Любовь, найденная за фолиантами

(Три дня спустя, Гайд-парк, 7 утра)

Лондон просыпался медленно, окутанный серебристой дымкой апрельского тумана. Воздух в Гайд-парке был свеж, влажен и напоен запахом молодой листвы и влажной земли. Именно в этот час, когда Роттен-Роу — знаменитая аллея для верховых прогулок — была почти пуста, Джейн Кеннет чувствовала себя по-настоящему свободной. Сидя в дамском седле на своем гнедом жеребце Аполлоне, она вдыхала прохладу, стараясь забыть о духоте бальных залов и назойливых взглядах последних дней. Рядом с ней, легко управляя вороным скакуном по кличке Одиссей, гарцевал ее брат Эдвард.

— Смотри, Джейн, вон там, у старого дуба! — воскликнул Эдвард, указывая хлыстом в сторону могучих крон, пробивающихся сквозь туман. — Кажется, это дятел. Редкий экземпляр для центра Лондона! Видишь красно-черное оперение? — Его карие глаза, обычно рассеянные за книгами, сейчас горели азартом натуралиста. Эдвард, вернувшийся месяц назад из экспедиции по Амазонии, все еще видел диковинки в привычном английском пейзаже.

Джейн улыбнулась, наблюдая, как брат, не обращая внимания на светские условности, чуть не свесился с седла, пытаясь рассмотреть птицу. Эдвард был ее отдушиной — единственным в семье, кто не считал ее мечты о науке или путешествиях "глупой блажью". 
— Вижу, Эдди, — ответила она, поправляя темно-синюю амазонку и цилиндр, слегка съехавший набок от быстрой рыси. — Но не напоминает ли он тебе того самого тукана, которого ты чуть не упустил в джунглях, увязнув в лианах? — Она лукаво подмигнула, вспоминая его забавное письмо.

Эдвард рассмеялся, его громкий, заразительный смех разнесся по тихой аллее: 
— Хорошенькая аналогия, сестренка! Но тот тукан хоть и удрал, зато подарил мне незабываемый вид на водопад, открывшийся после моей... э-э-э... неловкости. А этот дятел — просто напоминание, что чудеса есть и здесь. Если знать, куда смотреть. — Он придержал коня, дав Джейн поравняться с собой, и его взгляд стал серьезнее. — Как ты? Все еще под перекрестным огнем сплетен и материнских амбиций?

Тень пробежала по лицу Джейн. За три дня история о ее "долгом уединении" с герцогом Эвери обросла невероятными подробностями. Леди Маргарет не упускала случая напомнить о "блестящей партии", а взгляды завистливых дебютанток и враждебный холодок в глазах леди Арабеллы Фэрчайлд стали почти невыносимы. 
— Как узник, которому показали небо через решетку, а потом захлопнули окошко, — призналась она тихо, поглаживая шею Аполлона. — Этот разговор с герцогом... он был *настоящим*, Эдди. Он видел во мне человека, а не "бриллиант" или потенциальную герцогиню. А теперь... теперь я снова в клетке. И даже письма от него не пришло. — В ее голубых глазах мелькнула горечь.

Эдвард нахмурился, его добродушное лицо стало строгим: 
— Клетка существует лишь до тех пор, пока ты признаешь ее стены, Джейн. Ты сильнее этого. Помнишь, как в десять лет ты залезла на ту сосну в Кентербери, чтобы "увидеть море"? Мать тогда чуть в обморок не упала! — Он ободряюще улыбнулся. — Тот дух никуда не делся. А насчет герцога... — Он замялся, выбирая слова. — Он сложный человек. Холод снаружи — не всегда холод внутри. Возможно, он просто боится сделать шаг и добавить масла в огонь сплетен, пылающий вокруг тебя.

— Или я ему просто безразлична, — вздохнула Джейн, но тут же встряхнула головой, словно отгоняя дурные мысли. — Ладно, хватит о грустном! Давай галопом до пруда? Кто последний, тот... чистит сапоги победителю!

Не дожидаясь ответа, она легонько шпорнула Аполлона. Жеребец рванул вперед, разбивая копытами утреннюю тишину. Эдвард с воинственным кличем бросился вдогонку. Ветер свистел в ушах Джейн, вырывая из груди смех, легкий и беззаботный. На миг она почувствовала себя снова той девочкой, гоняющей на пони по полям Кентербери, без корсетов условностей и бремени титула "бриллианта".

* * *

**Ризли Эвери** появился на Роттен-Роу неожиданно, как призрак из тумана. Он ехал на своем мощном гнедом жеребце Торе крупной, размеренной рысью, его стройная, подтянутая фигура в темно-зеленом рединготе и простом цилиндре казалась монолитом спокойствия. Утренние прогулки в Гайд-парке были его ритуалом, единственным временем, когда он мог дышать свободно, без тягостного бремени герцогского титула и охотящихся взглядов. Однако сегодня его ледяные голубые глаза были задумчивы, а черные брови с проседью слегка сведены. Образ Джейн Кеннет — то испуганной и умоляющей, то сияющей благодарностью, то остроумно спорящей о политике — не отпускал его. Мистер Гровс, его управляющий, только утром снова завел речь о "необходимости обратить внимание на благосклонность мисс Кеннет", и это раздражение все еще горело в груди Ризли. Он не хотел быть "удачной партией". Он хотел... Он сам не знал, чего хотел.

Звонкий женский смех, прозвучавший неподалеку, заставил его вздрогнуть. Он придержал Тора. Сквозь редеющую пелену тумана он увидел двух всадников, мчавшихся галопом по аллее параллельной его: девушку в темно-синем амазонском костюме и молодого человека. *"Это она"*, — мелькнуло с неожиданной уверенностью. Он узнал ее посадку, темно-каштановые волосы, выбившиеся из-под цилиндра, и этот смех — живой, искренний, такой контрастный натянутым улыбкам балов. Он видел ее испуганной, умной, подавленной, но такой — беззаботно счастливой, слившейся воедино с лошадью и мгновением, — он не видел. Она была ослепительна. Не холодной красотой "бриллианта", а внутренним сиянием свободы и радости.

Ризли не осознавал, когда повернул Тора и направил его легкой рысью в ту сторону, куда скрылись всадники. Его действия опережали мысли. Увидев ее такой, он не мог просто уехать. Ему нужно было... удостовериться? Услышать ее голос? Он отгонял эти вопросы как назойливых мух.

Он нагнал их у большого пруда, где они остановились, чтобы дать лошадям перевести дух. Джейн, все еще смеясь и что-то оживленно рассказывая брату, обернулась на стук копыт. Увидев его, она замерла. Смех стих на ее губах, глаза широко распахнулись от чистого, неподдельного изумления, а затем засияли таким теплым светом радости, что Ризли на мгновение потерял дар речи. Аполлон под ней беспокойно переступил с ноги на ногу.

— Ваша светлость! — воскликнула Джейн, и в ее голосе не было ни фальши, ни светской игры, только искреннее удивление и... удовольствие? — Какая неожиданная встреча!

Эдвард Кеннет, мгновенно оценив ситуацию, приподнял цилиндр с вежливой, но изучающей улыбкой: 
— Герцог Эвери. Доброе утро. Присоединяетесь к нашим скромным попыткам разогнать лондонский туман энергичной ездой?

Ризли остановил Тора в нескольких шагах от них. Его обычно бесстрастное лицо смягчилось едва заметным движением губ, намеком на улыбку, когда он встретил сияющий взгляд Джейн. Утренний свет играл на ее слегка растрепанных темных волосах, румянец украшал обычно бледные щеки. 
— Мисс Кеннет. Мистер Кеннет, — кивнул он, и его бархатный бас звучал менее холодно, чем обычно. — Доброе утро. Я просто наслаждался тишиной и пространством. Ваши кони выглядят великолепно выносливыми. — Он похлопал могучую шею Тора, стараясь казаться непринужденным. — Аполлон, кажется? Вы хорошо им управляете, мисс Кеннет. Видно, что вы понимаете друг друга.

Джейн смущенно улыбнулась, поглаживая шею гнедого: 
— Спасибо, Ваша светлость. Аполлон — мой верный друг. Он терпит мои попытки галопировать, как безумная. — Она посмотрела прямо на Ризли, в ее глазах светился знакомый по балу умный огонек. — А вы часто находите спасение здесь по утрам? От... светского гула?

Он уловил намек на их прошлую беседу. 
— Чаще, чем хотелось бы, — признался он с неожиданной откровенностью, его взгляд скользнул по гладкой поверхности пруда. — Тишина и просто... отсутствие необходимости быть кем-то, кроме себя. Это редкость. — Он перевел взгляд на нее. — Ваш смех, мисс Кеннет, был слышен издалека. Он очень... оживляет утро. — Он произнес это не как комплимент, а как констатацию факта, но в глубине его ледяных глаз что-то дрогнуло.

Джейн слегка покраснела, но улыбка не покидала ее лица. 
— Вините Эдди, Ваша светлость. Его истории о приключениях с пиявками в Амазонии способны рассмешить кого угодно!

— Пиявках? — Ризли повернулся к Эдварду, искренне заинтересовавшись. — Ваша экспедиция была связана с медицинскими исследованиями, мистер Кеннет?

Эдвард, польщенный вниманием герцога (и радующийся за сестру), с энтузиазмом погрузился в рассказ: 
— Отчасти, Ваша светлость! Я изучал местные методы лечения, а пиявки... о, это была незабываемая история! Представьте, наш лагерь атаковал рой особо агрессивных...

И он понесся в захватывающем, хотя и несколько хаотичном, повествовании о джунглях, туземных племенах и злополучных пиявках. Ризли слушал внимательно, задавая точные, умные вопросы о флоре, фауне и антропологических наблюдениях, демонстрируя неожиданную широту знаний. Джейн наблюдала за ними, тепло разливалось у нее внутри. Видеть этого холодного, замкнутого герцога, с живым интересом обсуждающего экзотических пиявок с ее чудаковатым братом... это было невероятно и... правильно. Как будто трещина в его ледяной броне стала шире, позволяя разглядеть человека — умного, пытливого, возможно, даже с чувством юмора.

Они медленно поехали вдоль пруда, беседа текла легко. Ризли делился своими наблюдениями о трудностях управления обширными сельскими поместьями (и их упрямыми арендаторами), Эдвард сравнивал это с организацией экспедиции, а Джейн вставляла меткие замечания, подкрепляя их примерами из прочитанных книг по экономике. Не было сплетен, нетерпеливых мамаш, оценивающих взглядов — только трое людей, нашедших общий язык в утренней прохладе. Джейн ловила взгляды Ризли, которые он бросал на нее, и в них уже не было прежней отстраненности. Было что-то новое: уважение, интерес, и, возможно, зарождающееся тепло.

Когда солнце поднялось выше, разогнав последние клочья тумана и осветив парк золотистым светом, Ризли посмотрел на карманные часы. 
— Мне пора, — сказал он с искренним сожалением, которого не стал скрывать. — Меня ждут неотложные дела в Сити, связанные с наследством отца. — Он обратился к Джейн, и его голос стал чуть тише, теплее: — Мисс Кеннет, я рад был видеть вас... в вашей стихии. Это освежающе. — Его взгляд, глубокий и понимающий, сказал больше слов: *"Я видел тебя настоящую. Я понял."*

— И я рада нашей встрече, Ваша светлость, — ответила Джейн, и ее голос чуть дрогнул от волнения. — Удачи с делами. Надеюсь, юристы будут менее упрямы, чем ваши арендаторы.

Уголки губ Ризли дрогнули в почти улыбке. 
— Сомневаюсь, но спасибо за пожелание. — Он кивнул Эдварду: — Мистер Кеннет, ваш рассказ был чрезвычайно познавательным. Надеюсь, вы продолжите его при следующей встрече. Возможно, без упоминания пиявок за завтраком? — Добавил он с едва уловимым юмором.

Эдвард рассмеялся: 
— Обещаю подобрать менее аппетитные детали, Ваша светлость! До следующего раза!

Ризли слегка пришпорил Тора, дал ему понять, что пора. Он еще раз взглянул на Джейн — долгим, многозначительным взглядом — затем развернул жеребца и уехал резвой рысью, его темно-зеленая фигура быстро растворилась в утренних лучах и аллеях парка.

Джейн долго смотрела ему вслед, чувствуя, как сердце бьется в такт удаляющимся копытам. Была ли эта встреча случайной? Она не была уверена. Но она подарила ей что-то бесценное: подтверждение, что он видел в ней не только "бриллианта", и этот теплый, почти нежный взгляд на прощание.

— Ну что, сестренка? — прервал ее мысли Эдвард, подъезжая ближе. В его глазах светилось понимание и одобрение. — Похоже, лед тронулся. И знаешь что? Под этой герцогской маской, кажется, скрывается весьма незаурядный человек. И чувство юмора у него присутствует — оцени мои пиявки и не поморщился!

Джейн рассмеялась, чувствуя, как счастье и надежда наполняют ее с головы до ног. 
— Да, Эдди, — прошептала она, глядя в ту сторону, где скрылся Ризли. — Кажется, ты прав. Он тает. Совсем чуть-чуть... но тает.

Они повернули лошадей обратно, к въезду в парк. Утро, начавшееся с горечи одиночества, теперь сияло новыми красками. На душе у Джейн было светло и спокойно. Трещина во льду была маленькой, но она существовала. И это меняло все. Теперь она ждала не просто письма. Она ждала следующей встречи.
Конец главы 2