2
Сяо Синчэнь брезгливо рассматривает амуницию, призванную облегчить общение с несговорчивыми элементами, в раздумьях, что же ему предпринять. Вдоволь налюбовавшись, он переводит взгляд на развернутый лист бумаги с «несколькими рекомендациями» и чувствует себя обманутым. Баошань Санжэнь никак не могла написать такую подробную стену текста с кучей заметок и примечаний за несколько минут своего отсутствия — значит, она заранее готовилась к тому, чтобы сбросить на кого-то свой тяжкий моральный груз!
Немного обидно, что бабушка держит Синчэня за дурачка, неспособного почуять подвох, но в целом понять ее можно. Она, видимо, решила совместить приятное с полезным: вдруг таким образом получится пробудить во внуке генетически заложенный в нем воспитательный дух и вернуть его на путь истинный? Подсунув того, с кем не в силах справиться даже профессионал...
А у Сяо Синчэня, между прочим, был очень весомый повод не продолжать семейное дело, и он даже никак не связан с возникшей еще в детстве тягой к фотографии и желанием создавать нечто прекрасное. Он безумно надеется, что этот повод никак не всплывет и не помешает порученной миссии, ведь подвести кого-то для него неприемлемо. Но это будет одноразовая акция, на повторение которой госпожа Баошань может даже не рассчитывать! А еще на то, что Синчэнь будет неукоснительно следовать ее руководству.
Поставленная задача состоит лишь в том, чтобы убедить Сюэ Яна не пытаться сбежать до конца своего заключения, а не устраивать ему лоботомию в домашних условиях, после которой тот станет самым законопослушным гражданином на свете. Так что никаких ударов током и транквилизаторов — Синчэнь просто заранее посмотрит по навигатору, где ему искать своего подопечного, и оставит все эти жуткие приспособления здесь.
С этими почти оптимистичными думами он поднимается из-за стола и идет на кухню. После долгой дороги одним чаем сыт не будешь. К слову, о еде... Сяо Синчэнь уже знает, какой пункт из списка бабушки проигнорирует первым, и можно быть уверенным, что это будет действеннее любого электрошокера. Если человека лишить того, что ему нравится, а потом вернуть, то он явно охотней пойдет навстречу, это и без степени по криминальной психологии понятно. И плевать на возбудимость!
Если верить местоположению точки на экране и собственной интуиции — в этой карте без долгой полевой подготовки едва ли можно разобраться, — то Сюэ Ян десять минут назад находился где-то недалеко от гаражей для техники. Не на пасеке, и на том спасибо, потому что Синчэнь не слишком хочет прыгать через колючую проволоку, спасаясь от озлобленных пчел.
Интуиции также придется довериться, чтобы опознать объект своих поисков — бабушка составила чуть ли не досье, но при этом в нем ни слова о внешности! Нельзя было прикрепить фото?.. Представить хотя бы примерно, как выглядит Сюэ Ян, у Синчэня не получается, потому что воображение буксует и настоятельно рекомендует узнать все самому.
Достигнув пункта назначения, Синчэнь понимает, что у него не было ни единого шанса ошибиться и спутать Сюэ Яна с кем-нибудь еще. Ни один из работников госпожи Баошань даже в мыслях не позволит себе лежать на капоте трактора, всем своим видом выражая пренебрежение к окружающему миру. Поперек: с одной стороны свисают босые ноги, а с другой хвост сильно отросших волос.
И отчего-то эта возмутительная картина так сильно впечатляет Синчэня, что он добрых нескольких минут просто стоит на почтительном расстоянии и смотрит, щурясь от бьющего в глаза идущего к закату солнца. Боже, это был бы просто потрясающий кадр: трактор с лежащим на нем человеком на фоне алого неба! Хотя вряд ли бы кто понял истинную задумку, и такое фото могло бы оказаться разве что на обложке брошюры по технике безопасности с назидательной надписью «Не лезь под колеса!», которая обязательно испортит всю композицию...
— У тебя глаза лишние, что ли?
От неожиданности вопроса, заданного чуть хриплым резким голосом, Синчэнь вздрагивает и едва не роняет в траву свое приготовленное подношение — изрядно помявшийся в сумке запакованный в целлофан пончик, который ему выдали в автобусе. Найти в доме ярой приверженки здорового питания что-то сладкое было просто без шансов, потому холестериновый презент от транспортной компании, не выброшенный из вежливости, показался знаком свыше.
— Это ты мне? — недоуменно спрашивает он, делая пару шагов вперед. Глупо будет разговаривать на повышенных тонах, чтобы быть услышанным.
— А здесь кто-то еще на меня пялится? — спрашивает Сюэ Ян, лениво поворачивая голову.
Первое слово, которое приходит на ум при взгляде на его лицо — «яркое». Такие обычно либо безумно нравятся, либо, наоборот, отталкивают. Синчэнь предпочитает не думать о том, к какой группе ценителей относится он сам, чтобы не быть предвзятым в своем отношении к будущему временному другу. Сей почетный статус — план-минимум.
— Извини, не хотел тебя смущать. Просто подумал, что было бы неплохо тебя снять, — отвечает он чистую правду, и не видит в этом ничего дурного. Разве не приятно узнать, что ты кого-то вдохновляешь?
— Чего-о-о, блять? — отчего-то совсем не приходит в восторг Сюэ Ян. Он кривится, приподнимаясь на локтях, и теперь уже вовсю таращится на Синчэня. — Чего ты хочешь со мной сделать?
— Ну... Ты так лежал, и это выглядело... — тот замолкает на полуслове, не зная как сформулировать мысль. Он не привык сталкиваться с неприкрытой агрессией и нецензурной лексикой в свой адрес, потому слегка потерялся. — И мне захотелось снять... Ну ты понял.
— Нет, не понял, — отрезает Сюэ Ян. — По твоим словам, ты либо хочешь меня трахнуть, либо согнать с моего трактора. А я не хочу ни того, ни другого.
— Это не твой трактор, а госпожи Баошань, — все еще порядком обескураженный, возражает Сяо Синчэнь, чувствуя, как у него в мозгах что-то начинает коротить. А прошло меньше минуты разговора! Недаром даже у бабушки проблемы при общении с этим типом...
— Если я тебя на нем перееду, право собственности перейдет мне? — с почти философским вздохом тянет Сюэ Ян, полностью принимая сидячее положение. Уперевшись босой стопой в колесо, он хватается за какую-то ручку, явно обозначая свое намерение перебраться в кабину и выяснить практическим методом ответ на тонкий юридический вопрос.
— Даже если у тебя есть ключ зажигания, то ты не сделаешь этого.
— А кто мне запретит? Ты, что ли? Любишь покомандовать?
От хитрого прищура и вдруг ставшего низким нахального голоса пробирает неприятный холодок. Синчэню кажется, будто в него воткнули штопор и принялись ковыряться, чтобы добраться до того, что обычно скрыто от посторонних глаз. Безошибочно нашли и решили вытряхнуть наружу на всеобщее обозрение. Не самое хорошее предзнаменование... Ох, ну нет, отступать он не собирается, несмотря на маячащую опасность сорваться и пустить всю свою спокойную жизнь под откос. Только не во время разговора с неудачливым преступником про какую-то чушь!
— Я здесь не для того, чтобы тебе что-то запрещать, — невероятным усилием воли, натренированной за долгие годы, Синчэнь заставляет себя спокойно улыбнуться. — Все гораздо проще: насколько мне известно, этот трактор безнадежно сломан. Иначе он бы стоял в гараже. — Бабушка жаловалась на свою покупку еще весной: не проработал и двух недель, а ремонтники разводили руками, так и не обнаружив причин неисправности. Потом навалилась волна хлопот, и трактор завис мертвым грузом во дворе, теперь еще и исполняя роль шезлонга.
Кажется, Сюэ Яна эта новость сильно опечаливает. Он задумчиво хмурится, наморщив весьма выдающийся нос, и, продолжая балансировать на массивном колесе, чешет одну ногу другой. Из-под задравшейся штанины выцветших некогда черных штанов — в тон к невероятно обтягивающей футболке без рукавов — показывается широкий темный ободок, обхватывающий щиколотку. Вся кожа вокруг него покрыта длинными свежими царапинами — тюремный браслет, от которого очень непросто избавиться.
— Выходит, все-таки трахнуть хочешь? — наконец выплевывает он. И, не дожидаясь ответа, уверенно заявляет: — Даже не рассчитывай. Только попробуй — и я ради такого дела стану тракторным некромантом и все-таки тебя перееду, усек?
Это звучит настолько нелепо во всех отношениях, что у Синчэня не получается сдержать неуместного смешка, стихийно переросшего в затяжное нервное хихиканье.
— Вообще-то, я говорил про фотографии, — успокоившись, спешит он перевести беседу в адекватное русло. — Ну... кадры... Их снимают. Знаешь такое?
— Не держи меня за идиота, конечно, знаю, — хмыкает Сюэ Ян. Подумав еще немного, он замечает: — И это еще более больноублюдски, чем мои варианты. Нельзя просто так с порога говорить людям, что ты их хочешь сфоткать — так только порноделы на вокзалах делают.
— Кхм... — Синчэнь сразу не находится с ответом. Наверное, в упреке есть какое-то рациональное зерно. — Что ж, буду знать. Приношу свои извинения.
— А ты кто вообще такой? — запоздало интересуется Сюэ Ян, спрыгивая вниз на траву, чтобы подойти к собеседнику и встать напротив, внимательно рассматривая. Он оказывается ниже Синчэня на полголовы и, похоже, этот факт его сильно бесит: он невольно поднимается на цыпочки и скалится. Ну просто вылитая красная панда, которая думает, что если встанет на задние лапы, сразу станет угрожающе выглядеть! — Хотя погоди, не отвечай, я сам догадаюсь! Ты же знаменитый хозяйский внучок!
— И чем же я себя выдал?
Очень интересно будет услышать, если честно! Неужели Баошань Санжэнь что-то рассказывала о Синчэне своему подопечному? Наверняка только хорошее и подающее правильный пример... Как воодушевляет!
— Ты выглядишь как сплошное бабулино разочарование. И пахнешь так же, — сообщает Сюэ Ян ему на ухо, резко склоняясь вперед.
Рука все-таки разжимается, роняя вниз и без того непрезентабельного вида пончик. Еще парочка таких происшествий, и его будет стыдно предлагать. Но а как реагировать, когда тебя хватают за талию, начиная спешно шарить ладонями по всему телу?! Только застыть очень изумленной статуей, не в силах вымолвить ни слова.
— А еще твоя противная благостная рожа висит на всех стенах, — продолжая ощупывать Синчэня во всех возможных местах, делится Сюэ Ян доверительным тоном. — Я, конечно, подрочил, но мне не понравилось.
— Что?! — внезапно осипшим голосом восклицает Синчэнь. Он не знает что из всего услышанного им более оскорбительно: то, что бабушка дурно о нем отзывалась перед каким-то маргиналом или что тот делал что-то крайне предосудительное с семейным портретом. Да еще и недоволен остался!
— Расслабься, — смеется Сюэ Ян, отстраняясь. — Не думаю, что старая кошелка позволила бы мне достать член и замарать твою мордашку, даже если ты не оправдал ее ожиданий. Мои ожидания ты тоже не оправдал! Где твой телефон?! — с явственной обидой спрашивает он.
— Бабушка предполагала, что ты попытаешься им завладеть, поэтому я оставил его в сейфе, — заметно успокаиваясь, выдыхает Синчэнь. Значит, все эти прикосновения были только корысти ради и совсем не должны волновать больше положенного. — И не называй так госпожу Баошань. Она желает тебе добра.
— Ага, охуенное добро — подослала свою личинку надо мной издеваться... — негодующе ворчит Сюэ Ян, складывая руки на груди.
— Совсем наоборот, — отзывается Синчэнь. В ответ на вопросительно поднятые брови, он поясняет: — Я не собираюсь использовать против тебя никаких полицейских инструментов, а еще я наслышан о том, что тебе устроили строгую диету. И считаю это излишне жестоким.
— А мне что с того? — набычивается Сюэ Ян, вызывающе вздергивая подбородок.
— Я принес тебе кое-что, чтобы порадовать. — Взгляд опускается вниз, и с губ срывается стыдливый расстроенный возглас. Во время возмутительного подобия обжиманий кто-то — вероятнее всего, не Синчэнь — наступил на многострадальный пончик, и тот утратил последний шанс быть съеденным. Не станет же кто-то есть это жирное месиво?
Однако Сюэ Ян имеет на этот счет свое мнение: грубо отпихнув Сяо Синчэня в сторону, он наклоняется за бесформенной массой и с горящим взором вгрызается в нее прямо сквозь упаковку. И спустя не больше десятка секунд о бывшем пончике напоминает лишь сплюнутый в ладонь грязный целлофан. Не ладонь Сюэ Яна, следует отметить.
— А я уже думал, ты совсем никчемный, — не скрывая удовольствия, говорит тот, вытирая об колени руки. На левой у него отсутствует мизинец вплоть до первой фаланги.
Синчэнь в отвращении и ужасе смотрит на насильно ему врученный слюняво-кремовый комок и борется с искушением намусорить. Справившись с недостойным порывом, он стискивает мигом покрывшиеся жирной влагой пальцы и выдавливает из себя доброжелательную улыбку:
— Так значит, мы сможем подружиться?
Сюэ Ян несколько секунд сверлит его изумленным взором и прыскает, заходясь в истерическом хохоте.
— Поехавший, что ли? — смаргивая выступившие слезы, стонет он. — Ну ты придумал... Иди с копами дружкуйся, а не со мной, стукач херов.
— И с чего ты взял, что я стукач?
— А зачем тебя сюда еще послали? Бабка твоя из меня ничего вытянуть не смогла — и у тебя не выйдет, — с твердой неприязнью уверяет Сюэ Ян.
— А разве госпожа Баошань тебя о чем-то спрашивала? — склонив голову набок, не без иронии уточняет Синчэнь.
Главным правилом Баошань Санжэнь во времена ее почетной службы являлся полный нейтралитет. Ей всегда было все равно, что и как именно натворили ее воспитанники, ее беспокоила исключительно их дальнейшая возможность быть полноценной частью социума. Она никогда не вмешивалась в расследования, даже если поступали приказы сверху кого-то разговорить. Единственным исключением из этого правила и одновременно вторым правилом являлось — не брать под личную ответственность юных насильников и убийц.
— Нет, — после затянувшегося молчания, пораженно признается Сюэ Ян. Он выглядит уязвленным и обескураженным сим открытием, но ни капли не пристыженным.
— Таким образом, у тебя нет ни единого повода мне отказывать, — подводит не самый логичный итог Сяо Синчэнь, пользуясь замешательством оппонента. И, наплевав на возможные катастрофические последствия, сам делает порывистое движение вперед, чтобы вкрадчиво и строго прошептать на ухо Сюэ Яну. — Ты пойдешь со мной на контакт, хочешь ты этого или нет. И тебе это понравится. А если не понравится, то у меня достаточно свободного времени, чтобы заставить тебя поменять свое мнение. Усек? — напоследок вворачивает он словечко из чужого лексикона.
Его душа пылает горделивым пламенем, когда в ответ слышится полное испуганного восхищения:
— Усек.