Красные огни

– Марк! Проснись! – Звонкий голос разорвал беспамятство сна. За ним последовал увесистый тычок в бок.

Не открывая глаз, Марк поморщился.

– Я опоздаю!

Он не шевелился в надежде, что противный голос исчезнет сам по себе. За это он получил новый толчок.

– Но я могу дойти сама. Можно?

Глаза еще не открывались, но рот уже говорил сам по себе:

– Нельзя.

– Но я опоздаю!

– Иди собирайся.

– Я уже собрана.

С усилием он разлепил глаза. Насупленное лицо Эвелин, стоявшей перед кроватью, комично контрастировало с пестрым платьем и веселыми косичками. Марк зашарил по простыне в поисках телефона, затем догадался взглянуть на прикроватные часы – и с его губ слетело грубое ругательство.

Судя по лицу Эвелин, она была с ним абсолютно согласна.

– У меня первая математика. Если я опоздаю, училка будет звонить папе.

Марку не нужно было повторять дважды: потенциальный звонок отцу был достаточной мотивацией героически откинуть одеяло. Эвелин развернулась и вылетела из комнаты со стремительностью пули, словно это могло помочь ей явиться на занятия вовремя.

Марк потратил не больше двух минут на то, чтобы умыться и почистить зубы. На выходе из ванной он столкнулся с сестрой, которая поджидала его у дверей, как конвоир. Она впихнула ему громоздкий портфель, и они спустились на первый этаж под ее разглагольствование про грядущий урок рисования. Однако стоило Марку повернуть в сторону кухни, как веселая болтовня Эвелин мгновенно сменилась металлическим тоном, нисколько не смягченным детскостью голоса:

– Мы опаздываем.

– И что, мне воды нельзя выпить? – Раздраженно спросил Марк.

– Но...

– Иди в машину, – прежде, чем последовала лавина возражений, Марк протянул ей ключи отцовского опеля: – Можешь завести, только с ручника не снимай.

Эвелин тут же изменилась в лице. С тихим восторгом, словно Марк передал ей священный Грааль, она испарилась с такой скоростью, будто боялась, что он передумает.

Марк направился прямиком к капсульной кофемашине отца, по пути набирая Конрада. Минувшим вечером он уже предпринял попытку ему дозвониться, но успехом она не увенчалась: вместо голоса друга трубку затопила оглушающая музыка веселого вечера, который Марку пришлось пропустить. Он понял, что с Конрадом ему поговорить не удастся, и отключился с обещанием позвонить потом. При этом он совершенно не ручался, что Конрад разобрал хоть слово.

Теперь же, слушая долгие гудки, Марк уже почти решил, что Конрад в свете удавшегося вечера впал в алкогольную летаргию. Однако на пятый гудок тот вдруг поднял трубку.

– Хей, – Конрад без стеснения зевнул. – Че как? Я только встал. Ты не представляешь, что пропустил! Тебе точно надо прийти в следующий раз, а то я скоро забуду, как ты выглядишь.

Вставляя в ячейку кофемашины капсулу американо, Марк хмыкнул.

– Почему тогда не сказал, что у вас есть вакансия?

– Вакансия?

– В кафе.

В трубке повисла тишина.

– Какая еще вакансия? – Наконец раздался недоуменный голос Конрада. – Думаешь, если бы у нас была вакансия, я бы не сказал?

– Так он пошутил? – С мрачной убежденностью пробормотал Марк, обращаясь скорее к себе.

– Кто пошутил, что пошутил? – Конрад на той стороне трубки все силился понять происходящее.

– Этот твой Френсис вчера приглашал меня на абордаж.

– В смысле?

– Предложил работу.

– Серьезно?!

– Ну либо он решил надо мной пошутить, либо ты так фигово справляешься, что тебе молча подыскивают замену, – невесело рассудил Марк.

– И он предложил место баристы?

– Да вроде не уборщика.

Конрад молчал пару мгновений. Марк воспользовался паузой, чтобы глотнуть приготовленный кофе. Вдруг громкий голос Конрада пробил трубку, так что Марк от неожиданности чуть не выронил чашку.

– Охренеть! Ты и я – в одном месте! А я еще переживал, что мы стали реже видеться! Ты же согласился?

– На что? По-моему, это была просто шутка, – недовольно ответил Марк и послал кофе раздраженный взгляд. Настолько плохой, что лучше бы он и впрямь попил просто воды.

– Я так не думаю! – С убежденностью фанатика возразил друг. – Вот это да! И наконец-то стряхнешь с себя отца.

– Ага, он будет в восторге, что я работаю официантом...

– Да кого волнует? У тебя будут деньги.

– Больше денег мне нужно жилье. Если он и правда меня выселит...

– Что-нибудь придумаем! – Отмахнулся Конрад. Оптимизм в его голосе можно было измерять килограммами. – Соглашайся, или я порву с тобой все связи. Слушай, давай пересечемся вечером? А может, заскочим вечером в кафе и узнаем все на месте?

Марк собрался было согласиться, но тут с досадой вспомнил о вечерней встрече с Джудит, которую он назначил неделю назад в неясном порыве пасмурного благородства и сам же теперь об этом жалел.

– Я вижусь с Джуд. Попробую отделаться побыстрее.

– Ладно, как будешь готов...

– Позвоню.

Тут из трубки послышалась невнятная возня, будто Конрад перехватил телефон за микрофон и при этом бубнил куда-то вбок. Затем он резко вернулся, голос у него сделался сдавленный:

– Позвони как освободишься.

На этих словах он отключился.

Марк убрал телефон в карман, а остаток кофе вылил в раковину. Затем вдруг спохватился: Эвелин все еще ждет! И он отдал ей ключи!

И он поспешил наружу, надеясь, что Эвелин еще не укатила без него в школу – или в ближайшее дерево.

Встреча с Джудит, которая и без того его тяготила, с каждым близящимся часом повисала в уме всё большей и большей глыбой. И к тому моменту, как он забрал Эвелин из школы и наконец доехал до Джудит, он с отрезвляющей ясностью понял, что лучшим решением было бы позволить незыблемости собственных решений дать трещину. Другими словами, он остро жалел, что не отменил встречу.

Ее голос пробуждал не самые приятные ощущения, высокие нотки и протяжные гласные так и вовсе выводили из равновесия. Марк сидел на пуфике в самой большой из комнат первого этажа – в ее комнате.

– Твой отец прав, какая-никакая – это возможность.

Утомленный взгляд Марка не мог избегать лицо Джудит вечно, и потому он глянул в ответ.

Она не походила на топ-модель со своим длинноватым носом и тонкими губами, но длинные пшеничные волосы, мягкий взгляд серых глаз и ретивая натура придавали ей своеобразное обаяние.

– Возможность быть мальчиком на побегушках? – Поинтересовался он.

Его не удивило, что она приняла сторону отца в вопросе грядущего интервью, но он надеялся, что ей хватит такта не мусолить эту тему. Вместо этого она вцепилась в нее, как хищный зверь – в мясо.

– Возможность начать делать хоть что-то. Или ты доволен жить на иждивении? Может, так ему и скажешь?

– Но ассистент по продажам? – Марк выплюнул это словосочетание с видом, будто оно было ядовитым. – Что это вообще такое?

Джудит бесстрастно пожала плечами.

– Звучит как нормальная работа.

– Звучит как самое бесполезное дело на свете.

– А кем бы ты хотел быть?

– Леголасом, – мрачно пошутил Марк. – Красивым, бессмертным и смертельно опасным.

Джудит промолчала. Стоило только гадать, каких трудов это ей стоило.

В одиночестве Марк был не столь озабочен грядущим интервью, отвлекаясь на вопросы текущего дня, но теперь, в обществе подруги, он не мог так просто отмахнуться от этих мыслей, которые напоминали страшный сон. Документы, пиджаки, мониторы, отчеты, строгая иерархия и работа по графику. Абсолютно всё, связанное с подобными местами, вызывало у него рвотный рефлекс.

Джудит стояла спиной. Она что-то выискивала в нижней полке тумбочки, с грохотом перебирая содержимое. Короткая сорочка персиковой расцветки, в которой она любила при нем ходить, практически демонстрировала нижнее белье. Однако Марк отвернулся к окну, нисколько не заинтересованный пикантный видом. К его сожалению, взгляд уперся в задернутые гардины. Над декоративным камином портрет неизвестного фермера на фоне бескрайних полей пшеницы взирал на Марка с мрачным упреком, словно обвиняя его в том, что он присутствовал в этой комнате.

Джудит начала подводить глаза и в один момент ожидаемо не выдержала.

– Если твоя творческая натура отторгает общественно-полезную деятельность, то попробуй куда-нибудь поступить. Да хоть аусбильдунг себе найди – будет тебе и учеба, и деньги.

Она попыталась поймать в отражении взгляд Марка, но тот переглядывался с безымянным фермером. Не получив ответа, она продолжила гнуть свое:

– Что-то ты должен начать делать. С выпуска уже два года прошло как-никак.

– Слушай, – устало начал Марк, – я понимаю, что ты при рождении упала в чан с трудолюбием, но не все такие Цезари. Я хочу провести вечер без нравоучений. Думаешь, я от отца этого мало слышу?

– Видимо, недостаточно...

Марк хмуро уставился на ее обнаженные лопатки, а она ушла в молчание, сосредоточившись на макияже. Ее прямая спина так и транслировала разочарование. Марк почувствовал щекочущее желание отыграться – и вместе с тем хоть как-то восстановить себя в ее глазах.

– Вообще-то, мне кое-что предложили, – с деланной небрежностью, но подрагивающим от раздражения голосом заявил он.

Тщательно вырисовывая стрелку, Джудит бросила:

– Ты имеешь в виду работу?

– Да, работу, – злорадно подтвердил он.

Она обернулась и вгляделась в него с неуверенностью во взгляде, будто сканировала на искренность. Поняв, что он не шутит, она вытаращила глаза. В ее лице появилась надежда, что он наконец-то решил взяться за голову и выйти в люди.

– Так что же ты молчал?! – Вскричала она, будто Марк объявил себя миллионером. – Какая фирма? Сколько оклад? В каком районе?

– Я заходил в кафе, где работает Конрад, и у них есть вакансия...

Он еще не закончил, но лицу Джудит уже было ясно, что она разочарована в своих лучших мечтах.

– Ты что, всерьез рассматриваешь позицию официанта?

– А что, это не работа?

Они посмотрели друг на друга, каждый раздосадованный по-своему. Затем Джудит сказала:

– Просто я надеялась, что твоих амбиций хватит на что-то большее, чем варить кофе дальнобойщикам.

Затем она со вздохом подхватила из шкафа два платья, каждое на вешалке-плечиках.

– Ладно, проехали. Вот, посмотри: белое или голубое?

Она поочередно продемонстрировала каждое, прикладывая на себя то одно, то другое. Марк не смотрел на платья – он смотрел только на ее лицо, в котором теплилась надежда оставить этот разговор позади. И может, Марк бы и подыграл, да вот только он все больше склонялся к тому, чтобы броситься в омут и принять предложение Френсиса... если оно и впрямь имело место быть.

Марк решил не зацикливаться на сомнениях и подчеркнуто членораздельно спросил:

– Что проехали?

Джудит издала невеселый смешок. Платья в ее руках поникли.

– Ой, да брось. Кафе? Пожалей отца. Он все силы бросает, чтобы устроить тебя в перспективное место.

– Я его об этом не просил.

– Он ведь ради тебя старается, не для себя! – Воскликнула она, потрясывая одним из платьев, так что оно слетело с вешалки. С досадой в лице она подняла его и швырнула в кресло. – Ты ведешь себя попросту неблагодарно.

Марк вытаращился так, будто его обвинили в убийстве.

– Неблагодарно?! Он угрожает меня выселить, если я не пойду на сраное интервью!

– Глупо становиться официантом только потому, что в тебе внезапно проснулся подростковый бунт, – сухо заявила она, будто склонный к осуждениям психотерапевт. – Что дальше? Поедешь путешествовать автостопом? Бросишь все и попробуешь стать рок-звездой?

– Почему бы и нет? – Иронично воскликнул Марк. – Жить мне все равно будет уже негде!

Джудит шутку проигнорировала.

– Такое чувство, что ты сам не знаешь, чего хочешь. Даже твое пребывание здесь. Сам напросился прийти, а теперь выглядишь так, словно с большим удовольствием сейчас мыл бы полы в этой своей закусочной.

– По крайней мере, мне бы за это платили, – сорвалось у Марка с языка.

Секунду Джудит смотрела на него так, словно ослышалась – затем ее губы превратились в бледную полоску на лице.

– Ну так и езжай.

– Почему бы и нет, – со злорадным удовольствием согласился тот. – Поеду туда прямо сейчас и скажу, что согласен.

– Отличная мысль! – Рявкнула Джудит на повышенных оборотах искрящихся чувств и принялась засовывать платье в шкаф с таким бешенством, будто ненавидела каждый миллиметр этой ткани. От резких движений ее светлые волосы разлетались в стороны, как у разъяренной валькирии. – А вот еще одна: не приходи на ужин в понедельник. Этим ты сделаешь свою жизнь только лучше: вместе со мной у тебя исчезнет повод быть вечно недовольным!

Марк вскочил с пуфика и вылетел из комнаты. Мастерски избежав встречу с ее матерью, орудовавшей на кухне под шипение сковороды, он выскочил на улицу. В прохладе сумерек он почти бегом спустился по хрустящему гравию к припаркованному опелю, на ходу прокладывая дорогу в "Акенсе".

По дороге он беспорядочно переключал радиостанции, но не нашел ровно ничего, что пришлось бы по душе. Наконец отключив радио, остаток пути он проделал в тишине, заменяя музыку лихорадочной дробью пальцев по рулю. Разочарованные слова Джудит всё еще вертелись в его голове, как обрывки обвинительного приговора.

Наконец на перекрестке "Акенсе" он заехал на удачно освободившееся парковочное место. Выйдя из машины, он сразу кинул взгляд на кафе. В панорамных окнах горел теплый свет, приглашая с промозглого холода улицы в мягкий уют помещения. Вдруг Марк вспомнил, что обещал набрать Конраду, но решил это сделать уже из кафе, раз уж он приехал, и потому решительно зашагал внутрь.

Толкнув дверь, он перешагнул порог удивительно пустынного этажа. Не хватало только перекати-поля. Марк нерешительно направился вглубь и различил мелодичную музыку, которая лилась на ступени со второго этажа.

Он подошел к лестнице и шагнул наверх, когда вдруг за спиной хлопнула дверь.

Вздрогнув, Марк обернулся.

У двери, ведущей на кухню, появился Френсис. Свободная черная футболка, черные штаны – и ни следа фартука.

– Уже соскучился?

Отчего-то его взгляд заставил Марка ощутить себя так, будто он явился к Френсису домой, и потому он поспешил отшутиться:

– Ага, по твоему чувству юмора.

– Это не единственное мое достоинство, – заявил Френсис и облокотился о торец стойки, изучая Марка как занятный экспонат.

Марк посмотрел по сторонам, как будто надеялся отыскать остроумный ответ.

– Как я вижу, посетителей у вас не прибавилось, – выдал он первое, что пришло на ум, и неожиданно для самого себя саркастично добавил: – Может, ты распугал их своими достоинствами?

– А я вижу, ты любишь повторять ошибки прошлого, – получив в ответ сбитый с толку взгляд, Френсис пояснил: – Мы закрываемся в шесть.

Марк оглянулся на дверь так, будто ожидал, что она начнет возражать. Та молчала.

– Да, там так и написано, – подтвердил Френсис. – Но это похвально, что для твоей целеустремленности не существует преград.

С таким чувством, будто это кто-то оспаривал, Марк заявил:

– Дверь была открыта!

– Да я понял, что ты не в окно влез. Хотя я бы не удивился. – Френсис отлепился от стойки и зашел за нее с рабочей стороны. – Выглядишь так, словно тебе не помешает кофе.

– Я уже пил. – И после секундной паузы Марк посчитал своим долгом пояснить: – Растворимый.

Френсис фыркнул, будто услышал несмешной анекдот.

– Растворимый? То-то ты такой невеселый.

Совершенно не горя желанием вдаваться в причины своего настроения, Марк ответил:

– Это мое нормальное состояние.

– Мои соболезнования.

Марк мрачно на него посмотрел. Френсис включил кофемолку, и та начала шумно перемалывать зерно. Когда она стихла, Марк спросил:

– Можно просто газировку?

– Можно, если спустишься с лестницы.

Марк осознал, что все еще стоит на первой ступеньке. Он сошел вниз и уселся на ближайший барный стул. Музыка продолжала литься по ступеням, а затем ее заглушил гул кофемашины.

– А что наверху? – Погромче спросил Марк.

– Этаж для персонала, – ответил Френсис, доставая из холодильника бутылку апфельшорле.

– Может, тогда проведешь мне экскурсию?

Френсис как раз взялся за открывашку, но на этих словах поднял глаза. Через мгновение взгляд осветился пониманием, и на его губах появилась беглая улыбка – посланная скорее собственным мыслям, чем Марку.

– Может, и проведу, – он снял крышечку и протянул ему бутылку со словами: – Bon appétit.

Марк обхватил прохладное стекло, и с его губ сорвался непрошеный вопрос:

– Ты же говорил всерьез?

– По поводу?

– По поводу места.

Френсис подцепил с подставки кофемашины чашечку эспрессо, но не торопился пригубить содержимое. Вместо этого он посмотрел на Марка с искренним недоумением в лице.

– А почему нет?

– Ну, я подумал, что... – с каждым словом все больше ощущая глупость затеянного им разговора, Марк смущенно закончил: – Подумал, может ты просто пошутил.

– Шутить я люблю, а врать не очень, – без тени юмора в словах ответил тот. – Так что можешь не переживать.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Так что пью за твое судьбоносное решение, – и Френсис осушил содержимое кружечки одним глотком, как шот текилы.

Марк сомневался в судьбоносности своего решения, но сказал совсем другое:

– Пиво утром, кофе ночью? – И тут же прикусил язык. Что, черт возьми, с ним не так в присутствии Френсиса? Это вовсе не его дело, и в других обстоятельствах он бы никогда не стал комментировать подобные действия едва ли знакомых людей, но что-то так и подмывало его преодолевать преграды формальностей в общении с этим человеком и болтать то, что в голову взбредет.

Френсис со стуком отставил чашку в сторону, вовсе не потревоженный его комментарием.

– Законом не запрещено. Так что случилось с позицией "найду место и получше"?

– Катаклизм.

– Ясно. Так или иначе, это было неизбежно. Твой катаклизм всего лишь подтолкнул тебя в верном направлении.

Марк коротко хмыкнул, придерживая распоясавшийся язык на поводке.

– Судьба, что ли? – Только и спросил он.

– Некоторым вещам попросту суждено произойти. Как твоему приходу в это кафе.

– Не думаю, что мой приход сюда – неизбежная остановка в моем жизненном пути, – выразил Марк вежливое сомнение.

– Если бы я писал сюжет твоей жизни, я бы хотел, чтобы ты именно так и думал, – сказал Френсис и вдруг подмигнул.

Марк невольно улыбнулся.

– И что еще бы ты написал? – С закосом под шутку спросил он и сделал глоток газировки, пузырьки которой приятно защекотали горло.

– Ну... – Френсис направил задумчивый взгляд в пространство. – Допустим, наша неизбежная встреча ведет к тому, что мы становимся напарниками в опасной и таинственной миссии по спасению Земли. Достаточно глобальная цель для твоих необъятных амбиций?

Марк прыснул в горлышко бутылки.

– На это я и надеялся, когда сюда ехал.

Френсис улыбнулся так, будто теперь они разделяли общую тайну.

– Ты не будешь разочарован.

Весело покачивая ногой, Марк продолжал улыбаться.

– Так когда начинаем?

– Сначала нужно позаботиться о формальностях, – Френсис бросил взгляд на запястье, обхваченное кожаным ремешком механических часов. – Она вот-вот приедет.

– Кто?

– Наш самопровозглашенный шериф.

Марк секунду пытался понять, о ком речь. Осознание пришло, как пощечина.

– Ты про Мун?

Казалось, даже глухой мог бы разобрать перемену его голоса: с веселой игривости до напряженной опаски.

– Твоя сообразительность не перестает меня радовать.

– Это ее кафе? – Марк уже мысленно ставил под вопрос свое решение здесь поработать.

– Ну, если бы Мун руководила спасательной миссией, то всех бы уже давно сожрали зомби, – фыркнул Френсис. – Нет, она занимается бумагами и посвятит тебя в детали лучше меня.

Долго ждать не пришлось. Марк едва успел допить газировку, как звякнул колокольчик, и Мун перешагнула порог, объятая аурой ворона-падальщика. Она пересекла помещение, чеканя шаг подобно солдату третьего рейха. Ее хищный взгляд упал на протирающего стойку Френсиса. Марк был для нее не более примечателен, чем скучный предмет интерьера.

Она наставила на Френсиса указательный палец – черным ногтем формы стилета она, если бы захотела, могла провести аутопсию.

– Что происходит?

Френсис улыбнулся ей с таким видом, словно ничье появление не могло принести ему большее удовольствие.

– А вот и ты! Прекрасна, как море. Опасна, как шторм.

– Это еще что такое? – Шипела Мун, как взбешенная гадюка.

– Это Марк – наш новоиспеченный сотрудник.

В его голосе скользила насмешка неизвестного происхождения. Палец Мун поменял курс и теперь смотрел Марку в бок, как пистолетное дуло.

– А! – Она сузила черные раскосые глаза, так что они превратились в две щелки. – Все ясно.

Что ей стало ясно – никто не понял. Она метнулась в сторону лестницы и влетела наверх со скоростью сокола и с топотом разъяренного носорога.

– Ну что сказать, прекрасна в своем очаровании, – прокомментировал Френсис, глядя ей вслед.

– Не особенно-то она довольна, – осторожно заметил Марк.

– Видать, не у тебя одного сегодня был хреновый кофе. Но если серьезно, она всегда такая. Прям как ты. Думаю, вы поладите – глядишь, минус на минус даст плюс.

Марк недоверчиво посмотрел в ответ, пытаясь измерить процент юмора в его словах. Френсис пожал плечами.

– Если она не прикончила тебя на месте, считай, все прошло гладко.

Марка это не утешило. Он покосился на потолок, как будто мог просканировать местонахождение Мун.

– Так что вперед и с белым флагом, – подбодрил Френсис

– А это обязательно?

– Еще как. Не бойся, она не кусается. Но если начнет – кричи, я рядом.

Бросив на него последний безутешный взгляд, Марк послушно отправился наверх. Ожидая увидеть логово Горгоны, он оказался в неожиданно уютной комнате.

Обстановку сумрачно освещали торшеры, на потолочных деревянных балках протянулись лампочные гирлянды, горящие огоньками всех цветов радуги. У одной стены стоял широкий диван, и окна над его спинкой закрывали плотные шторы, а с другой стороны была закрытая дверь. В дальнем углу Марк мог разглядеть черную кушетку, прикрытую двумя перегородками в японском стиле.

Мун скрылась где-то справа – в той части комнаты, которую Марк не видел, пока не приблизился: там прятался закуток наподобие кухни с миниатюрным холодильником, раковиной, стойками и натыканными в стену шкафчиками.

Пальцы Мун летали по экрану телефона со скоростью света. Она нисколько не удивилась его появлению, только вскинула острый взгляд, щелкнула педалькой электрического чайника и уткнулась обратно в экран.

Марк переминался с ноги на ногу и оглядывался по сторонам, а Мун вовсе не спешила нарушать гнетущую тишину, так что ему пришлось сделать это первым:

– Так ты администратор?

– У меня много лиц и ролей, и перечислить все не хватит и часу, – сумрачно ответила та, до страшного напоминая якудзу.

Марк не знал, что на это сказать, а Мун вдруг снисходительно добавила:

– Располагайся.

Марк был только рад отделаться от ее компании. Он развернулся и бесцельно двинулся вглубь комнаты. Теплота атмосферы импонировала, а томное освещение успокаивало. На кофейном столике у дивана стояла онемевшая портативная колонка Френсиса. Марк понял, что Мун отключила ее сразу же, как поднялась в комнату.

Он заглянул в закрытую дверь и обнаружил полноценную ванную комнату: с туалетом, душевой кабиной и зеркалом над раковиной, за которым прятались полочки с медицинскими принадлежностями. Неплохо устроились!

Он сделал бесцельный круг по этажу, остановился у чайного столика и принялся с чрезвычайным интересом разглядывать потолочные балки и обвивающие их желтые, красные и зеленые фонарики. Он выдержал секунд тридцать, пока его терпение не лопнуло окончательно.

– Так когда я могу начать? – Громко спросил он, чтобы Мун услышала его за кипящим чайником.

– Раз ты тут, то уже начал, – услышал он ее голос за хлопнувшей дверцей шкафчика.

– Будет какой-то контракт?

– Если захочешь.

– Сколько вы платите?

– Обсудишь с Ремом.

– Кто это?

– Наш хозяин.

Марк оглянулся. Он видел только часть Мун – а точнее, ее руку, помешивающую содержимое кружки, наполненной до краев.

– И когда он придет?

– Скоро.

Она со звоном постучала ложкой по каемке кружки, подхватила ее и вышла в комнату с таким лицом, будто подозревала его в краже столового серебра.

– Садись, – она указала на диван.

– Мне и так хорошо.

– Как хочешь, – ответила она с таким видом, как будто Марк не имел права чего-то хотеть в этих стенах, – но пить чай удобнее сидя, а не стоя посреди комнаты.

– Какой еще чай?

– Который я уже сделала. Или предлагаешь мне вылить его в унитаз? – Поинтересовалась она и впихнула ему кружку. – Прольешь – сам будешь отмывать.

Марк с трудом удержался, чтобы не огрызнуться в ответ. Во-первых, какой нахрен чай? Во-вторых, с чего бы он его пролил?

Стоя посреди комнаты с непрошенной чашкой в руке, он недовольно проследил, как Мун скрылась за перегородками. Затем он развернулся и с размаху уселся на мягкий велюр дивана. В томительном ожидании он сделал из теплой кружки машинальный глоток.

Горло ополоснул жгучий, гадостно-травяной вкус. Марк подавился и сразу же зашелся надрывным кашлем. Дрожь омерзения пробежала от скул по всему телу, и на секунду ему показалось, что его сейчас стошнит.

– Это что еще за пойло? Какого хрена... – Язык запутывался на ходу, и вдруг Марк перестал его контролировать. Он даже не смог закончить предложение, а солнечное сплетение вдруг опалил возбуждающий жар. На глазах выступили слезы, в пальцах появилось покалывание. Вдруг его озарила догадка: он только что хлебнул разбавленную спиртовую настойку.

Он попытался встать. Приподнявшись на согнутых коленях, он не выдержал тяжести собственного тела и повалился на ковер. Чашка вылетела из рук, жидкость окатила черный ворс. «И как отмывать, если не видно пятен?» – тупо подумалось ему. Марк попытался приподняться, но добился лишь того, что перевернулся на бок. На задворках уплывающего сознания он различил, как к нему спешит Мун – но не одна, а со своим двойником. Внезапно комната позади нее тоже начала двоиться и вращаться, как будто Марк попал в барабан запущенной стиральной машинки. Он вдруг понял, что он сейчас выплюнет желудок на ковер.

Но прежде, чем это произошло, его накрыла тьма.