Глава 12
Чердак антикварного магазина пах старыми книгами и пылью. Феликс сидел на разваливающемся диване, завернувшись в плед, который дал ему Банчан. Его пальцы нервно перебирали бахрому — тело уже почти восстановилось, но в груди по-прежнему ныло, будто кто-то вырвал кусок души и вставил обратно что-то чужое.
— Эй, малыш. — Минхо поставил перед ним кружку с дымящимся какао. — Ты выглядишь так, будто тебе нужно что-то сладкое.
Он уселся рядом так близко, что их колени соприкоснулись. Его улыбка была теплой, но в глазах — острый, изучающий блеск.
— Спасибо, — Феликс взял кружку, стараясь не смотреть на то, как Минхо облизывает губы, заметив каплю шоколада на его пальце.
— Можно я...? — Минхо не стал ждать ответа, аккуратно вытер каплю своим большим пальцем. — Нельзя ронять такое вкусное.
Феликс почувствовал, как по щекам разливается тепло.
— **"Малыш"?** — из темноты раздался голос Хёнджина.
Он стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди. Его взгляд, тяжелый и колючий, переходил с Феликса на Минхо и обратно.
— О, извини, — Минхо даже не отодвинулся. — Разве у вас в том мире не принято заботиться о гостях?
— У нас принято **не трогать** чужое.
Минхо приподнял бровь, медленно откинувшись на спинку дивана.
— Интересно. А я думал, Феликс сам решает, кто может к нему прикасаться.
Тишина повисла густая, как масло. Феликс потянул плед выше, словно мог спрятаться от этого напряжения.
— Хёнджин... — начал он.
— Да? — тот резко повернулся к нему, и в глазах вспыхнуло что-то дикое. — Ты хочешь, чтобы я ушел? Чтобы **он** остался?
Феликс открыл рот, но тут в комнату влетел Джисон с подносом бутербродов.
— О, боже, — он оглядел всех троих и закатил глаза. — Опять меряетесь... чем там вы меряетесь?
— Эго, — пробормотал Сынмин, появляясь за его спиной.
Хёнджин проигнорировал их, шагнув к Феликсу.
— Встань.
— Что?
— **Встань.**
Феликс подчинился, плед соскользнул на пол. Хёнджин подошел так близко, что их груди почти соприкасались.
— Ты... — он резко провел пальцем по внутренней стороне запястья Феликса, где все еще слабо светились голубые узоры. — **Мой.**
Минхо фыркнул.
— Очень зрело. Пометил, как собака.
Хёнджин оскалился, но Феликс схватил его за руку.
— Хватит! — его голос дрогнул. — Я не... я не вещь, которую можно делить!
Тишина.
Хёнджин замер, его дыхание стало тяжелым. Потом он резко выдохнул, прижал лоб ко лбу Феликса.
— Ты прав. Прости.
Минхо встал, отряхивая штаны.
— Ладно, драгоценности, я понял намек. — Он бросил Феликсу подмигивание. — Но если захочешь **настоящего** какао — знаешь, где меня найти.
Дверь закрылась за ним.
— Он... — Хёнджин стиснул зубы. — Он специально...
— Да, — Феликс вздохнул. — И ты повелся.
Хёнджин нахмурился, но Феликс прижал палец к его губам.
— Замолчи. И... называй меня **так** снова.
— Как?
— **"Мой".**
Их губы встретились, и где-то в глубине души Феликса голубые узоры **вспыхнули** ярче.
---