Глава 7
Окна настежь — пусть дома проветрит,
Сердце настежь ветру распахну.
Пусть войдёт и пусть проверит,
Что я в сердце берегу.
И, наверно, свежий ветер
Мой порыв ответный встретит,
И, наверно, мне ответит:
«Где любовь, там быть добру».
Мы сидели на сухой, выжженной солнцем траве и болтали о самых разных вещах, попутно попивая чаек из дешевых старых стаканчиков.
- Прекрасное место, не так ли, Мартин? - спросил меня Дерэк.
- Замечательное, - ответил я, жмурясь от яркого солнечного света.
Загородный домик Дерэка и Америки действительно заслуживал восхищения. Если быть точнее, не столько сам дом, сколько незаселенная территория, прилегающая к нему. Деревянный дом старой постройки был единственным сооружением, украшавшим пологие холмы, покрытые высокой изумрудной травой и пестрыми полевыми цветами. Вдали можно было заметить верхушки гор, вылезающие из-под голубоватых облаков, за которыми нашло временный приют лучезарное солнце. Легкий освежающий ветерок разносил запахи природы по всей долине, ласкал кожу и на своем, непонятном людям, языке нашептывал секреты.
Я лег на траву и разом утонул в ней. Казалось, что растения, сплетаясь между собой, стали мягким покрывалом. Окинул взглядом небо. Оно окрасилось в теплые тона: алый, оранжевый, розовый. Оттенки гармонично сочетались в яркой и невероятной красоты картине - закатном небе. Я мог любоваться этим долгое время, и мне бы не надоело. Но еще дольше я мог любоваться Америкой. При взгляде на нее в моем сердце творились непонятные вещи: то оно пыталось вырваться из грудной клетки, то было спокойнее моря в безветренную погоду. Одно я знал точно: Америка была нужна мне как воздух.
Окинув ее взглядом, я улыбнулся. На душе сразу стало как-то спокойно и сладко. Дэрек посмотрел на меня, затем на Америку, а потом сказал:
- Я что-то утомился сегодня, пойду-ка подремлю.
Я привстал, оперевшись на локти, и посмотрел на парнишку. На его губах играла улыбка. Америка подошла к нему и обняла за плечи, а он в ответ поцеловал ее в лоб и убрал непослушный локон с лица.
- Пока, - сказала Эми, а брат лишь вновь улыбнулся.
Он медленным шагом побрел к дому, а мы остались вдвоем. Я пристально посмотрел на Америку, изучая ее от и до. Родинка на шее, шоколадная кожа, шрамик на запястье, пухлые губы, та самая непослушная прядь, белые ровные зубы, острые брови, кучерявые волосы, ясные глаза и большое доброе сердце. Может, я его не вижу, но зато отлично чувствую.
Она заметила, как я ее исследую, и улыбнулась.
- О чем думаешь? - спросила она нежно.
- Я думаю, с каким цветком мог бы тебя сравнить.
- Меня? - удивилась Эми.
- Тебя, - ответил я.
- Это интересно. И на какой же цветок я похожа?
- Ты... - я запнулся и окинул взглядом Америку еще раз. Она стояла передо мной в легком белом платье с желтым пояском и пышным подолом. Ее волосы были распущены и развевались на ветру. Карие большие глаза смотрели на меня с нежностью и любовью. Я понял, что она напоминает мне ромашку.
- Ты напоминаешь мне ромашку, - продолжил я.
- Ромашку... - повторила Америка, немного озадаченная моим ответом.
- Да! Ромашку. Ты такая же красивая, как ромашка!
- Но не как роза... - произнесла девушка, заметно погрустнев. - Не такая красивая, как роза, ведь так? - спросила она меня.
- Лучше, - ответил я спокойно. - Но ты ромашка. Может быть, она не имеет аристократичности розы или изысканности орхидеи, но она по-своему прекрасна. Такая солнечная и простая. Как ты.
- Простая, - зацепилась девушка за слово.
- Но разве не в простоте заключается главная красота? - спросил ее я.
- Так, - ответила Америка и улыбнулась мне. - Спасибо, Мартин.
- За что? Это обычный комплимент.
Она пожала плечами.
- Давай побегаем, - предложила Эми.
- Давай, - согласился я. На этот раз я уже не спрашивал, зачем. Я просто знал, что она любит бегать.
И мы побежали. Так быстро, как только могли, не беспокоясь ни о чем и ни о ком. Казалось, что скорость была слишком высокой, и мысли не успевали нагнать нас. Над нами было бесконечное розовое небо, под нами - мягкая трава. Поначалу было трудно из-за густой зелени, но потом я начал привыкать. Трава щекотала лодыжки, а сердце трепетало, и в тот момент, отпустив все мысли, я просто радовался, словно ребенок. Мы пробежали половину поля, а затем началась роща. Не останавливаясь, лишь изредка переглядываясь друг с другом, бежали еще некоторое время. Но затем Америка резко остановилась, а за ней остановился и я. Роща закончилась, впереди был обрыв и одинокое ветхое деревце. Я услышал шум воды и вопросительно посмотрел на девушку.
- Там. Внизу, - сказала она одними лишь губами.
Посмотрев вниз, я увидел реку. Она была достаточно широка и очень спокойна. Дальше был лес, за которым скрывались те самые горы, которые я приметил ранее.
Я грохнулся на пологую землю и сел в позу лотоса. Учащенный пульс и прерывистое дыхание я заметил только сейчас. Но мне было хорошо. Удивительно хорошо...
Я взглянул на Америку: она смотрела куда-то вдаль, стоя так близко к обрыву, что по моему телу невольно пробежали мурашки. Я встал и сделал несколько шагов по направлению к ней, на всякий случай. Хотя даже не мог предположить, как я смогу ее поймать в случае, если она оступится. И мне стало немного не по себе. Подойдя еще ближе, я взял Америку за плечи и развернул к себе.
- Смотри. Страшно? - она обратила мой взор вниз - к пропасти.
Я посмотрел в ее глаза. Их больше нельзя было описать словом "карие". Они словно стали текучим золотом, вбирая в себя закатное солнце.
После недолгого молчания Эми продолжила. Она смотрела сквозь меня, и взгляд уходил за пределы моей видимости - в неизвестность.
- Один шаг и никаких проблем, - Америка произнесла эти слова тихим голосом, выделяя каждое их них.
Она посмотрела вниз. Я тоже окинул взглядом пропасть.
- Смерть, - произнесла она шепотом, и создалось такое впечатление, что ее слова разнеслись по всей долине, и все вмиг потускнело. - Но это - самая бездарная смерть. Умрешь так, и о тебе никто никогда не вспомнит. Знаешь, говорят, что надо уметь рассмеяться всем страхам в лицо. А я не могу. Не могу побороть этот страх...
- Страх чего, Эми?
- Страх перед смертью. Я боюсь умереть. Уж слишком я люблю жизнь, чтобы расстаться с нею. Но я бы умерла ради подвига или благой цели... А ты боишься смерти, Мартин?
- Смерти не надо бояться, Эм. Смерть не имеет отношения ни к мертвым, ни к живым - одни уже мертвы, а других она не касается.
- Хорошие слова...
- Безусловно. Можно вопрос?
- Да, пожалуй.
- Почему ты подумала об этом?
- Да так... Просто смерть может настигнуть нас так внезапно. Никогда не знаешь, когда твоя последняя минута.
- Не думай о смерти, ладно? Ты слишком молода и красива, чтобы размышлять о ней.
Америка улыбнулась.
- Присядем?
- Присядем.
Мы уселись на булыжник рядом с тем ветхим деревцем. Он порос мягким мхом, и было очень мягко сидеть.
- Тебя не смущает это дерево? - спросил ее я.
- Нет, почему же?
- Оно такое одинокое.
- Оно всегда будет таким.
- Почему? - спросил с удивлением я.
- Знаешь, я его и поливала и заботилась о нем. А оно... Сгнило изнутри. Гнилому внутри уже ничего не поможет. Именно поэтому оно будет одиноко.
Я встал с камня и подошел к дереву. Оно действительно было не из лучших. Потом я лег на землю и начал слушать тишину. Америка присоединилась ко мне, и теперь мы делали это вместе. Счастливо улыбнувшись ей, я снова уставился в небо. Оно было таким красивым...
Я не заметил, как уснул...
Распахнув веки, я осознал, что спал совсем недолго. Встав, хотел найти Эми. Оглянулся, но не увидел ее. Но я услышал чей-то тонкий голосок, и сразу понял, кому он принадлежит. Я прошелся вдоль обрыва и внизу увидел выступ. Там и спряталась Америка. Она прильнула к стенке широкого выступа, напевала слова из неизвестной мне песни и плела венок из полевых цветов. Она уже закончила, когда я спрыгнул к ней вниз.
Шум от моего приземления заставил ее вздрогнуть.
- Ах, Мартин, это ты.
- Прости, если напугал.
- Нет, ничего.
Америка надела венок на голову. Она так красива... Я пристально смотрел на нее.
- Что? - спросила она с усмешкой. - Мне что, совсем не идет?
- Напротив, ты прекрасна.
Эми смутилась, но все же поблагодарила меня и потом добавила:
- Ну что, идем домой?
- Идем, - ответил я, и мы зашагали по направлению к дому.
Ночью я проснулся от легкого шума. Открыв глаза, я увидел перед собой Америку.
- Мартин, Мартин, ты спишь?
- Что стряслось, Эми?
- Давай спать на улице.
- Что, но зачем?
- Там так красиво. Давай же, Мартин. Дэрека мне не разбудить, он очень крепко спит, так что идем.
- Ох, ладно.
Через пару минут мы уже спускались по старой скрипящей лестнице вниз. Мы вышли на крыльцо, и Америка развернулась и пошла в другую сторону.
- Кладовка, - объяснила она.
Взяв матрасы, мы расположились на траве. Я сразу лег и скрестил руки на груди. Меня так тянуло в сон, что я не смог побороть желание закрыть глаза. Стоило мне сделать это, как прозвучал голос Эм:
- Мартин, что тебе напоминают звезды?
- Хэх. Даже не знаю. Мигающие огоньки в небе? - сонно ответил я.
- Огоньки. Хм, интересно.
- А тебе?
- Мне... Мне кажется, что это вовсе не раскаленные шарики и не огоньки, а нечто другое... Просвет в лучший из миров.
- Просвет в другой мир? Это как вообще?
- Ну смотри. Все небо - это огромный купол, вырезанный из синего картона, а звезды - всего лишь дырочки в нем. Свет, который мы видим, не от звезд: это свет из другого мира, который проникает к нам через эти дырочки. Наш мир словно отражение того, другого мира.
- Но почему именно другой мир?
- Разве не очевидно, что добро уравновешивает зло, и если наш мир зло, то...
- Стой, почему это наш мир зло?
- А ты не видишь, сколько жестоких, фальшивых и пустых людей развелось?
Я промолчал.
- Тот, кто чист душой, возможно, когда-нибудь найдет вход в тот мир... Ты не устал слушать мой бред? - спросила Америка.
- Это довольно интересный бред.
Америка улыбнулась.
Я и не заметил, как наши разговоры прекратились, и я вновь погрузился в царство Морфея.
На следующий день мы проснулись, подкрепились и поехали обратно домой. Мы бы остались в загородном доме Гранд еще, но всех нас что-то держало в этом городе, и поэтому пришлось вернуться.