Любовь это...

Январь

– Еcли в меня еще хоть раз ткнут иголкой или заставят пописать в баночку, я кого-нибудь задушу, – ворчит Сяо Чжань, потирая сгиб локтя, на котором, кажется, уже живого места не осталось. А впрочем, сам виноват, нечего было неделю кряду ныть доктору Чжу о недомогании и боли в животе. Он падает звездочкой на затянутый полиэтиленовым чехлом матрас и блаженно выдыхает. Тот идеально жесткий, едва прогибается под его весом – то, что нужно для начинающей ныть от усталости спины.

Поначалу Сяо Чжань довольно скептично отнесся к предложению Ибо обустроить новую квартиру самим, а не доверить это дело профессионалам. Это же сколько времени потребуется на дизайн и подбор одной только мебели. Скряга внутри него истошно вопил и упрямо топал ногами на лишние траты денег. И не важно, что Ибо отдал ему на растерзание все свои сбережения, которых хватит на покупку еще одной компании. Впрочем, сейчас, растянувшись на их огромной кровати, привезенной и собранной накануне вечером, стоит признать, что все мучения того стоили. У них ушло не меньше двух недель на то, чтобы сначала упаковать в коробки, а затем перенести сюда все вещи. Какое счастье, что всего лишь на лифте, а не на машине, иначе бы Сяо Чжань точно сошел с ума в процессе переезда и остался жить на прежнем месте. А так они, можно сказать, отделались легким испугом.

– Гэ, но мы же хотели подстраховаться. Ты же слышал врача, первые три месяца крайне важно наблюдать за твоим состоянием, чтобы точно убедиться, что переход прошел без осложнений, – вскрывая очередную коробку со своими шлемами, напоминает ему Ибо. Сяо Чжань на это только закатывает глаза и приподнимается на локтях, чтобы вдоволь полюбоваться на чужие перекаты мышц под тонкой футболкой и зависнуть на кисточке хвоста, мерно шлепающей по паркету. Поистине, самая приятная часть переезда заключалась в том, что ему ничего не нужно было делать самому: только сложить вещи в коробки и наблюдать за тем, как его муж таскает их все в лифт.

– Как без осложнений? Я же беременный, – не может удержаться от язвительной ремарки Сяо Чжань, вознагражденный укоризненным взглядом.

– Сяо Чжань, наш ребенок не осложнение, – торжественно заявляет Ван Ибо. – Если ты еще раз так его назовешь...

– Отшлепаешь меня? – насмешливо вскинув бровь, заканчивает за него Сяо Чжань, добавив в голос томных нот.

– Что ты... – запинается на полуслове Ибо, задохнувшись от неожиданности. Его хвост беспокойно дергается из стороны в сторону и замирает, обвиваясь вокруг бедра хозяина. – Чжань-гэ! – тут же возмущенно вспыхивает Ван Ибо и рассеянно облизывается, окидывая Сяо Чжаня голодным взглядом. Коробка со шлемами остается позабытой. Ибо забирается на кровать и нависает над ним сверху. – Это запрещенный прием.

– Я знаю, на то и был расчет, – тихо смеется Сяо Чжань, подставляя губы под быстрый поцелуй.

В груди у него пузырится щекоткой восторг от такой простой и незамысловатой ласки. Он счастливо вздыхает, чувствуя головокружение от выпущенных успокаивающих феромонов Ван Ибо, что ложится рядом с ним, обнимая как большую плюшевую игрушку. Забавно, как оказывается мало ему нужно для счастья – достаточно объятий и любимого гибрида под боком. Вокруг ноги оборачивается юркий львиный хвост, вызывая улыбку.

Сяо Чжаню пока что немного неуютно в новой квартире. В старой каждый уголок был пропитан запахом кофе, который у него теперь стойко ассоциируется с домом и уютом. Здесь же пахнет штукатуркой, чистящими средствами после клининга и паркетом. Ужасно, одним словом. В нем неприятным липким чувством копошится беспокойство, которое понемногу притупляется, стоит прижаться к шее Ван Ибо. Тот обнимает в ответ крепко, успокаивающе поглаживает по спине и целует в макушку. Они устраиваются друг напротив друга, нос к носу, переплетаясь ногами. Это так привычно и по-прежнему немного волнительно – ощущать чужую близость, нуждаться в ней, как и в первые месяцы романа. А сейчас потребность в ней становится попросту неконтролируемой.

Это все беременность, не иначе. Раньше Сяо Чжань никогда не замечал за собой подобного поведения и странного ощущения беззащитности. Оно и понятно, характер не сахар, с малых лет он приучен к самостоятельности и способности постоять за себя, за словом в карман никогда не лезет, сдачи давать тоже не боится. Его даже с натяжкой нельзя назвать беззащитным. Наверное, поэтому перемены кажутся ему противоречивыми и немного пугающими. Сяо Чжаню хочется надеть на себя все вещи, пропахшие Ван Ибо, и завернуться в этот запах как в теплый плед, чтобы хотя бы немного справиться с тревожным чувством, жрущим изнутри. Аромат кофе, что удивительно, помогает подавлять приступы тревожности. Ибо, словно почувствовав неладное, накрывает ладонью его пока еще плоский живот, осторожно погладив поверх свитера. Это уверенное и теплое прикосновение, как ни странно, помогает собраться с мыслями.

– Когда я только узнал о ребенке, я так испугался. И сразу начал спрашивать, возможен ли аборт, – бормочет Сяо Чжань куда-то в шею Ибо, чувствуя, как хватка руки на талии становится крепче. Пальцы другой руки ласково проходятся по животу, гоня прочь остатки тревоги и словно подбадривая продолжать. – Мне было жутко понимать, что во мне что-то растет. Как опухоль, как что-то, чего я не хотел и не ждал. Точнее, я, конечно же, хотел от тебя детей, – поспешно исправляется он, заслышав недовольное сопенье. – Но я даже в самых странных фантазиях не думал, что могу забеременеть. Так что я планировал суррогатное материнство или усыновление, – погладив Ибо по волосам, продолжает Сяо Чжань. – Собственная беременность, откровенно говоря, повергла меня в шок. А потом я вдруг осознал, что нам не нужно проходить горы проверок, ждать годами, пока кто-то захочет отдать нам ребенка, – задрав голову, усмехается он, заглядывая в глаза Ван Ибо, что нежно улыбается ему в ответ. Во взгляде у него легко читается любовь, от которой у Сяо Чжаня захватывает дух. – Потому что я могу подарить тебе точную копию нас с тобой, представляешь? Похожую на нас обоих, с нашими странными генами, нелюбовью к баклажанам или моркови, с твоей неугомонностью и удивительной чистоплотностью или моей страстью к порядку и умению создавать вокруг себя хаос.

– Чжань-гэ, – кажется, окончательно расклеившись, хрипит Ибо, растерянно моргая. Сяо Чжань улыбается, замечая у него в уголках глаз слезы.

– Хочешь плакать?

– Да, – быстро-быстро кивает он, шмыгая носом, и делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Я люблю тебя, гэ.

– А я люблю тебя, – охотно отвечает на признание Сяо Чжань. Забавно, чем чаще он это говорит, тем легче становится в целом озвучивать свои мысли. Потрясающее чувство.

– И нашего ребенка, – торжественно добавляет Ибо и, быстро наклонившись, оставляет поцелуй у него на животе аккурат над собственной ладонью, которую так и не убирает, продолжая дарить тепло сквозь одежду.

– О, его даже больше, чем тебя, – закатив глаза, соглашается с ним Сяо Чжань, получая в ответ полный негодования взгляд.

– Чжань-гэ! – выпрямившись, оскорбленно восклицает Ван Ибо, кусая его за ухо, а затем, немного попыхтев ему в шею, добавляет: – Ладно, это справедливо.

В дверь начинают настойчиво звонить, и они дружно одинаково недоуменно переглядываются, совершенно не ожидая гостей. Да и откуда бы им взяться? Во-первых, никто, кроме помощников, не знает об их переезде, а во-вторых, уже немного поздновато для дружеских визитов. Любопытство все-таки побеждает. Ван Ибо с тяжелым вздохом нехотя отпускает Сяо Чжаня, оставив напоследок поцелуй у него на щеке, и уходит открывать. Какое-то время в квартире царит блаженная тишина, а затем со стороны коридора доносится женский голос:

– Добро пожаловать! Я так рада, что у нас наконец-то будет новый сосед. Квартира так долго пустовала, я уже начала думать, туда никто не въедет, – Сяо Чжань заинтересованно приподнимается на локтях, слушая натянутый женский смех, и недовольно хмурится. Вот только навязчивых соседок, флиртующих напропалую с его мужем, не хватало ему здесь для полного счастья.

– Спасибо? – сухо отзывается на это Ибо, кажется, тоже не придя в восторг, но совершенно по другой в причине. Он в целом довольно трудно сходился с незнакомыми людьми, особенно если они проявляли излишнюю напористость. Наверное, не любил контактировать с себе подобными. Сяо Чжань усмехается собственным мыслям и снова прислушивается к разговору.

– Я Ли Лю.

– Ван Ибо.

– О! Вы тот самый гонщик Ван Ибо? – Сяо Чжань закатывает глаза, слыша в голосе женщины восторженные нотки. Ну надо же, какая неожиданность.

Ему даже не нужно видеть лицо Ибо, чтобы знать, что оно превращается в бесстрастную маску, а взгляд холодеет. Больше, чем навязчивых фанаток, его муж ненавидел только фанаток-сталкеров и фанаток-соседок. Кажется, Ли Лю относилась к категории последних. Сяо Чжань сползает с матраса, что забавно хрустит полиэтиленовым чехлом, и направляется спасать своего бедолагу льва.

– В жизни вы еще красивее. То есть, – поспешно добавляет она, вероятно, сообразив, что сболтнула лишнего, – я хотела сказать, вы самый талантливый мотогонщик, которых я встречала, покоряете вершины, прославляя нашу страну. Я была на нескольких ваших заездах, это просто потрясающе. Наверное, управление мотоциклом отнимает много сил и энергии, да? Вы живете один? – как бы между делом интересуется эта болтушка.

– Нет, – раздается голос у Ван Ибо за спиной, а затем из полумрака коридора возникает Сяо Чжань.

Ему не нужно смотреться в зеркало, чтобы знать, насколько хорошо он выглядит. Даже если это простые льняные брюки и свитер. Достаточно всего лишь взгляда, насмешливо вздернутой брови, чтобы лицо Ли Лю вытянулось в удивлении. Она тоже из травоядных, косуля или, может быть, даже антилопа. Сяо Чжаню, откровенно говоря, плевать. Он обнимает Ван Ибо за плечи, прижимаясь к нему со спины, и прожигает соперницу пристальным внимательным взглядом.

– Он живет с мужем, – положив подбородок на плечо своему льву, произносит Сяо Чжань, улыбаясь Ли Лю одной из сахарных улыбок, от которых женщины теряют голову или смущаются. Вот как сейчас, когда их соседка растерянно моргает, переводя взгляд с одного гибрида на другого.

– О, – только и может произнести она, прежде чем наконец-то взять себя в руки и натянуто улыбнуться, даже не пытаясь скрыть разочарования. Забавно, Сяо Чжаню казалось, что все фанатки Ван Ибо давно в курсе его семейного положения. Так чего теперь одна из них строит из себя дурочку? – Что ж, с новосельем вас. Если вам что-то понадобится, пожалуйста, обращайтесь, моя квартира дальше по коридору.

«Деньги на твои похороны», – мрачно думает про себя Сяо Чжань, хищно усмехаясь окончательно смутившейся травоядной.

– Большое спасибо, вы так милы, – произносит он вслух. – Обязательно приходите к нам на ужин, как только мы обустроимся, – погладив Ибо по груди, предлагает Сяо Чжань, одаривая Ли Лю тяжелым взглядом, от которого та ежится.

– Спасибо, непременно загляну, – обещает она, отступая вглубь коридора, а затем скрывается за поворотом, спасаясь бегством. Что-то подсказывает ему, что больше они ее не увидят.

– Вот сука, – резюмирует Сяо Чжань довольно громко, чтобы было слышно на лестничной клетке, и закрывает дверь. Ван Ибо ничего не говорит на это. Он просто молча тянет его на себя и целует, впиваясь в губы голодным требовательным поцелуем. – Ты чего? – отстранившись, бормочет Сяо Чжань, оказавшийся не готовым к такому напору.

– Скажи это еще раз, гэ, – довольно урчит ему в губы Ибо, положив ладонь на талию и прижав ближе к себе. От его низкого хриплого голоса по телу будто пускают электрический ток. – Ты очень сексуален, когда ревнуешь.

– Сексуален, говоришь? – недобро сощурившись, тихо произносит Сяо Чжань. – Живо в спальню разбирать вещи, а то на милования с соседкой он время нашел, а как разобрать свои шлемы, так я горбаться? – скрестив руки на груди, строгим тоном начинает отчитывать он, внутренне закипая от ревности. Да, Ибо не дал ему повода, но вот Ли Лю... О, ее Сяо Чжань с большим удовольствием задушил бы собственными руками. Интересно, если попросить Юй Тун, получится ли накопать компромат на эту пигалицу и вышвырнуть прочь из соседней квартиры? Нужно будет обязательно уточнить завтра. – Я беременный, между прочим, – напоминает Сяо Чжань, задирая подбородок и смеряя ничуть не растерявшего запал Ибо строгим взглядом.

– Не сердись, гэ, я все сделаю, – наклонившись к нему, мурчит этот несносный лев на ухо так, что у Сяо Чжаня сбивается дыханье. Он прикрывает глаза, чувствуя знакомое тепло в низу живота, и растерянно облизывается, разрываясь между практичностью и похотью. – Хочешь массаж?

– Массаж чего? Простаты? – хохотнув, уточняет Сяо Чжань, открывая глаза и подталкивая Ван Ибо в сторону спальни, где их по-прежнему ждали неразобранные коробки.

– Желание клиента – закон, – многозначительно поигрывает бровями Ибо и хохочет, уворачиваясь от шлепка. – Нет, правда, гэ, это было очень горячо. Впервые вижу, чтобы ты меня к кому-то ревновал.

– Ой, да было бы к кому, – отмахивается Сяо Чжань. – Эта Ли Лю не очень, даже я бы ее не трахнул.

– В смысле? – настороженно переспрашивает Ван Ибо, тормозя в проеме спальни. – Ты не будешь никого трахать, – недовольно хмурится он, явно не придя в восторг от такой перспективы.

– А чем я, по-твоему, с Цзаньцзинем все эти годы занимался? – скептично выгибает бровь Сяо Чжань. Ван Ибо тут же тушуется и трагично вздыхает.

– Гэ, ну вот зачем ты по больному, а? В моем мировосприятии ты все эти годы с ним в шахматы рубился, а не трахался. Мне так спится легче.

– Ты ведь тоже с ним трахался, – невозмутимо фыркает на это Сяо Чжань, не купившись на грустные глаза. – Так чего теперь строишь из себя невинного оскорбленного львенка?

– Об этом я тоже стараюсь не думать, – бормочет себе под нос Ибо, отводя взгляд.

– Да? А когда думаешь, чем себя успокаиваешь? – хохотнув, интересуется Сяо Чжань, заходя в спальню.

– Тем, что я должен был с ним переспать, чтобы понять, что люблю тебя. Ну, это как сразить дракона, чтобы добраться до принцессы, – игриво подмигнув, заявляет этот несносный лев.

– Ага, только тут дракона пришлось трахнуть, – язвит в ответ Сяо Чжань, сокрушенно качая головой. Его муж идиот. – Обычное дело, во всех сказках так делают.

– Я бы почитал такую сказку, где ты дракон, а я принц, который должен тебя трахнуть, – пакостно усмехается Ибо, приобнимая его со спины.

– Это еще что за ролевые игры? – хмурится Сяо Чжань, оборачиваясь на своего мужа.

– Тебе не нравится?

– Я еще не решил, – честно признается он, разрываясь между желанием рассмеяться и поцеловать обиженно надувшиеся губы.

– Ладно. Тогда как насчет игры в шахматы, гэ?

– Ты ведь помнишь, что в твоей версии значит этот эвфемизм? – интересуется Сяо Чжань, ну так, на случай, если Ибо уже успел забыть, предавшись фантазиям.

– Отчаянно стараюсь не вспоминать, – с тягостным вздохом признается тот, крепче сжимая руки у него на талии. – Давай мы больше не будем обсуждать перспективы твоего секса с другими. Собственник внутри меня может не выдержать такого испытания.

– Думаешь, я не смог бы? Соблазнить эту Ли Лю, – насмешливо приподнимает бровь Сяо Чжань, наслаждаясь чужой растерянностью, медленно перерастающей в негодование, а затем и в ревность. Вот так-то.

– Думаю, что я бы тебе не позволил, – развернув Сяо Чжаня к себе лицом, произносит Ибо, сверля его тяжелым пристальным взглядом, полным затаенной угрозы. Внутри Сяо Чжаня все сжимается в предвкушении, стоит только заглянуть ему в глаза.

– Да? – ухмыляется он и, протянув руку, ведет пальцами вдоль кромки ворота футболки, слегка царапая кожу короткими ногтями. – И что бы ты сделал? – томно шепчет Сяо Чжань. Ван Ибо тяжело сглатывает, буквально вспыхивая изнутри от этих слов. Его взгляд окончательно темнеет, а запах наполняется тяжелыми горькими нотами возбуждения. Он набрасывается на Сяо Чжаня с поцелуями, слизывая довольную улыбку провокатора, и тянет их вглубь спальни, роняя на затянутый полиэтиленовым чехлом матрас.

Кажется, коробки с вещами им все-таки придется разбирать завтра.

На треке сегодня слишком ветрено, кончики пальцев немеют от мороза, а уши начинают побаливать. Сяо Чжань рассеянно провожает взглядом знакомый мотоцикл, тормозящий недалеко от трибун, и поднимается со скамейки с тяжелым кряхтением. Копчик отзывается болью из-за долгого сиденья на жестком – кажется, пора таскать с собой подушку. Ледяной ветер пробирается под полы пальто и за поднятый воротник, лижет голые участки кожи, и Сяо Чжань ежится, потирая руки, пока спускается к Ван Ибо, ожидающему внизу. На нем все тот же тренировочный гоночный костюм, от которого перехватывает дыхание. Волосы тут же начинает трепать порывами ветра, а на губах появляется мягкая улыбка, при виде которой замирает сердце. Сяо Чжань словно влюбляется снова, уже в который раз попадая в ловушку из теплого взгляда.

– Что ты здесь делаешь? – вместо приветствия прилетает ему вопрос. В глазах напротив читаются растерянность, удивление и одновременно с этим любопытство. Мимо них с громким ревом проносится несколько мотоциклистов. Ибо оставляет шлем на мотоцикле вместе с перчатками и подходит ближе, беря руки Сяо Чжаня в свои и отводя подальше от трассы. Ладони у него теплые и немного шершавые, такое знакомое до боли ощущение, что невольно начинает щипать в носу. Чертов нестабильный гормональный фон.

– Не рад? – тихо хмыкает Сяо Чжань, выдыхая в пространство между ними облако пара. Кажется, все же стоило одеться потеплее.

– Рад, – тут же поспешно возражает Ибо, сжимая холодные ладони в своих. – Просто ты ведь не любишь гонки, – куда тише добавляет он. С губ невольно срывается тяжелый вздох. Что ж, кажется, это всегда будет их болезненной темой после того случая, когда Ван Ибо улетел с трассы во время тренировочного заезда. Сяо Чжань тогда едва небесам душу не отдал от страха и долго кричал на этого несносного льва, а потом обнял и расплакался, кажется, впервые за долгие годы – стресс нашел своеобразный выход.

– Я не люблю, когда тебе больно из-за них. Но я люблю то, что тебя радует.

– Чжань-гэ, ну это было всего один раз и то случайно, – горестно вздыхает Ибо, глядя на Сяо Чжаня глазами несчастного голодного кота.

– И в моей памяти он отпечатался навсегда.

– И все же? – перекатившись с носков на пятки, напоминает Ибо, явно сгорая от нетерпения и любопытства. Это невольно вызывает у Сяо Чжаня улыбку.

– Ну, я подумал, что нужно бороться со своими страхами. Вдруг наш ребенок пойдет по твоим стопам, – коротко пожав плечами, отвечает он. Лицо Ван Ибо вытягивается в удивлении.

Это решение далось Сяо Чжаню нелегко посредством долгих внутренних диалогов, как правило, заканчивающихся матами. И вот, он здесь, взвинченный и немного дерганный, но теперь уже готовый принять неизбежное, если потребуется. Во всяком случае, в том, что касается Ибо. Сяо Чжань должен был это сделать. Если их ребенок тоже будет неугомонным сорванцом, он хочет стать для него опорой и поддержкой, а не тем, кто навязывает ему собственные страхи.

Ван Ибо смотрит на него во все глаза, а затем судорожно выдыхает и делает шаг вперед. Он кладет ладони ему на щеки и впивается в губы жадным поцелуем. Сяо Чжань даже теряется от такого напора, целуя в ответ скорее инстинктивно, нежели осознанно. Пространство между ними заполняется ароматом кофейных зерен с душной ноткой карамели. Низ живота отзывается первым спазмом возбуждения на волнующую близость, а в коленях появляется слабость. Сяо Чжань цепляется за чужие плечи в попытке устоять на ногах и коротко обескураженно стонет, растерянный собственной бурной реакцией на страстный поцелуй.

– Ты даже представить не можешь себе, каким счастливым сделал меня этой простой фразой, – отстранившись, хрипит Ибо, прижимаясь лбом ко лбу Сяо Чжаня.

– Да? – погладив его по волосам на загривке, тихо смеется Сяо Чжань, а затем, хитро сощурившись, интересуется: – Значит, ты меня покормишь? Я целый час просидел на этих холодных трибунах. Думаю, я заслужил одно незапланированное спонтанное свидание? –­ Ибо тут же меняется в лице и отстраняется, принимаясь растирать ему плечи и руки.

– Замерз? Пойдем, в раздевалке есть кофе. Ты на машине? – начинает тараторить он. – Я поведу, гэ, отдыхай, давай съездим в тот ресторанчик, который ты давно хотел посетить? С сычуаньской кухней.

– Да, все да, львенок, – соглашается Сяо Чжань. Лицо Ван Ибо озаряет яркая счастливая улыбка.

«Я люблю тебя», – думает Сяо Чжань, сцеловывая ее.

– О, диди, это тот самый гэгэ? – раздается мужской голос со стороны боксов. Сяо Чжань поворачивает голову, замечая сначала припаркованный неподалеку мотоцикл, а затем уже встречаясь взглядом с поджарым высоким гибридом волка с улыбкой на лице. Судя по тренировочному костюму и довольно неформальному обращению, это кто-то из команды Ван Ибо. Что ж, приятно знать, что у них в коллективе теплые отношения между участниками. – Наконец-то я вижу тебя вживую, – помахав ему рукой, произносит гибрид, переводя взгляд на Ибо. – Бо-ди нам все уши про своего мужа прожужжал. Я Лин Фань, – представляется наконец-то тот, протягивая руку. Сяо Чжань жмет ее в ответ и, коротко усмехнувшись, переводит взгляд на своего мужа.

– Да? И что же он про меня говорил?

– Фань-гэ! – тут же предупреждающе восклицает Ибо, испуганно округляя глаза, но его, конечно же, никто не слушает.

– Что у него самый лучший муж на свете, – растянув губы в лукавой ухмылке, охотно отвечает Лин Фань, явно наслаждаясь чужим смущением. – Самый красивый, а еще очень властный и дом-мхм-пф, – Ван Ибо не выдерживает, закрывая ему рот ладонью.

– Прощайся, Фань-гэ, тебе пора в боксы, – цедит сквозь зубы он, виновато улыбаясь Сяо Чжаню, что из последних сил сдерживается от того, чтобы не расхохотаться. Лин Фань недовольно мычит, отводит от себя чужую руку, и послушно прощается, на прощание игриво подмигнув.

– Властный, говоришь? – проводив взглядом удаляющуюся фигуру, усмехается Сяо Чжань, переключая внимание на краснеющего ушами Ван Ибо. Тот обиженно надувается и стыдливо трет ладонью шею, глядя на него исподлобья.

– Гэ, не слушай его, он несет ерунду.

– То есть я не властный? – удивленно приподнимает бровь Сяо Чжань, наслаждаясь растерянностью на чужом лице.

– Властный, но...

– Без «но», львенок, – приложив палец к его губам, перебивает Сяо Чжань. – Ты обещал мне ужин и свидание, – а затем, пользуясь тем, что Ибо все еще не отошел от неловкого разговора, льнет к нему и шепчет на ухо: – А еще ты можешь рассказать мне в раздевалке, насколько сильно тебе нравится, когда я командую тобой, – Ван Ибо судорожно сглатывает и сильнее сжимает руки у него на талии, явно заинтересовавшись предложением.

– Да, – наконец отмирает он. Сяо Чжань широко улыбается, наслаждаясь обескураженным выражением на его лице. – Черт, да, гэ, пойдем, – хрипит Ибо и тянет Сяо Чжаня за собой в сторону боксов.

– Пойдем, конечно. Заодно можешь еще рассказать мне, что в твоей личной раздевалке делает женский лифчик с огромными чашками, – Ибо спотыкается о собственные ноги и останавливается, оборачиваясь на Сяо Чжаня.

– У меня нет лифчика, – рассеянно облизнувшись, отвечает он, озадаченно хмурясь.

– Как нет? – притворно удивляется Сяо Чжань, а затем, скривив уголок губ в ухмылке, добавляет: – Я же его получасом ранее тебе сам лично и подбросил.

– Чжань-гэ! – возмущенно восклицает Ибо, задохнувшись от такой бесстыдной выходки. Сяо Чжань закатывает глаза и все же решает сжалиться над ним.

– Да я прикалываюсь.

– Не пугай меня так, – схватившись за сердце, облегченно выдыхает Ван Ибо, возобновляя путь в сторону боксов.

– Я менеджера твоего попросил.

– Чжань-гэ!

Сяо Чжань точно помнит, что всего на секунду присел на диван у себя в кабинете перевести дух, но, кажется, случайно задремал. В последнее время с ним это постоянно происходит. Спать на любых удобных поверхностях входит в нездоровую привычку. Сонливость и усталость становятся его неотъемлемыми спутниками, вызывающими раздражение. Он и не знал, что будет так трудно смириться с очевидным и отказаться от прежней жизни, в которой теперь нет места работе до поздней ночи, перекусам на ходу и завтракам голым кофе без ничего. Организм начинает требовать нормальную пищу, при чем в таких количествах, что порою становится страшно за собственный аппетит. Складывается ощущение, что чувство голода преследует его постоянно. Сяо Чжаню как будто ест не за двоих, а за четверых, с ужасом косясь в сторону весов, и недовольно шипит на Ван Ибо всякий раз, когда тот отпускает шутки о том, что их ребенок решил взять отдых папочки в свои пока еще не сформировавшиеся руки, а заодно заставить нормально питаться.

Если верить доктору Чжу, сонливость для беременных омег и повышенный аппетит явления вполне нормальные и довольно распространенные. Сомнительное утверждение. Лично Сяо Чжань ненавидит чувствовать себя беспомощным и зависимым от перепадов настроения своего капризного организма и без конца испытывать чувство голода. За последний месяц ему приходится слишком многое переосмыслить в жизни, чтобы смириться с текущим положением вещей. Наверное, если бы не поддержка Ибо, Сяо Чжань точно свихнулся.

Он испуганно вздрагивает, когда что-то мимолетно касается его лица, и мгновенно выныривает из полудремы, пытаясь понять, где находится. К счастью, по-прежнему у себя в кабинете, а вот к девушке, стоящей рядом с диваном, у него есть парочка вопросов. Она кажется ему смутно знакомой: острые скулы, тонкие, капризно изогнутые губы, аккуратно подведенные большие темные глаза, смотрящие с интересом и одновременно легким налетом неприязни, вызывающе-яркая одежда наверняка какого-нибудь люксового бренда, ярко-рыжий хвост и такие же остро торчащие на макушке уши. Ах да.

– Зачем пришла? – выходит несколько грубо, но Сяо Чжань имеет на это полное право. В груди у него начинает шевелиться противное липкое беспокойство при виде лисицы, наполняя все естество страхом. Это тоже еще один из минусов беременности – инстинкт самосохранения срабатывает в присутствии хищников. А ведь раньше Сяо Чжань с вероятностью в сто процентов или проигнорировал его, или попросту не испытал даже. Он делает глубокий вдох и обращает недовольный взгляд на свою гостью.

Фэн Потянь имела наглость заявиться к нему в офис без приглашения, каким-то образом проскочив мимо Юй Тун и работников на ресепшн. Вот же настырная гадина, она совсем не понимает слова «нет», несколько раз повторенного по телефону. Поводов для злости, как видите, предостаточно. Кажется, нужно будет провести серьезную беседу со службой охраны. В голове невольно всплывает недавний телефонный разговор с Фэн Мином, который, в отличие от отца Ван Ибо, решил прибегнуть к другим методам убеждения – психологическим. Напрасно, таким Сяо Чжаня точно не впечатлишь, он вырос в семье манипуляторов.

– Вы же понимаете, господин Сяо, – вкрадчиво говорил в телефонную трубку Фэн Мин, – что, оставаясь с вами, господин Ван рискует своим будущим, карьерой, семейным бизнесом, бездетной жизнью, положением в обществе. Он пока что этого не понимает, поскольку юн, неопытен и порою вспыльчив, но со временем это пройдет, и у него на многое откроются глаза. В том числе и на вашу разницу в возрасте, которая покажется ему пропастью. Вы совершенно ему не подходите, это просто временное помешательство, жажда чего-то необычного и желание насолить родителю, через год или два господин Ван все равно от вас уйдет.

– Спасибо за ваше никого не интересующее мнение, – сухо ответил тогда Сяо Чжань, раздраженно закатив глаза. – Вот когда уйдет, тогда и звоните, господин Фэн, а пока что не советую вам меня беспокоить. Своими угрозами вы делаете хуже лишь себе.

– Никаких угроз, господин Сяо, только голые факты. Вы ведь не хуже моего знаете, как устроен бизнес больших корпораций. Брак с вами сломает мальчику жизнь.

Дальше Сяо Чжань слушать не стал. Он сбросил звонок, не желая тратить драгоценное время на очередного идиота, и позвонил своей ассистентке, попросив отправить подготовленный конверт со всеми уликами по делу о махинациях, производимых господином Фэн на своей фирме, в полицию. Но неприятный осадок и противное чувство беспокойства все равно остались с ним. Сяо Чжань не знает, с чего люди вокруг него взяли, что они имеют право говорить ему, что делать и как распоряжаться собственной жизнью. Требование о разводе с тонким намеком на угрозу вызвало в нем острую вспышку ярости.

– Я пришла поговорить о вашем с Ван Ибо браке, – ничуть не смутившись, без лишних формальностей переходит сразу к делу Фэн Потянь, нервно теребя в наманикюренных пальцах сумку от Gucci. В нос ударяют чужие феромоны, приторно сладкие, слишком душные, с пудровой нотой, от которой невольно начинает першить в горле и появляется головокружение. – Что с тобой? Тебе плохо? – поняв, что Сяо Чжань никак не реагирует на это заявление, обеспокоенно интересуется Фэн Потянь.

Он насмешливо приподнимает бровь, чувствуя, как из недр груди в нем поднимается раздражение, и открывает рот, чтобы заверить ее, что с ним все прекрасно. Но именно в этот момент желудок решает сделать очередной кульбит и болезненно сжаться, а к горлу подкатывает тошнота. Сяо Чжань не успевает среагировать. Он только и может, что перегнуться через сиденье дивана, извергая на чужие туфли свой скудный завтрак под испуганный визг незваной гостьи.

– О, прости. Прости, мне так неловко, – бормочет он, морщась от противного едкого привкуса на языке. Ему, конечно же, ни капли не неловко. Да и с чего бы? Его состояние настолько нестабильное, что Сяо Чжань и сам не знает, чего ожидать от организма в следующий момент. Страшно представить, что с ним будет на втором триместре. Живот скручивает очередным болезненным спазмом, на этот раз, к счастью, без позыва к рвоте, так что Сяо Чжань наконец-то находит в себе силы разогнуться и встать с дивана, направляясь к рабочему столу, чтобы прополоскать рот.

– Неловко? – округлив глаза, недоверчиво переспрашивает Фэн Потянь, оставшись стоять на том же месте с брезгливым выражением на лице. Она, кажется, теряет дар речи от такой наглости и находится на грани истерики, переводя полный слез взгляд со своих туфель, забрызганных желчью, на Сяо Чжаня. Ее руки беспомощно вздрагивают, едва не роняя сумку на пол, прямо в лужу рвоты, а с губ срывается что-то среднее между скулежом и отчаянным воем. Сяо Чжань ловит себя на том, что удовлетворенно улыбается, испытывая чувство гордости за своего пока еще не родившегося ребенка. Что-то подсказывает ему, что тот тоже искренне не любит эту пигалицу, поэтому отреагировал единственно возможным в такой ситуации способом.

– Да, мне так жаль. Никак не привыкну к своему новому положению, – невинно улыбается он, вытирая рот салфеткой, и, заметив недоуменный взгляд, как бы между делом сообщает: – Я просто беременный. И мне пока трудно контролировать тошноту. А твои феромоны слишком сильные, – поморщившись от очередной волны сладкого аромата, произносит Сяо Чжань и подходит к окну, открывая то нараспашку, чтобы впустить в кабинет свежий воздух.

– Беременный? – отупело повторяет Фэн Потянь, кажется, не до конца осознав услышанное. – Так ты не бета? – Сяо Чжань возвращается к столу и опускается в кресло, скрестив руки на груди, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех. О, выматывающая перестройка стоила того, чтобы дождаться этого момента. Он обращает свой холодный пристальный взгляд на гостью и, растянув губы в хищной усмешке, с удовольствием отвечает:

– Нет, я омега, – кто бы знал, как приятно ему сейчас говорить об этом вслух. Впервые за последние два месяца Сяо Чжань искренне рад своему новому вторичному полу. Кажется, от него куда больше плюсов, чем он предполагал. Во всяком случае, видеть каждый раз в удивлении вытягивающиеся лица – это очень приятно. – И у нас с моим мужем будет ребенок, – Фэн Потянь растерянно моргает, беспомощно открывая и закрывая рот, а затем наконец-то берет себя в руки.

– Боже, мне так стыдно. Я не хотела! – она делает шаг к столу и тут же замирает, едва не поскользнувшись в луже рвоты на своих тонких высоченных шпильках. Сяо Чжаню становится ее немного жаль, но он тут же гонит это чувство прочь. – То есть я не буду разрушать семью, тем более, что вы ждете ребенка, – какое благородство. То есть вот так это работает? Если ребенок есть, разрушать брак нельзя, но если нет – совершенно другой разговор, в таком случае точно можно.

– Разве ты не за этим пришла? – насмешливо приподняв бровь, интересуется Сяо Чжань, испытывая непреодолимое желание схватить Фэн Потянь под локоть и выволочь прочь из кабинета. Но он не станет этого делать, ни к чему давать лишний повод для скандала. Будет куда лучше, если его в этом конфликте посчитают пострадавшей стороной, а не агрессором, поднявшим руку на ни в чем неповинную девушку, которая просто пришла поговорить. Ох уж эти дрянные разговоры, кто бы знал, как Сяо Чжаня от них тошнит.

– Я пришла, потому что господин Ван сказал, что ты бета, который дурит голову его сыну, и что Ибо не будет с тобой счастлив, потому что ты не сможешь родить ему ребенка, – усмешка замирает на губах, превращаясь в гримасу.

Сяо Чжань недобро сощуривает глаза и подается корпусом вперед, делая глубокий вдох. Внутри него клокочет чистая и ни с чем не сравнимая ярость. О, сколько раз за последние полгода он слышал эту фразу, которая каждый раз ранила, как в первый. Люди, кажется, совершенно не задумывались над тем, что говорят вслух. Им то ли не приходила в голову мысль, насколько эти слова могут болезненно отзываться в том, к кому они обращены, то ли просто нечем было думать, чтобы хоть что-то осознать.

– Пошла вон, – мило улыбнувшись, в конечном итоге тихо произносит Сяо Чжань, получая ни с чем не сравнимое удовольствие от созерцания искреннего недоумения на чужом лице. Кажется, Фэн Потянь рассчитывала на более радушный прием. Что ж, она ошиблась дверью.

– Что? Я не...

– Юй Тун, – нажав на кнопку громкой связи на стационарном телефоне, перебивает ее Сяо Чжань, обращаясь к своей ассистентке.

– Да, господин Сяо, – тут же отзывается та.

– Вызови охрану, пусть проводят госпожу Фэн к выходу.

– Да нет же, я прошу прощения, – жалобно заломив брови, кажется, вполне искренне произносит Фэн Потянь.

– Мне не интересно, выйди, – равнодушно бросает Сяо Чжань, отворачиваясь к монитору компьютера, на котором был открыт драфт договора с новым партнером.

– Дай хотя бы салфетки, чтобы оттереть рвоту с туфель, – скорчив недовольную гримасу, просит Фэн Потянь, глядя на носки своих туфель, забрызганных чужой рвотой.

– Я сейчас на тебя опять сблюю, – предупреждает ее Сяо Чжань, только чудом оставаясь на месте. Никаких салфеток она от него, разумеется, не получит, слишком много чести. Странно, он никогда раньше не замечал за собой такой вспыльчивости. Проклятые гормоны, с ними его эмоциональный фон стал настолько нестабильным, что это начинает пугать.

– Грубиян, – со злостью бросает ему Фэн Потянь. Дверь в кабинет открывается, и на пороге появляются Юй Тун в сопровождении одного из охранников. При виде крепко сложенного гибрида быка Фэн Потянь мгновенно теряет дар речи, растеряв весь свой прежний пыл.

– Юй Тун, – повернувшись к ним, произносит Сяо Чжань, скользя по троице равнодушным взглядом. – Внеси госпожу Фэн в черный список корпорации. Любые дела с ее семьей вести исключительно с согласования со мной. И пригласи сюда уборщицу, чтобы убрать рвоту и избавиться от чужих феромонов. У меня от них болит голова.

– Да, господин Сяо, – Юй Тун даже бровью не ведет, глядя на Фэн Потянь и лужу рвоты. Она кивает на выход, пропуская ее вместе с охранником вперед, и уходит следом, никак не комментируя проскользнувшего мимо них Чжу Цзаньцзиня с ребенком на руках.

– Ну наконец-то, тебя чертовски сложно выловить, ты в курсе? – поудобнее перехватив Лю Цысиня, интересуется он, закрывая за собой дверь.

Малыш радостно взвизгивает, вытаскивая палец изо рта и указывая им в направлении Сяо Чжаня, уставившись на него своими большими темными глазами. Точно такими же, как у Цзаньцзиня. Крошечные ушки фенека топорщатся сквозь вырезы на шапке, а пушистый маленький хвост начинает радостно метаться из стороны в сторону. Просто поразительно, как ребенок был похож на своего папу, взяв от отца, разве что, очаровательную ямочку на подбородке. Этот пока еще маленький альфа был неравнодушен к нему с первых дней рождения. Цысинь с удовольствием засыпал на руках у своего названного крестного отца, увлеченно лепетал ему что-то крайне важное, и пронзительно громко плакал, когда тот собирался домой. Ван Ибо ужасно сильно ревновал, дулся и вел себя похуже ребенка. А потом весь вечер жался к Сяо Чжаню, недовольно бурча под нос что-то о том, что вокруг его мужа слишком много поклонников. Одним словом, собственник.

– Ну да, – Сяо Чжань ослепительно улыбается малышу и поднимается из-за стола, оставляя на щеке Цзаньцзиня приветственный поцелуй.

– Почему здесь на полу рвота? – глянув в сторону дивана, интересуется тот, переводя на Сяо Чжаня озадаченный взгляд.

– Долгая история, – отмахивается он. – Давай мне Цысиня, – Сяо Чжань протягивает руки, забирая восторженно взвизгнувшего малыша, и прижимает его к своей груди, чувствуя, как пиджак тут же промокает от слюны. Что ж, ему не привыкать, а скоро это станет обычным явлением на ближайшие несколько лет. – Поверить не могу, что этому карапузу уже четыре месяца. Знаешь, а было бы все-таки забавно, если бы он был моим, – ласково погладив крестника по спине, задумчиво бормочет Сяо Чжань, а затем куда тише добавляет: – У меня было бы двое детей.

– В смысле двое, – тут же оживляется Чжу Цзаньцзинь, озадаченно хмурясь. – Ты заделал кому-то ребенка на стороне? Как ты мог? Этим кем-то должен был быть я! – укоризненно взглянув на него, недовольно цокает языком Цзаньцзинь.

– Расслабься, радость моя, у тебя есть муж, если ты вдруг забыл. По всем вопросам зачатия тебе нужно обращаться к нему, – закатывает глаза Сяо Чжань на эту гневную тираду оскорбленного омеги. – И никому я не заделал ребенка, – заверяет он, а затем нехотя добавляет: – Это мне его заделали, – Цзаньцзинь, в этот момент решивший попить, давится водой, от греха подальше ставя бокал обратно на стол.

– Что, прости? – откашлявшись, растерянно хрипит Цзаньцзинь, глядя на Сяо Чжаня своими большими удивленными глазами.

– Кто, – тут же поправляет его Сяо Чжань, покачиваясь из стороны в сторону и чувствуя, как постепенно сонно обмякает в руках Цысинь, убаюканный поглаживаниями по спине.

– Нет, – отрицательно качает головой Цзаньцзинь, уставившись на него во все глаза. – Что? В смысле ты беременный? Как это вообще возможно?

– А, ну, я теперь омега, потому что Ван Ибо оказался энигмой, из-за которого мой организм прошел перестройку, и я залетел, потому что о контрацептивах он знает только в теории, – раздраженно фыркнув, как на духу выпаливает Сяо Чжань, чувствуя неимоверное облегчение от того, что наконец-то хоть с кем-то поделился своей тайной. Поначалу он действительно хотел все рассказать Цзаньцзиню, но тот в последнее время был слишком занят с ребенком, еще и с бизнесом возникли проблемы. Одним словом, ему точно было не до Сяо Чжаня, так что разговор пришлось отложить до лучших времен. Кажется, момент наконец-то настал.

– Со мной он предохранялся, – комментарий Цзаньцзиня совершенно не упрощает ситуацию. Под его пристальным сверлящим взглядом все становится только хуже.

– Значит, дело точно в нем, – тихо хмыкнув, резюмирует Сяо Чжань, поудобнее устраивая в руках засопевшего Цысиня.

– Поверить не могу, – сокрушенно покачав головой, бормочет Цзаньцзинь, а затем залпом осушает новый бокал с водой. – Ты беременный.

– Я же только что так и сказал, – фыркает на это Сяо Чжань.

– Почему ты так легко об этом говоришь? Ты же никогда не хотел иметь детей. Черт, да ты же был бетой, неужели тебя совсем не пугает то, что происходит с твоим телом? – искренне удивляется его спокойствию Цзаньцзинь. Сяо Чжань горько усмехается и кивает в сторону двери.

– Я проголодался. Пойдем пообедаем?

– Сяо Чжань! – Цысинь на руках тут же шевелится от громкого звука и начинает недовольно хныкать. Сяо Чжань оставляет у него на лбу короткий поцелуй и принимается снова укачивать, шепча на ушко ласковые слова. Маленький альфа счастливо вздыхает и, уткнувшись ему в шею, практически мгновенно проваливается в сон, щекоча хвостом руку.

– Расслабься, – понизив голос, произносит Сяо Чжань, возвращая свое внимание на Цзаньцзиня, застывшего рядом с ним и наблюдающего за происходящим со странным выражением на лице. – Я сам так же истерил поначалу, а потом смирился. У меня не то чтобы был какой-то выбор.

– И что, тебя посадили на успокоительные? – Сяо Чжань вспоминает, как не мог надышаться Ибо первые две недели, как успокаивался только благодаря выпущенным феромонам и присутствию мужа под боком, и коротко усмехается.

– Ну, вроде того. Пойдем, поедим, и я тебе все расскажу, – предлагает он, первым делая шаг в сторону двери.

– Да уж, будь любезен, – недовольно ворчит Цзаньцзинь, идя за ним следом. – И ребенка отдай, тебе нельзя теперь тяжести таскать, – Сяо Чжань на это только закатывает глаза и осторожно отдает ребенка обратно.

После работы Сяо Чжань, слишком встревоженный событиями прошедшего дня, решает заскочить в клинику, чтобы в очередной раз потрепать нервы своему врачу. Кажется, еще совсем немного, и ему назначат нового. Не то чтобы он особо переживал на этот счет, но все-таки хотелось быть уверенным в том, что его от начала и до конца беременности будет вести один специалист. Поэтому иногда все же приходится держать себя в руках.

Иногда.

– Вы уверены, что такое давление в моем состоянии это норма? И меня до сих пор тошнит, разве тошнота не должна уже пройти?

– Господин Сяо, поверьте, с вами все в порядке. Пониженное давление это абсолютно нормально на вашем сроке, а тошнота может длиться весь второй триместр, не переживайте, – заверяет его доктор Чжу, нервно утирая пот со лба. За последнюю неделю это уже второй визит, если не считать пяти звонков. Сяо Чжань смеряет врача недоверчивым взглядом и закидывает ногу на ногу.

– Не переживать? Сегодня меня вырвало на человека, – при этих словах омеголог удивленно приподнимает брови. – Человек был плохой, так что все в порядке, – поспешно заверяет его Сяо Чжань. – Но вы мне только что сказали, что меня будет выворачивать несколько месяцев кряду. Сомнительный какой-то повод не переживать, – огрызается Сяо Чжань, приходя в ужас от мысли, что придется несколько месяцев мириться с неконтролируемыми приступами тошноты, а затем, успокоившись, уже куда менее эмоционально добавляет: – Может, витаминок мне каких-нибудь выпишете или направление на обследование дадите? – с надеждой просит он, жалобно изгибая брови. – Сердце там проверить или мои почки, а то что-то поясница ноет в последнее время. Вдруг это камни? Я хочу точно быть уверенным в том, что ни мне, ни моему ребенку ничего не угрожает.

– Господин Сяо, могу я попросить у вас номер вашего мужа? – неожиданно прерывает его доктор Чжу, смеряя уставшим взглядом.

– Если бы это работало, я бы выносил мозг ему, я не вам, – меланхолично замечает Сяо Чжань, быстро сообразив, что к чему.

Дверь в кабинет с грохотом распахивается, ударяясь о стену, и на пороге появляется запыхавшийся Ван Ибо, упираясь в колено одной рукой, а в другой держа мобильный телефон. Легок на помине. Он пытается отдышаться, судорожно сглатывает, дарит Сяо Чжаню ослепительную улыбку и наконец говорит:

– Чжань-гэ, прости, я опоздал, – Ибо быстро кивает доктору и опускается в свободное кресло рядом со своим мужем, оставляя у того на щеке смазанный поцелуй.

– Наконец-то, а то доктор уже готов из-за меня повеситься, – сухо замечает Сяо Чжань, и доктор Чжу смущенно закашливается.

– Что нового? Уже можно послушать сердце? А когда станет известен пол ребенка? А можно как-то определить, это альфа или омега? А какова вероятность, что у ребенка будут рожки моего любимого мужа?

– И я уже не так и ужасен, не правда ли? – злорадно улыбается Сяо Чжань, видя появившееся на лице доктора отчаяние от бесконечного потока вопросов.

Следующие полчаса у них проходят в формате викторины «вопрос – ответ». Ван Ибо, кажется, решает обрушить на омеголога весь заготовленный заранее список, внимательно выслушивая объяснения врача. Сяо Чжань в их беседе участия не принимает, рассеянно прокручивая в голове сегодняшний день, а затем, устав от гула голосов над ухом и решив все же на сегодня закончить пытку, поднимается с кресла и тянет мужа за рукав следом, мило улыбаясь доктору Чжу. Тот, кажется, выдыхает с облегчением, когда за ними закрывается дверь кабинета.

В машине он практически сразу засыпает, слишком измотанный тяжелым рабочим днем. Ибо будит его, когда они подъезжают к дому, оставляя на лице россыпь поцелуев. Сяо Чжань недовольно ворчит, послушно отстегивается и бредет следом. В квартире у него как будто снова открывается второе дыхание. Сонливость как рукой снимает благодаря свежему воздуху, горячему душу, чистой домашней одежде и аромату кофе, которым наконец пропитался, кажется, каждый уголок.

Они доедают остатки вчерашнего ужина, заказанного с запасом, и располагаются валетом на диване, перевезенным с прошлой квартиры. Телевизор создает иллюзию фонового шума, пока каждый из них роется в смартфоне, проверяя соцсети. Привычная домашняя рутина. Немного помолчав, Сяо Чжань с тяжелым вздохом откладывает свой мобильный и тянется за холодным чаем с тапиокой, оставленным возле дивана его заботливым мужем, не зная, как лучше начать разговор.

– Ко мне сегодня приходила твоя невеста, – в конечном итоге произносит он. Ван Ибо тут же поднимает глаза от телефона, с недоумением глядя на Сяо Чжаня. Как легко, оказывается, привлечь его внимание.

– Чжань-гэ, я чего-то не знаю? Откуда у меня взялась невеста?

– А ты у отца своего спроси, – раздраженно фыркает Сяо Чжань, снова чувствуя подкатывающую к горлу тошноту. Будь неладен этот чертов токсикоз. – Он же тебе подбирает невест. Фэн Потянь, вот, решила, что будет неплохо приехать ко мне в офис и требовать, чтобы я развелся с тобой, потому что не могу сделать тебя в достаточной мере счастливым и родить тебе детей.

– Я придушу ее, – с чувством выдыхает Ибо, мгновенно приходя в ярость. – Как ей вообще хватило наглости заявиться к тебе и просить развестись со мной?

– Зачем? Можно же заказать убийство, – рассеянно замечает Сяо Чжань, отпивая холодный чай из своего стакана. В последнее время он очень сильно пристрастился к нему, чего никогда не замечал за собой раньше, заставляя Ибо покупать ему напиток едва ли не ящиками. Благо недалеко от их дома открылась кофейня, в которой делают неплохой чай с тапиокой. Кажется, это то самое проклятье беременных, когда начинаешь хотеть то, от чего раньше воротил нос.

– Чжань-гэ, перестань шутить про смерть с таким невозмутимым лицом, – настороженно покосившись в его сторону, просит Ибо, разом растеряв весь свой запал.

– А с каким еще лицом мне шутить про смерть? – насмешливо выгибает бровь Сяо Чжань.

– Не с таким жутким.

– Ой, вечно тебе все не так, – недовольно цокает языком он, ставя пустой стакан на пол возле дивана. Его муж ужасный зануда. – Зачем мы вообще поженились, если ты не поддерживаешь мои шутки?

– Потому что иногда я не понимаю, ты правда шутишь или говоришь это на полном серьезе, – обиженно надувается Ибо, подтягивая к себе его ноги и принимаясь массировать холодные стопы, согревая своими пальцами.

– А если не шучу? – мило улыбается ему Сяо Чжань, наслаждаясь растерянностью на чужом лице. Выбивать Ван Ибо из колеи было одним из самых любимых его занятий.

– Убивать людей плохо, – немного поколебавшись, все же произносит тот, с укором глядя на него. Ну просто сама порядочность. А ведь буквально минутой ранее собирался задушить одну наглую пигалицу. Удивительно, как быстро меняются его желания.

– Душить их тоже.

– Ладно, я не буду ее душить, – закатив глаза, обещает Ван Ибо, вызывая у Сяо Чжаня улыбку.

– Вот и славно, – поудобнее устроившись на подушках, резюмирует он, наслаждаясь массажем.

– И-и-и?

– И что? Если она еще раз заявится ко мне в кабинет, я правда ее закажу, Ван Ибо, так и знай, – смерив его убийственным взглядом, обещает Сяо Чжань. Ван Ибо тяжело вздыхает и сокрушенно качает головой, кажется, наконец-то смирившись с тем, что его муж немного чокнутый.

­ – Хорошо, гэ. Как скажешь, гэ, – Сяо Чжань пинает тихо гогочущего Ибо ногой и не может сдержать ответной улыбки, чувствуя растекающееся в груди тепло.

Он смеряет мужа задумчивым взглядом и закусывает губу, наблюдая за тем, как чужие пальцы смыкаются на его щиколотке и рассеянно поглаживают участок обнажившейся кожи. Это неожиданно приятно и вызывает колючие мурашки, что поднимаются по голени вверх, отзываясь волной дрожи в ногах. Сяо Чжань сосредотачивается на своих ощущениях и понимает, что начинает возбуждаться от такой простой и незамысловатой ласки. Пальцы скользят под край штанины, вырисовывая на чувствительной коже узоры, и дышать становится в разы сложнее, когда гостиную заполняет удушающе-терпкий запах кофейных зерен.

Он на секунду прикрывает глаза, переводя дух, а затем открывает снова, скользя рассеянным взглядом по острому кадыку, смуглой шее, широким плечам, скрытым под безразмерной футболкой, рельефу рук, размышляя над тем, что последние месяцы их сексуальная активность несколько поутихла. Ван Ибо слишком переживал за его физическое состояние, а потому боялся даже прикоснуться лишний раз, полностью исключив из их жизни секс с проникновением. Сяо Чжань поначалу даже не обратил на это внимание. Уж ему точно было о чем беспокоиться и без этого. К тому же, они ласкали друг друга руками и ртом, и это его вполне устраивало. По крайней мере, до сегодняшнего дня.

Сяо Чжань хмурится, пытаясь понять, как заставить собственное тело выпустить те самые феромоны, от которых ему самому частенько кружит голову, когда их выпускает Ибо. Это оказывается сложнее, чем кажется. Во всяком случае у Сяо Чжаня уходит какое-то время на то, чтобы разобраться, как это работает. Ван Ибо напротив замирает, резко втягивая носом воздух, и поднимает на него черные как ночь глаза, в которых зрачок затопил всю радужку. Кажется, все-таки получилось.

– Чжань-гэ, – ласково начинает он, и голос у него низкий и хриплый. От глубокого тембра, от того, как пальцы сильнее сжимаются на щиколотке, Сяо Чжань вдруг чувствует выступающую между ягодиц влагу. Ощущение не то чтобы приятное, скорее просто странное. Щеки тут же теплеют от прилившей крови, а во рту пересыхает. Чертово тело, оно теперь выдает его с потрохами. – Что ты делаешь? – осторожно интересуется Ибо, рассеянно поглаживая подушечкой большого пальца острую косточку на щиколотке. Сяо Чжань закусывает нижнюю губу, ощущая, как из-за этой незамысловатой ласки из сфинктера густыми вязкими нитями вытекает очередная порция смазки.

– Пытаюсь понять, как работает этот чертов организм, – облизнувшись, шепчет он, сползая по обивке дивана ниже.

– Если ты хотел секса, мог бы просто сказать, – кривит уголок губ в понимающей усмешке Ибо, наверняка прекрасно чувствуя по запаху и видя по реакции, как на него влияют эти дразнящие прикосновения.

– Да нет же, – обреченно стонет Сяо Чжань и, облизнувшись, тут же добавляет, не видя смысла скрывать очевидное: – То есть да, хотел. Всегда хочу, но я пытался понять, как действуют феромоны, как их выпускать.

– Чжань-гэ, иди сюда, я всему тебя научу, – вкрадчивым мягким голосом предлагает Ибо, пожирая своим темным взглядом, от которого Сяо Чжаня бросает в жар.

– Внимательный и заботливый Ван лаоши научит меня пользоваться моим телом? – вторит ему он, перебираясь со своего места на колени Ибо, что давится очередным вздохом. Ладони тут же ложатся на ягодицы, сжимая их сквозь тонкую ткань домашних штанов, вызывая дрожь предвкушения. Они поднимаются выше, пробираясь под полы футболки, и рассеянно ведут пальцами по горячей коже, собирая подушечками мурашки, а затем снова возвращаются обратно, поддевая тонкую резинку домашних штанов.

– Черт, гэ, это очень пошло, – восторженно выдыхает Ван Ибо, оставляя на губах Сяо Чжаня смазанный короткий поцелуй. – Но почему это так горячо?

– Потому что я выпустил феромоны, – мазнув губами по губам, бормочет Сяо Чжань, дразняще проходясь по ним языком и тут же отстраняясь, не позволяя углубить поцелуй. – И тебе снесло башню.

– Возможно, сделай так еще, – просит Ибо и одобрительно стонет, одурманенный новой волной феромонов. – Охрененно, я так тебя люблю.

– А я тебя, – усмехнувшись, отвечает Сяо Чжань и, окинув его оценивающим взглядом, командует: – А теперь снимай штаны.

Они путаются в полах футболок, сталкиваются лбами, посмеиваясь с собственной неуклюжести, и едва не падают с дивана, когда пытаются стянуть друг с друга штаны. Белье летит следом, а Сяо Чжань снова устраивается на бедрах Ибо, лениво потираясь ягодицами о наполовину вставший член, сталкивая их губы в дразнящем ленивом поцелуе, от которого в горле появляется приятное щекочущее чувство, а живот тянет в предвкушении близости. Они соприкасаются от груди до бедер, горячая кожа к коже. Сяо Чжань водит губами по шее Ибо, дразнит жилку пульса и целует, слегка трогая кончиком языка и оставляя после влажную дорожку. Он втягивает в рот кожу, прихватывает зубами, выбивая из Ибо низкий пораженный стон. Тот гладит его спину, надавливает на ямочки на пояснице и укладывает ладони на ягодицы. Он разводит их в стороны и проскальзывает пальцами между упругих половинок, слегка надавливая на тугой и мокрый от смазки вход. Мышцы вздрагивают, но послушно поддаются, пропуская.

– Ладно, должен признать, что самосмазывающаяся задница это очень удобно, – оторвавшись от шеи, бормочет Сяо Чжань, замирая над Ван Ибо и заглядывая ему в глаза.

– Люблю твои грязные разговорчики в постели, – гогочет тот. Сяо Чжань на это раздраженно закатывает глаза, но не может не улыбнуться в ответ. Он возвращается к своему занятию, легкими покусываниями двигается выше по шее до уха, а затем по той же траектории вниз. Улыбка слетает с губ Ван Ибо. Тот начинает шумно дышать под ним и нетерпеливо постанывать, вскидывая бедра в попытке потереться истекающим от смазки членом о член Сяо Чжаня.

– Гэ, ты точно травоядный? – сдавленно произносит он, крепче сжимая пальцы на чужих ягодицах.

– Да, не мешай мне пощипывать мою траву, – бормочет Сяо Чжань, не отрываясь от своего занятия.

– Траву? – в голосе Ибо слышится недоумение, вызывая у него улыбку.

– Ну, ты же младше меня, трава как пить дать, – он инстинктивно подается бедрами назад, когда в него осторожно проникают сразу два пальца. Сяо Чжань на секунду замирает, прикрывая глаза, чтобы пережить уже позабытое ощущение растяжения, и коротко стонет, шире расставляя колени.

– Возбуждаешься от нашей разницы в возрасте? – дразняще укусив его за подбородок, практически мурлычет Ибо, явно довольный произведенным эффектом. Он медленно и осторожно толкается пальцами глубже, оглаживая тугие чувствительные стенки сфинктера. Те инстинктивно сжимаются на них, и Сяо Чжань жмурится, чувствуя, как по мошонке вниз стекает первый густой потек смазки, обильно выделяемой его телом. Губы Ибо смыкаются на соске, и тело прошивает дрожь удовольствия от ощущения юркого языка на чувствительной горошине.

– Возбуждаюсь от одной мысли о тебе и том, что ты каждый раз делаешь со мной, львенок, – шепчет он Ван Ибо в губы, когда тот наконец-то отрывается от его груди, и приподнимается, заглядывая в потемневшие от возбуждения глаза. Они практически черные, блестящие похотью и восхищением, от которого возбуждение скручивается тугим узлом в низу живота.

– А нам точно можно? – растерянно облизнувшись, робко уточняет Ибо, замерев в нерешительности.

– А почему нельзя? – насмешливо вздергивает бровь Сяо Чжань, глядя на него сверху вниз. Ван Ибо тяжело сглатывает, не в силах оторвать взгляда от его сосков и, немного помолчав, все же произносит.

– Ну, первые три месяца самые уязвимые, есть риск выкидыша.

– Если ты сейчас же не займешься со мной сексом, я сам тебя завалю и трахну, – предупреждает Сяо Чжань. Ван Ибо шумно втягивает носом воздух и поднимает на него расфокусированный взгляд.

– Чжань-гэ, это охренеть как горячо. Будешь использовать меня, как тебе хочется, чтобы получить удовольствие? – хрипит этот бесстыдный лев, пожирая его взглядом.

– Иногда мне так хочется тебя придушить, – сощурившись, гневно выпаливает Сяо Чжань и кладет ладонь ему на шею, слегка сжимая пальцы на горле и чувствуя, как под ними судорожно дергается вверх-вниз кадык.

– Но?

– Но я просто совмещу, – усмехается он. Сяо Чжань берет Ибо за руку и оставляет легкий поцелуй на костяшках, затем еще один и еще. Он вбирает большой палец в рот, смыкая на нем губы, а затем выпускает с громким чмоком. – Люблю твои пальцы, знаешь, – произносит Сяо Чжань, не отрывая от него взгляда. – Они длинные и крупные, каждый раз при виде них мне хочется взять их в рот и облизать. От одной мысли о том, как ты вставляешь их в меня, я начинаю течь.

– Черт, гэ, – тихо выругивается себе под нос Ибо, извлекая из него пальцы другой руки. Сяо Чжань ощущает непривычную пустоту и невольно подается ягодицами назад в попытке вернуть приятное ощущение заполненности. – Отпусти уже мою руку и дай мне тебе вставить.

Он тут же слушается и приподнимается на диване, наблюдая за тем, как Ибо оборачивает руку вокруг своего члена и направляет в него, осторожно раскрывая крупной головкой все еще напряженные стенки. Сяо Чжань приоткрывает рот в немом стоне, медленно опускаясь на него до конца и замирает, переживая немного болезненное ощущение заполненности. Он прислушивается к своим ощущениям, кладет ладони Ибо на грудь и медленно раскачиваться, ища привычный ему угол. Пальцы снова сжимают его соски, выкручивая почти до боли, и этот странный контраст из томительного удовольствия и дискомфорта выбивают из него вскрик. Сяо Чжань тихо довольно вздыхает, прикрывая глаза, когда головкой проезжается по простате, и облизывается, предвкушая долгий и мучительно-приятный для обоих секс.

– Гэ, ты...

– Если ты сейчас спросишь, в порядке ли я, я встану с твоего члена и уйду дрочить в спальню, – открыв глаза, практически рычит Сяо Чжань, прожигая Ибо полным раздражения взглядом.

– Так не честно, я ведь просто беспокоюсь за тебя, – обиженно надувает щеки тот. Сяо Чжань вздыхает и тянется за телефоном, зажатым между спинкой и сиденьем дивана. Он разблокирует экран и находит в телефонной книге нужный номер. – Что ты делаешь?

– Доктор Чжу, здравствуйте, быстрый вопрос: можно ли мне заниматься сексом первый триместр? – в ответ раздается долгий тяжелый вздох, вызывая у Сяо Чжаня улыбку.

– Мистер Сяо, если вы не испытываете дискомфорта и неприятных ощущений, то вы вполне можете заниматься сексом. Главное не переусердствуйте, помните, что первый триместр все же стоит обойтись без излишних нагрузок для организма.

– Ага, мгм, понял, спасибо, – поспешно отвечает Сяо Чжань и сбрасывает вызов, понимая, что сейчас последует новый поток рекомендаций. Ван Ибо молча наблюдает за ним и хмурится, не понимая, что происходит. – Выдыхай, Рембо, нам дали добро на секс, – успокаивает его Сяо Чжань.

– Да? – Ван Ибо заметно оживляется, принимая сидячее положение и сгребая Сяо Чжаня в кольцо из объятий. Член внутри него немного сдвигается, срывая с губ короткий стон.

– Ага, теперь я могу продолжить? – насмешливо приподняв бровь, интересуется Сяо Чжань. Ибо молча медленно поддает бедрами снизу, попадая головкой по простате. Сяо Чжань запрокидывает голову и довольно стонет, вцепившись пальцами ему в плечи и прогибаясь в пояснице. – Да, вот так, сделай так еще раз, – командует он, и губы Ван Ибо трогает самодовольная усмешка.