Бабулечка

Лидер-сама, решив провести тайное внеочередное совещание организации посреди глубокой ночи, руководствовался двумя принципами: во-первых, ночью мозг человека способен генерировать воистину гениальные идеи, а во-вторых, ночью бабулечка по офису не шастала, дабы не мешать «внучаткам» спать.

— На повестке дня вопрос «что делать с бабкой?», — зашептал Лидер. — А ну не спать!

Кисаме оглушительно всхрапнул, разбудив этим страшным звуком задремавшего Хидана. Дейдара давился горячим кофе, Сасори тупо смотрел в окно, наблюдая за звездным небом. Конан хлопала себя по щекам, дабы не заснуть, а по прищуренному взгляду Учихи Итачи, сидевшего рядом, сложно было понять: борется ли он с сонливостью, либо просто думает о том, как перебить всех присутствующих в офисе, включая призрак бабульки.

Единственным относительно бодрым был Какузу, лелея мысль о том, что за собрание им заплатят. Наивный дурачок.

— Неделю назад сбежал Тоби, после того, как бабулечка пыталась отодрать от его лица маску, чтоб протереть ее от пыли, — напомнил Лидер. — Зетсу был найден по пояс закопанным в чернозем, потому как бабка посчитала его каким-то кактусом.

— Столетником, — поправил Итачи. — Она чуть мне нос его кровью не закапала, если бы я героически не сбежал.

— О чем я хочу сказать, — воодушевился Лидер. — От бабки надо избавляться. Она рушит нашу размеренную преступную жизнь.

Нукенины шепотом согласились.

— Она спит и видит, как подстричь меня под горшок, — воскликнул Дейдара, на которого тут же шикнул Лидер. Не дай Бог бабуля услышит и разгонит их по кроватям!

— Она заебала бить меня за каждый матюк ложкой, — возмутился Хидан. — И хочет меня в церковь отвести, батюшке показать...

— Давно пора, — буркнул Сасори едва слышно и добавил. — Эта бабка постоянно твердит, что мои марионетки страшные, ими только детей пугать.

— Она выкинула все мое белье, — пробормотала Конан. — Оставила какие-то панталоны и майку с рюшами...

— Эта бабка меня в белизне каждый вечер купает, — пожаловался Кисаме. — Синьку смыть хочет. Что такое синька, хоть кто-нибудь мне скажите?

— Я промолчу, — ледяным тоном сказал Итачи и, распахнув плащ на груди, продемонстрировал три прилепленных горчичника и следы от банок. — Это я вам еще про очистительную чудо-клизму не рассказал...

Лидер, поняв, что его бойцы настроены серьезно, заметно приободрился.

— Решено, — торжественно сказал он. — Есть лишь один способ избавиться от бабки — тихо покинуть убежище и подорвать его.

— Я согласен! — обрадовался Дейдара так громко, что нукенины вздрогнули, а Кисаме еще и подзатыльник зарядил.

— Подождите минуточку, — донесся из темного угла скрипучий голос Какузу. — А оно нам надо?

Все взгляды устремились на главного бухгалтера организации. И офис бы разразился матерными возмущениями по поводу того, что Какузу встрял со своим «подождите минуточку», но, заранее залепив рот Хидана скотчем со стола Лидера, казначей, как ни в чем не бывало, произнес:

— Вы знаете, сколько стоят услуги горничной, повара, прачки, няньки и швеи?

Нукенины замялись.

— А я вам скажу, — сверкнул глазами Какузу, тут же ткнув в нос Лидера калькулятор с подсчетами и сметный лист. — В среднем по двадцать одной тысяче рьё и это по моим самым скромным подсчетам и без учета инфляции. Люди, мы экономим огромные деньжищи!

— Ни за какие деньги организация не будет терпеть эти унижения! — гаркнул Лидер.

— Какие такие унижения? Пирожки бабкины трескать — унижения? — не сдавался Какузу. — В штанах зашитых ходить — унижения? Бабка с нами меньше месяца, а сами гляньте, Хидан матерится в три раза реже, а Итачи почти не кашляет.

Упомянутые шиноби нахмурились.

— Бабку оставлять надо, — стоял на своем Какузу.

Лидер, свирепо вцепившись в спинку стула, понимал, что план рушится неожиданным бунтарем.

— Организация Акацуки всегда являлась гарантом демократии, — мудро изрек он.

— Чем-чем являлась?

— Дейдара, ты тупой.

— ... давайте же проголосуем, — подытожил Лидер. — Кто за то, чтоб бабулька оставалась с нами?

Рука Какузу взметнулась вверх, однако пока единственная.

— Ну, — протянул бухгалтер. — Подымаем руки, не тормозим.

Никто, впрочем, не откликнулся. Лидер тихонько торжествовал.

Но и Какузу не собирался сдаваться.

— Учтите, если избавимся от бабки, готовить будет Конан, — пригрозил он.

Конан тут же подняла руку и Сасори, ко всеобщему изумлению, тоже.

— Давайте честно признаем, Конан отвратно готовит, — пояснил Сасори. — Я за бабку.

— Я тоже, — кивнула Конан.

— Учиха, а чего ты сидишь, таракана шаринганишь? — продолжил Какузу. — Если не продолжать бабкину терапию горчичниками, компрессами, вдыханием паров картошки и правильным питанием по девять раз в день, ты ж не доживешь до того момента, как твой тупоголовый братец поймет, что Орочимару его нагибает в неприличную позу отнюдь не из-за занятий йогой.

Итачи поджал губы и осторожно поднял руку. Кисаме тут же вскинул и свою руку, проголосовав за бабульку.

— А ты-то чего, Кисаме? — возмутился Лидер.

— А я как Итачи-сан. Всегда. Во веки веков, — выдохнул Кисаме.

Лидер закрыл лицо рукой.

— А я говорил, надо к Учихе в напарники Хидана ставить, — пробормотал он.

А Какузу, выстроив проголосовавших за бабулечку в отдельную группку, явно был рад.

— Кто против бабки? — строго спросил Лидер, тут же подняв руку.

Дейдара и Хидан последовали его примеру.

— Воздержавшиеся?

Зетсу поднял обе руки.

Лидер был явно недоволен.

— Бабка остается. Временно, — выплюнул он и, шелестя плащом, покинул кабинет.

***

После завтрака из трех блюд, нукенины, поняв, что стараниями бабульки, на миссию никто не идет, ибо форменные плащи оказались снова в стирке, засели в комнате отдыха, настойчиво игнорируя компанию друг друга. Какузу пересчитывал доходы организации за последний месяц, Хидан делал куклу-вуду на бабульку, потирая шишку на лбу (результат воспитательных ударов деревянной ложкой), Кисаме кормил жирную пиранью в аквариуме, называя ее почему-то «мамочкой», Конан листала старую газету, Лидер, жуя ватрушку, думал о завоевании мира, Сасори полировал марионеток, Зетсу, притворившись кактусом, замер в углу, Итачи и Дейдара, успев уже подраться за пузырек лака для ногтей, сидели за журнальным столиком и старательно красили ногти.

Надо сказать, что к части униформы, касающейся маникюра, не все нукенины подходили с таким рвением: Кисаме, к примеру, как накрасил ногти три года назад, так и не перекрашивал. Но находились и двое таких самых богемных шиноби, которые занимались своим маникюром каждый день — Дейдара считал это действие искусством, а Итачи просто бесило, когда на кончиках длинных ногтей облупливался лак, да и мерзкий запах лака для ногтей Учиха тоже очень любил, хоть и тщательно скрывал этот факт, дабы не прослыть токсикоманом.

А пока Лидер, чавкая ватрушкой, жаловался на этот самый запах, которым провонял весь офис, прямо сквозь стену в комнату влетел призрак бабулечки, с противнем горячих пирогов.

— Куда ноги на стол? — крикнула бабулечка, треснув Хидана ложкой по лбу. – На, вот, пожуй пирожок.

И, пихнув в рот мазохиста горячее мучное изделие, принялась раздавать своим «внучаткам» свеженькую выпечку.

— Да я ватрушку еще не доел! — возмутился Лидер.

— Подождет твоя ватрушка, кушай, пока горяченькое, а то тощий, как с голодного края прибежал. Кушай, деточка, кушай.

— Я не буду, я худею, — отмахнулась Конан.

Бабулька чуть противень не выронила.

— Да куда ж тебе, дитятко! — ахнула она. — Голодом себя моришь! Голодной смертью помереть в расцвете лет хочешь! А ну ешь пирожок, пока бабушка не разозлилась, ох уж мне эта ваша анорексия, сплошь и рядом, у каждого второго...

Конан, нехотя взяв горячий пирожок, насупилась.

Бабуля, раздав пирожки и остальным, не забыв приговаривать о том, что «дети здесь худенькие, куда только родители смотрят», остановилась у столика, за которым красили ногти Итачи и Дейдара, с одинаковыми сосредоточенными выражениями на лицах.

— Внучки, а что это вы делаете? — поинтересовалась бабуля.

— Ногти красим, — прикусив от усердия язык, пояснил Итачи, елозя кисточкой по ногтю.

Бабуля, опустив противень на стул, перекрестилась.

— Срамота-то какая, Господи прости, — запричитала она. – Ой, молодежь, ой, что творите-то...

— Бабуль, ты чего? — вскинул брови Дейдара, любуясь маникюром.

— Внучата, вы скажите честно, бабушка ругать не будет, — сказала бабулечка. — Мать честная, как я сразу не поняла: плащи такие чудные, волосья длинные, ногти накрашенные... вы что... эти?

— Ага, — кивнул Дейдара. — Мы ж вам, бабушка, говорили, а вы не слушали.

— Ой, мать моя женщина! При Сталине таких расстреливали!

— Так и сейчас нас особо не жалуют, — изрек Кисаме.

Бабуля круто обернулась к нему.

— Ты что, синий, тоже этот?

— Дык, мы все такие.

Призрак аж побледнел.

— Что и рыженький? - ахнула бабулечка, прижав ладони ко рту.

— А то, — кивнул Итачи. — Он у нас, между прочим, главный. Он нас этими и сделал.

Бабуля, всплеснув руками, ужаснулась.

— Ох уж мне эта молодежь распущенная, ни стыда, ни совести. В церковь вас свожу, ей-богу...

И, подхватив противень, поспешила на кухню.

— Наконец-то, правильная реакция на то, что мы нукенины, — заметил Лидер. — Испугалась бабка. Может сама с перепугу скоро свалит.

— Мы ж ей вроде говорили, — протянул Сасори. – Мол, ниндзя-отступники, убийцы, захватим мир...

— Да маразм у бабки, — сказал Хидан. — Забыла она.

Пожав плечами, Лидер принялся за пирожок.

Штаны на поясе уже чуть давили, видимо, бабуля потихоньку добивалась своего, спасая «голодного недокормленного внука».