DM :)

Алиса

Строчки с информацией плывут перед глазами. Я пытаюсь что-то выбрать нужное для доклада, но не могу сфокусировать взгляд на чём-то, кроме трясущихся рук. Полина приносит чай, говоря лишь о том, как ей надоела зима и какой мороз на улице и на странность, Ваня ей поддакивает. Хотя Остапенко очень сильно любит зиму. Но это отвлекло меня ровно на секунду. Я лишь хочу сделать этот чёртов доклад и убрать отсюда как можно скорее.

— Дарий, дай ноутбук, начну хоть презентацию делать, — Полина протягивает к нему свою руку с очень острым маникюром и конечно же, получает то, о чём просила.

Ваня подсаживает к ней, и я опять отвлекаюсь от строчек текста, поднимая голову и переводя взгляд на Остапенко. Нет. Мы не так делим работу, только не так. Они вдвоём сели за презентацию, пока Дарий с кем-то переписывается в телефоне и не видит этого.

— Что? — спрашивает меня Полина, когда натыкается на мой безжизненный взгляд.

— А, нет, ничего, — спохватываюсь я, — Просто задумалась.

— Всё нормально? — не унимается она.

В этот момент Маркелов отвлекается от переписки. Я вижу это боковым зрением, что ещё больше вгоняет меня в панику. В тот момент на площадке я действительно боялась его. А его стоит бояться. Нет, я не жалею о сказанном. Держу пари, я первая, кто осмелился сказать что-то подобное в его адрес.

— Громова? Ты плакала?

Петрова, почему именно сейчас ты чертовски наблюдательна? И теперь, из-за её слов все смотрят на меня.

— Нет, это из-за ветра слезились глаза. Всё хорошо. Можно чая?

— Он у тебя перед носом, Громова, — от голоса Дария, мурашки пробегают по коже.

Петрова тихо хихикает, что-то шепча на ухо Ване. Как они быстро спелись. Так, ладно, я сама всё сделаю, мне не нужна помощь. Я быстро нахожу парочку нужных мне абзацев, выделяя их и продолжаю дальше. Хочется всё сделать как можно быстрее и забыть это как страшный сон.

В компьютере Петровой я открываю ворд и оформляю первый лист. Перехожу дальше, пока, пропуская страницу с содержанием и приступаю к тексту. Копирую нужный текст, вставляю, меняю то, что мне кажется не уместным и снова открываю несколько вкладок по теме доклада и ищу нужную формулу, чтобы даже в таких мелочах работа вышла лучшей.

Я работаю сама и мне это буквально нравится. Позади меня ребята готовят презентацию и постоянно хохочут, и вся эта обстановка меня как-то изолирует от Дария. На какое-то время я и совсем забываю, что он тут, совсем рядом. Я даже успокаиваюсь и мои пальцы, которые с бешенной скоростью стучали по клавиатуре, наконец-то отмирают и чувствуют тепло. Вот так работать мне нравится, но ещё проще было бы, если бы я сделала всё сама дома. Мне не хватает несколько методичек и нужных распечаток и именно поэтому я делаю пометки в тексте, что недостающий текст допишу дома.

— Может колы? — спрашивает Ваня, доставая бутылку из рюкзака.

Я киваю, но даже не поворачиваюсь. Полина приносит стаканы и ставит около меня один, а остальные раздаёт ребятам. Я лишь продолжаю строчить текст, вечно поглядывая на часы. Пока час работы, а половина даже не готова.

Остапенко подходит со спины, заглядывая в текст, но ничего не говорит.

— Давай стакан, — просит он.

— Только не много, — прошу я, и протягиваю ему прозрачный стаканчик.

Нет, я знала, что он криворукий, но, чтобы настолько. Кола пениться и вытекает за стенки стакана, всё это льётся на мои джинсы, и я молча перевожу взгляд на парня. Мой немой взгляд говорит всё за себя, и я отставляю полупустой стакан в сторону и встаю со стула.

— Где ванная?

— Около кухни, — отвечает Полина, — Там коричневое полотенце возьми.

Она улыбается, смотря на мои разводы на джинсах, а я ухожу замыть всё это творение в ванную. Я как-то сразу не обратила внимания, какая большая квартира у Петровой. Всё такое светлое, чистое и приятно пахнет. Она живёт с родителями, я вижу это по семейным фотографиям в коридоре и по множеству обуви у входной двери. Когда я заходила сюда час назад, я не обращала внимание ни на что, кроме своих трясущихся рук, а сейчас я могу осмотреться.

В ванной всё в мраморе. Она вся, как моя комната в съёмной квартире. Я замываю джинсы, вытирая их коричневым полотенцем и возвращаюсь обратно. Опять вчитываюсь в текст и замечаю, что стакан с колой налит ровно на половину, а лужа вокруг насухо вытерта.

Ты можешь сделать нормальное лицо, а не строить из себя всезнайку?

Эту строчку я нахожу последней из всего написанного мной ранее. Поворот головы на Дария. Он понял, что я нашла его оставленную мне записку. На что он только вздёргивает бровь, но продолжает сверлить меня холодным взглядом.

Я стираю это и продолжаю работать. Хочу убраться отсюда через час. Хочу домой, хочу в тёплую ванну и уснуть раньше. Надеяться на то, что мне не присниться очередной кошмар и я смогу выспаться.

Дарий теперь сидит сбоку, а не позади меня. Он раскинулся на кровати Петровой так, словно у себя дома. Ну да, он же тут явно не в первый раз. Зачем тогда вообще пришёл, раз никак не помогает?

Ты бесишь меня, Дарий Маркелов.

Пишу я на том же месте, где он придрался к моему лицу. Смотрю несколько секунд на эту фразу и стираю. Вдох, выдох. Нужно ускориться. Я опять лажу по всем открытым вкладкам, нахожу что-то нужное, вчитываюсь, копирую и открываю снова ворд, где даже не могу вставить скопированный текст.

Ты меня тоже.

Может я брежу? Когда появилась первая фраза, он явно сел за компьютер, но сейчас, тогда как? Я стираю эту фразу, на что сразу же появляется новая:

Бесишь.

Я точно сошла с ума. Как он пишет в чёртовом ворде? Не хочу поворачиваться и опять наткнуться на то, как он испепеляет меня взглядом. Не хочу вообще тут быть. Ладно, я просто не буду обращать на это внимания. Вставляю выделенный текст, поправляю, дописываю и опять всё по новой. Пока я вчитываюсь в чей-то реферат в интернете, то в нашем докладе появляется новый текст, на этот раз, это по нужной теме. Он дополняет то, что пишу я. Но главный вопрос в моей голове не исчезает. Как он вообще это делает?

Ты вообще читаешь, что ты пишешь? Или тупо копируешь и вставляешь?

Как ты это делаешь?

Мне ужасно интересно.

Думаю? Представь, люди умеют это делать, что я не сказал бы о тебе.

Я делаю это весь доклад, пока ты занимаешься какой-то фигнёй. Как ты пишешь в ворде?

Ну вот и подумай, раз ты занимаешься какой-то экономической фигнёй, вместо доклада.

Он сам стирает наш диалог, а после я просто смотрю, как он пишет дальше. Только вот пишет он уже по теме. Сам, из головы. Словно он открыл википедию и выписывает всё оттуда. Мои глаза только и успевают следить за каждой новой строчкой и сказать честно, меня поражают его познания в экономике. Матвей говорил, что его отец банкир, но я не уверена, что знания о банковском деле передаются генетически. Мотя вообще много рассказывал о Маркелове. Ведь оно и понятно, они выросли вместе.

Его рассказы всегда делились на две стадии. Вначале он с улыбкой вспоминал что-то из детства. Пересказывал, добавлял эмоций, а иногда даже фотки показывал, а в конце он словно вспоминал, что теперь они главные враги и добавлял матерные слова. Каждая история сводилась к тому, что Маркелов подлая крыса и он безумно рад, что он перестал с ним общаться. Сути конфликта я не знаю. Никто не знает. Мотя говорил, что это их личное дело, а ребята, которые общались с Дарием, и подавно не знали таких подробностей его личной жизни.

Я же знала лишь малую часть его жизни и даже это меня бесило. Почему я знаю, что он проходил пол детства в музыкалку, играя на фортепьяно или что у него аллергия на цитрусовые? Что Дария безумно бесит его цвет волос и даже то, какие у него отношения с родителями. Эти мельчайшие детали засели в моей голове и может когда-то, это может мне пригодиться.

Громова, дура. Громова, дура. Громова, дура.

Я мгновенно вылетаю из своих мыслей, замечая повторяющейся текст аж на целый абзац.

— Прекрати! — выкрикиваю я, поворачиваясь в его сторону.

Чёрт. Полина и Ваня отвлекаются, так же смотря на меня не понимающим взглядом, как и Дарий. О да, ты хороший актёр, я поняла это ещё в отделении полиции.

— Уже половина восьмого, я доделаю дома и отправлю файлом в беседу, хорошо?

Нужно уходить, как можно скорее. Я быстро перекидываю на флешку всё то, что смогла сделать и конечно же "Громова, дура" остаётся в конце доклада и сохраняется.

Ваня предпочёл остаться и доделать всё до конца. И только в коридоре я понимаю, что собираюсь домой не одна. Он это специально? Ещё одной поездки в лифте я просто не выдержу. Но я продолжаю молчать, обуваться и застёгивать куртку.

Я прощаюсь с Ваней и Полиной и выхожу первой, надеясь только на то, что он сам не захочет выходить вместе, но Дарий краток в прощаниях и входная дверь за ним захлопывается. Мы стоим молча, а напряжение с бешенной скоростью ползёт вверх. Я не верю в совпадения, он просто хочет доказать мне свои же слова, что буквально выплюнул мне в лицо пару часов назад. Хочет проверить, смогу ли я молчать, когда тот поливает меня грязью. Но я не стану. Больше не стану молчать, как делала это раньше. Откуда во мне столько смелости, я и сама не знаю, но пошёл он к чёрту.

— Отдай мне флешку, я доделаю сам, — вдруг выдаёт он, когда мы заходим в лифт.

Я выдаю усмешку. Знаю, что она его выбесит или поставит в ступор, но не отвечаю ни слова.

— Ты оглохла? Громова, флешку. Ты пишешь полный бред, я не собираюсь сдавать такую дерьмовую работу.

— Дерьмовую? Ты вписал всего четыре абзаца, Маркелов. И поверь, твои знания не совсем отличаются от методичек Николая Петровича. Которые, кстати и у меня есть. Я доделаю всё сама, без лишней, тупой помощи.

— Тупой значит?

— И кто из нас ещё оглох. Да, Маркелов. И то, что ты припечатал меня к стене в подъезде не говорит о том, что я буду молчать. Только попробуй что-то похожее вытворить, и я донесу на тебя вначале декану, а потом и в нужные органы.

Я думала, что моя речь впервые была такой дельной и ясной. Такой правильной и что я смогла дать чёткий и красивый отпор. Он ведь даже слушал внимательно и по его лицу я бы никогда не сказала, что Дарий злился. Но нет. Стоило нам просто выйти из лифта. Точнее, если бы я вышла не первой, может всё пошло по-другому. Но когда моя нога наступает на первую ступеньку, которая ведёт к двери, то он хватает меня за рюкзак, висящий только на одной шлейке, и грубо стаскивает его с меня. Нахально открывает нужный карман, будто следил, куда я убирала флешку, пока я стою в полнейшем ступоре.

— Ты с ума сошёл? Отдай!

— Руки! — вот теперь я узнаю привычного Дария.

Нет, мне что действительно стоять и просто смотреть, как он роется у меня в портфеле? Но Маркелову плевать и тогда, когда я пытаюсь отобрать свою вещь у него из рук, он просто отталкивает меня, буравя взглядом и достаёт серебристую флешку и тут же убирает её в карман джинс.

— Ты придурок!

— Закрой рот, Громова. Я не дам испортить тебе мой доклад.

На этих словах он кидает мой рюкзак мне в руки и просто уходит. Ещё несколько секунд я стою в подъезде, хотя стоило бы проверить свои вещи, но я выбегаю вслед за ним, но мимо меня проезжает красная машина и бьёт по газам.