Любовь, найденная за фолиантами

(Кабинет Ризли Эвери)

Холодный мрамор холла сменился теплом и полумглой кабинета. Ризли бережно опустил Джейн на глубокий диван перед пылающим камином, не выпуская ее ледяных рук, словно боясь, что она рассыплется, как призрак, если отпустить. Его пальцы, сильные и шершавые от боксерских тренировок, терли ее ладони, пытаясь вернуть в них жизнь.

— **Ты ледяная,** — его голос был хриплым, лишенным привычной сдержанности. — **Как ты вообще доскакала? Безумие! Чистейшее безумие!** В его глазах, отражавших огонь камина, бушевал ураган – ужас, гнев на ее безрассудство, и всепоглощающая тревога *за нее*.

Джейн не отвечала. Она смотрела на пламя, чувствуя, как жар постепенно пробивается сквозь окоченевшие члены, сменяя леденящий холод дороги мучительной дрожью. Кольцо Харгрейва, забытое в спешке или сознательно оставленное в ее комнате, больше не жгло палец, но его призрак витал в воздухе. Она подняла на Ризли глаза, огромные и мокрые от дождя и непролитых слез.

— **Я не могла дышать,** — выдохнула она, и голос ее был тонким, как паутинка. — **Стены... кольцо... мать... Завтра...** Слова путались, обрывались. — **Твое письмо... «Дай время»... «Сгорю»... Я боялась, что ты уже... потух.** Последнее слово сорвалось шепотом, полным стыда за свое малодушие, но и бесконечной надежды.

Он замер. Его руки сжали ее ладони крепче. «*Потух*». Она боялась не скандала, не Харгрейва – она боялась, что *он* сдался. Что его огонь борьбы погас. Эта мысль пронзила его острее любой шпаги.

— **Потух?** — Он горько усмехнулся, резким движением сбросил с нее мокрый плащ. Под ним оказалось простое темное платье, промокшее насквозь. — **Джейн, милая, отчаянная, безумная Джейн...** Он опустился перед диваном на колени, его глаза были на одном уровне с ее. — **Твой ночной визит только подбросил масла в мой костер. Я не потух. Я раздувал пламя, чтобы спасти тебя от их капкана!**

Он быстро, сжато рассказал ей о компромате на Харгрейва: долгах, сомнительных сделках, темных слухах. О своем плане штурмовать особняк Кеннетов с утра и швырнуть эти бумаги на стол ее отцу. О риске, о грязи, но и о единственном шансе сорвать помолвку.

— **Но теперь... теперь ты здесь,** — его голос дрогнул. Он провел рукой по ее мокрой щеке, смахивая капли дождя или слез. — **И это меняет все. Я не могу отпустить тебя обратно. Ни в клетку к матери, ни под взгляд этого подонка. Ты останешься здесь. Под моей защитой. Сегодня. Завтра. Навсегда, если захочешь.** Его слова висели в воздухе – не предложение руки, а клятва убежища. Клятва рыцаря, а не жениха.

Джейн закрыла глаза, чувствуя, как волна тепла и невероятного облегчения накатывает на нее, сильнее жара камина. Он не сдался. Он дрался. И теперь он предлагал ей крепость. **Цепи ослабли еще больше.**

**(Рассвет. Особняк Кеннетов)**

Утро третьего дня встретило особняк Кеннетов хаосом. Обнаруженная пустая комната Джейн, отсутствие Аполлона в конюшне – все говорило о немыслимом: дочь сбежала. Ночью. Одна.

Леди Маргарет, в ночном чепце и халате, была похожа на фурию. Ее крики сотрясали стены:
— **Найти ее! Немедленно! Она у него! У этого безумного герцога! Он ее украл! Опозорил окончательно!** Слезы гнева и паники лились по ее щекам. Ее великолепные планы рушились в прах. **«Бриллиант»** превратился в беглянку.

Бенедикт Кеннет, обычно невозмутимый, был багров от гнева и унижения. Он уже отправил лакея с издевательски вежливым, но ультимативным письмом к герцогу Эвери: «Верните мою дочь немедленно, иначе скандал достигнет ушей королевы».

Эдвард, стоявший в дверях гостиной, молча наблюдал за бурей. Страх за сестру боролся в нем с гордостью за ее отчаянную храбрость. Он знал, где она. Его тайный гонец уже вернулся от Ризли с короткой запиской: «*Она в безопасности. Держись. Буря близка.*» Эдвард крепче сжал в кармане кулак. Ему предстояло стать камнем преткновения для родительской ярости.

**(Беркли-сквер. Особняк герцога Эвери)**

Ризли встретил посланца Кеннетов в парадном холле, облаченный не в халат, а в безупречный утренний костюм. Лицо его было маской ледяного спокойствия. Он принял письмо, пробежал глазами и... усмехнулся. Холодно, без тени веселья.

— **Передайте сэру Бенедикту,** — произнес он ровным, режущим стекло голосом, — **что его дочь действительно находится под моей защитой. Добровольно. И покинет этот дом только тогда, когда будет готова, и только в обществе, которое не станет для нее тюрьмой.** Он сделал паузу, его голубые глаза стали жесткими, как алмаз. — **А также передайте ему... что я ожидаю его визита. Через час. У меня есть кое-что, что заставит его пересмотреть свои планы на будущее мисс Кеннет. Особенно касающиеся лорда Харгрейва.**

Посланец поклонился, бледнея под пронзительным взглядом герцога. Атмосфера в холле сгущалась, предвещая грозу.

**(Час спустя. Кабинет герцога)**

Бенедикт Кеннет ворвался в кабинет, как тайфун. Его лицо пылало гневом.
— **Где моя дочь, Ваша светлость?!** — прогремел он, не утруждая себя приветствиями. — **Вы похитили ее! Опозорили! Я требую...**

— **Требовать вы будете только тишины и внимания, сэр Бенедикт,** — Ризли встал из-за стола. Его спокойствие было пугающим. Он указал на стул. — **Садитесь. Или ваши крики услышит вся прислуга, а скандал станет еще сочнее.** Он медленно подошел к столу, взял папку с бумагами. — **Ваша дочь не похищена. Она спаслась. От вас. От вашей супруги. И от того мерзавца, которому вы продаете ее будущее.**

Он швырнул папку на стол перед ошеломленным Кеннетом.
— **Взгляните. Ваш будущий зять. Лорд Харгрейв. Долги, превышающие его состояние вдвое. Спекуляции на голоде в Ирландии. Сомнительные связи с подпольными игорными домами. И это еще не самое отвратительное.** Ризли открыл папку, ткнул пальцем в протокол показаний перепуганной горничной. — **Читайте. О его... «привычках». О том, что происходит в его поместье с молодыми служанками. Хотите отдать ему Джейн? Зная это?**

Бенедикт Кеннет схватился за край стола, его лицо из багрового стало землисто-серым. Он лихорадочно пробегал глазами документы, каждое слово било его, как обухом. Ужас и отвращение сменяли гнев. Он узнавал почерк влиятельных кредиторов, печати нотариусов. Это была правда. Грязная, неприкрытая правда.

— **Вы... вы лжете!** — выдохнул он, но в его голосе не было силы, только отчаяние.
— **Опросите свидетелей сами. Или... объявляйте помолвку.** — Ризли скрестил руки на груди. — **Но знайте: если хоть одно слово об этой помолвке выйдет за пределы вашего дома, если хоть один взгляд Харгрейва упадет на Джейн снова – эти бумаги появятся в каждой газете Лондона. И тогда не дочь будет опозорена, сэр Кеннет. А ваша семья. И имя вашего будущего «зятя».**

Молчание повисло тяжелым свинцом. Бенедикт Кеннет опустился на стул, сгорбившись, постаревший за минуты. Его мир амбиций и расчетов рушился. Он проиграл. Герцог держал его на крючке.

**(Тем временем. Улица перед клубом «Буддл»)**

Пока Ризли вел свою опасную игру, к воротам его особняка подкатил наемный экипаж. Из него выскочил лорд Харгрейв. Его лицо, обычно самодовольное, было перекошено яростью и паникой. Исчезновение невесты, слухи о визите Кеннета к герцогу... Он понял: Эвери что-то знает. Игра проиграна. Но уйти без боя? Никогда.

Он швырнул в руки ошеломленного швейцара не письмо, а перчатку. Символичный жест, давно вышедший из моды, но все еще понятный.
— **Передайте герцогу!** — просипел он, слюна брызгала изо рта. — **Он украл мою невесту! Оскорбил мою честь! Я требую сатисфакции! Пистолеты! На рассвете! Завтра! В Гайд-парке! Если он не трус!**

**(Кабинет герцога. Вечер.)**

Ризли вошел в кабинет, где Джейн, переодетая в сухое, простое платье из гардероба экономки, сидела у камина с книгой, которую не читала. Ее лицо было бледным, но спокойным. Эдвард, тайно пробравшийся через служебный вход, сидел рядом, держал ее руку. Они оба подняли на него глаза.

Ризли был спокоен, но в его глазах была тень.
— **Кеннет ушел,** — сказал он просто. — **Он... осведомлен. Помолвка не будет объявлена. Харгрейву дан отказ.**

Джейн зажмурилась, выдохнув с облегчением. Эдвард слабо улыбнулся.
— **Но?** — спросила Джейн, уловив ноту в его голосе. — **Что-то случилось. Что?**

Ризли достал из кармана сюртука смятую перчатку Харгрейва. Бросил ее на стол с глухим стуком.
— **Он вызвал меня. На дуэль. Пистолеты. Завтра на рассвете. В Гайд-парке.**

Тишина в кабинете стала гробовой. Джейн вскочила, лицо ее исказил ужас.
— **Нет!** — крик сорвался с ее губ. — **Ризли, нет! Ты не можешь! Он... он может убить тебя! Или ты его... Это безумие! После всего...**

Он подошел к ней, взял ее за плечи, смотря прямо в глаза, полные слез.
— **Это единственный способ, Джейн,** — сказал он тихо, но неумолимо. — **Единственный способ разбить последнюю цепь. Навсегда очистить твой путь от этой тени. И доказать ему, тебе, всему миру... что ты не пешка. Ты – моя причина сражаться. За честь. За твою свободу. За наше... будущее.** Он не сказал «любовь». Но это слово витало в воздухе между ними, жарче пламени в камине.

Джейн смотрела на него, на его решительное лицо, на глаза, где горел знакомый огонь – огонь боксера, входящего на ринг. Она видела не герцога, не ледяную маску. Она видела **Ризли**. Уставшего, сомневавшегося, но готового на все ради нее. Ее страх не ушел. Но его смелость заражала. Она медленно кивнула, сжимая его руки в своих, уже теплых.

— **Тогда возвращайся,** — прошептала она, и в ее голосе не было просьбы – была клятва. — **Возвращайся целым. Или я никогда тебя не прощу.**

Эдвард встал, его лицо было суровым.
— **Я буду твоим секундантом, Ваша светлость.** Это не вопрос. Это факт.

Ризли кивнул. Битва завтрашнего рассвета была неизбежна. Но здесь и сейчас, в тишине кабинета, под треск дров в камине, они стояли вместе: беглянка, ее брат и герцог, нарушивший все правила. Цепи рвались одна за другой. Оставалась последняя – дуло пистолета в руках оскорбленного негодяя. И Ризли поклялся сломать и ее.

**(Рассвет. Гайд-парк. Туманистое утро.)**

Туман стелился по земле, цепляясь за подолы плащей двух мужчин, стоящих спиной друг к другу. Холодный металл пистолета неестественно тяжело лежал в руке Ризли. Перед ним – силуэт Харгрейва, расплывчатый в мгле. Секунданты (Эдвард для Ризли и какой-то подвыпивший приятель для Харгрейва) отсчитывали шаги.

— **Десять! Готовы? Пли!**

Ризли развернулся быстрее, с выверенной точностью, рожденной годами тренировок. Он не целился в сердце. Он не хотел смерти. Он хотел покончить с угрозой. Навсегда. Его выстрел грянул четко, гулко разнесясь в утренней тишине.

Харгрейв вскрикнул, схватившись за правое плечо. Его пистолет выстрелил в воздух, бесполезно. Он рухнул на колени, корчась от боли и ярости, ругаясь хрипло.

— **Сатисфакция состоялась, милорд?** — холодно спросил Ризли, опуская пистолет. В его глазах не было ни злорадства, ни сожаления. Только усталое удовлетворение от выполненного долга. Угроза была нейтрализована. Цепь сломана.

**(Кабинет герцога. Позднее утро.)**

Джейн металась по кабинету, прислушиваясь к каждому шороху за дверью. Каждая минута казалась вечностью. Когда дверь наконец открылась, и Ризли вошел, бледный, но целый, в плаще, пахнущем туманом и порохом, она бросилась к нему, не в силах сдержаться.

— **Ты цел!** — она вцепилась в его сюртук, проверяя, не призрак ли он. — **Он...?**

— **Жив,** — Ризли обнял ее, прижимая к себе, вдыхая запах ее волос, как глоток жизни после схватки со смертью. — **Ранен в плечо. Не смертельно. Но он больше не твоя проблема, Джейн. Никогда.**

Он отвел ее к дивану, сел рядом, не отпуская рук. Эдвард стоял у камина, молча наблюдая.

— **Теперь... теперь что?** — спросила Джейн, глядя ему в лицо. Страх ушел, но неопределенность висела в воздухе. Скандал никуда не делся. Ее побег, дуэль... Мать не сдастся.

Ризли взял ее лицо в ладони. Его пальцы были теплыми. Глаза, уставшие, но невероятно синие и ясные, смотрели прямо в ее душу. В них не было больше льда. Только глубина, усталость и... нежность, которую он больше не пытался скрыть.

— **Теперь я спрашиваю тебя, Джейн Кеннет,** — его голос был тихим, но каждое слово падало, как камень в тихую воду. — **Не из долга. Не для спасения репутации. Не потому что ты «бриллиант» или беглянка. А просто потому, что без твоего смеха в парке, без твоего ума в библиотеке, без твоего безумного доверия этой ночью... мой мир пуст и холоден.** Он сделал паузу, собираясь с силами. — **Хочешь ли ты... быть со мной? Со всем моим багажом титула, скандалов, мрачного нрава и вечной борьбы со светом? Хочешь ли ты быть моей не по принуждению, а по выбору? Моей герцогиней? Моей женой? Моим... воздухом?** Последнее слово сорвалось шепотом, обнажая всю его уязвимость.

Джейн смотрела на него. На этого сильного, уставшего мужчину, который только что стрелялся за нее, который открыл ей мир знаний, который принял ее ночной побег не как позор, а как крик души. Она видела не герцога. Она видела **Ризли**. Ее друга. Ее защитника. Ее любовь. Цепи пали. Окончательно.

Она не сказала ни слова. Ее ответом было движение. Она положила свою ладонь ему на щеку, почувствовала легкую щетину, биение пульса под кожей. Потом поднялась на цыпочки и поцеловала его. Нежно. Трепетно. И бесконечно искренне. Это был не поцелуй дебютантки. Это был поцелуй женщины, нашедшей свою свободу и свой выбор.

Когда они оторвались, дыхание их сплелось, а в глазах Ризли горел не огонь битвы, а тихий, глубокий свет счастья и изумления. Джейн улыбнулась, впервые за долгие дни – по-настоящему, до самых глаз.

— **Воздух,** — прошептала она, касаясь его губ кончиками пальцев. — **Мой воздух. Да. Тысячу раз да. Со всем твоим багажом. С моим. С нашими скандалами. Навсегда.**

Он притянул ее к себе, спрятав лицо в ее волосах. Вокруг них еще бушевали бури – гнев матери, пересуды света, последствия дуэли. Но здесь, в кольце его рук, под ее доверчивой ладонью на его сердце, они были просто **два скитальца, нашедшие причал в глазах друг друга**. И никакие цепи света уже не могли их разлучить. Начало их общей истории, полной знаний, страсти и борьбы за свою любовь, было положено не на балу, а в тишине кабинета, после ночного безумия и утренней клятвы, скрепленной свинцом и поцелуем.
Конец главы 8