Глава XI
Подводный кошмар
Хортенсия Обри
1693 год
Неизвестная точка
Атлантический океан
Какое милое лицо она могла лицезреть. Бархатная притягательная кожа, красиво очерченный нос, румяные щеки, оставлять на которых поцелуи было наверняка прекрасно и пухлые губы, думать о которых вообще не стоило. Глаза разного цвета будто бы манили к себе, зазывали, и в них хотелось смотреть вечно. Волосы цвета молодой пшеницы мягко рассыпались по плечам и приходилось сдерживать свой порыв прикоснуться к ним, убедиться в их шелковистости.
Наверняка и голос у нее был столь же прекрасен, как и лик. Мир будто замер в этот момент, затаился, предоставляя возможность прекрасному созданию открыть рот и воспользоваться языком, произнести пару слов и пленить ее еще больше своим звучанием.
Понимаю. Мне тоже когда-то было невыносимо больно.
Отчего же было невыносимо больно этому милому и вкрадчивому голосу? Что могло заставить тебя испытать это чувство? Скажи. Только скажи и все решится. Скажи и любая проблема покинет твой разум также просто, как как необдуманные клятвы срываются с языка.
Но в следующий миг, стоило ее голове повернуться, как из горла почти что вырвался крик. Вот только ей предусмотрительно закрыли рот. Но оскверненные глаза видели все.
Видели кожу, испещренную мелкими чешуйками, которые без воды высыхают и становятся жесткими и колючими. Видели на месте носа два отверстия, будто бы тот принадлежал какой-то змее, а не этому существу. И щеки потеряли свой румянец, обретя холодную бледность кожи, целовать которую уж точно не хотелось. Губы, вот ведь ирония, остались такими же пухлыми и все бы ничего, если бы не просматривающиеся сквозь них мелкие и острые зубки. Глаза, в которых хотелось затеряться и утонуть были и вовсе не похожи на прежние. Теперь, имея вертикальный зрачок, они потеряли свою яркость, приобретя оттенок вымытого водой стекла. Светлые и сулящие смерть. Волосы, не имеющие ничего общего с шелковистостью, мокрыми спутанными прядями лежали на плечах, не потеряв своего цвета, но заметно потемнев на пару оттенков. А из головы, аккурат меж этих косм, просматривался мягкий и небольшой темно-бирюзовый плавник.
– Капитан? Вы в порядке, капитан? – голос должен был звучать ласково и нежно, но вместо этого хрипами и насмешливой злобой вырывался из глотки сидящего перед Чайкой создания.
Русалка. Чертова русалка. Но как? Как такое возможно? Это ведь всего лишь бред ее собственной фантазии, так?
Однако рука, закрывающая рот, была вполне реальна и холодна. А чужие когти слабо царапали кожу вокруг губ.
Сердце испуганно забилось в груди, пока тело парализовало от паники. Она не видела ничего, кроме сидящей перед ней твари. Не осознавала, что всего этого попросту не может быть на самом деле. Не понимала, что находится в своей каюте, на своем корабле, в чертовой безопасности среди чертовых людей. Не понимала, что может встать, взять оружие и попросту дать мучительнице отпор.
Хотя, может, и понимала, но тело отказывалось повиноваться. Оно застыло в напряжении, и лишь сердце тревожным эхом разносило волны страха от макушки головы до кончиков пальцев.
Опять. Она снова оказалась в ловушке.
– Капитан? – настойчивее повторил голос, а пухлые губы растянулись в дьявольской улыбке, обнажая острые и мелкие зубки жемчужного цвета, способные оставить такие невероятные раны, следы от которых не сойдут с кожи недели три. А как неприятно, до матерного крика, они вспарывают кожу. Будто бы это не часть чужого строения тела, а холодное оружие. Острое, беспощадное и созданное, чтобы причинять боль.
Она зажмурилась. Заставила себя это сделать, слыша, как в ушах отдается испуганный стук сердца. Сейчас. Сейчас она откроет глаза и ничего не будет. Сейчас.
Когда Хортенсия заставила себя сквозь страх открыть глаза, то едва не распласталась по диванчику от облегчения. Ее напряженное тело вмиг потеряло опору, задрожав. Кажется, на лбу даже пот выступил. Но, самое главное, что рот ей зажимала вполне себе обычная человеческая рука. Без длинных когтей и мелких бисеринок чешуи. А обладательница этой руки имела вполне себе безобидную внешность с разными привычными глазами, в которых сейчас плескалось беспокойство.
– Капитан, Вы хотели закричать... и я уберу руку, если пообещаете, что не станете этого делать... кивните, если согласны, – голос Бернадетты де Кьяри звучал напугано и осторожно. Обри медленно кивнула, и аристократка тут же убрала руку от ее рта, кажется, вздохнув с облегчением.
Сама же капитанша поспешила отодвинуться на другой конец диванчика, отворачивая голову и сжимая пальцами здоровой руки ткань штанов. Померещилось. Всего лишь померещилось. Неужели это все воздействие опиата на ее уставший разум? Но как же реально все это было. До дрожи и приступа невыносимого страха. Она украдкой прикоснулась к коже вокруг губ, но не ощутила ничего, что указывало бы на царапины.
– Вы в порядке, мисс Обри? В какой-то момент мне подумалось, что Вы сейчас закричите, и я, простите мне мою бестактность, закрыла Вам рот, переживая, что это услышат на палубе и прибегут сюда... Незачем им видеть Вас в подобном состоянии, – Бернадетта не делала попыток придвинуться и это не могло не радовать. Чайка понимала, что пока не готова к этому. Но ее обеспокоенность в голосе не могла не радовать. Она действительно переживала за ее состояние. И репутацию. Не могла быть эта волнительная девушка ужасным монстром из ее бредового видения. Но как же реально оно было...
– В порядке. Прошу простить мне мое поведение, мне стало немного не по себе из-за действия опиата, – проговорила капитанша, но так и не рискнула поднять глаз на девушку. Все еще боялась увидеть там свой подводный кошмар во плоти.
В ответ на ее слова Бернадетта лишь молча кивнула, мол, да, я понимаю, мисс Обри, я и сама напугалась, но хорошо, что все хорошо, не так ли?
И когда вновь вернувшаяся Адель возобновила свою прерванную работу, Чайка, которая отнюдь не блуждала по глубинам своего разума, пыталась понять, почему, ну почему в близком человеке, не желающем ей зла она увидела чудовище?