Часть 10
***
Шика сидел в гостиной у дамочки и медленно потягивал элитный чай с лепестками орхидеи, который показался ему несколько приторным. На столе красовался дорогущий фарфоровый сервиз ручной работы, что прекрасно дополняли серебряные чайные ложки, свежайшая сдоба и самый лучший импортный шоколад. Хозяйка также предлагала бальзам, но молодой человек отказался. А вот шоколад оценил по достоинству, хотя ему всегда было милее всего мамино домашнее варенье из вишни с миндалем.
Он рассказал Мэй все, как и планировал, а та внимательно слушала и сочувственно вздыхала. В конце рассказа она даже прослезилась и решила:
— Хорошо, я постараюсь помочь, чем смогу. Идем, у меня для тебя кое-что есть.
Она встала и повела Шикамару за собой. Тот по дороге внимательно изучал обстановку и делал свои выводы. Судя по всему, дамочка была весьма состоятельная и, судя по всему, весьма эксцентричная особа. Это выражалось и в убранстве дома, и в ее одежде, и в манерах. Комната, куда они пришли, оказалась спальней. Пока Шикамару разглядывал огромную кровать с балдахином, шкафы и тумбочки в стиле рококо, замысловатый торшер, украшенный абажуром с весьма фривольными картинками, а также прекрасные картины с изображениями обнаженной натуры и миловидные фигурки купидончиков на полках, Мэй коварно закрыла за собой дверь и проникновенно так произнесла:
— Я заберу заявление, но тебе придется это отработать.
Она подошла вплотную и потянула за шнурок на платье. Под приспущенным верхом лифчика не оказалось, а из-под сползающих все ниже складок ткани вызывающе торчали ярко-красные соски. Она приложила его руки к своим грудям и помассировала, похотливо постанывая. Затем она начала весьма уверенно теснить парня в сторону кровати, пока тот не споткнулся об нее и не сел. Мей тут же заняла оборону и принялась жадно расстегивать ему рубашку, чуть ли не отрывая пуговицы. Ловкие шаловливые ручонки рыжей дамочки успешно справились с ремнем и молнией на брюках.
Шикамару пытался сопротивляться, но было поздно: его нос упирался в ложбинку между грудями Мэй, а член — в его собственный пупок. Теруми, взметнув подол, оседлала парня верхом и начала скакать, как бешеная кобылица. (Как оказалось, трусиков она тоже не носила.) У Шики аж ум зашел за разум. «Чертовы гормоны», — только и успел подумать он, подхватывая партнершу под зад.
К своим шестнадцати годам парень уже имел, пускай и скромный, половой опыт, который не шел ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. Эта дамочка так хорошо знала свое дело, что ему приходилось работать снова и снова без отдыха. Он даже не подозревал, что вообще на такое способен! А может, до этого ему было просто лень?
— Наверное, твоя девушка уже бы просила пощады, — промурлыкала Мэй. — Но только не я. У меня есть один маленький секрет, — прошептала она ему в самое ухо, словно боясь, что секрет может кто-нибудь подслушать. — Мне всегда мало, сколько бы я ни трахалась. Но, — она развратно облизала его за ухом, — тебе почти удалось меня убедить. Еще немного, и я соглашусь забрать заявление.
Шике самому впору уже было просить пощады, но он крепился. Мэй увлеченно каталась грудями у него между ног. Парень обреченно наблюдал за тем, как верный товарищ снова поднимается и твердеет уже в который раз. И как ей только такое удается? Мэй откровенно забавлялась; в ее зеленых ведьмовских глазах плясали демонические искры, а сама она похабно улыбалась и весело «позванивала его бубенчиками».
«Ей бы только суккубой какой-нибудь быть», — подумалось парню, который еще в детские годы увлекался одно время чтением о всяких сверхъестественных вещах и древних повериях.
— У тебя такой огромный член, — восхищалась она, — такой твердый и упругий — просто фантастика!
— Это наследственное, — брякнул, не подумав Шика, — у мужчин нашего клана у всех такие.
— О! — завелась Мэй. — А у тебя ведь есть отец?
— Да. А что... — несмотря на крайне возбужденное состояние, Нара понял, что она к чему-то клонит.
— Отлично! — сказала хозяйка. — Приводи в следующий раз и папу тоже! — она засмеялась. — Здорово я придумала? — И добавила: — Я просто обожаю, когда меня жарят в обе дырки сразу.
Шикамару попытался на мгновение представить этот разврат, к которому его воображение сразу же добавило сцену, в которой его мать убивает отца, помотал головой, отгоняя наваждение, и ринулся в новую атаку, поскольку терпеть уже более было невозможно. Мэй радостно стонала под ним, раскорячивая ноги и так и эдак, потом, неожиданно снова оказавшись сверху, начала кричать, что она — плохая девочка и чтобы он ее отшлепал.
Шике пришлось остаться у хозяйки на ночь, ведь пока они кувыркались, настало уже утро, и, разумеется, утром она потребовала от него продолжения. Еле вырвавшись из страстных объятий этой нимфоманки, Нара шел домой, уставший и помятый (он даже от предложенного завтрака отказался), но зато с уверением от дамочки, что она заберет заявление. Он искренне надеялся, что заберет, иначе второго такого «марафона» он не выдержит и загнется в цвете лет.
Дома родители, что естественно, уже вовсю волновались. На вопрос матери, где он шлялся, он вместо ответа посмотрел на нее глазами больного оленя. Отец же, сразу поняв, чем сынок всю ночь занимался, решил отложить разговор на потом. Он только шепотом осведомился у сына, согласилась ли дамочка забрать заявление.
— Видно здорово тебе пришлось за это поработать, — подмигнул отец.
— Она в следующий раз еще и тебя просила привести, — спокойно ответил Шикамару.
— Что?! — обалдел тот и подумал, что, к счастью, жена этого не слышала.
***
Хината спала крайне плохо. Ей снился ужасный кошмар, от которого она никак не могла проснуться. Ей снилось, что она стоит перед возвышением, на котором, за длинным столом, покрытым черной скатертью, сидят все Мастера, когда-либо бывшие в доме удовольствий. Все эти люди были в таких же черных балахонах с капюшонами, скрывающими их лица. Она даже не могла понять, где среди них находится нынешний, «знакомый» ей, Мастер, ведь они все казались совершенно одинаковыми. Все, кроме одного: того, что сидел посередине. Он поднял голову, а из темноты под капюшоном сверкнули страшные горящие красные глаза. Это, несомненно, были глаза настоящего злого демона: со странными узорами вместо зрачков.
Он встал и зычным страшным голосом обвинил Хинату в колдовстве. Все прочие Мастера молча согласно кивнули. И тут она поняла, что попала на суд Инквизиции, и что ей теперь не спастись. Ее обязательно сожгут на костре, если она не умрет раньше от ужасных изуверских пыток, о которых когда-то читала, изучая историю. Она стояла перед ними, совсем голая и беззащитная, со связанными руками, и тряслась от страха.
Приговор не замедлил быть оглашенным и палач, который чем-то сильно напоминал Громилу, принялся за дело. Но вместо пыток огнем и водой, положенных для ведьм, о которых читала Хината, ее ждало нечто совсем иное.
Ее растянули на специальном ложе, привязали ноги к шершавым деревянным подпорками, которые так и грозились оставить в них занозы, а руки прибили к такому же неотесанному ложу гвоздями. (Особой боли она, правда, не чувствовала, ведь это был всего лишь сон, но ей было жутко страшно.) Палач взял инструмент для пыток и раскалил его на огне. Когда он занес его над ней, девушка увидела, что это огромный железный член, скрепленный из частей металлическими заклепками
. — Признаешь ли ты, что творила злокозненную ворожбу? — вопросил красноглазый (все остальные молча кивнули).
— Нет... Не надо! — рыдала Хьюга.
— Она отрицает, — обратился «демон» к остальным, те снова кивнули, не издав ни звука. — Приступай, — велел он палачу.
Раскаленный член вошел в нее, сжигая все внутри, нестерпимо запахло паленым. Хината знала, что он не остановится, пока не проткнет ее всю насквозь, и тогда она умрет. В глазах потемнело, а видение начало растворяться. Она проснулась вся в холодном поту оттого, что между ног и правда было очень горячо, а воздухе действительно витал немного паленый запах. Когда взгляд девушки смог сфокусироваться, она увидела, что лежит на кровати голая, а рядом восседает Мэй и с увлечением капает ей на лобок воском, время от времени поднося огонь совсем близко или проводя боком свечной палки между ее губок.
Хината вздрогнула, когда упала очередная капля. На самом деле это было даже не больно, ведь она тут же остывала. Плохо было то, что волосы на лобке совсем слиплись от застывшего воска, отковырять который представлялось весьма непростой задачей.
— Доброе утро, принцесса, — промурлыкала Русалочка. — Ой, какая жалость, — добавила она, глядя на то, что натворила.
— Теперь придется все побрить. Но ведь оно того стоило, правда? — с этими словами улыбающаяся Мэй раздвинула пальцами губки и плеснула скопившийся расплавленный воск ей прямо на клитор.
Хината дико завизжала, шарахнувшись в сторону. От неожиданности и острых ощущений она чуть было не описалась (ведь ей, как назло, очень хотелось в туалет, что вполне естественно после пробуждения). После она закрылась в ванной и сидела на унитазе, боязливо пытаясь снять с себя воск. Мэй всяческими уговорами хотела ее побрить, но Жемчужина была непреклонна. Если ей уж придется сделать это, то она сделает это сама, ну, в крайнем случае, попросит совета у Артемиды.
***
— Вот стерва! — сказала смуглянка. — У тебя сегодня первый клиент, а тебя брить придется. Многие, правда, очень любят, когда между ног все гладко выбрито, но сразу после бритья или чуть позже может возникнуть раздражение, а это не очень красиво выглядит. Да еще и остатки воска забьются в бритву... Ладно, что-нибудь придумаем.
Хинате было страшновато: она никогда не брила в этом месте. К своему стыду, она и под мышками-то делала это только в летнее время, так как каждый раз очень боялась, что порежется бритвой, ну и что, что та безопасная. Артемида велела ей тщательно промыть нужное место; воск та уже отколупала, сколько смогла, так что дело оставалось за малым. Смуглянка нанесла специальный состав для бритья и приступила. Хината зажмурилась: смотреть, как бритва, такая опасная и острая, как ей представлялось, снует в таком месте...
— Да ты смотри лучше, — заметила женщина, — потом сама будешь делать. Главное — брить по росту волос и не забывать после обработать кожу лосьоном или чем-нибудь таким, а то еще сыпь пойдет.
Хината кивала, соглашаясь, и пыталась не зажмуриваться. Ей почему-то было странно смотреть на то, как там под бритвой исчезает волосяной покров и все становится таким же, прямо как в детстве, словно бы она «помолодела».
— Готово, — сказала Атремида. — Ну как тебе?
Хината осторожно пощупала себя:
— Надо же...
— Ах да, лосьон, — вспомнила Артемида, выуживая из шкафчика в ванной бутылочку
. — Ай! Щиплет! — запищала Хьюга, когда была щедро полита содержимым.
— Ну вот, теперь точно готово.
***
— Господин Данзо прибывает сегодня вечером около девяти, — оповестил Мастер. — Я обещал показать ему Жемчужину, как вы помните.
— Одеть ее в особое белье? — спросила Артемида.
— Нет, не стоит. Пусть будет без него. Накинь на нее то платье, короткое. Хотя нет, его долго снимать.
— Тогда, может, плащ? Не идти же ей голой?
— Пожалуй, — согласился Мастер.
К приезду важного клиента Хината была полностью готова: намыта-начищена, ухожена, все, как полагается. Она ужасно волновалась, ведь наверняка ее заставят делать всякие гадости помимо той, которой она последнее время обучалась.
— Приветствую, господин Данзо, — учтиво кланялся Мастер.
— Ну, показывай, что там у тебя за особенная Жемчужина, — прокряхтел тот, вылезая из машины.
— Я ее кому попало не продаю и даже не показываю, — лукаво заметил хозяин.
— Вот как? Она действительно так хороша? — приподнял бровь старик.
— Пока нет, но обязательно будет. Ее требуется еще долго и кропотливо обучать.
— Какая досада, — хмыкнул Шимура. — А что там насчет нашего пари?
— Вы сами все увидите, прошу.
Хинату привели в комнату, где ждал ее господин. Он сидел в богато украшенном мягком кресле и с интересом разглядывал девушку. Она была ни жива ни мертва, когда осталась наедине с пожилым мужчиной и тряслась, как осиновый лист.
— Подойди, — велел тот.
Хината подошла неверной походкой, Данзо осмотрел ее и велел раздеться. Она никак не решалась.
— Я жду.
Хината продолжала мяться. Данзо сделал жест рукой, чтобы она наклонилась, и ловким движением развязал завязки плаща. Плащ соскользнул с плеч девушки, открывая взору господина поистине чудесный вид. Сухие морщинистые руки изучающее гладили ее юное нежное тело; он сперва по-хозяйски положил их на талию и спустился на бедра, дошел до коленок и снова поднялся вверх, но уже по внутренней стороне, погладил гладковыбритую промежность. Хьюга боялась пошевелиться, она стояла, словно окаменевшая и пребывала в полной растерянности. Со второй попытки Данзо удалось усадить девушку к себе на колени, так как ее собственные не гнулись. Он с видом настоящего эксперта погладил юные, не по годам пышные груди, спустился руками вниз по спине, помял мягкую попку. Хината была в полуобморочном состоянии.
— А ты и вправду настоящая жемчужина, — сказал он, нарушая тишину. — Знаешь, я в том возрасте, когда мужчина уже больше склоняется к тому, чтобы созерцать и любоваться красотой со стороны, визуально, — он внимательно посмотрел в глаза девушке, та отвела взгляд в сторону.
Данзо изучал ее, словно красивую статуэтку. Он погладил ее живот, спустился ниже. Гладковыбритая, эта застенчивая девушка еще больше напоминала маленькую девочку. Данзо даже проникся некоторым умилением на сей счет. Хината судорожно выдохнула, когда опытные пальцы, нырнув между складок кожи, помассировали клитор.
— Да ты уже мокрая, — отметил важный господин не без некого довольства. — Жаль, что у меня договор только на минет, я бы с радостью отжарил тебя как следует, но с этим извращенцем Мастером связываться себе дороже.
Мастер бесшумно вплыл в комнату, к явному недовольству Данзо.
«Помяни черта», — подумал тот. Вслух же Шимура сказал: — Боишься, что попорчу твою драгоценную Жемчужину?
— Я всего лишь хотел проконтролировать, насколько моя ученица будет хорошо исполнять свои обязанности, — невозмутимо ответил тот.
— Где сядешь, там и слезешь, — усмехнулся Данзо.
— Ты ведь не против, если я буду кое-что комментировать? — уточнил Мастер. (Хинату очень удивило, что он разговаривал с этим важным господином, который к тому же был наверняка гораздо старше его, на «ты».)
— Валяй, — разрешил тот.
Мастер сделал несколько шагов в их сторону и начал, совершенно спокойно, как на лекции, пояснять:
— Видишь ли, Жемчужина, этот пожилой человек уже практически импотент. У него от всех твоих прелестей едва ли приподнялось, — сказав это, он отошел куда-то в сторону и, немного пошуршав в ящике одного из стоявших в комнате шкафчиков, вынул оттуда какой-то странного вида прибор.
Прибор он вручил Хинате практически торжественно, а та смотрела с недоумением на длинную стеклянную колбу, присоединенную проводом к ручкам с «часиками» (такие она видела на старом ручном аппарате для измерения давления).
— Действует эта штука довольно просто, — пояснил Мастер. — Внутрь колбы помещается пенис, а ручки — это, собственно, ручной насос, который позволяет нагнетать в колбу воздух, создавая отрицательное давление. Эта нехитрая процедура заставляет приливать кровь в помещенный в колбу орган, в результате чего даже у обессилевшего старца будет эрекция. Вопросы? (Хината помотала головой, она едва ли была в состоянии это все переварить.) — Мастер кивнул: — Тогда приступай.
Хината была в растерянности, она чуть не выронила аппарат и ужасно боялась сделать что-нибудь не так или разреветься. Однако господин Данзо был сегодня в весьма благодушном настроении и, приняв у девушки прибор, сам расстегнул себе штаны и поместил член внутрь. Затем он весьма уверенно вложил ей в ладонь рукоятки насоса и велел нажимать. Хьюга изо всех сил старалась жать, с некоторым ужасом и любопытством наблюдая, как орган в колбе набухает и растет. Она очень надеялась, что делает все правильно и господину Данзо сейчас не больно.
— Еще немного, — сказал тот, начиная учащенно дышать.
— Вам правда не больно? — дрожащим голосом спросила Хината.
— Нет, не волнуйся, мне очень даже хорошо, — он одобрительно погладил ее по попке (она снова чуть не выронила прибор).
— Уже достаточно, — встрял Мастер. — Можно вынимать.
Девушка осторожно стащила колбу, словно бы присосавшуюся к члену и никак не желавшую слезать. По сравнению с Даруи, да даже с Купидошей, стояк у Данзо был какой-то неуверенный и косящий в бок. Тот, заметив такую огрешность, сказал:
— Сейчас еще немного подправим и можно начинать.
Он притянул к себе Жемчужину и, к ее вящему ужасу, потерся своим неверно стоящим членом об ее промежность, сам при этом продолжая любоваться ее не расцветшей еще в полную силу женской красотой. Хината не понимала, что происходит. Делать такое, да еще со стариком было до шокирующего отвратительно, но при этом было чувство, как тогда, когда в нее выстрелил Купидоша, словно бы возникало странное желание испытать это снова, и шло оно во след страху, боли и прочим неприятным ощущениям.
— Теперь покажи, чему тебя здесь учили, — вернул ее на землю голос Данзо.
Деваться было некуда, она покорно опустилась на колени, зажмурилась, представляя себе «генеральную репетицию» с божественно прекрасным Даруи и вспомнила совет Артемиды.
«Представить, что это клубничное мороженное...»