Бабулечка

Как бы вездесущий призрак ни противился миссиям нукенинов, Лидер-сама был непреклонен.

— Бабуля, — жуя очередной пирожок, настоял Лидер. — Не лезьте. У нас серьезная организация, а вы...

— Да куда ж вы пойдете? — сокрушалась бабулечка. — Худющие, больные!

Но Лидер, все уже решив, отвлек бабулю тем, что «как бы невзначай» напомнил о дырке на своем плаще, и пока призрак копошился в поисках нитки и иголки, главный нукенин созвал экстренное совещание.

— На повестке дня, — прогромыхал Лидер, оглядев своих подчиненных. — Поимка джинчурики Шукаку. Добровольцы?

Сасори и Дейдара вскинули руки раньше всех.

— А чего это вы добровольцы? — блеснул глазами недовольный Итачи. — Мы с Кисаме тоже хотели.

— Да, — подтвердил Кисаме. — Лидер-сама, Итачи-сан дело говорит.

— Куда вас за Шукаку пускать? — гаркнул Сасори. — У Учихи, вон, ангина, гастрит, конъюнктивит, гайморит и подозрение на ветрянку.

— Нет у меня этих болячек, — прошипел Итачи, героически пытаясь развязать пуховый платок, которым призрак укутал его поясницу.

— А ты пойди, бабушке это скажи, — вкрадчиво произнес Дейдара. — Она тебе еще два горчичника на каждый Шаринган налепит.

Итачи скрестил руки на груди и раздраженно запыхтел.

— А Хидана и Какузу вообще пускать нельзя, — продолжил Сасори.

Казначей и мазохист переглянулись.

— А мы и не вызывались, — пояснил Какузу.

Лидер что-то черкнул в блокноте.

— Решено. Сасори, Дейдара, после обеда сразу же отправляйтесь в Суну. По-тихому, чтоб бабуля не знала.

— Официальная версия вашего отсутствия — «пошли в сельпо за сметаной», — сказала Конан. — Кстати, а что такое сельпо?

— А это мы обсудим на следующем собрании, — шепнул Лидер, услышав за дверью шажочки бабулечки.

***

Обед состоялся в два часа дня, а Сасори и Дейдара, то и дело поглядывая на часы, а потом и на Лидера, думали, как бы улизнуть из поля зрении бабульки. Лидер, кажется, думал о том же.

— Бабуля, я наелся, — наконец сказал Дейдара, отодвинув тарелку.

Бабуля мигом повернулась к нему.

— А чего борщ не доел?

— Ну бабушка...

— А ну доедай, ишь ты какой, голодом себя морить удумал, — запричитала бабулечка и влила в тарелку Дейдары еще один половник борща.

— Бабуль, на мне уже штаны не застегиваются, — пожаловался Дейдара.

— А ты дома трико носи на резинке, я ж тебе вчера трико погладила, чего не носишь?

Хидан не выдержал и загоготал во весь голос.

— Ну что ты будешь с ним делать? — вздохнула бабуля, треснув мазохиста по лбу ложкой. — А ну не сутулься! И не смейся с набитым ртом!

А пока бабулька занялась своим излюбленным делом — всласть причитать над тем, что дворовое воспитание Хидана ну никуда не годится, Сасори и Дейдара, поняв, что это их шанс, бегло попрощались и выскользнули из кухни.

Лидер усмехнулся. Пока все удавалось.

Нарочно громко жуя, Кисаме отвлек этим смачным звуком хлопок закрывшейся за Сасори и Дейдарой двери, скрыв от бабулечки все улики отсутствия напарников.

— А где ж глазастенький и блондинчик? — нахмурилась бабуля, через минут десять. — Второе же стынет.

— Они в сельпо ушли, — произнесла Конан, переглянувшись бегло с Лидером. — За сметаной.

Следующим вечером

Бледно-серый Дейдара, залитый кровью, издавал предсмертные хрипы, закатывал глаза и даже что-то изредка булькал про свет в конце тоннеля, лежал на носилках, наскоро смастеренных Сасори из акацукского плаща и веток, и старательно занимался тем, что умирал.

— Дейдара, хватит стонать, руку я тебе пришил, — прикрикнул Какузу, глядя на то, как Кисаме и Хидан тащат носилки.

Дейдара, размотав здоровой рукой остатки все того же плаща, коими забинтовали его оттяпанную стараниями джинчурики Шукаку руку, мутным взглядом посмотрел на жгут из ремня, запекшуюся кровь и черные нитки, с помощью которых рука крепилась к телу, икнул и снова грохнулся в обморок, ударившись головой о каркас носилок.

— Да он вообще дикий какой-то, — шептал Сасори, лишившийся в процессе боя марионетки. — Песок швыряет, ножи метает... а эта девка коноховская...

— Тише, — шикнул Лидер. — Разбудите бабку...

Переступая особо скрипучие доски, Кисаме и Хидан завернули в комнату так резко, что Дейдара едва не скатился с носилок. Конан меленькими и бесшумными шажками ступала следом, прижимая к груди аптечку.

— Лидер-сама, они нас нагонят, — в очередной раз произнес Сасори. — Мы ж едва Казекаге не украли.

— Надо было его в мешок сунуть и в офис тащить, а не махать кулаками, — строго сказал Лидер. — Дейдара, хватит симулировать последний вздох, смерть не является уважительной причиной, чтоб не приходить на работу.

Итачи тихонечко запер двери, не забыв выглянуть перед этим в коридор.

И пока Сасори рыдал над своими изломанными марионетками, Конан выудила из аптечки эластичный бинт и обезболивающее, дабы продемонстрировать всем свои сомнительные способности медика. Все, в целом, шло довольно неплохо, если бы через пару минут в коридоре резко не загорелся бы свет.

Лидер побледнел сильнее Дейдары.

— Ахтунг, — прошептал он и спрятался за занавески. — Что стоите, идиоты, прячьтесь, бабка проснулась.

Хидан, очень громко матернувшись, придвинул к двери тумбу, дабы бабуля не вошла, но призрак, кажется, и не думал, входить как все нормальные люди.

— А кто там шепчется? — поинтересовалась бабушка, появившись из стены. — А кто ж там... Господи, дитятко мое!

И, разглядев бледного, как гипсовая статуя, Дейдару, ринулась к нему.

— Не уберегла! Не уберегла! — причитала бабулечка, укутывая «внука» в три одеяла. — Что они сделали с тобой, ироды окаянные?

— Руку оторвали. — Тут-то Дейдара обрадовался, потому как хоть кто-то ему сопереживал.

Бабулечка перекрестилась и, тут же прижав руку к бледному лбу Дейдары, который, вывалив язык, принялся артистично изображать последние мгновения своей жизни, заохала на всю округу.

— Шо ж они, фашисты, сделали с тобой, внучек?!

— Бабулечка, вы зря голосите, — произнес Какузу. — Руку мы ему пришили, жить будет...

— ...средь бела дня ребенка покалечили! — возмущалась бабуля и, отобрав у Конан аптечку, принялась перерывать ее содержимое. — Зеленка где?

— Какая зеленка? — вскинул брови Итачи.


— Ой, что за люди, — покачала головой бабулечка. — Зеленки даже нет, а такое хулиганье средь бела дня честным людям руки отрывает...Это хорошо что у Кузи всегда с собой нитки и иголка...

— Я Какузу, — сухо поправил казначей. — Не Кузя, не Кузьма, не Кузька, не Кузенька. Какузу!

Но бабуля не слушала.

— Кто ж с тобой такое сотворил, горе ты мое?

— Однохвостый, — пробулькал Дейдара потусторонним голосом. — Бабушка, я вижу свет...

— Да что ж ты ему в глаз светишь! — воскликнула бабулечка, треснув по лбу Хидана, замершего с фонариком в руке. — А ну убери лампочку свою, пока ребенок не ослеп! Горюшко ты мое, а я говорила, надевай шапку...

Лидер, не поняв, причем шапка до оторванной руки, слушал бабкины причитания, то и дело поглядывая на вид из окна.

— Бабушка, а можно тише оплакивать Дейдару? — попросил он. — А то нас услышат и настанет нашей конспирации неминуемый...

— Так что эти фашисты, рядом расхаживают? — прогремела бабуля и, поправив платок на плечах, ринулась из комнаты, забыв про «умирающего» Дейдару. — Ох они у меня сейчас...

И, едва не сбив с ног Хидана, бабулька с удивительной прытью понеслась невесть куда, воинственно размахивая деревянной ложкой.

— Я сейчас не понял, — протянул Сасори спустя минут десять коллективного молчания. — Она помчалась атаковать шиноби Суны и Конохи?

Итачи и Кисаме переглянулись.

— Да быть не может, — не очень уверенно произнес Кисаме.

Снова неловкое молчание.

— Как-то мне боязно за бабушку, — тихо сказала Конан. — Она одна, а их — много...

— Она ж призрак, — пожал плечами Лидер. — И потом, мы все равно думали от нее избавиться. Так, бойцы, пора бы на боковую, день выдался суматошный.

— А как же я? — вполне себе бодрым голосом спросил «умирающий» Дейдара.

Лидер обернулся.

— Ах да, — протянул он. — Кто-нибудь, залепите ему ранку пластырем.

***

Отряд преследования двух нукенинов из Акацуки притаился в лесу, ожидая, что битва еще не закончилась. Один из напарников ликвидирован — ему оторвало руку, а вот другой, который подставил под удар свою марионетку, может быть где-то рядом.

— Проверьте каждое дупло! — распорядился молодой Казекаге, явно не зная, где еще искать Сасори.

Коноховские шиноби тоже не сидели без дела, расхаживая туда-сюда по периметру поляны, имитируя караул. Нервы каждого были на пределе, и когда в кустах что-то зашевелилось, все, даже бесстрашный Наруто Узумаки, вздрогнули.

И, разглядев гостя, тут же успокоились.

— Бабушка, что вы делаете здесь в лесу, ночью? — поинтересовалась Сакура, завидев низенькую старушку в расписном платке на плечах.

Бабулечка, поправив прическу, запахнула платок.

— Касатики, — улыбнулась бабушка всем шиноби. — А кто из вас... этот... как его... Однохвостый?

Гаара поднял руку, словно забыв о конспирации.

«Это ж бабушка, вон, еле ходит» — думал он. Но ошибся.

— Ах ты скотиняка такая! — кричала бабушка, избивая Казекаге добротной деревянной ложкой. — Ах ты зараза! Глиста бледная!

Растерявшись настолько, что, кажется, позабыл все свои техники, Казекаге лишь прикрывал лицо руками от тумаков, а стоявшие вокруг него шиноби и вовсе обалдели.

— Бабка же из гражданских явно, — неуверенно сказал кто-то. — Как же ее...

— Моего внучка покалечить удумал! Сволота, — надрывалась бабуля, нанося новые удары. — А вы что стоите, а? Небось, наркоманы!

— Помогите, — хрипел Гаара, пытаясь сложить печати.

Но тут же получил ложкой по рукам.

Наруто, кинувшись на помощь, тут же получил по носу и, прижав руки к переносице, заорал.

— Наркоманы! — орала бабулечка. — Проститутки!

Три куноичи удивленно вытаращили глаза.

— Бабушка, что ж вы делаете! — попытался отодвинуть призрака в сторону Какаши. — С ума сошли?

— А ты, фашист, не кричи на бабушку! — залепив ему мощную пощечину, гаркнул призрак. — Хамло!

— Песчаный... — попытался было атаковать Гаара, но получил ложкой по зубам.

— А ты поговори мне, нехристь! Однохвостый... сейчас Одноглазым станешь!

То ли бабка была мощным шиноби, то ли что-то шло явно не так. Ни единое дзюцу ее не брало, кунаи и сюрикены отскакивали, словно от невидимой стены, а Казекаге уже хрипел, призывая на помощь хоть кого-нибудь.

— А ну пошли отсюда, босота! — залепив последний удар, крикнула бабулечка. — Сталина на вас нет, уголовники малолетние! Честных людей средь бела дня калечат, ни стыда, ни совести.

И, напоследок треснув Наруто под дых все той же ложкой, испарилась в ночной тиши, оставив после себя сотни вопросов и избитого Казекаге.