Часть 11.
Адриана проснулась от лучей солнца, пробивавшихся сквозь полосатые занавески. Комната была еще наполнена свежестью раннего утра и слабым запахом морской соли.
Она потянулась, слегка выгибая спину, и сбросила с себя легкое одеяло. На ней были короткие пижамные шорты в светло-серую полоску и свободная майка, чуть сползшая с одного плеча. Её стиль — легкий, расслабленный, немного провокационный, но без перебора. На тумбочке рядом лежали ретро-очки с прозрачной оправой и блеск для губ.
С соседней кровати послышался ворчливый голос.
– Сколько времени? – простонала Кира, натягивая одеяло на голову.
– Без пяти восемь. Подъем через десять минут.
– Слишком рано для такой пытки.
– Добро пожаловать в жизнь. Я иду умываться. Иначе превращусь в зомби.
Адриана встала и направилась к зеркалу. На ходу стянула с хвоста резинку и встряхнула волосами, будто это реклама шампуня. Кира приподнялась, прищурившись.
– Ты хоть осознаешь, как выглядишь с утра? Люди так не просыпаются.
– Это дар. Или проклятие. Пока не определилась.
Кира хмыкнула, бросила подушку в сторону Адрианы — та увернулась, посмеиваясь.
– Надень хоть что-то поверх этой майки, пока не случилось утро для персонала.
– Думаешь, майка — это преступление?
– Думаю, твоя майка — оружие массового отвлечения.
Они засмеялись, и Адриана, накинув на себя длинную рубашку из хлопка, исчезла за дверью, оставив после себя аромат кокосового крема и немного беспорядка — как будто и утро стало чуть живее.
***
Адриана возвращалась в корпус босыми ногами по деревянным доскам тропинки. На ней была только тонкая рубашка поверх пижамы, запах кокосового крема всё ещё витал в воздухе. Волосы слегка подсохли после умывания, и она не торопилась — хотелось поймать эти тихие минуты, пока лагерь только просыпается.
На повороте к беседке она чуть не налетела на него.
– Чёрт, Руслан... – Она отпрянула, но не испугалась. Его появление стало почти привычкой. – Ты опять тут дежуришь?
– А если скажу, что просто гулял?
– Не поверю.
– И правильно.
Он сделал шаг к ней и, не дотрагиваясь, просто посмотрел — с тем напряжённым, опасно ласковым выражением, от которого у неё сжимался живот.
– Завтра, – тихо сказала она, глядя ему в глаза.
– Завтра, – повторил он. – Ты даже не представляешь, сколько я этого ждал.
Он взял её за руку — уверенно, как всегда, но будто проверяя её реакцию. Она не отстранилась. Напротив, шагнула ближе.
– Ещё один день, – прошептала девушка. – И мы перестанем ходить кругами.
– Ты думаешь, я просто хожу кругами? Адри, я каждый вечер смотрю, как ты проходишь мимо, и мне приходится вцепляться в себя, чтобы не сорваться.
Он сжал её пальцы. Она чувствовала его тепло, и оно пробирало до дрожи.
– Это только день, Рус. Мы ведь уже почти у цели.
– Я знаю. Но я не святой. Особенно, когда ты вот так... в этой рубашке, с мокрыми волосами, и вся пахнешь, как лето.
Он резко потянул её за руку, отвёл чуть в сторону — за угол старого корпуса, туда, где еле пробивался свет.
– Рус... – выдохнула она, но остановиться не смогла.
Он прижал её к стене — аккуратно, без давления, но близко. Настолько, что она чувствовала, как его дыхание касается её шеи. Их губы были почти рядом, но он всё ещё не целовал.
– Я хочу тебя, Адриана, – прошептал он, касаясь её щеки.
Она кивнула. Медленно. Осторожно. Но взгляд был твёрдый.
– Завтра. Обещаю.
И в этот момент он всё же наклонился и поцеловал её — долго, медленно, не торопясь, будто рисовал на её губах всё, что не мог сказать словами. Этот поцелуй не был первым, но в нём было всё: ожидание, сдержанность, обещание.
Когда они отстранились, она обняла его за талию, прижалась лбом к его груди.
– Я боюсь, что сойду с ума за эти сутки.
– Если сойдёшь, то вместе со мной, – тихо ответил он, касаясь её волос. – Держись. Осталось совсем немного.
И стояли так ещё пару мгновений, пока не услышали отдалённый голос дежурной воспитательницы. Она вздрогнула.
– Мне пора.
– Иди. Я всё равно за тобой слежу.
– Уж в этом я даже не сомневаюсь, – усмехнулась она и, отпуская его руку, пошла прочь.
Но внутри у неё уже всё горело — и от его слов, и от взгляда, и от того, что завтра начнётся их настоящее.
Адриана вернулась в комнату, стараясь дышать ровно. Сердце всё ещё стучало слишком громко — будто она бежала, а не шла. На щеках был румянец, на губах — послевкусие.
Кира лежала на кровати, уткнувшись в экран телефона. Услышав шаги, приподняла голову.
– Ну, ты и долго умываешься, Адриана.
Адриана молча прошла к своей кровати и села, натягивая на себя плед.
– Всё так очевидно, да? – спросила она, даже не поднимая глаз.
Кира усмехнулась.
– Ты вышла в пижаме, вернулась с глазами «я только что летала», щеки горят, губы будто мёдом намазаны. Очевидно? Да ты светишься.
Адриана тихо засмеялась и уткнулась в подушку.
– Он опять меня остановил.
– Руслан?
– Угу. И сказал, что сходит с ума.
Кира перевернулась на живот, подперев подбородок ладонями.
– А ты?
– Я тоже. Но он держит дистанцию. До завтра.
– Ммм, романтика с таймером. Остался один день, и... бум?
– Примерно. Только внутри всё это уже бум.
Кира села, обняв подушку.
– Тебе не страшно? Типа... всё станет другим? Уже не будет тайны.
Адриана задумалась, глядя в окно.
– Нет. Мне не страшно. С Русланом всё не как в кино — без пафоса, но по-настоящему. И я... просто знаю.
***
Весь день прошёл в какой-то полудрёме. Адриана отрабатывала на танцевальной репетиции, потом помогала оформлять актовый зал к своему же дню рождения. Кира таскала гирлянды, жалуясь на жару, но по глазам было видно — она радуется не меньше.
Руслан почти не попадался ей на глаза. Только один раз, мимоходом, когда он стоял у сцены, делая вид, что проверяет проводку. Их взгляды пересеклись — быстро, мгновенно — но в этом взгляде было всё.
Завтра.
***
Вечер опустился быстро. Лагерь был увешан гирляндами, в воздухе висела музыка, кто-то смеялся у костра, доносился звон гитарных струн. Все знали — завтра день рождения Адрианы. Но никто не знал, что настоящий праздник начнётся ровно в полночь.
Она сидела на деревянной скамейке ближе к воде, делая вид, что просто наслаждается тишиной. На ней было простое черное платье на бретелях, легкое, почти воздушное. Волосы она оставила распущенными. Макияжа почти не было, только блеск на губах. Она ждала. Не тревожно — нет. Спокойно, как человек, уверенный в том, что к нему уже идут.
Руслан появился беззвучно, как всегда. Присел рядом, не касаясь, но близко.
– Пойдём, – тихо сказал он, почти не глядя.
– Сейчас?
– Сейчас. Идём, пока все заняты.
Он встал и не обернулся, но она пошла за ним сразу. Ни слова. Только лёгкий хруст травы под ногами, и в груди — всё сильнее.
Он вёл её через тёмную тропу за столовой, потом ещё дальше — к старой иве у озера, где почти никто не бывает ночью. Крона у ивы свисала как занавес, и внутри этого живого шатра было тихо и влажно от воды. Никто их тут не увидит.
Руслан откинул ветви и пропустил её внутрь. И вот они — как в отдельной вселенной.
Он посмотрел на неё. Долго. Словно пытался запомнить её до мельчайшей детали.
– Я думал, что сойду с ума, если ещё один день увижу тебя и не прикоснусь, – сказал он тихо.
– Сегодня уже не день, Рус, – она подошла ближе. – Уже почти полночь.
Он взял её ладони, обхватил своими, поднёс к губам.
– Ты точно уверена?
– Я уверена. И мне восемнадцать через...
Она достала телефон, взглянула на экран.
– ...три минуты.
Он выдохнул. Глухо. Словно эти три минуты были последним барьером, который он держал изо всех сил.
– Всё изменится, – сказал он. – После этого.
– Да. Но не потому, что мы будем другими. А потому, что мы наконец сможем не прятаться.
– Ты правда хочешь этого? Без страха, без тайны... но на сто процентов по-настоящему.
– Я хочу тебя. Всего. Без всяких «но».
Он подошёл ближе. Его ладонь легла на её талию, другая – на шею, чуть касаясь кожи. Они стояли почти в темноте, только отблеск от лагерных гирлянд играл сквозь листья.
– Сколько осталось? – спросил он.
– Пять...
– Четыре...
– Три...
– Два...
– Один...
Он поцеловал её в ту же секунду, когда на телефоне сменилось время — 00:00. Этот поцелуй был совсем не таким, как прежде. Ни страха, ни сдержанности. Только жадность, нужда, и откровенное, тяжёлое наконец-то.
Она прижалась к нему, вцепилась пальцами в его футболку. Он ответил — сильнее, глубже. Их дыхание стало прерывистым, движения — торопливыми, будто они оба боялись потерять этот момент.
Он прошептал ей на ухо:
– Скажи «останься».
– Останься.
– Навсегда?
– Навсегда.
Адриана чуть отстранилась, её лёгкое чёрное платье на тонких бретелях едва шуршало в тишине. Руслан не сводил с неё глаз, ловя каждое движение, каждый её вдох. Платье обрисовывало тонкую линию её тела, почти не скрывая тепла и трепета под тонкой тканью.
Он медленно провёл пальцами по её открытому плечу, скользя вниз к ключице, к вырезу платья. Адриана вскинула взгляд — её глаза были затуманены желанием, губы слегка приоткрыты. Она не отступала. Она ждала его.
Руслан легко потянул за край ткани, и бретелька соскользнула с её плеча. Платье едва держалось на ней. Он опустил губы к её обнажённой коже, целуя медленно, терпеливо, словно распечатывая её каждый вдох. Адриана зажмурилась, прижимаясь к нему всем телом, её ладони скользнули под его футболку, чувствуя горячую, живую плоть.
– Ты даже не представляешь... сколько раз я мечтал об этом, – прошептал он ей на ухо, дыхание обожгло её кожу.
Она вздрогнула от его слов, её пальцы сжали край его футболки, дёрнули — и он сам помог ей, стянув её через голову. Их тела соприкоснулись: голая кожа к коже, горячая и нетерпеливая.
Платье легко сползло по её телу, упало к их ногам. Руслан задержал дыхание, глядя на неё — в тонком белье, хрупкую и одновременно бесконечно желанную. Он провёл ладонями по её талии, бёдрам, будто боялся, что она исчезнет, стоит ему закрыть глаза.
Адриана притянула его к себе, и их поцелуй стал другим — не просто жадным, а откровенным, обнажённым. Она прижалась к нему, ощущая силу его тела, его нетерпение, его дрожь. Руслан стиснул её в объятиях, ладонями гладя спину, заходя ниже, чувствуя, как её дыхание становится всё более рваным.
Она нащупала его ремень, расстёгивая его вслепую. Он помог ей, не отрываясь губами от её шеи. Когда их одежда осталась позади, ничто больше не разделяло их. Только ночь, только слабое дрожание света через ветви над головой.
Руслан прижал её к дереву, скользя губами по её шее, груди, оставляя следы горячих поцелуев на её коже. Адриана выгнулась навстречу ему, выдохнув его имя еле слышно. Он поднял взгляд на неё — и в этих двух глазах было всё: позволение, нужда, любовь и безоговорочная принадлежность.
– Скажи мне, что это не сон, – попросил он, касаясь её лица.
– Это реальнее всего, что было у нас, – ответила она, замирая под его прикосновением.
И тогда он вошёл в неё — медленно, глубоко, так, как будто хотел слиться с ней до последней капли. Адриана прильнула к нему всем телом, сливаясь с его ритмом, с каждым движением теряя остатки себя — растворяясь в нём.
Их мир сужался до телесной близости, до стонов, до горячего дыхания в тишине ночи. Каждый толчок был признанием. Каждое прикосновение — обещанием. Они были одни во вселенной. И эта ночь принадлежала только им.
Руслан двигался в ней медленно, сдержанно вначале, будто боялся причинить ей боль, боялся спугнуть хрупкость момента. Адриана выгнулась навстречу ему, её пальцы скользнули по его плечам, по шее, потом обхватили его лицо, заставляя смотреть только на неё.
Он поймал её запястья, прижал их к дереву по обе стороны её головы. Их тела слились воедино, каждое движение отдавалось искрами под кожей. Руслан углубил ритм, ощущая, как она замирает от каждой новой волны, от каждого удара сердца, сплетённого с его.
Адриана царапала его плечи, цеплялась за него, как за воздух, её губы ловили его губы, её стоны рвались наружу, глушимые его поцелуями. Она была теплом в его руках, трепетной и отчаянной. Её бёдра сами поднимались ему навстречу, жадно впитывая его в себя.
– Руслан... – выдохнула она прерывисто, с надрывом.
Этот одинокий звук, сорвавшийся с её губ, словно взорвал что-то внутри него. Он обхватил её под бёдрами, поднял чуть выше, чтобы войти в неё глубже. Адриана вскинула голову назад, сжала его сильнее, её спина выгнулась, грудь прижалась к его груди.
Их движения стали быстрее, отчаяннее. Словно весь мир сжался до этой дрожащей точки между ними, до их переплетённых тел, до хриплого дыхания и громких стонов. Его губы метались по её коже — от плеч к шее, от шеи к губам, будто он не мог насытиться ею.
Её дрожь под его руками стала сильнее, её ногти впивались в его спину. Она звала его шёпотом, снова и снова, не в силах остановиться. И он отвечал ей всем своим телом, всем собой.
Когда её тело затрепетало в его руках, он понял, что она на грани. Он ускорил движения, обхватывая её крепче, слыша, как она теряется в крике, срывающемся с губ. И когда она сломалась в его объятиях, сжимая его в себе, когда её мышцы задрожали в сладкой агонии — он последовал за ней.
Он сжал её в последнем рывке, зарывшись лицом в её шею, позволив себе раствориться вместе с ней в этом огненном взрыве.
Они ещё долго стояли так, сплетённые, тяжело дыша. Мир понемногу возвращался: звёзды над головой, прохладный воздух, шорох листьев. Руслан медленно опустил её на землю, не отпуская, поддерживая её за талию.
Адриана уткнулась лицом в его грудь, её пальцы неуверенно скользили по его коже, будто проверяя, что он настоящий. Руслан гладил её волосы, её спину, всё ещё не в силах поверить в реальность того, что только что произошло.
Через минуту она подняла голову. Её глаза блестели — от слёз, от счастья, от чего-то глубокого, необъяснимого.
Она улыбнулась — устало, нежно, с лёгкой насмешкой над собой.
– Спасибо... – прошептала она, целуя его в уголок губ. – Спасибо за лучший подарок на восемнадцатилетие.
Руслан замер, смотря на неё, на её распахнутую душу в этом простом признании. И всё, что он смог сделать — это снова накрыть её губы поцелуем, в который вложил всю нежность, всю любовь, на какую только был способен.
– Я тебя люблю, Адриана, – выдохнул он ей в губы.
И она, не отрываясь от него, тихо прошептала в ответ:
– Я тоже.