Глава 22
**Глава 22. Между**
Белая вспышка разрезала сознание Феликса, как нож разрезает плёнку. Он падал - но падение длилось бесконечно, растягиваясь в странной, вязкой пустоте. Вокруг не было ни земли, ни неба, только мерцающая субстанция, переливающаяся всеми цветами радуги и одновременно не имеющая цвета вовсе. Она пульсировала, как живая, и каждый её всплеск отзывался жгучей болью в висках.
"Хёнджин?" - попытался крикнуть Феликс, но звук застрял где-то в горле, не в силах пробиться сквозь плотную, как сироп, атмосферу этого места.
Его тело не подчинялось. Когда он попытался пошевелить пальцами, они сгибались с мучительной медленностью, будто каждый сустав был залит свинцом. Кожа под голубыми узорами горела, словно кто-то водил по ней раскалённой иглой.
Что-то схватило его за запястье.
Феликс вздрогнул - или это лишь показалось? В метре от него, в той же странной точке не-пространства, висел Хёнджин. Его глаза были закрыты, длинные ресницы отбрасывали тени на бледные щёки. Чёрные узоры на его руках пульсировали тусклым светом, как угли перед тем, как окончательно погаснуть.
Рука Хёнджина сжимала его запястье с такой силой, что кости хрустнули. Но боль была далёкой, словно приходящей через толстый слой ваты.
Феликс увидел - нет, почувствовал - как голубые и чёрные узоры на их коже начинают тянуться друг к другу, переплетаясь в странные фиолетовые узоры. Краска растекалась под кожей, как чернила в воде.
"Ты..." - начал он, но язык отказался повиноваться.
Хёнджин открыл глаза. Его радужки были неестественно яркими, почти светящимися в этой серой пустоте.
"Мы в ядре."
***
Первое, что они поняли - здесь не было времени. Вернее, оно было, но текло не линейно, а хаотичными всплесками, как вода в перевёрнутом стакане.
"Сколько мы..." - начал Феликс, но Хёнджин резко сжал его руку.
"Нисколько."
Он указал куда-то за спину Феликса. Там, в пустоте, висели странные капли - сотни, тысячи прозрачных сфер, каждая размером с человеческую голову. Внутри них двигались изображения, как в старинных кинолентах.
Феликс присмотрелся ближе:
- Хёнджин в белой лаборатории, где учёные в защитных костюмах прикладывают к его груди странный металлический диск - Карильон.
- Он сам, Феликс, просыпается в чужой постели, в теле, которое не принадлежит ему (но это не его воспоминание?).
- Банчан, склонившийся над древним манускриптом, стирающий пальцем своё имя со страницы. Буквы исчезают, оставляя после себя дымящиеся следы.
"Это не воспоминания," - прошептал Хёнджин. Его голос звучал странно, будто доносился из очень далёка. "Это варианты. То, что могло быть. Или будет."
Феликс потянулся к ближайшей капле, его пальцы коснулись гладкой поверхности...
Мир перевернулся.
***
Они стояли в круглой комнате из чёрного камня. Стены были покрыты теми же узорами, что и их кожа - только здесь линии складывались в огромную, сложную картину, напоминающую то ли карту звёздного неба, то ли схему какого-то невероятного механизма.
В центре комнаты, на каменном троне, сидел Чан - но не тот, которого они знали. Этот Чан выглядел на десять лет старше, его волосы были седыми, а на лице - сеть глубоких морщин. Но самое страшное - его глаза. Совершенно пустые, без зрачков, без блеска - просто два куска матового стекла.
"Вы не должны были найти меня," - сказал он, но губы не шевелились. Голос звучал прямо у них в головах, гулкий и многоголосый, будто говорили сразу десятки людей.
"Кто ты?" - выдохнул Хёнджин. Его рука непроизвольно потянулась к груди, где под рубахой скрывался черный узор.
"Первая жертва."
Чан поднял руку - и они увидели, что его ладонь полупрозрачна, как тонкий лёд. Сквозь кожу просвечивали кости, странным образом изогнутые, почти кристаллические.
"Карильон - не артефакт. Это существо. Древнее, чем сама реальность. Оно... исправляет. Создаёт копии всего, что считает браком."
Феликс почувствовал, как по спине пробежал холодный пот.
"Мы - неправильные?"
Чан кивнул. Его шея хрустнула при этом движении, как у марионетки.
"А двойник Хёнджина..."
"Идеальная версия," - голос Чана стал резким, как скрежет металла. "Без ошибок. Без вашей... связи."
Хёнджин сделал шаг вперёд, его лицо исказила гримаса ярости.
"Где он сейчас?"
Чан медленно поднял палец вверх. Его сустав развернулся на невозможный угол.
"В вашем мире. Исправляет вас."
***
Они очнулись на границе леса, в нескольких километрах от лагеря. Тело Феликса болело так, будто его пропустили через гигантскую мясорубку и собрали обратно кое-как. Каждый мускул горел, каждый сустав хрустел при малейшем движении.
"Мы... вернулись?" - прошептал он, касаясь пальцами земли. Песок был реальным, тёплым от дневного солнца. Ветер шевелил листья на деревьях, где-то далеко кричала птица - обычный, нормальный мир.
Хёнджин не ответил. Он стоял неподвижно, его взгляд был прикован к чему-то в направлении лагеря. Феликс последовал за его взглядом.
Между деревьями что-то двигалось.
Не человек. Не животное.
Фигура с очертаниями Банчана, но без лица - там, где должны были быть глаза, нос, рот, была лишь гладкая, бледная маска из кожи. Она шла неестественно плавно, не сгибая ног, просто скользя над землёй.
"Он стёр себя," - голос Хёнджина был едва слышен. "Но тени помнят."
Феликс почувствовал, как голубые узоры на его руке вдруг вспыхнули ослепительным светом - впервые за всё время не болью, а почти... радостью.
Тень повернулась к ним. Гладкая маска будто втянулась внутрь на мгновение, образуя подобие впадины там, где должен быть рот.
"Беги," - прошептал Хёнджин, хватая Феликса за рукав. "Оно знает, что мы здесь."
Тень сделала первый шаг в их направлении. И второй. И третий - с каждым движением её контуры становились всё чётче, всё более... человечными.
Последнее, что увидел Феликс перед тем, как Хёнджин рванул его за собой в чащу - это как тень поднимает руку в знакомом, почти дружеском жесте.
И как на её запястье проступает голубой узор.