дарк бежал, его дыхание вырывалось короткими, обжигающими облачками в промозглом воздухе. За спиной, словно единый, слаженный механизм, двигалась его команда "Фут" – двадцать пять профессионалов, проверенных боями и готовых на все. Их позвали на новое задание, и этот факт уже сам по себе внушал Дарку легкую тревогу.

Приглашение поступило от "Эгиды Человечества" – тайной организации, окутанной завесой секретности и прославившейся своими радикальными методами борьбы с... "нестандартными" угрозами. Дарк презирал их. Презирал за их напускную важность, за их высокомерие, коим и сам, чего греха таить, не был обделен. Но в отличие от этих фанатиков, Дарк знал меру, понимал тонкую грань между необходимостью и беспринципной жестокостью. "Эгида" же, казалось, эту грань давно стерла.

Он помнил лишь обрывки информации, просачивавшиеся сквозь плотную стену секретности, окружавшую "Эгиду". Шептались о том, что они занимаются "очищением", "защитой человечества от угроз, которые обычные люди не могут даже вообразить". Другими словами, убивают волшебных существ. Всех подряд, без разбора.

Штаб-квартира "Эгиды" располагалась глубоко под землей, в лабиринте туннелей, вырубленных в скале. Атмосфера там была гнетущей, пропитанной запахом металла, озона и... страха. Дарка провели в просторный кабинет, обставленный в строгом, почти аскетичном стиле. За массивным дубовым столом сидел человек, которого Дарк раньше никогда не видел. Его лицо, скрытое в полумраке, казалось высеченным из камня – ни единой эмоции.

— Добро пожаловать, Мистер Сайд, — произнес человек ровным, бесстрастным голосом. — Мы наслышаны о ваших... успехах. Ваш клан – один из лучших в Китае.

"Эгиде" нужно было что-то важное, настолько важное, что они решились обратиться к таким, как Дарк. Он знал это с самого начала. Знал, что сейчас ему будут предлагать сделку, от которой сложно отказаться. Но в душе Дарка уже зрел ответ, твердый и железный, как сталь его клинка: "Нет". Он был готов отказать им, даже если это означало навлечь на себя гнев одной из самых могущественных организаций в мире. Потому что некоторые принципы не продаются. Даже за очень большие деньги. И уж тем более, не за сомнительную славу защитника человечества.

— Переходите к делу. Я не люблю терять время, — повторил Дарк, прожигая взглядом человека за столом. Тот не шелохнулся, словно изваяние.

— Нам нужна ваша помощь, — ответил он, наконец, и в его голосе впервые прозвучала некая... настойчивость, что ли. — Появилась новая угроза. Более серьезная, чем все, с чем мы сталкивались раньше.

Человек за столом замолчал, словно подбирая слова. Затем нажал на кнопку на своем столе, и в полумраке кабинета вспыхнул экран, демонстрируя серию фотографий. На них были запечатлены люди, обычные на первый взгляд, но с подписью, от которой по спине Дарка пробежал холодок: "Активный ген Х", "Объект Альфа-7", "Потенциальная угроза категории 4".

— Люди со сверхспособностями, — констатировал Дарк, сохраняя невозмутимый вид. — И что? Вы хотите, чтобы я их... устранил?

— Именно. Ваш Клан обладает уникальным опытом и навыками. Вы умеете находить и уничтожать цели, которые ускользают от нас. Мы предлагаем вам контракт... весьма щедрый контракт, — произнес представитель "Эгиды", и в его голосе прозвучало нескрываемое давление. — Вы будете заниматься... урегулированием ситуации с этими... "объектами".

Дарк молчал, оценивая ситуацию. Он предполагал, что "Эгида" занимается уничтожением волшебных существ, но чтобы убивать людей... Это уже переходило все границы.

— Мне это не интересно, — отрезал он, поднимаясь со стула. — У меня другие дела.

Человек за столом даже не изменился в лице.

— Подумайте хорошенько, Дарк. Это предложение, от которого сложно отказаться. Мы можем предложить вам ресурсы, информацию, влияние... и защиту.

— Мне не нужна ваша защита, — огрызнулся Дарк. — Я сам себя защищу.

— Вы уверены? — в голосе представителя "Эгиды" послышалась угроза. — Каждый человек уязвим, Мистер Сайд. У каждого есть свои... слабости.

Дарк похолодел. Словно кто-то провел ледяным пальцем по его позвоночнику. Он вспомнил о своей дочери, Энн. Её лучистые глаза, её звонкий смех... и её способность создавать иллюзии. Он всегда старался держать её в тени, скрывая её талант от посторонних глаз. Но если "Эгида" узнает...

— У меня нет слабостей, — произнес Дарк, стараясь сохранить спокойствие. — И не советую пробовать их искать искать. Иначе я навещу ваши.

Он быстро вышел из кабинета, чувствуя на себе пристальный, изучающий взгляд. Парень изучил каждого члена организации и был в курсе о родных. Так что угроза была достаточно актуальной.

Он знал, что его отказ не останется без последствий. "Эгида" не привыкла, чтобы ей отказывали. Но он не мог поступить иначе. Он не мог стать частью этой машины смерти. Особенно теперь, когда на кону стояла жизнь его дочери.

Выйдя из штаба "Эгиды", Дарк глубоко вдохнул свежий воздух. Он знал, что впереди его ждет тяжелая борьба. Ему придется защищать Энн. И не только от "Эгиды", но и от всего мира, который не готов принять таких, как она. Он должен быть сильным. Он должен быть готов на все. И главное – он должен хранить её секрет. Иначе они придут за ней.

***

Энн, сбросив с плеч рюкзак, вошла в дом. В нос сразу ударил теплый, манящий запах жареной курочки, перемешанный со сладким ароматом ванили. Пахло восхитительно, как пахло только дома. Зайдя на кухню, девочка увидела маму. Рина с сосредоточенным видом раскладывала сочные, спелые вишенки на только что испеченный торт "Наполеон". Классический рецепт, любимый десерт Дарка. Но в её движениях чувствовалась какая-то скованность, будто её что-то тяготило, какая-то невысказанная тревога.

– Привет! – Энн, присев за стол, подперла подбородок рукой и с любопытством стала наблюдать за матерью. – Торт для папы? Он же его так любит! Сегодня же его день рождения!

Рина, словно очнувшись от задумчивости, слегка дернулась от внезапности. Она быстро отвернулась, стараясь скрыть от дочери признаки волнения, играющие на её лице. Энн была очень наблюдательной, и Рина не хотела, чтобы девочка заметила, что она на грани. Сегодня она узнала одну новость. Хорошую? Вроде бы да. Но её волновало, как отреагирует на это Дарк. Реакция, которую она не могла предсказать. И это её пугало. Очень.

Сегодня утром тест показал две полоски. Две полоски, которые изменили все. Она беременна. Снова. После стольких лет... она и представить себе не могла. Это было... неожиданно. С одной стороны, она чувствовала прилив радости, предвкушение нового чуда, новой жизни. С другой стороны, её охватывал страх. Смогут ли они справиться? Хватит ли у них сил и ресурсов на еще одного ребенка? Особенно сейчас, когда они вынуждены скрывать способности Энн от всего мира.

Как Дарк отреагирует на эту новость? Он всегда мечтал о большой семье, но сейчас... сейчас у них и так достаточно проблем. К тому же, его работа связана с постоянным риском, с опасностью. Как он сможет защитить их всех?

И, конечно, был еще один страх. Если Энн унаследовала сверхспособности, то... может ли это передаться и новому ребенку?

Она должна была поговорить с Дарком. И чем скорее, тем лучше. Сегодня, в его день рождения. Она достанет из рукава этот "сюрприз" после торта. Как преподнести ему эту новость?

– Энн, мне нужно тебе кое-что сказать, – Рина присела за стол рядом с дочерью, её движения выдавали нервозность. Она обхватила кружку с остывшим чаем обеими руками, словно ища в ней опору. — Я надеюсь, ты обрадуешься. Честно, очень надеюсь. Потому что после  ссоры с твоим отцом, я совсем не уверена, что он воспримет это хорошо.

Энн, обычно такая живая и эмоциональная, на этот раз сохраняла удивительное молчание и спокойствие. В её больших глазах не отражалось ни удивления, ни радости, ни даже тени любопытства. Лишь какое-то отстраненное, почти безучастное наблюдение. Рина вдруг подумала, что Энн уже обо всем догадалась. Или, что еще хуже, что она смирилась со своей участью быть "не такой", и новость о брате или сестре ее просто не трогает.

Рина еще раз перевела дух. Наконец, собравшись с силами, она заговорила, стараясь придать своему голосу хоть немного уверенности.

– У тебя будет... братик или сестричка, – проговорила она, выдавив из себя слабую улыбку. Затем, дрожащими руками, достала из кармана джинсов тест с двумя отчетливыми полосками и положила его на стол.

Энн взглянула на тест и снова промолчала. Рина нервно теребила край салфетки, ожидая хоть какой-то реакции. В этот момент в голове Рины пронеслись обрывки чужих разговоров, фраз о беременности, которые она слышала от знакомых и родственников. Каждый раз, когда она слышала эту фразу от кого-то, в голову невольно лезли странные, смущающие мысли о процессе зачатия. Сейчас же эти мысли, словно назойливые мухи, атаковали ее разум с удвоенной силой. Она даже представила, как это выглядит для Энн – тест с двумя полосками, говорящий о...

Девочка, словно прочитав её мысли, сразу оттолкнула от себя эти навязчивые, "папины" ассоциации. Это было его чертой характера — перегружать простые вещи сложными и порой абсурдными рассуждениями. Энн быстро вернулась к реальности, сфокусировавшись на матери.

– Это очень здорово, мам, – пролепетала Энн, и в её голосе впервые прозвучала искренность. — Наконец-то у меня будет настоящий друг.

Она тут же вскочила со стула и крепко обняла Рину. Давно они вот так вот не обнимались. Обычно только ссорились из-за ее способностей. Объятие было теплым и искренним.

— Не переживай, папа обрадуется, — прошептала Энн, прижимаясь щекой к материнской щеке.

— Я надеюсь, что он не ударится в сентиментальность и не затопит весь дом слезами счастья, — посмеялась Рина, стараясь скрыть облегчение. Она  взяла со стола кружку с остывшим чаем.

Вечер тянулся мучительно долго, словно резиновый. Рина, каждые пять минут поглядывая на часы, старалась не показывать Энн своего беспокойства. Торт был испечен, стол накрыт, подарки спрятаны – всё было готово к празднованию дня рождения Дарка. Но он  всё не возвращался. Телефон молчал, на звонки он не отвечал.

В конце концов, когда часы пробили полночь и надежда окончательно угасла, Рина, с трудом сдерживая слезы, предложила Энн разойтись по комнатам.

—Он, наверное, просто очень занят, милая, — сказала она, обнимая дочь. — Завтра обязательно появится. Но обе знали, что это лишь пустые слова.

Энн, стараясь не расстраивать маму, послушно отправилась в свою комнату. Она разобрала рюкзак, выкладывая учебники и тетради на стол. И тут её взгляд упал на скомканный листок бумаги, затерявшийся на дне сумки. Это был портрет Тая, который она нарисовала для него в парке сегодня.

Энн до сих пор не понимала, что он хочет от неё. Что это была за таинственная "сделка", о которую они заключили? Почему он так быстро исчез, оставив после себя лишь ворох непонятных вопросов? Ей казалось, что в Тае скрыто что-то темное и опасное, но в то же время, что-то притягательное и манящее.

Девочка, вздохнув, села на кровать и спрятала рисунок под подушку. Словно боясь, что кто-то его увидит. Затем она легла на подушку, чувствуя, как бумага мнется под её щекой. Но кроме таинственного Тая, её мысли были заняты отсутствием отца. Нет, он, конечно, часто задерживался на работе, особенно когда брал какие-то сложные задания. Но чтобы в свой день рождения... Это было совершенно не в его духе. Он всегда старался проводить этот день с ними, с семьей.

Размышления девочки внезапно прервал резкий порыв ветра. Форточка, которую она забыла закрыть, распахнулась настежь, и ветер, ворвавшись в комнату, захлопнул за собой дверь. Энн вздрогнула от неожиданности и села на кровати. Она обернулась в сторону окна, чтобы закрыть его, и вдруг замерла, словно пораженная молнией.

В полумраке комнаты она заметила тень. Неподвижную, почти бесплотную, она замерла возле подоконника, разглядывая её любимые цветочки в горшках. У Энн похолодело внутри. Кто это? Вор? Но почему он просто стоит и смотрит на цветы?

— И где мой портрет, смертная? — внезапно произнесла тень, и Энн узнала голос Тая. — Неужели ты выкинула это произведение искусства?

Тень отделилась от окна и медленно двинулась к ней. Лицо Тая, бледное и загадочное, проступило в полумраке. Зачем он пришел так поздно? И как он вообще здесь оказался? Было совершенно непонятно.

Энн вскочила с кровати, отшарахнувшись к стене. Сердце бешено колотилось в груди, отбивая сумасшедший ритм.

— Ты... ты как здесь оказался? — пролепетала она, сжимая в руке телефон, готовая в любую секунду набрать номер Рины.

Тай усмехнулся, и его губы изогнулись в презрительной полуулыбке. Лунный свет, проникавший сквозь неплотно закрытые шторы, играл на его лице, делая его похожим на мраморную статую, сошедшую с пьедестала.

— Неужели ты думала, что обычные двери смогут остановить меня, смертная? — произнес он с нарочитой театральностью, растягивая слова, словно пробуя их на вкус. — Я, Бог, не признаю ограничений, созданных вашим жалким миром.

Он окинул презрительным взглядом комнату, словно оценивая её ничтожность.

— И что это за... убожество? — спросил он, ткнув пальцем в плюшевого медведя, сидевшего на кровати. — Неужели это твой защитник? Смехотворно.

Энн сглотнула ком в горле, стараясь не показывать свой страх. Тай был пугающим. Он источал ауру силы и превосходства, которая заставляла её чувствовать себя маленькой и беспомощной.

— Что тебе нужно? — спросила она, стараясь говорить уверенно. — Зачем ты пришел так поздно?

— Неужели ты забыла? — Тай склонил голову набок, и его глаза опасно блеснули в полумраке. — У нас с тобой сделка. И пришло время её исполнить.

— Ты бросил меня одну посреди парка, — проговорила Энн, стараясь унять дрожь в голосе, выдать хотя бы каплю храбрости в противовес сковывающему её страху. Обвинение прозвучало скорее жалобно, чем сердито.

Тай, казалось, ничуть не тронулся её словами. Он лишь фыркнул, звук был больше похож на презрительное шипение змеи. С грацией пантеры, выслеживающей добычу, он повертел в руках плюшевого мишку, словно тот был каким-то отвратительным насекомым. Затем, небрежно отбросив игрушку на кровать, он подошел к ней ближе, вторгаясь в её личное пространство.

— Я предупреждал, что мое время не резиновое, смертная, — произнес он, и каждое слово звучало, словно высеченное из камня. — Ты исчерпала свой лимит общения со мной в том жалком парке. Ты отняла у меня достаточно ценных минут, тратя их на бессмысленные вопросы и бестолковые разговоры. Поэтому я и ушел. В конце концов, у меня, в отличие от вас, простых смертных, были дела, требующие моего незамедлительного внимания. Дела, непостижимые для твоего ограниченного разума.

Он остановился в нескольких дюймах от её лица, и его глаза, словно два уголька, опасно блеснули в темноте, прожигая её насквозь. В них читалось не только превосходство, но и что-то еще, что-то темное и непредсказуемое, от чего у Энн по спине пробежали мурашки. Он был словно хищник, изучающий свою жертву перед тем, как нанести смертельный удар.