Часть 13
ЧАСТЬ 13
ИДЕНТИФИКАТОР: МЕРТВ
2075 год
Между гравитационным узлом «Туман-9»
и внешней орбитой станции «Солайрис».
Сектор 7, метка 42.
Маршрутный статус: в дрейфе.
Сейчас
Как бы сильно Николас не был зол, а он понимал, что Торнелл прав. Если у них был шанс на спасение, то им нужно было воспользоваться. Сигнал ультранизкого диапазона наверняка пробьется сквозь аномальную зону и достигнет точки связи.
Но был ли смысл в том, чтобы спасаться? Их осталось двое из семи человек. Двое, черт возьми. Что, если, когда сигнал поймают, уже будет слишком поздно кого-то спасать?
А когда их спасут... Николас сжал пальцами переносицу, качая головой. Последствия для них с Фрэнком будут ужасными. Будет судебное разбирательство и расследование того, как так вышло, что на них напали. Высокая вероятность, что Николаса лишат лицензии также, как и Фрэнка. Они, по сути, оба виновники, пренебрегшие мерами безопасности и протоколами. По вине обоих погибло пятеро невинных человек.
Николас чувствовал, что он был виноват в большей степени, чем Фрэнк, который допустил подобное. Он ведь капитан. Должен был быть ответственным и внимательным. А Рихт пустил все на самотек. Может, скажи он тогда о спайке Торнеллу, то ничего и не было бы, а так...
Поднявшись на ноги, Рихт все же решил проверить, что там с сигналом и, что самое главное, кто все-таки его оставил. Догадки были, но их хотелось проверить.
Отойдя к терминалу распределения каналов связи, Ник стал проверять сбойную секцию – низкочастотный сигнал сейчас проявлялся нестабильно, система заметила его, но сам он не закрепился в основной сетке логов.
Терминал и правда показывал незарегистрированную активность на передатчике ультранизкого диапазона ULR – универсальной записи в журнале.
Экран модуля был потертым и тусклым, а интерфейс – старого образца, с латентными логами – записями, которые не отображались в обычных системных журналах и обычно были скрыты. Клацнув по панели, он провалился в недавно открытый лог, где крупными буквами было выведено два слова: "СИГНАЛ ОБНАРУЖЕН". Пока мало что понимая, Николас пролистал ниже механической кнопкой, читая информацию:
> КАНАЛ: AUX-C / ULR
> МОДУЛЯЦИЯ: нестабильная
> ПОВТОР: каждые 4ч
> СОСТОЯНИЕ: активен
Это мало, о чем ему говорило, поэтому Ник вышел из этой вкладки, быстро переключился на журнал событий, где наверняка что-то должно было остаться о том, кто именно так все удачно предусмотрел, действуя из странного предчувствия.
[15:03:10] Авторизация вручную
[15:03:11] Вставлена карта: N.AVES
[15:03:15] Ручной запуск передачи
[15:03:16] Установка интервала – 4 часа
[15:03:17] Установка сигнала – при срабатывании аварийного протокола
[15:03:23] Активация – по детекции внутренних угроз / потере целостности шлюза / критическом повреждении экипажа
Активация экстренного ретранслятора: УСПЕШНО
Начало сигнала: [08.06.75 – 03:36:07...▒▒▒▒▒▒]
[ПРИМЕЧАНИЕ СИСТЕМЫ]:
Ответ не гарантирован. Время до следующей пересылки – 45 минут.
Николас невольно улыбнулся. Он догадывался, что этот сигнал не был сам сформирован системой или аварийной программой. Это все переживания Нолана. Это он предусмотрел то, чего не смог предусмотреть сам Ник, как капитан. Механик вручную создал сигнал, скорее всего, перед уходом в зону "Тумана". И все это время молчал об этом.
Нолан всегда был весельчаком и немного раздолбаем. Но это ведь не значило, что он не переживал. Переживал, просто скрывал это все за маской вечного шутника. И теперь его переживание помогло Нику и Фрэнку. По крайней мере, Рихту хотелось надеяться на это. Глупая надежда на то, что их спасут, все еще не отпускала бывшего капитана.
Ведь, как бы там ни было, а ему отчаянно сильно хотелось спасти. Ему отчаянно сильно хотелось жить.
Николас прижался лицом к пыльному экрану терминала, готовый осыпать молчаливыми благодарностями и проклятое железо, и балагура-механика. Но его слова никому не были нужны сейчас. Никто их даже не услышит.
Зато сам капитан услышал писк импульса передаваемого сигнала. Едва различимый в гуле, но дающий небольшую надежду на то, что их услышат точно также, как сам он услышал это тихое "пи..." сейчас.
В конце концов, даже тот же проклятый Кристофф должен был напрячься из-за того, что ему не слали отчеты каждое утро, разве нет? Или ему плевать и сказано это было исключительно для того, чтобы держать их всех в узде?
Но не может же быть так, чтобы одним людям было все равно на других?
– Нолан, мы все тебя не заслуживаем. Я не знаю, поможет нам это или нет, но спасибо.
Фрэнк сидел на столе на коммондеке. В руках – пневматика. Личное оружие Рихта. Сам капитан так и не сумел вспомнить, куда делся его пистолет после того, как ушли контрабандисты. Наверное, его в общую кучу скинули в складотсек, где оно изначально и хранилось. И вот теперь Торнелл непонятно для чего взял его.
– И зачем? – спросил Николас настороженно, проходя внутрь и не доходя пару шагов до стола. Он хотел поговорить с ним насчет увиденного сигнала и того, что их будет ждать, после того, как кто-то обнаружит их и спасет. Расклад был не самым радужным.
– Ты же не радуешься, что мы спасены, – пожал плечами второй пилот, крутанув оружие за петельку курка на пальце. Только сейчас Рихт заметил, что возле него стоит бутылка аварийного спирта. Та самая, из которой пил Эл до того, как подорвался на мине. Ничем хорошим это не закончится.
– Я не могу радоваться этому в то время, как Лея умерла, – покачал Николас головой, сжимая руку в кулак и чувствуя, как спазмы фантомной боли сковывают культю. – Я благодарен Нолану за то, что он перестраховался и в обход системы оставил сигнал, но это ничего не меняет.
– Ну, раз ты грустишь... Помянем? – Торнелл криво улыбнулся, взяв в другую руку бутылку со спиртом и тряхнув ею так, что пара прозрачных едких капель осталась на столе.
– Ты правда думаешь, что можно шутить и смеяться сейчас? Ты совсем не понимаешь, в какой мы заднице оказались из-за тебя? – Нику было тревожно, но не за себя, а за Фрэнка. Если он умудрился наворотить дел на трезвую голову, то кто знает, что случится, когда он выпил?
– Тогда учиню самосуд, раз я такой плохой, – небрежно дернув плечами, Торнелл поднес оружие к виску, широко улыбнувшись. Продолжая свои кривляния, он воспроизвел звук выстрела и откинул голову в сторону после мнимого выстрела. Но после, словно передумав, он направил дуло на Рихта. – Или пристрелю тебя, чтобы не тошнил мне на нервы.
– Фрэнк, отдай пистолет, – Ник сделал шаг навстречу, протягивая руку, совсем не боясь за себя. Нужно было забрать оружие, пока еще не поздно. Пока этот дурак не наворотил других непоправимых дел.
– Он принадлежит капитану.
– Ты не...
– Я капитан согласно "Альфа-переходу".
Честно, Николасу было плевать. Фрэнк мог кичится своим положением, полученным в экстренных условиях, сколько угодно. Но протокол еще не делал его настоящим капитаном.
Разумнее было бы отстать от Торнелла. Плюнуть на него, как он плюнул на всех их, согласившись на бредовую авантюру контрабандистов. Но Рихт так не мог. Потеряв всех членов экипажа "Атрии", он не мог потерять и его, единственного оставшегося в живых, второго пилота.
И потому, отмахиваясь от доводов здравого смысла, Рихт кинулся на Торнелла, зная, что шансов, откровенно говоря, у него маловато. Не с одной рукой и болями в голове, каждый раз настигающими его так не вовремя.
Первый удар пришелся куда-то в его грудь. Торнелл дернулся, опрокинув бутылку со спиртом на пол. В воздухе тут же разлился острый запах спирта, ударивший в ноздри. А в следующий миг Рихт получил удар в живот. Он отшатнулся, но лишь на секунду. И этой секунды вполне хватило для того, чтобы Фрэнк спрыгнул со стола, подходя ближе и замахиваясь. Ник увернулся, но запоздало понял – он не хотел драки. Он просто хотел забрать у Фрэнка пистолет, чтобы тот не натворил делов. Но вместо этого они просто начали глупую потасовку.
Николасу не хватало его руки. Он чувствовал, как культя пульсировала от фантомной боли, пока сам он неловко, на автомате, двигал ею, нелепо пытаясь поставить блок и защититься. Следующий удар капитан получил в грудь. Как ни странно, но Торнелл все также сжимал пистолет в ладони, используя эту руку для постановки блока. Почти что честная драка. Но такая бессмысленная.
Но разговаривать с Торнеллом было еще более бессмысленным занятием.
Рихт едва увернулся от удара по лицу, отскочив в сторону и пошатнувшись. Давала знать о себе херовая координация и вспышки боли в голове, возникшие так внезапно и некстати. Черт, а ведь Ник почти что научился жить с болью. Научился игнорировать ее. И вот сейчас, когда нужна была концентрация, она снова вернулась. Она снова напоминала ему о том, кем он стал. Проклятым калекой.
Махать кулаками было бессмысленным. И потому, совсем не думая о том, как неприятно это действие отзовется болью в культе, Рихт полетел на Торнелла прежде, чем тот сумел сообразить, что происходит или нанести еще один удар.
Они оба свалились на пол, неловко поскользнувшись в луже вонючего спирта. Рихт упал сверху, по инерции выставив руку, которую потерял, уперевшись ей в пол. Конечность отозвалась болью, вызвав искры, посыпавшиеся из глаз. Торнелл же вздохнул так, словно капитан вышиб из его легких весь воздух. Впрочем, наверное, так оно и было.
А пистолет, злосчастная пневматика, отлетела в сторону с насмешливым грохотом. Что ж, по крайней мере, оружие уже не в руках второго пилота.
– Твою мать, кэп, голова! – Фрэнк поморщился, тут же приложив ладонь к ушибленному затылку.
– Мне было также больно, там, возле шлюза, – выдохнул Рихт и не без труда сполз с Торнелла, садясь на пол и убирая со лба взмокшие волосы. Сердце в груди колотилось как бешенное, кровь импульсами ударяла в голову, отзываясь спазмами в шрамах, напоминая о том, что капитан еще не достаточно окреп для того, чтобы ввязываться в драку. Калека, который никогда не окрепнет для того, чтобы ввязаться в драку.
– О, значит, вспомнил? Надо было сильнее бить, – позволив себе издевку, Торнелл улыбнулся, тоже садясь, пальцами все еще потирая ушибленный затылок. И тут взгляд второго пилота упал на пистолет.
Ник запоздало понял, что сейчас произойдет.
И не сумел вовремя среагировать, когда Торнелл, привстав, дернулся в сторону оружия. Рихт ринулся за ним, снова валя второго пилота на пол. Но на этот раз Фрэнк успел вооружиться, направляя дуло прямо в сердце Николаса. И улыбаясь. Зловеще, с издевкой и без капли сожаления. А в глазах – сплошное помешательство.
– Тебе нужно было убить меня еще тогда, – пульс шкалил, а сбитое дыхание никак не удавалось восстановить. От дула, приставленного к груди, было неспокойно. Стоять на коленях было неудобно. Не хватало руки для поддержания равновесия и опоры. Тело дрожало от напряжения и страха. Но здоровая рука все же осторожно потянулась к оружию, хватаясь за дуло. Выстрелит или нет?
– Я не хотел тебя убивать. Я вообще ничего этого не хотел, – Торнелл продолжал улыбаться, держа пистолет в ладони одной рукой. И вот теперь в его глазах наконец появилось нечто, похожее на сожаление. Николас увидел, как дрогнула его улыбка, искажаясь, на миг исчезая, но через секунду появляясь снова, будто бы Фрэнк заставлял себя улыбаться. – Я думал, все будет иначе. Без крови и смертей.
– И ты серьезно решил, что лучше вести себя, как трус, чем просто признаться, что ты облажался? – Рихт поморщился, сжимая челюсти. Скажи Фрэнк эти слова раньше и все было бы иначе. Не было бы недоверия среди выживших. Не было бы бессмысленных препирательств и конфликтов. И все были бы живы. А теперь его слова были бессмысленны.
– Я лажаю всю жизнь, Ник. Наркотики, алкоголь, азартные игры и куча долгов с кредитами. Вся моя жизнь – сплошная несмешная шутка, суть которой я никак не могу понять. Стоит мне вылезти из одной ямы с дерьмом, как я тут же оказываюсь в другой и так по кругу. Всю жизнь, – Торнелл прикрыл на миг глаза, продолжая улыбаться. Улыбка неуравновешенного человека, уставшего от этой жизни. Николасу было его жаль. Искренне жаль.
– Я думал, что наконец выбрался из этого дерьма. Взялся за ум, завязал с зависимостями и стал нормальным. Но ты даже себе представить не можешь, что творится вот тут.
Постучав себя по виску пальцем свободной руки, он перестал улыбаться. Взгляд был серьезным. И без привычной издевки.
– Я не могу избавиться от всех мыслей и желания совершить опрометчивый поступок. Потому что всегда кажется, что так легче и проще, а по факту все выходит боком. Как обычно.
– Ты мог поговорить со мной, Фрэнк. Я твой друг. По крайней мере, с старался быть им.
– Не после ситуации с Кристоффом.
И снова эта кривая, разломанная улыбка.
– Я же извинился перед тобой...
Ладонь Торнелла расслабилась, выпуская пистолет. Ник рефлекторно поймал его, крепко сжимая. Пистолет лег в руку как влитой. Палец по инерции опустился на курок. Не давил, но ощущал теплоту нагретого металла. И вот дуло было уже направлено на Торнелла. Но ведь Ник не выстрелит. Он не хотел этого.
– А толку? Стакан-то уже разбит, Ник. Его никак не склеить, – Фрэнк дернул плечами и покачал головой, когда Рихт собирался возразить. -– Избавь меня от этого разговора и просто застрели.
– Что?
– Ты слышал.
Ник хотел выкинуть в сторону оружие, но руки Фрэнка были быстрее. Сжимая его ладонь своими пальцами, Торнелл приставил дуло куда-то ниже сердца, продолжая улыбаться. Хватка была крепкой – не вырваться. Его пальцы давили на курок, подталкивая к непоправимому. Ник сопротивлялся. Он не хотел этого. Но Фрэнк продолжал давить.
– Прекрати, – голос сорвался на хрип, а палец предательски дрожал от напряжения и давления. Он не выстрелит. Ни за что.
– Что, руки дрожат?
Фрэнк дернулся – или это Ник дернулся – не понятно. Может, оба.
Звук выстрела заставил капитана вздрогнуть. Тело второго пилота изогнулось под ним дугой, задрожав. Оружие тут же с грохотом полетело на пол. Горячая кровь брызнула во все стороны, а Торнелл закашлялся, широко распахнутыми глазами глядя на свою подрагивающую грудь. На кровавое пятно, растекающееся по грязной футболке.
Николас тут же отпрянул, поднимаясь на дрожащие ноги и едва не падая от спазмов в мышцах. Фрэнк остался лежать на полу, прикрыв глаза. Его тело сотрясалось от крупной дрожи. Кровь пульсирующим потоком покидала рану. А сам Торнелл хрипло и судорожно дышал.
– Спасибо.
– Я не хотел, Фрэнк... Я... я помогу!
– Я хотел.
Взгляд судорожно метался по коммондеку, пытаясь понять, чем можно было остановить кровотечение. Надо было бежать в медотсек, там наверняка остались бинты. А пуля... ее надо извлечь. Он сделает это. Поможет Фрэнку и не даст этому ублюдку отойти на тот свет.
Ник не успел сделать и шага, как рука Фрэнка – испачканная в свежей крови, схватила его за штанину. Хватка слабая, но он все равно замер.
– Перестань. Ты же знаешь, что я умру, – хрипнул Торнелл, широко распахнув воспаленные безумные глаза. Кровь пульсациями продолжала покидать его тело. А все, что мог делать Ник – стоять и наблюдать за этим безумием. – Помнишь, как мы два года назад обсуждали открытие бара? Сделай какую-нибудь позицию в меню в мою честь, лады? Ты же выживешь, я знаю. Хорошие люди всегда выживают.
– Ты – чертов трус и слабак!
В ответ – хриплый изломанный смех, сменившийся на кашель. Глаза Фрэнка закатились, а фонтан крови уже не бил с прежней силой. И грудь больше не вздымалась. Совершив последний опрометчивый поступок в своей жизни, Фрэнк Торнелл наконец сумел покинуть ее, прервав собственную череду неудач.
И оставив Николаса одного.