Красные огни

22 Октября, 2014

– Алиса позвала меня с ночевкой, но папа не отпускает.

Марк глянул на Эвелин. Она плелась рядом, пришаркивала ножкой и томно вздыхала на ходу. Они поднимались по широкой улице под обрюзгшим октябрьским небом, грозящим скорым дождем.

Забирать сестру со школы было привычной обязанностью Марка, и даже переезд в другой район пару месяцев назад не освободил его от этого бремени. Сестра радовалась конвою не больше него: она рьяно хотела блеснуть самостоятельностью и ходить одна как некоторые ее одноклассники, и Марк с удовольствием поддержал бы ее в этом начинании, если бы не отец. Тот даже слушать не желал: получасовая дорога пролегала через полудикий лесистый парк, а Эвелин, на его взгляд, не доросла до подобных одиночных приключений. Как и до ночевок у подруг.

– Мне уже одиннадцать!

Марк упорно молчал. С завидной регулярностью Эвелин поднимала эту тему второй месяц подряд (отец мог гордиться – настойчивость она явно унаследовала от него), словно надеялась, что Марк как-то повлияет на его решение. С тем же успехом Марк мог попытаться убедить городских чаек не гадить в полете.

– Софи, Джули и Аннет уже ходили к Алисе. Почему всем можно, а мне нет?

– У этой Алисы не дом, а общественная ночлежка, – не сдержавшись, прокомментировал Марк. – Иви, ты знаешь отца. Хочешь вечеринку – зови подружек к себе.

Эвелин сделалась потрясенной. Ее недоверчивый, но полный надежды взгляд заставил Марка почувствовать себя пророком, вещающим на улице божественные откровения. Даже кристально-голубой цвет ее глаз – и тот выдавал присущую ей безоблачную веру в добро и лучшее в этом мире. Как, например, возможность устроить тусовку и чтобы ей ничего за это не было.

Впрочем, через секунду это выражение скрылось за самым искренним детским скепсисом.

– Да папа в жизни не разрешит.

Марк промолчал. Он подозревал, что так и есть. Либо отец даже слушать не станет, либо – и это еще хуже! – заставит его как старшего брата сидеть весь вечер с толпой орущих девчонок в горе косметики и обсуждении мальчишек и сериалов, ну или чем они там занимаются. Марк поморщился от одной только мысли.

Эвелин следила за его лицом, как ищейка. Она явно не собиралась оставаться без ответа, но к счастью, они уже подошли к дому – двухэтажной громадине из коричневого кирпича с высокой решеткой забора и черным опелем на подъездной дорожке. Марк остановился у калитки и стянул с плеча школьную сумку сестры размером чуть ли не с нее саму.

– Ну что, до завтра?

– Поиграем в "Воина и колдуна"? – Эвелин скорее требовала, чем просила, словно и не слышала его слов.

"Воином и колдуном" была старая настольная игра, в которую сам Марк в школьные дни играл с лучшим другом Конрадом. В какой-то момент она оказалась заброшена – до тех пор, пока подросшая Эвелин не отыскала в кладовой пыльную коробку и не утащила себе в наследство.

Взгляд Марка скользнул по опелю отца.

– У меня дела.

Эвелин не пошевелилась. Ее нижняя губа опасно дрогнула.

– То есть, не поиграем?

Она выглядела так, словно Марк сообщил, что папа ее больше не любит.

– В следующий раз.

– Завтра?

При упоминании завтрашнего дня мысли Марка устремились в клуб бурлеска, где он разделит с Конрадом коктейль-другой, пока его новая девушка выступает с очередным номером. Марк не был ценителем подобных шоу, да и с последней пассией друга не смог найти общего языка, но все казалось интереснее, чем рыть интернет в поисках работы. Или играть с сестрой в настольные игры.

– Завтра я занят.

На лице Эвелин отразилась странная палитра эмоций, в которой Марк с удивлением заметил проблеск ехидства.

– А папа сказал, завтра ты останешься с ночевой.

– Он забирает тебя до конца недели.

– А он сказал, что ты.

И, взмахнув пушистыми каштановыми волосами, она нескладно затанцевала к дому. Марк хмуро смотрел ей вслед. В каком это смысле он остается с ночевой? Он избегал этого всеми силами с тех пор, как переехал на отдельную квартиру, и Эвелин это прекрасно знает. Она умела быть навязчивой и противной, но только не врунишкой...

С предчувствием худшего Марк направился следом.

Стоило ему перешагнуть порог, как до него донесся запах свежесваренного кофе и звон столовых приборов. Небрежно скинув обувь, он повернул к арочному проему кухни.

Андреас Хольц и по совместительству его отец расположился во главе стола. Рубашка баклажанового цвета туго обтянула его могучую грудную клетку. В одной руке он держал кружку, в другой – бутерброд с колбасой, от которого только что откусил внушительный кусок. Механически работая челюстями, он не отрывал взгляда от ноутбука перед собой. Заметив Марка, он махнул бутербродом, и несколько крошек слетело на клавиатуру.

– А! И ты тут. Обедать будешь?

– Я думал, ты на работе.

Андреас ткнул бутербродом в экран.

– Я работаю. Перечитываю стратегию пятничного аудита.

– О, – отозвался Марк. Не потрудившись проявить интерес, он сразу перешел к волнующей теме: – Это, конечно, полный бред, но Иви говорит, я должен с ней завтра сидеть.

Его очевидной насмешке отец противопоставил абсолютную серьезность в лице.

– Ну да – до воскресенья. Я ведь улетаю.

– Улетаешь?

Отец выгнул брови – впрочем, удивление на его лице быстро уступило место скепсису.

– В Штутгарт, Марк, прием? – Он пощелкал пальцами в воздухе, словно пытался привлечь его внимание. – Аудит в "Крош энд Берри".

Марк уставился в ответ так, словно узнал, что отец улетает на луну. Он мог поклясться, что слышит эту информацию впервые в жизни. Между тем Андреас вдался в детали командировки с заговорщическим видом, словно кому как не Марку понять хитросплетение аудиторских обязанностей.

Стоило ему сделать паузу на глоток кофе, как Марк вклинился с главным вопросом:

– То есть, ты летишь завтра?

Андреас развел руками – при этом содержимое кружки чуть не выплеснулось на пол – с явным вопросом в лице, для кого он тут распинался пять минут.

– Нет, через год. Конечно, завтра!

– И я должен сидеть с Иви?

– А кто еще? У нее что, есть другой брат?

Марк открыл рот, чтобы ответить – и непрошеная мысль, как отравленная стрела, пронзила сознание. Да, у нее есть другой брат – а точнее, был. Брат, которого она никогда не знала.

Поскорее заткнув внутренний голос, Марк сфокусировался на лице отца, для которого вопрос явно носил риторический характер.

– И когда ты собирался меня уведомить?

Андреас ответил усталым взглядом.

– Если бы ты внимательнее меня слушал, то был бы в курсе уже неделю.

– Впервые слышу про твой аудит, – упорствовал Марк в надежде, что это розыгрыш.

– Очень жаль, – сухо ответил тот. – Поменьше бы витал в облаках. Да и что, собственно, тебя не устраивает? Ты безработный.

И он отпил из кружки с таким видом, словно поставил ему шах и мат. Этой короткой фразой он покрывал аргументы Марка в любом споре как козырным тузом.

Однако в этот раз Марк не собирался сдаваться без боя.

– Тебе не кажется, что в двадцать один год я имею право на личные планы?

Количество яда, который Марк вложил в эти слова, могло сравниться с укусом черной мамбы. Но у отца уже выработался иммунитет.

– Тебе пока еще двадцать. Да и какие планы? Попойка с Конрадом?

– Не попойка, а концерт.

– Разница невелика. В твоем списке приоритетов сестра должна стоять повыше возможности надраться.

Марк уставился на отца так, словно пытался наслать на него порчу. Отца это совершенно не задело: прихлебывая кофе, он вернул взгляд в ноутбук, словно разговор исчерпал себя. Бескомпромиссность его подхода не оставлял выбора. Все, что Марк мог сделать, это усесться поудобнее в той клетке, в которую его сажал отец.

– Ладно. Приеду завтра после концерта. Доволен?

– В восемь разогреешь ей рагу, и чтобы к десяти она спала. И не давай ей смотреть телевизор на ночь.

– Но концерт в восемь...

– Значит, без концерта.

Безразличие в его голосе подняло в Марке такое негодование, что ему захотелось перевернуть стол вверх дном. Однако он ограничился тем, что процедил:

– Она что, не знает, как пользоваться микроволновкой? Я потратил на билет тридцать евро.

Отец мрачно на него посмотрел.

– На твоем месте я бы так не переживал – все равно не ты их заработал. Кстати, в понедельник у тебя интервью в "Сенд Смарт".

Все еще пытаясь отыскать в чертогах сознания аргумент в пользу концерта, Марк машинально переспросил:

– Интервью?

– Звонил Мартин – у них освободилась позиция ассистента менеджера по продажам.

Тут до Марка дошло. Все мысли про концерт вышибло из головы отупляющим ударом замешательства.

– Ассистент менеджера? По продажам? – Повторил он с таким видом, будто повторял иноземные термины. – Какие еще продажи? И что делает ассистент, кофе всем разносит?

– Разберешься по ходу. Если потребуется – начнешь с кофе. И считай это услугой со стороны Мартина – он уже замолвил за тебя словечко.

У Марка возникло желание найти Мартина и швырнуть в него чем-нибудь тяжелым. Андреас продолжал говорить, игнорируя эмоциональную палитру на его лице.

– И не валяй дурака, как ты любишь – чтобы никаких вот этих твоих нарядов на собеседовании, ты понял?

Марк сделал шаг назад, чтобы через арку заглянуть в висевшее в холле зеркало. Интересно, что возмущало отца больше: видавшие виды черная майка, потертые джинсы или бейсболка, надетая козырьком назад? К тому же он давно не стригся, и из-под пластиковой застежки выбивались темные волосы. В качестве завершающего штриха картину дополняло крошечное колечко металла в правом ухе. Совсем нон-офишал. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять – его вид возмущал отца целиком и полностью. Марк ощутил зловредное удовлетворение.

– А что не так? – Любезно поинтересовался он, возвращая взгляд отцу.

– Серьгу тоже снимешь, – сурово добавил тот.

Марк театрально всплеснул руками.

– Но без нее никак! Она приносит мне удачу!

– Будет достаточной удачей, если ты не будешь выглядеть на интервью, как маргинал. Я подготовлю костюм. Ты получишь позицию. Точка.

Дело принимало скверный оборот. Марк глубоко вдохнул.

– Я и сам могу найти работу – мне просто нужно время, – с расстановкой проговорил он, изо всех сил пытаясь придать себе дипломатичный вид.

У отца же, напротив, терпение лопнуло.

– У тебя было достаточно времени! – Вдруг гаркнул он и таким ударом поставил кружку на стол, что оставалось удивляться, как та не разлетелась вдребезги. – На скольких собеседованиях ты был, на трёх? Два из которых организовал я?

Марку не нужно было большего повода, чтобы тут же отринуть свои дипломатические потуги.

– Не так-то просто найти место, где захочется торчать сорок часов в неделю, знаешь ли! – Рявкнул он.

Андреас вскочил из-за стола под визг ножек.

– Хватит с меня этой халтуры! Четыре месяца болтаешься без дела! Я оплачиваю твою одежду, еду и эти твои концерты – не говоря уже о том, что я не вселяю в квартиру новых жильцов, чтобы ты мог праздно коротать там деньки! Я так скажу: не можешь самостоятельно оплачивать жилье – съезжаешь обратно. Я больше не намерен тянуть этот фарс с твоей самостоятельной жизнью.

И он принялся убирать со стола, с грохотом перекладывая грязную посуду в раковину. Категоричность его слов остудила пыл Марка.

– Ты хочешь меня выселить? – Недоверчиво спросил он.

Отец отправлял остатки еды в мусорную корзину с таким возмущением, словно они оскорбили его честь.

– Собеседование в понедельник. В одиннадцать. Мартин тебя встретит.

Марк не пошевелился. Он чувствовал себя так, будто оказался в клетке. Прутья давили, вгоняя в клаустрофобию.

Андреас будто бы сканировал спиной все его чувства. Закончив с посудой, он вдруг тяжело вздохнул и упер руки в бортики раковины. Через несколько долгих секунд он обернулся.

– Это хорошая возможность показать себя. Платят там неплохо, набьешь опыт. Попытка ведь денег не стоит. Тебе нужно повзрослеть. Перестать ползать и научиться ходить – когда-нибудь да придется.

Марк сцепил зубы, чтобы не огрызнуться, что ходить самостоятельно он сможет только тогда, когда отец перестанет переставлять за него ноги. Но с его уст не сорвалось ни слова. Выбраться из паутины отцовских планов было не проще, чем отыскать Атлантиду.

Поняв, что ответа он не дождется, Андреас подвел черту:

– Я все сказал. И смотри, чтобы Эвелин выспалась – в пятницу первым уроком математика. Ладно, мне еще в офис нужно. Закинешь посуду? Время поджимает.

Подхватив ноутбук, он удалился с кухни. По пути он по-приятельски хлопнул Марка по плечу, словно разговор удался на славу. Марк так и не пошевелился, лишь стоял и слушал, как отцовские шаги стихают на втором этаже.

Кинув злой взгляд на гору посуды в раковине, будто это она была повинна в происходящем, он развернулся и пролетел через холл в гостиную, где начал наворачивать круги вокруг чайного столика, как бык вокруг тореадора. Негодование быстро сменилось бессилием, и Марк припал к окну. Отодвинув тюль, он увидел, что небо наконец разразилось дождем.

Конечно, это не первое собеседование, которое отец ему устраивал. В предыдущий раз Марк убежал из бухгалтерского офиса в холодном поту через пятнадцать минут после прихода под предлогом плохого самочувствия. Он даже не врал: ему действительно стало дурно от прелого запашка давно не проветриваемого помещения и напряженных лиц работников со стеклянными глазами – столь же непроницаемо-глянцевыми, как поверхности их столов.

Марк понял, что не может тут больше находиться. Вернувшись в холл, он сорвал с крючка куртку и вырвался на улицу, хлопнув дверью с громкостью взрыва.

...Вокруг лежал руинированный город. Покосившаяся многоэтажка с грохотом рухнула, когда он пронесся мимо. В чернильной мгле поднялся столб пыли, но он даже не оглянулся. Его стремительное приближение потревожило кишащий сгусток темноты, который распался на торопливые одиночные тени. Он взял след одной из них.

Существо на бегу отдавало звонкой вибрацией страха. Это стимулировало, побуждало играть в хищника, набирать скорость, клацать зубами.

Они мчались прямым курсом на стену огня. Казалось, они вот-вот ворвутся в языки пламени и оба вспыхнут до костей. Однако перед самым столкновением существо вдруг юрко вильнуло вбок. Однако он сам, будто в насмешку, оттолкнулся от дробленого асфальта в грандиозном прыжке. Пламя защекотало живот теплым веером, не причинив вреда, и вот он уже приземлился на противоположной стороне.

Куски стекол торчали в оконных рамах подобно клыкам, однако он пробрался внутрь дома, не поранившись. Он слышал мелодию гулкого сердцебиения в ушах, пока взбирался наверх. Силу бьющегося наверху чужого сердца.

Залитые мраком пустынные проходы, гниющие дверные проемы, дыры в полу, тонкое дуновение ветра сквозь щели... А за очередным поворотом, словно сердцевина комнаты, здания и всего города, – набухшее лимфой бордовое гнездо. Оно лоснилось и бликовало на стенах красным светом, как маяк.

Он шагнул вперед, когда вдруг заметил мелькнувшую за гнездом горящую огнём пару глаз.

За ним следили.

Вздрогнув, как от удара, Марк проснулся.

Несколько мгновений он смотрел в потолок, пытаясь понять, кто он такой и где он находится. Осознание осветило туманный разум, и с прерывистым вздохом он потер глаза. Что за ерунда.

Повернувшись на бок, он попытался уснуть, но сон не шел. В бесплодных попытках он пролежал до семи – и, не в силах более имитировать сон, наконец отправился в душ.

Соорудив завтрак из нескольких яиц, он принялся собирать вещи на выходные. Стоило ему выдвинуть ящик стола в поисках зарядки, и косой луч солнца, бьющий в окно, упал на два картонных прямоугольника. Марк уставился на них, как на незваных гостей. Он напрочь забыл, что билеты хранились у него.

Стоило ему набрать Конрада, как звонкий голос друга, подобно реке через дамбу, пробил первый же гудок.

– Алло? Не говори, что ты уже встал, ты же обычно спишь до обеда. Алло, Марк? Френс, я нихрена не слышу, можешь сделать потише?

Едва различимая на фоне музыка неожиданно набрала обороты и заглушила смех Конрада.

– Погоди, я выйду... Совсем псих... – Музыка стихла так резко, будто ее отсекли топором, затем раздался четко различимый голос Конрада: – Что ты говорил?

– Я молчал, – мрачно сказал Марк, – но тебе не понравится то, что я скажу.

– О-о, – настороженно отозвался Конрад.

– Я не могу пойти в клуб.

– Что?!

– Нужно сидеть с Иви.

На пару секунд повисла тишина.

– Опять он?

Молчание Марка Конрад явно принял за утверждение.

– Может, придешь хотя бы на полчаса? – Принялся упрашивать он. – Номер Альмы – открывающий. На входной билет можно взять бесплатный коктейль. Попьем да поедешь.

Марк ничуть не сомневался, что вздумай он увильнуть от выставленных отцом условий, тот непременно узнает об этом от Эвелин, и потому с неохотой ответил:

– Тебе достанется два.

– Ну тогда... хочешь, приеду после концерта? Купим радлер...

Почуяв в его голосе сочувствующую нотку, Марк поспешил заверить его, что все в порядке и он и без того неплохо проведет время – и в конце не слишком убедительной речи добавил:

– Только билеты у меня остались. Ты в своем кафе? Могу заехать.

– Нет. Точнее, да, но смена не моя. Вчера не было времени убраться, так что приехал сейчас: если я отдам сменщику загаженное пространство, меня ждет вендетта... В общем, я тут буду еще где-то час, а потом нужно забрать синтезатор. Его обещали подогнать еще на прошлой неделе, но у них сломался вэн...

Марк поспешил вклиниться:

– Если ты собираешься рассказать мне историю жизни синтезатора, то я точно не успею. Какой там адрес?

Через пять минут он уже сбегал по лестничному пролету, вбивая пункт назначения в навигатор. Телефон показал неутешительное расчетное время пути – пятьдесят минут и одна пересадка. Перекинув рюкзак на другое плечо, Марк торопливо зашагал в сторону станции.

В подземке связь не ловила, а когда он выбрался на поверхность в десяти минутах пешей ходьбы от кафе, то получил сообщение:

"Ты где?! Звонок не проходит! Я уехал, они сказали срочно забрать синтезатор, иначе нам его не видать! Оставь билеты в кафе, я позже заберу! В следующий раз надо просто взять электронные и не выпендриваться!"

Марк убрал телефон и умерил скорость шага – торопиться все равно было уже некуда.

Он приближался к перекрестку, на котором, если верить навигатору, расположилось новое рабочее место Конрада, и посмотрел на противоположную сторону.

Расположившееся там здание с с облицовкой из черного кирпича и французскими окнами бликовало солнечным светом, словно бы намеренно скрывая от глаз, что происходит внутри. Над угловой дверью значилось: "Акенсе".

Думая над странным названием, напоминающим ему не то дуновение иноземных речей, не то какое заклинание, Марк перебежал дорогу. С каждым новым шагом к двери он все явственнее различал приглушенную музыку. Взбежав по ступенькам крыльца, он не без любопытства толкнул входную дверь... И на ходу чуть не налетел на девушку, стоявшую на пороге к нему спиной. Он даже не услышал захлопнувшуюся за спиной дверь, угодив в водоворот хип-хопа, раздирающего уши и звенящего в легких.

Он сразу увидел человека, стоявшего в центре агрессивной музыкальной вакханалии. Высокий парень, закинув голову, пританцовывал посреди кафе, между полированной барной стойкой по левую руку и сверкающими столиками справа у окна. И он то ли не слышал, то ли попросту никак не отреагировал на яростный крик девушки – и она, как разъяренная валькирия, гаркнула вновь, так что Марк быстро понял, что не он один не рассчитывал попасть на дискотеку посреди утра.

Парень наконец оглянулся. В его руке мелькнул телефон, и музыка сбавила обороты, не затихнув, однако, до конца. Только сейчас Марк понял, что музыка била из портативной колонки на стойке.

Пользуясь шансом быть услышанной, девушка рявкнула:

– Что это?!

– Это называется блютус-колонка, – непосредственно сказал парень. Его взгляд скользнул за ее плечо и остановился на лице Марка.

– Не знала, что у нас намечается вечеринка!

– Не знал, что ты приглашена. Да еще и не одна...

Девушка круто развернулась. Теперь они стояли лицом к лицу.

Ее густо подведенные раскосые глаза сверкнули за угольными прядями каре. Странное выражение, которое Марк не успел расшифровать, мелькнуло и исчезло на окаменевшем лице.

– Ты откуда тут взялся? – Грубо спросила она.

Неожиданная нападка сбила Марка с толку. Он не успел подобрать ответ, когда парень позади нее вмешался.

– Очевидно, взялся он через дверь. Не стесняйся, проходи, – обратился он к Марку.

Оступив от Марка, как от чумного, девушка вновь посмотрела на парня. Их взгляды пересеклись, как кинжалы. Марк почувствовал себя одновременно и камнем преткновения, и третьим лишним. Он уже собрался оставить билеты на ближайшем столике и поскорее ретироваться, но тут девушка прошипела:

– Очень любезно с твоей стороны.

И, громыхнув черными берцами, она пересекла помещение. У лестницы, прямоугольной спиралью восходящей на второй этаж, она обернулась.

– Чтоб ты знал, скоро приедет Рем.

– Не могу дождаться, – безразлично отозвался тот. – Ну а пока Марк составит мне компанию.

Марк удивленно на него уставился, но тот не заметил: он демонстративно наращивал громкость очередной песни, фехтуя взглядом с девушкой. Враждебность в ее лице необычайно гармонировала с агрессией наряда, маскирующего хрупкость телосложения: армейские ботинки, карго-штаны с металлической цепью вместо ремня, черная в обтяжку футболка и тяжелые браслеты на руках. Марк даже не пытался вообразить на ее лице улыбку, заведомо уверенный в провальности затеи. И, словно подтверждая эту идею, она разъяренно воскликнула:

– Убери музыку и веди себя как бариста, бога ради!

– Смотря ради какого! – Откликнулся парень и включил громкость на максимум, не оставляя ни малейшей возможности пробиться сквозь биты.

Секунду она прожигала его взглядом – а в следующую развернулась и взлетела наверх, как взбешенная гарпия. С легким вздохом парень выключил музыку и пробежал пальцами по темным волосам, убирая выбившиеся на виски пряди. Впрочем, они тут же упали обратно, а он повернулся к Марку.

– На Мун не обращай внимания, религия не позволяет ей быть вежливой. Ну а я, слава богу, не религиозен. Френсис.

Он протянул руку, однако Марк смерил его подозрительным взглядом.

– Ты уже знаешь мое имя.

– Знаю, – согласился тот. – Но не от тебя.

Он продолжал держать руку. После секундной заминки Марк шагнул вперед. Рукопожатие Френсиса оказалось уверенным и крепким, а рука – сухой и теплой, и Марк помимо воли испытал к нему симпатию. Ничто не деморализует больше, чем полудохлая влажная рыба, которую пожимаешь заместо чьей-то руки.

– Конрад сказал, ты заедешь.

С этими словами Френсис зашел за стойку и развернул черный сверток, который оказался барменским фартуком. Глядя, как он накидывает его поверх футболки, Марк констатировал:

– Ты его сменщик.

– А ты сообразительный, – протянул Френсис, доставая из холодильника две бутылки пива и жестом предлагая одну Марку.

– В девять утра? – Удивился он.

С задумчивостью в лице, достойной мыслителя Родена, Френсис взглянул на этикетку.

– Мда, пожалуй, тебе я сделаю кофе. – Убрав одну бутылку, он открыл вторую и сделал глоток. – Садись – стулья довольно удобные.

– Вообще-то, я пришел оставить Конраду вот это... – Марк полез в рюкзак и выложил на стойку конверт с билетами.

Френсис конверт проигнорировал.

– Да ладно, скрась мое одиночество. Чаевых просить не буду, – с шутливой интонацией сказал он и, совершив пару быстрых движений, включил кофемолку, которая принялась шумно и весело молоть зерно.

Марк с сомнением оглянулся на дверь. Торопиться, ему, конечно, некуда, но категоричность отца в финансовом вопросе говорила лишь о том, что Марк может не рассчитывать на дальнейшее спонсирование праздной юношеской жизни. Нужно затянуть пояса, и кофе явно не входил в перечень обязательных расходов.

Кофемолка стихла, возвращая Марка из мысленных финансовых тягот к реальности.

– Что пьешь? – Спросил Френсис, вставляя наполненный до краев холдер в кофемашину. – Эспрессо, американо – или, прости господи, какой-нибудь фраппучино?

Он сделал пару ловких движений, и кофемашина мягко заурчала. Сомнений в бескомпромиссности вопроса не оставалось. Яркий запах свежесваренного кофе мягко прикоснулся к обонятельным рецепторам. Вдохнув полной грудью, Марк сдался – по правде говоря, кофе он хотел с самого пробуждения.

Он капитулировал на ближайший барный стул, отложив рюкзак на соседний.

– Американо.

Френсис нараспев спросил:

– Сахарку?

Напитки без сахара – одна из привычек, которую Марк невольно подцепил у школьной подруги Джудит, ярой противницы употребления сахара, мяса и большинства нормальных человеческих блюд. Поэтому он только покачал головой.

– Вот и правильно.

– У вас всегда так пусто? – Спросил Марк то, что вертелось на уме с самого прихода. За чистыми столиками, бликующими солнечными лучами, не было ни одного посетителя, а снующие за окнами люди словно не замечали вход.

– Только когда на двери висит табличка "Закрыто", – ответил Френсис и на удивленный взгляд Марка улыбнулся так, что прорезавшиеся в уголках глаз морщинки придали его насмешливому взгляду солнечные искорки. – Очевидно, ты не заметил.

– Я не смотрел, – сказал Марк и обернулся на дверь.

И вправду – табличка на стекле висела надписью "Открыто" вовнутрь.

– Сделай одолжение – разверни, пока я занят.

Марк отправился выполнять просьбу, а когда вернулся, то обнаружил перед своим местом чашку кофе. Плотная каштановая пенка укрывала содержимое белой кружечки, как подарочная упаковка.

Френсис припал локтями на столешницу.

– Неплохая это работа, – заметил он, потягивая пиво. – Дает некоторое пространство.

– Да я вижу, – отозвался Марк и взглянул на бутылку в его руке.

Френсис постучал по этикетке.

– Нулевка. Ты сам-то чем занимаешься?

Марк смущенно пожал плечами. Он не чувствовал себя на своем месте, пускаясь в детали жизни с полнейшим незнакомцем, однако под давлением выжидающего взгляда пришлось ответить:

– Да ничего особенного.

– Давно Конрада знаешь?

– Это допрос?

– Пока только смолток, – непринужденно ответил Френсис.

Взгляд его внимательных синих глаз вдруг показался Марку оценивающим, и он ощутил себя на испытании, сути которого не понимал. Придя к мысли, что это не самая конфиденциальная информация в его жизни, он сказал:

– Мы дружим с третьего класса.

– А девушка у тебя есть или ты так, только с парнями дружишь? – Френсис сделал из бутылки глоток, даже не пытаясь скрыть усмешку.

Марк мрачно на него посмотрел.

– Все-таки похоже на допрос.

Тот пожал плечами.

– Я любознательный. Но дело даже не в этом, а в том, что кусочки твоей биографии помогут представить, как ты будешь смотреться... – отставив бутылку, он соединил указательный и большой пальцы обеих рук в прямоугольник и поймал кофемашину в этот импровизированный объектив, – вот тут.

Марк недоуменно уставился в ответ.

– А я сказал, что ищу работу?

– А разве не ищешь?

Повисло молчание. Марк растерянно смотрел на Френсиса, вежливая улыбка которого транслировала насмешку неизвестного происхождения.

– Так ты будешь пробовать лучший кофе на районе или я зря старался?

– Откуда ты знаешь? – Напряженно спросил Марк.

Френсис облокотился о стойку с задумчивым взглядом в пространство.

– Ну, я провел анализ зерен, из которых делается кофе во всей округе, и, не будучи голословным, могу гарантировать...

– Откуда ты знаешь, что я ищу работу?

– А вот и подтверждение, – Френсис бросил на Марка насмешливый взгляд. – Стоит на тебя посмотреть – сразу видно, какой-то ты неприкаянный. Так и хочется приютить.

Марк продолжал вглядываться в его лицо, словно пытался произвести телепатическую атаку. Френсиса это развеселило. Насладившись моментом, он пояснил:

– Да расслабься, я не экстрасенс. Думаешь, я сегодня впервые твое имя услышал? – Он показательно фыркнул. – Достаточно поработать с Конрадом пару недель, и ты будешь знать биографию всех людей, которых он встречал в этой жизни. Не говоря уже о лучшем друге. Я в курсе, что ты ищешь работу – Конраду так неймется, словно он сам на мели.

– Прям ходячая радиостанция моей личной жизни, – поморщился Марк. Он бы соврал, если бы сказал, что на Конрада это совсем не похоже.

– Не переживай, я буду сражаться за твои секреты не на жизнь, а на смерть. Так как тебе идея подработать баристой-ака-официантом?

– В вашем кафе?

– Ну уж точно не в соседнем.

Марк нахмурился. Не сказать, что он чувствовал в себе желание пойти работать в сферу обслуживания. Ко всему прочему, он вовсе не был уверен, что Френсис говорит всерьез.

Повисла тишина. Марк понял, что нужно сказать хоть что-то, и наконец собрался с мыслями.

– Я никогда не делал этого раньше. Я не привык обслуживать людей и даже не умею обращаться с кофемашиной.

Судя по всему, эта информация Френсиса не смутила.

– Кофемашина не взрывчатка – не сдетонирует, если не туда нажмешь. Не боги горшки обжигают, знаешь ли.

Марк моргнул.

– Так ты серьезно?

– Ты про горшки?

Тут Марк окончательно уверился, что Френсис потешается за его счет.

– Думаю, я могу найти дело поважнее, чем работа в каком-то кафе, – бросил Марк и отвернулся, делая вид, что интереснее ламинированных полов под ногами ничего в жизни не видел.

Френсис вдруг прыснул так, словно Марк отмочил чрезвычайно удачную шутку.

– Метишь в глобальное, значит? Видимо, что-то общее у нас с тобой все-таки есть.

Во избежании ответа Марк глотнул кофе. Тот оказался теплым и насыщенным, с пряными нотками и флером амаретто. Однако Марк не хотел показать, что кофе ему понравился, и потому нарочито нахмурился. Впрочем, Френсис и не пытался уловить признаков восторга в его лице, поглощенный протиркой кофемашины.

Звякнул колокольчик, и в заведение ступила пара громко болтающих девушек. Они устроились за столиком у окна, и Френсис отправился к ним с карточками меню.

Смакуя на языке кофе, Марк разглядывал обстановку и исподтишка поглядывал на спину Френсиса, который пустился с клиентками в беспечный разговор. Одна из них безостановочно хихикала. Да уж, некоторые люди рождаются экстравертами, мрачно подумал Марк и отвернулся. Наверное, он каждому первому предлагает работу.

Он допил кофе в несколько глотков, намереваясь покинуть заведение так быстро, как получится. Но стоило ему подняться с места, как за спиной он услышал:

– Окажи услугу, – Марк оглянулся и увидел Френсиса прямо перед собой. – Вон дверь. Войдешь, и слева будет стеллаж с молоком. Принесешь пару пачек?

Только сейчас Марк приметил в углу за стойкой дверь, по цвету сливающуюся со стеной. Он не успел ничего спросить – Френсис уже отправился к витрине с выпечкой. Марк нерешительно помялся на месте, затем сделал два шага за стойку и оглянулся, словно ожидал, что Френсис сейчас засмеет его и объявит, что эта была шутка. Однако тот непринужденно понёс посетительницам штрудель, и Марк шагнул за дверь.

Он оказался на кухне, наполненной аппетитным запахом выпечки. По центру протянулась широкая металлическая стойка, а у дальней стены орудовала грузная женщина с пучком рыжих волос под сеточкой. Она как раз вынимала из многоуровневой печи огромный противень со свежеиспеченными булочками. Скрежет противеня, скользящего по металлическим полозьям, заглушил появление Марка. Он поскорее скользнул к стеллажу с молоком, схватил три упаковки, словно вор, и спешно покинул кухню. Выскочив, однако, наружу, он тут же налетел на Френсиса.

Выше Марка на полголовы и шире в плечах, тот взглянул на него с высоты своего роста. В уголках его прищуренных глаз очерчивались морщинки, намекающие, что между ними пролегла разница не только в росте, но и в возрасте.

– Теперь ты знаешь, где кухня. Будет проще освоиться, когда придешь на свою первую смену.

Марк испытал странное щекочущее ощущение в районе живота. Он не хотел, чтобы Френсис заметил его нервозность, и придал лицу по возможности ироничное выражение.

– Получается, у меня нет выбора?

Френсис взял молоко из его рук, при этом у Марка не осталось никаких сомнений, что дрожь в его пальцах не прошла незамеченной.

– Получается, что так. – Френсис зашел за стойку, а Марк направился к своему стулу с громким стуком сердца в ушах.

– Сколько за кофе? – Спросил он и потянулся к стопке меню, но Френсис проворно накрыл ее ладонью.

– Считай за счет заведения.

Марк вскинул на него подозрительный взгляд.

– Это какая-нибудь манипулятивная техника, чтобы я согласился на работу?

Френсис откровенно прыснул.

– Манипулятивная техника? Везде ищешь подвох?

– Уж лучше я буду подозрительным, чем легковерным, – заявил Марк, ощущая собственное рассуждение крайне глубокомысленным, однако Френсиса оно не впечатлило.

– Паранойя – тоже не спасательный круг в круговороте жизни.

Марк хмуро на него взглянул.

– Я думал, что иду в кафе, а попал на прием к психотерапевту.

– Издержки профессии.

– И вообще, я не параноик.

– И кто же ты?

– Я... – Марк замялся, пытаясь найти удачное определение. – Просто осторожный.

– То есть, я вызываю у тебя настороженность? – С легкой улыбкой, сопровождаемой прищуром, уточнил Френсис.

– Ну, я ведь тебя не знаю...

– У тебя есть шанс.

Звякнувший дверной колокольчик спас Марка от ответа. Френсис потянулся к меню, и для Марка это послужило сигналом.

– Спасибо за кофе, – перекидывая рюкзак через плечо, поблагодарил он.

Френсис махнул ладонью – мол, не стоит! – и отправился к посетителям, а Марк – навстречу сырой улице. Застегивая молнию на куртке, он поднял взгляд на жемчужную пелену неба. Холодный дождь окроплял лицо острыми каплями. Марк уже было собрался спустится со ступенек, когда вдруг периферийным зрением уловил движение. Машинально оглянувшись, он тут же об этом пожалел.

По тротуару приближался мужчина с резкими чертами лица – ни одной округлой линии, одни углы и острые грани. Забранные в хвост тонкие белесые волосы подчеркивали широкий лоб с синими венами на висках. Мраморная белизна кожи резко контрастировала с черным воротником пальто и подчеркивала старый рваный шрам поперек щеки, от скулы и до самой челюсти. Что за животное могло оставить такой след на человеческом лице и при каких обстоятельствах? Впрочем, Марку вовсе не хотелось об этом думать – ему хотелось попросту бежать. Но от такой физиономии оказалось непросто отвести взгляд. Оно казалось одновременно и устрашающим, и гипнотическим, точно мертвое тело.

И словно услышав эту мысль, альбинос шевельнул головой. Марк догадался, что сейчас произойдет, но не успел отвернуться.

Выпуклые глаза забрались Марку под кожу, как ледяные пальцы стужи. Альбинос продолжал стремительно приближаться, не сводя с него взгляда – и Марк испугался, что тот идет прямо к нему.

Эта мысль помогла сбросить оцепенение, и он поспешно сбежал на тротуар. Перебегая дорогу в опасной близости перед автомобилем, он ощущал на затылке пронизывающий взгляд. Не решившись оглянуться, чтобы проверить чутье, он вместо этого накинул капюшон и поспешил в сторону метро.