Красные огни

Марк проводил выходные в стенах отцовского дома в напряженных размышлениях. То на диване в гостиной, то на кухне за чашкой очередного чая, то перед телевизором с Эвелин он обдумывал то, что произошло в пятницу. Как Мун подсунула ему настойку. Как он попал в теневой мир. Инструктаж Френсиса и встречу с теневыми тварями. И главное – то, что он узнал про Демира.

Марк не был уверен, что может доверять Рему: на карте оставалось слишком много белых пятен. Что связывало Демира с Ремом и его отцом? Как Демир попал в Тень, словно в тюрьму, и почему не может выбраться сам? Как Марк может помочь в его поисках, если прошла без малого декада? И где доказательство того, что Демир действительно жив? Вопросов уже хватало с лихвой – а ведь Марк еще даже не подошел к тем, которые касались непосредственно теневой стороны. Это если допустить, что таковая действительно существует.

Марк кинул взгляд на настенные часы, которые показывали половину третьего. Воскресенье. Отец уже выехал с аэропорта и был на пути домой. Марк не знал, как завести интересующий его разговор, ведь Демира они старались вовсе не упоминать. Даже фотографии, на которых тот фигурировал, отец куда-то упрятал и отказывался произносить его имя, как грязное ругательство.

Растянувшись на диване, Марк притянул полученную от Рема фотографию и в сотый раз вгляделся в лицо брата. Глядя на снимок, он видел совершенного незнакомца, чей взгляд пробирал до костей даже с расстояния одиннадцати лет. В глубине души он так и не смог примириться с теорией отца, которая включала наркотики и преступность. Что-то здесь не клеилось. Люди не проваливаются бесследно на ровном месте. Даже под тяжестью сомнений он наверняка знал одно: он не сможет отступить в сторону и сделать вид, вся эта история ему попросту привиделась. История Рема, к тому же, – слишком сложное для выдумки прикрытие, которое на удивление странно перекликается с исчезновением брата.

Чувствуя сформированную в груди решимость, которая подобно компасу указывала ему на "Акенсе", Марк вскочил на ноги. Нет, ехать в кафе было еще рано: сначала нужно дождаться отца. Но внутреннее напряжение было слишком велико, чтобы продолжать бездействовать в четырех стенах, поэтому Марк отправился на прогулку по району. А вернувшись получасом позже с ветреной улицы, он сразу споткнулся об отцовские лакированные ботинки, которые стояли на пороге, как два стражника. Гадать о местонахождении отца было лишним: с кухни доносился звук хлещущей из крана воды и щебетание Эвелин. Марк замедлился, но почти сразу услышал зычный голос:

– Марк, это ты?

– Ага, – отозвался он и перешагнул арочный проход.

Кухня купалась в аромате жаркого и овощей, которые уже выпекались в духовке. Эвелин мыла в раковине виноград, причем большая часть уходила не в пиалу, а ей в рот. Проходя мимо, отец навис над ней с критическим видом.

– Тебе уже хватит, аппетит перебьешь. А, Марк! Ну что? Не умер ты без этого своего концерта?

Марк непонимающе на него взглянул.

– Концерта?..

Его заминка заставила Андреаса хмыкнуть.

– Вот видишь, не такое больше дело оказалось. Эвелин, я сказал хватит! – На этих словах она насупилась, но жевать перестала и принялась мыть груши. Отец вновь повернулся к Марку: – А ты пока накрой стол.

С этими словами он удалился запустить стиральную машину. Марк не возражал: в глубине души он был рад оттянуть момент разговора, поскольку даже не придумал, с чего начать. В напряженных размышлениях он начал расставлять тарелки и приборы, а закончив, перешел к складыванию салфеток: ему требовалось чем-то занять беспокойные руки.

Пользуясь отсутствием отца, Эвелин запихнула в рот целую горсть винограда и с набитым ртом спросила:

– Поиграем в "Воина и колдуна"?

Марк вздохнул. Он откровенно сомневался, что останется на партию-другую после бомбы, которую собирается взорвать за столом, но сказать об этом в чистосердечное лицо Эвелин у него не хватило духу.

– Посмотрим, – ответил он и вдруг осознал, что она, как и Демир, унаследовала широкие скулы покойной матери.

– Ты не так собираешь салфетку, – придирчиво заявила она и выскочила с кухни в неизвестном направлении.

Вернулся отец и за каких-то несколько минут сервировал стол салатом и овощным рагу со свининой быстрого приготовления, точнее, быстрого разогревания. На его лице красовалось выражение удовольствия, в уголках глаз засели морщинки довольной улыбки – видимо, командировка прошла лучше всяких ожиданий, – но Марка это не ничуть не обнадежило. Стоило отцу закончить с сервировкой, как появилась Эвелин и уселась за готовый стол.

– Ну что, за еду? – Андреас хлопнул Марка по плечу. – Ты так и не снял куртку. За использование вешалки налог что ли какой ввели?

На этой ноте он направился к своему законному месту во главе стола. Марк раздраженно стянул куртку и скинул на спинку ближайшего стула.

– Нарезать мяса? – Разливая по бокалам сок, обратился отец к Эвелин.

– Я сама, – ответила та, взяла нож и смертельно выверенным ударом мясника воткнула в свиную рульку.

Марк молча принялся за рагу, посматривая на усердные попытки сестры отцепить свою долю. В конце концов она откромсала ломоть и переложила на тарелку с видом максимальной концентрации. Отец умаслено глядел, как она отрезает от него кусочек и деликатно кладет в рот, все-таки решив напоследок блеснуть хорошими манерами.

Под звук стучащих столовых приборов отец пустился в довольные рассуждения о прошедшем аудите, которые перемежались с периодическими вставками Эвелин. Начала она с комментария об успехах на рисовании и математике (первый был ее любимым предметом, второй – любимым предметом отца, о котором он всегда требовал с нее отчет), а закончила новостями, что Алиса вновь устраивает девчачью ночевку. Отец пустился с ней в привычное препирательство, что на ночевки она будет оставаться, только когда закончит младшую школу. Марк не мог сосредоточиться ни на разговоре, ни на еде, и только для вида ковырялся в тарелке. Когда мясо было полностью съедено, в основном отцом, на дне салатницы остались лишь одинокие листочки шпината, а пустой глиняный горшочек из-под рагу отодвинули в сторону, Андреас обратил сытый взор на Марка.

– Какой костюм наденем? Я советую серый, он отлично тебе подходит. Насчет рубашки не уверен – есть белая, в которой ты был на выпускном, и старая голубая. Думаю, голубая – слишком экстравагантно для первого впечатления, лучше подать что-то более спокойное...

– У меня новости, – с ходу перебил Марк и под вопросительным взглядом отца нервно прочистил горло.

– Надеюсь, по телевизору их не передают, – с юморной ноткой сказал тот, но взгляд сохранял серьезность. – Что за новости?

– Я нашёл работу.

– Нашел работу? – Повторил отец так, словно Марк сообщил, что улетает в космос.

Собственное тело казалось Марку натянутой тетивой, но он постарался изобразить беззаботность.

– Ага. Я тут заходил в одно кафе. У них есть позиция баристы...

Отец испустил насмешливое фырканье ретивого коня, ясно выражая свое отношение к подобной, с позволения сказать, работе.

– Ты же это не серьезно? – Буднично поинтересовался он, но его брови уже сошлись в угрожающем выражении.

Марк поморщился. Порой казалось, что отец и Джудит прилетели с одной планеты. Планеты, в которой рабочая позиция полностью определяет уровень твоего достоинства. А отец, качая головой, добавил:

– Никаких кафе. Что это вообще за фокусы? Завтра у тебя интервью в "Сенд Смарт". И ты пойдешь в белой рубашке.

В присутствии Эвелин, скребущей вилкой по дну салатницы, он явно старался держать себя в руках, однако за напускным спокойствием, как под тонким льдом, явственно читалось негодование от подобной акции саботажа устроенного им собеседования.

От четкого понимания, что ни на какое интервью он завтра не пойдет, Марку стало и смешно, и страшно. С ноткой лихого отчаяния он заявил:

– Я иду работать в кафе!

Отец мрачнел на глазах, как туча, готовая разразиться шквалистой бурей.

– Твоя политика противоречить из принципа не играет тебе на руку.

– Ничего принципиального тут нет – я просто хочу жить так, как считаю нужным! – Парировал Марк и на волне собственной неожиданной смелости едва подавил желание улыбнуться.

Тут отец произнес:

– Отлично. Хочешь играть во взрослого – будь по-твоему. Освобождай квартиру – завтра я начну искать жильцов.

Эти слова имели эффект удара ниже пояса.

Марк уставился на отца и понял, что тот вовсе не шутит. Он, конечно предвидел эту угрозу... однако надеялся, что у отца не хватит духу так с ним поступить.

– Ты выкинешь меня на улицу?

– Взрослые люди имеют обыкновение решать вопрос жилья самостоятельно, – Андреас резко поднялся на ноги и начал импульсивно убирать со стола. – Но на улицу тебя никто не выкидывает: ты волен вернуться в свою старую комнату в любой момент.

С ответом Марк не нашелся. А отец, кажется, счел разговор исчерпанным, поскольку сохранял обет молчания все то время, что загружал посудомойку. Посуда в его руках негодующе звенела, транслируя настроение. Эвелин поспешно схватила грушу и скрылась из глаз. Через минуту из зала послышались звуки включенного телевизора.

Марк решил, что терять ему уже нечего. Он несся по тонкому льду – и уже готовился провалиться под воду.

– Еще со мной случилась странная история.

Отец включил чайник и принялся ополаскивать кружку. Несколько секунд тишины заставили Марка подумать, что тот объявил ему бойкот.

Однако наконец тот сухо спросил:

– Странная история? Какая же? Ты узнал, что работа в забегаловке не покроет твои счета?

– Я кое-кого встретил... твоего старого знакомого.

– Какого еще знакомого?

Марк достал из кармана фотографию, распрямил и решительно выложил на стол, словно козырной туз.

– Еще он знал Демира, – добавил Марк.

Отец обернулся. На его лице было написано замешательство, будто вместо имени брата Марк выдал имя вымышленного друга. Затем он опустил взгляд на фотографию – и замер, забыв перекрыть льющуюся из крана воду. Его взгляд сделался замыленным, будто его сознание вдруг погребло тысячью далеких воспоминаний. Марк понял, что Рем не лгал: отцу и вправду что-то известно.

А через мгновение его лицо подверглось страшной перемене.

– Знал... – Прохрипел он и начал ловить ртом воздух. Его щеки приобрели цвет свеклы, будто кто-то перекрыл ему кислород.

Марк испугался на мгновение за его состояние, но тут же подскочил от оглушительного крика:

– Знал Демира?!

Буфетное стекло задрожало. Приглушенный гул телевизора мгновенно смолк, как будто вопль отца выбил пробки в гостиной – хотя скорее всего Эвелин попросту вырубила передачу, чтобы подслушать происходящее.

Отец продолжал орать.

– Ты хоть представляешь, кто это такой?! Откуда ты его взял? Чего он тебе наплёл? Отвечай!

Напуганный его бешенством, Марк затараторил:

– Я никогда в жизни его не видел!

– Не лги мне!

– Я видел только его сына!

– Держись от него подальше!

– Я просто хочу узнать про Демира!

Андреас упер ладони в стол с обезумевшим видом маньяка. Марк тут же малодушно пожалел, что затеял этот разговор.

– Что ты хочешь знать? Он снаркоманился и свел в могилу твою мать, и знаешь почему?! – Андреас ткнул в альбиноса на фотографии с таким усилием, будто пытался размозжить его лицо. – Вот – причина!

Марк боялся пошевелиться, чтобы не попасть под горячую руку. Несмотря на свою строгость, отец никогда его и пальцем не трогал – но Марк никогда и не видел его в таком психопатическом состоянии.

А тот бешено раздувал ноздри, вперив в Марка чудовищный взгляд.

– Повторяю – держись от него подальше!

Марк нерешительно возразил:

– Но ведь мама умерла уже после...

– Если бы твой брат не ступил на поганую дорожку с легкой подачи этой белобрысой твари, она все еще была бы жива, – прорычал отец и с ненавистью поглядел на снимок. Неизвестно, кому он адресовал этот взгляд – альбиносу, Демиру или обоим.

Марк испугался, что отец неровен час совершит над фотографией правосудие, и поспешно убрал ее в карман. С ее исчезновением отец немного пришел в себя. Он дышал так, словно только что пробежал стометровку, однако гнев отступал. Вокруг его угрюмо сжатого рта прорезались глубокие складки. За одну бесконечную секунду он вдруг постарел на десятилетие.

– Где эта белобрысая тварь?

Марк состроил самый невинный вид, на который был способен.

– Без понятия.

Ноздри отца опасно дрогнули.

– Спрашиваю еще раз – где он? Ты собираешься с ним видеться?

Марк промолчал.

– Ты не будешь с ним видеться. Господи! – Отец схватился за голову, поставив седые волосы торчком. – Я думал, ты умнее! Ты слишком молод, чтобы...

– Чтобы самому решать свою жизнь? – Подсказал Марк дрогнувшим голосом.

– Он ведь психопат – ему ничего не стоит пустить тебя по той же дорожке, что и твоего брата!

– У меня есть голова на плечах...

– Да нет у тебя ни черта! Не будет мой сын якшаться с этой тварью! Это зашло слишком далеко! Ты возвращаешься домой прямо сейчас! Вставай – мы едем забирать твои вещи, и ты будешь жить в своей комнате, пока...

И тут все смешанные, неопределенные чувства, которые варились в душе Марка, как в котле под крышкой, вдруг достигли точки кипения – и ударили наружу, как гейзер.

– Я не собираюсь сидеть тут, как в тюрьме! – Заорал он и вскочил на ноги. – Я совершеннолетний и сам могу решать, что мне делать!

С этими словами он отшвырнул стул, который стоял на пути, и выбежал в холл. Взметнувшись вверх по лестнице, он залетел в свою комнату, схватил с пола рюкзак и бросился к столу, проклиная себя за то, что не удосужился собрать технику вместе с вещами. Он, конечно, предполагал, что уйдет сразу после ужина, – но не догадывался, что ему придется убегать на всех парах. Впихнув ноутбук в рюкзак между вещами, он понял, что забыл зарядку в розетке, и скорее полез под стол.

Он уже слышал яростную поступь на лестнице.

Бум, бум, бум.

Выдернув зарядку, Марк поскорее засунул ее к ноутбуку и кинулся к двери – но отец настиг его в дверном проеме.

– И куда ты собрался? – Свирепо спросил он, массивным туловищем оттесняя его в комнату.

– Домой! – Невольно отступая, огрызнулся Марк.

– Твой дом здесь.

– Я живу на квартире!

– Больше нет.

– Ты не можешь просто так меня выкинуть!

Судя по всему, для отца это прозвучало как вызов.

– Еще как могу! – Рявкнул он с таким видом, словно не находил от возмущения слов.

Марк его очень понимал: он чувствовал то же самое.

– Есть такая вещь, как период уведомления! У меня есть три месяца.

– Период уведомления создан для тех, кто платит арендную плату, что к тебе явно не относится!

– Да я скорее на улице буду спать, чем вернусь сюда! – Заорал Марк и кинулся к выходу.

Он был готов к тому, что железная рука отца вот-вот сомкнется на его плече, но этого не произошло. За ним последовал лишь крик, прогремевший на весь дом:

– Сейчас же вернись!

Марк слетел по лестнице со скоростью кометы. Проигнорировав жалобные подвывания Эвелин из зала, он надел кроссовки, схватил с кухни куртку и вырвался в осенние сумерки. С рюкзаком на спине он пустился бегом, наращивая скорость, как олимпийский чемпион на финишной прямой.

Это неправда... Он не был наркоманом.... Даже не собираюсь там оставаться...

Обрывки возмущенных фраз вертелись на уме, перебивая и толкая друг друга, как спешащие в час-пик прохожие. Словно в попытке убежать от собственных мыслей и чувств, Марк мчался по влажной кладке асфальта, петляя мимо людей, не замечая лиц, домов, слепящих фар, не думая о направлении, времени и последствиях. Не останавливаясь, он промчался на красный светофор. Послышался визг шиг, за ним – истошный сигнал гудка в спину, но Марк не оглянулся. Он дышал слишком быстро и прерывисто, и очень скоро бок прорезала колющая боль. В кармане вибрировал телефон. Марк был уверен, что это отец, но проверять не собирался – пусть телефон хоть взорвется.

Синий щит на перекрестке указывал на станцию метро. Марк слетел вниз, едва не сбив с ног женщину, как кеглю, скороговоркой извинился и добежал до платформы. Поезд стоял, готовый к отбытию. Двери замигали красными лампочками с характерным предупреждающим звуком. Марк сделал рывок. Двери чуть его не зажали, как панели бутербродницы, но он проворно заскочил внутрь. Беспокойно следуя вглубь вагона, он думал, что ему делать и куда ехать. Он сразу отмел Джудит и набрал Конраду, но связь не ловила, и наследующей же станции ему пришлось выйти из вагона и подняться на поверхность.

Когда в пятницу Рем покинул кафе, Конрад тотчас же слетел по ступеням вниз. Его так и подмывало обсудить происходящее, но Марк был не в настроении вести с ним светские беседы и ушел, довольно грубо закруглив разговор. А теперь, стоя на улице вдоль шумной дороги, Марк терпеливо слушал череду унылых гудков. Уж не затаил ли Конрад обиду? С другой стороны, это не ему безо всякого предупреждения подлили какую-то настойку, впихнули в теневой мир, где он мог копыта откинуть, а после этого вывалили на него охапку новостей, переворачивающих жизнь с головы на ноги! У Конрада просто нет привилегий на обиду после того, через что прошел Марк. Однако это не отменяло того факта, что его звонок остался без ответа.

Какие у него варианты? Он точно не поедет на квартиру: принимая в расчет, что отец успел ему трижды позвонить и прислать пару смс, которые Марк удалил, не читая, то не оставалось сомнений, что следующим шагом он поедет на поиски именно туда.

В порыве раздражения добавив отца в черный список, Марк убрал телефон и хмуро огляделся. Не будет же он и впрямь ночевать под мостом?

И тут в его голове вспыхнуло осознание.

Ну конечно! Конрад не берет, потому что закругляет смену в кафе. Ведь последние два дня работал Френсис, так что наверное сегодня они как раз сменились. Марк глянул на часы – всего лишь четверть шестого.

Решительно перекинув рюкзак на другое плечо, он поспешил на станцию.

Однако когда он добрался до "Акенсе", то уже издали заметил, что рольставни панорамных окон были плотно закрыты. Марк огляделся, словно надеялся обнаружить Конрада за ближайшим углом, но улица была пустынна, не считая пары случайных прохожих на другой стороне.

В состоянии полнейшей безнадеги Марк приблизился к двери кафе с плотно занавешенным стеклянным окошком и уперся взглядом в картонную табличку «Закрыто». Он подергал ручку, словно не доверяя собственным навыкам чтения, но та не поддалась. Но ведь еще и шести нет! И вновь сверившись с табличкой с графиком работы, он осознал, что воскресенье отмечено выходным днем.

Марк мрачно смотрел на график, словно подозревал его во лжи. Будь он чуть внимательнее в прошлый раз, то мог бы знать, что ехать сюда было глупой затеей.

Раздраженно подергав напоследок ручку, словно та могла передумать, он развернулся и хмуро уставился в серые сумерки. И что теперь? Идея ехать к Конраду домой не воодушевляла: даже если он там, вряд ли Альма обрадуется его появлению. Остается только Джуд... Ехать туда все равно что на аутодафе.

И вдруг за спиной щелкнул замок. Марк обернулся одновременно со звяканьем колокольчика двери.

Перед ним стоял Френсис.

– И почему я не удивлен?

Марк не поверил своим глазами.

– Что ты тут делаешь? Вы же закрыты.

Френсис прислонился к косяку с насмешкой в лице.

– Как метко подмечено с твоей стороны.

– Я не знал, что вы не работаете в воскресенье!

– Чем дальше, тем интереснее, – прокомментировал Френсис, оглядывая его, как произведение искусства. – С тобой всегда так?

Марк мрачно на него посмотрел, а тот продолжал забавляться:

– Что дальше? Когда переведут время, приедешь по старому?

– Спасибо за идею! – С мрачным сарказмом ответил Марк. – Так мне можно войти?

– Да пожалуйста, – Френсис посторонился. – Хотя я слышал, ты считаешь нас группкой наркоманов, которые пытаются подсадить тебя на иглу.

– Я передумал.

– Мда? Здраво. Умный человек не тот, кто не ошибается, а тот, кто умеет признать свою ошибку, верно?

Френсис запер за ним дверь и бегло взглянул на часы, что заставило Марка подумать, что он явился совсем не ко времени.

– Если ты ищешь Рема... – Заговорил Френсис, но Марк покачал головой. – В таком случае – я буду свободен через час. Можешь подождать тут.

Марк кинул на него сбитый с толку взгляд. С каменной серьезностью Френсис добавил:

– К тебе или ко мне?

Марк моргнул, затем до него дошло. Он округлил глаза и приоткрыл рот, пытаясь подобрать ответ – в голове было пусто, как в пересохшем колодце, – когда Френсис вдруг прыснул.

– Да расслабься, я шучу. Так что ты тут делаешь?

– Ищу Конрада, – ответил Марк и отвернулся, чтобы незаметно перевести дыхание. Хотел бы он засмеяться вместе с ним, да вот только эта шутка заставила его ощутить себя так, будто он попал в пышущую жаром сауну.

– Тут только я.

Френсис уселся за стойку и подтянул к себе кружку, от которой Марк, судя по всему, его оторвал. При этом его цепкий взгляд пробежался от растрепанных волос Марка по раскрасневшемуся лицу и остановился на забитом вещами рюкзаку, свисающему у Марка с плеча.

– Что-то случилось?

Марк притворился, будто заинтересовался чистотой ближайшего столика.

– Да ничего.

– Мда? А отчего у тебя вид, словно ты пустился в бега? – Прихлебывая из кружки, поинтересовался Френсис.

Марк нащупал на деревянной поверхности стола заусенец и теперь пытался его отодрать.

– Да так.

– Да так? – Насмешливо повторил Френсис.

Помедлив немного, Марк сознался:

– Просто семейная драма. Ничего особенного.

– А Конрад тебе зачем? Он ваш семейный коуч?

– Хотел кое-что у него узнать, – и Марк поспешил съехать с темы: – А ты что тут делаешь? У тебя же выходной.

– Кто сказал?

Марк вопросительно на него посмотрел, а Френсис вновь бегло сверился с часами. До Марка начало доходить...

– Ты планируешь выйти на ту сторону, да? – От собственных слов по его загривку пробежали мурашки.

– Не перестаю восхищаться твоей сообразительности, – протянул Френсис и с последним глотком отставил чашку в сторону. – У тебя есть около пяти минут на то, чтобы сказать, зачем тебе Конрад.

Марк помрачнел. Френсис состроил невинный вид.

– Я уже говорил – я любопытный.

– Любопытство кошку сгубило. Или как там...

– Тогда хорошо, что я не кошка. Так что за драма?

Марк скрестил на груди руки. Френсис выгнул брови, словно и в самом деле был удивлен его скрытности.

– Да брось. Я не смогу тебе помочь, если не скажешь, в чем дело.

– С чего ты взял, что мне нужна помощь?

– А что, не нужна?

Марк хмуро на него смотрел.

– Любишь ты спрашивать эти свои риторические вопросы. Что за привычка такая?

– Ты имеешь что-то против риторических вопросов? Сам только что мне такой задал.

Марк помешкал, затем тяжело вздохнул – словно собирался признаться в совершенном преступлении – и без дальнейших обиняков признался:

– Мне нужно место переночевать.

Френсис моргнул.

– О. Всего-то. А такой саспенс нагнетал. Я уж подумал, речь идет о поиске подельника в делах криминального характера, которым обычно является Конрад и на место которого ты уже мысленно начал рассматривать меня.

Полет его фантазии вызвал у Марка неконтролируемый смешок.

– Можешь обращаться, в таких материях я спец, – Френсис шутливо подмигнул, затем добавил: – А насчет где переночевать не беспокойся – у меня есть кое-что на примете.

Марк несколько смутился.

– Слушай... Это классно, но я не хочу тебя стеснять...

– Не переживай, с дивана второго этажа ты никого не стеснишь, – ответил Френсис и кивнул подбородком наверх.

Смущение Марка набрало обороты и перелилось красками стыда. Он вскинул голову, делая вид, будто пытается просканировать меблировку второго этажа. Он-то по-глупости решил, что Френсис предлагает ему ночевку у себя дома. Что-то заставляло думать, что Френсис прекрасно читает все его мысли, и от этого он смущался еще больше. Щеки горели, и он поспешно спросил, едва понимая, что говорит:

– А никто не будет против?

– Наш диван – не самое вакантное место. Но если кому-то придет в голову дурная идея тебя выселить, я буду отстаивать твое право там ночевать. Никогда не думал становиться адвокатом, но куда жизнь ни приведет...

Он поднялся на ноги.

– На кухне найдешь остатки еды – там не рог изобилия, но с голоду не помрешь. Напитки, – он ткнул пальцем на холодильник позади стойки, – в твоем распоряжении. – В общем, будь как дома, – благосклонно закруглил он и направился к лестнице.

– А ты?

– А я – на рандеву с Тенью. Не волнуйся за диван – я займу кушетку.

Поскрипывающие ступеньки увели его наверх. Через секунду Марк услышал скрип половиц над головой. Он оглядел этаж – пустой и одинокий. Чувствовал он себя примерно так же. Потерянный взгляд остановился на кружке на стойке. Чувство одиночества стремительно усугублялось. Сверху не доносилось ни звука. Что он там делает? Должно быть, пьет ту самую настойку. Вот-вот отправится туда, где скрывается Демир...

Несколько секунд Марк сверлил кружку остекленевшими взглядом. А затем кинулся к лестнице. Он взлетел по ступеням, надеясь, что еще не поздно, и подлетел к кушетке, с облегчением выдохнув на полпути: из-за перегородки показалась несколько удивленная половина лица Френсиса.

– За тобой там кто-то гонится, что ли?

Марк втиснулся между перегородками. В нос ударил терпкий запах дыма. В пальцах Френсиса тлела сигарета, а окно над изголовьем кушетки было распахнуто настежь, впуская освежающую вечернюю сырость. Под порывом холодного ветра Марк сразу же озяб, но сидевший в одной футболке Френсис даже не поежился.

– Можно с тобой на ту сторону?

– Смотри-ка... Жажда приключений одолела?

– Я хочу найти брата.

Тот глубоко затянулся и выдохнул. Повисший между ними густой дым быстро рассеялся.

– Я иду не для того, чтобы искать твоего брата.

Эта информация поставила Марка в тупик.

– А зачем еще? – Спросил он, при этом ощущая странную наивность собственного вопроса.

Френсис как-то невесело усмехнулся.

– Я занимаюсь кое-чем другим.

– Ладно, – поспешил согласился Марк, поскольку нутром чувствовал, что если он будет медлить, то Френсис выставит его за перегородки. – Я хочу помочь. Я думаю принять предложение Рема...

– Да я так и понял, – протянул Френсис без особого выражения. – Иначе бы ноги твоей тут больше не было.

Марк выжидательно смотрел. Френсис продолжал курить. Затем покачал головой.

– Нет.

– Почему? Мы ведь уже ходили вместе!

– Сейчас это миссия, а не экскурсия. А ты пороха не нюхал.

– Так дай понюхать! – Воскликнул Марк, мысленно уворачиваясь от малодушного осознания того факта, что он и впрямь не знает, на что напрашивается.

Френсис с сомнением на него смотрел. Не допуская даже проблеска колебаний в лице, Марк добавил:

– Я готов.

Френсис стряхнул пепел. Он выглядел так, словно рассчитывал варианты.

– Ладно, – вдруг решительно передумал он и одним махом затушил весь окурок. – Будь моим гостем.

Он вытащил из тумбочки четыре стеклянных пузырька и два протянул Марку.

– Один флакон рассчитан на час, но путешествие сегодня выйдет чуть дольше.

– Что нужно делать? – Живо отозвался Марк, принимая пузырьки.

– Не лезть под ноги. Не шуметь. Наблюдать. И если в любой момент что-то пойдет не так и я скажу возвращаться на базу, то ты должен сейчас же развернуться и бежать на базу.

Пузырьки, сверкающие в теплом свете торшера, походили на лабораторные пробирки, наполненные цветочным нектаром.

– Ты все понял? – С упором спросил Френсис.

На контрасте с настроением, которое было у него было этажом ниже, теперь в его лице читалась лишь решимость без тени юмора.

– Не лезть под ноги, вернуться на базу, – сбивчиво повторил Марк, разглядывая мутную жидкость на свет и мыслями уже целиком на теневой стороне.

– Тогда погнали. Не пей, пока не скажу.

Марк направился к дивану. Вместе с сердцем в груди трепыхалось нетерпение, мурашками по телу бежала нервозность, и он в последний раз спросил себя, не совершает ли ошибку, когда Френсис дал команду. Не медля ни секунды, Марк вылил в рот содержимое обоих пузырьков. Он едва сдержался, чтобы не выплюнуть ядреную субстанцию с травянистым привкусом обратно. Глаза заслезились, и он зажмурился, откидываясь на подушку.

Обволакивающее чувство отозвалось помутнением сознания, и Марк сам не успел понять, в какой момент он упал в темноту.