Глава IX
Убежище
Бернадетта де Кьяри
1693 год
Неизвестная точка
Атлантический океан
Несмотря ни на что, Бернадетта была рада. Рада тому, что слабая прохлада наконец стала ощущаться в знойном воздухе. Теперь все вернется на круги своя. Все будет так, как было, когда ее ноги впервые ступили на борт этого корабля той ночью. Осталось лишь пережить суд над Чайкой и можно будет ненадолго перевести дух.
Буквально ощущая, как надежда и радость наполняют сидящих вокруг людей, де Кьяри украдкой посмотрела на кока, замечая, как тот улыбается в косматую рыжую бороду. Казалось, в этот миг разрозненная команда, готовая из-за разных взглядов, голода и зноя перегрызть друг другу глотки, вновь сплотилась, став единым целым.
Жаль, что короткий миг сплочения был так грубо прерван.
Взгляд Бернадетты метался от квартирмейстера к старпому, пока те вели свою вежливую беседу. А после она, сама не отдавая себе отчета, вскочила на ноги, заметив, как блеснуло дуло пистолета в лучах солнца. Хватка Стива не позволила ей сдвинуться с места, ощутимо и неприятно сдавливая запястье. Оставалось лишь смотреть. Смотреть и надеяться, что безумный судья не наделает ошибок.
Тело вздрогнуло от звука пронзительного выстрела, зрачки расширились. Она хотела было закрыть себе рот ладонью, чтобы не выдать ни звука, но одна рука была занята миской, а вторая была в плену у кока. Поэтому ей пришлось прикусить язык с ужасом в разных глазах смотря на человека, который мгновение назад еще ел свой обед. Дышал. Радовался окончанию штиля. Питал надежды на будущее. А сейчас был мертв.
– Сядь, ты ничего сейчас не сделаешь, – донесся до нее громкий шепот мистера Дэйвиса. Тот настойчиво дергал ее за руку, призывая сесть. Аристократка нехотя подчинилась, но глаз оторвать от мертвого тела не могла.
– Как он посмел... – возмущенно выдохнула Бернадетта, не понимая, как после такого можно было спокойно сесть и вернуться к трапезе. Откуда, ну откуда в людях столько жестокости, что они позволяют себе убивать других людей ни за что? Кто дал им такую власть?
– Он не в себе и сейчас лучше не вмешиваться. Ты ничем не помогла бы Джеку, и лишь усугубила бы незавидное положение Адель, – продолжал негромко говорить кок. Она заметила, что он опустил глаза в миску, нахмурив густые брови. Он не мог и не хотел смотреть на труп бывшего товарища.
Как и все остальные. Они все трусливо отвели взгляды от мертвого тела, вернувшись к своей пище, будто ничего и не произошло. Безразличная толпа людей, показывающая свое полное подчинение. Не осознающая, что своим отказом бунтовать против безумства, сами себе же и подписывают приговор в причастности к преступлению.
Равнодушие равно соучастие.
Но Бернадетте было слишком непросто смириться с подобным раскладом. Она демонстративно поставила миску около ножек табуретки и уже почти поднялась на ноги, как заметила движение со стороны юта.
Капитан, смотря прямо перед собой, спускалась по лестнице на палубу. Даже не взглянув на Леона, она оказалась возле офицера, которого, как сказал Стив, звали Джек. Бернадетта видела, как команда с замиранием следила за тем, что происходило дальше. Как мертвое тело приподняли ослабшие руки, тут же запачкавшиеся в крови.
Не собираясь и дальше быть простой наблюдательницей, де Кьяри быстро оказалась около Хортенсии, помогая ей поднять труп. Она понятия не имела, что Чайка хотела с ним сделать, но была готова помогать. И этот маленький человечный жест возымел отклик. С разных концов палубы к ним подходили другие члены команды. Мисс Аквили, мистер Олдрич и мисс Харрисон. Они все под гробовое молчание других людей собирались вместе проститься с покойным.
Де Кьяри уже была готова помочь Хортенсии нести труп, но рядом с ней оказался Джон. И его молчаливый взгляд был красноречивее любых просьб. Возможно, он просто хотел помочь, предполагая, насколько тяжело было тело. А может, его просто связывала с этим человеком дружба или уважение, и он захотел отдать ему последнюю дань. Выяснять этого аристократка не стала, молча уступая свое место боцману. Вдвоем с капитаном они подняли тело и первыми двинулись к люку, ведущему на нижние палубы. Следом за ними двинулись и пиратки. И самой Бернадетте ничего не оставалось делать, кроме как замкнуть эту маленькую процессию, двигаясь следом.
– Может, я и лживая тварь, но убивать своих соратников без причины мне никогда не приходилось, – в тишине, прерываемой лишь шелестом парусины, голос Хортенсии Обри прозвучал пугающе громко. Она остановилась лишь на мгновение, чтобы произнести эти слова, прежде чем продолжила путь.
Не сложно было догадаться, что именно имела ввиду капитан, бросая такие слова в лицо квартирмейстеру. Может в прошлом она и убила собственными руками часть команды, но лишь потому, что среди людей не было тех, кто поддерживал ее решение. В отличие от мертвого Джека, которого они сейчас несли на своих руках. Интересно, знай он, что капитан, против которой он бунтовал попытается позаботиться о его мертвом теле, поменял бы он свое решение? Если бы знал, что умрет от рук человека, чьи мысли будет считать правильными?
Слыша, как неровно стучит протез канонирки по деревянным доскам, Бернадетта, поглядывала на напряженные спины идущих. Здесь, в чреве корабля, было тихо. И лишь слабый звук очнувшегося моря нарушал тишину, да слабо покачивающиеся масляные лампы добавляли хоть какой-то живости их процессии, которая не остановилась даже тогда, когда на лестнице появилась мисс Адель, на чьем плече привычно восседал Мигель. Она, держа в руках пустую миску, бросила быстрый взгляд на Джека и, пропустив их вперед, ринулась наверх. Кажется, она покормила корсара. Хороший поступок, благородный. Это прибавит благосклонности пленнику и даст Обри нового союзника. А капитану Чайке сейчас как никогда сильно нужны были новые союзники.
Они отнесли труп офицера в трюм, завернули тело в отрез ткани и закрыли глаза погибшего. Чайка с каким-то разочарованием в глазах смотрела на мертвое тело, прежде чем поднялась на ноги. Ей предстояло подняться наверх вместе с людьми, которые не сказали ей ни слова после того, как ее взяли под стражу. А ведь раньше она, наверное, и представить себе подобного не могла.
– Если ты не вырвешь победу зубами в этом поединке, считай, что зря оставила меня после ранения в команде.
Бернадетта наравне с Обри вскинула голову, обратив взор на Энн. Ее лик был суровым. Зеленые глаза женщины были вперены в нее так, как хищница вперивает свои когти в тушку пойманного зверька. Но, стоит отдать должное капитанше – та не отвела глаз, уверенно выдерживая ее взор в царящем полумраке.
– Это такое дружеское наставление? – хмыкнула Чайка, слабо растянув губы в усмешке. И, хоть полностью ее настрой нельзя было узреть в полумраке, что-то подсказывало де Кьяри, что капитану сейчас было не до смеха.
– Можешь сколько угодно зубоскалить, но я осталась на этом корабле лишь потому, что один юнец уверил меня в том, что даже без ноги я буду ценным членом команды, – и, будто бы в подтверждение своих слов, переминаясь с ноги на ногу, в непроницаемой тишине трюма о деревянный настил корабля стукнул протез канонирки.
– Энн права, капитан. Мы все пошли за тобой лишь потому, что нашли здесь убежище. Место, где нет гонения женщинам. Где капитан, обучая нас драться и ходить под парусом, просила стать сильными ради самих себя, а не благополучия команды. Сейчас ты тоже должна стать сильной, – произнесенная спокойным голосом речь была слишком длинной для вечно молчавшей рулевой. Но она высказалась, ибо была согласна со своей старшей подругой. Бернадетта невольно поймала себя на мысли о том, что ей нравиться такая поддержка.
– Иначе для чего тогда устраивала показательную казнь и всегда так яро защищала женщин? Будь той, чья слава ходит из уст в уста по морям и проливается горячей кровью на ладони, – Джон Олдрич, кажется, тоже не мог не высказаться, завершая своими словами мысли двух пираток.
Бернадетта смотрела на этих людей, занимающих не последнее место в команде и понимала, что, несмотря на обиду и злость от капитанской лжи, которая засела в их сердцах, они хотели, чтобы Чайка жила. Они хотели даровать ей победу и оставить на прежнем посту. Ведь они, как и остальная здравомыслящая часть команды, помнили о проявленной доброте, тронувшей их сердца и сплотившей сознание в желании идти вместе под одним парусом.
– Я не могу этого обещать, но я постараюсь сделать все, чтобы остаться в живых. И не подвести веру каждого из вас. Постараюсь не подвести вашу веру в меня.
Наблюдая за тем, как капитан Конте обводит каждого из своих людей долгим взглядом, аристократка была уверена в том, что ей хочется, если не обнять их, то хотя бы прикоснуться к плечам. Поддержка в такое непростое время была ей очень важна. И хорошо, что ей ее смогли дать. Может, это поможет Хортенсии обрести уверенность в себе и вновь стать кровавым капитаном.
Ведь шанс на победу в этой неравной схватке был лишь у этого жестокого человека. Ведь только у этого жестокого человека был шанс на победу.
Бернадетта, стоявшая ближе всего к капитану, прикоснулась пальцами к ее плечу и, пользуясь тем, что в трюме было мало света, слабо улыбнулась ей. Пусть знает, что она не одна. Пусть помнит о том, что здесь есть люди, которые нуждаются в ней и которые готовы следовать за ней, даже не смотря на то, что этот длинный путь начался со лжи.
Умение даровать прощение – самое ценное, что только может дать одно человеческое сердце другому.
Жаль, что у самой де Кьяри никакого сердца не было. И ее путь лежал не через милосердное прощение, а через яростную месть.