Точка невозврата

НЕВОЗВРАТНАЯ СЕКВЕНЦИЯ

2075 год

Между гравитационным узлом «Туман-9»

и внешней орбитой станции «Солайрис».

Сектор 7, метка 42.

Маршрутный статус: в дрейфе.

Сейчас

Ирен так и не сумела поцеловать Эла. Попросту не успела. Все время откладывала, думала, что сейчас не подходящее время, злилась, что устала после рабочего дня и нервничала, что выглядит не очень. И вот ее откладывание привело к тому, что она лишилась возможности поцеловать его.

Когда по кораблю прошелся грохот, сотрясший все стены вокруг, Николас все еще сидел на коммондеке вместе с Леей. Торнелл куда-то ушел. Может, и правда решил подышать "свежим воздухом". Но вот взрыв и последовавший за ним пронзительный сигнал тревоги заставил капитана вздрогнуть, вскакивая на ноги. Он не обернулся, когда Лея испуганно спросила: "Что это было?" и загремела своими импровизированными костылями. Николас сорвался с места, точно зная, откуда донесся взрыв. Он точно знал, что случилось, хоть и надеялся на иной исход.

Из-под двери грузового отсека валил дым. Быстро разблокировав ее, он ворвался внутрь, прикрывая нос культей. Запах смешивался с дымом, резал глаза и заставлял кашлять. Вокруг, несмотря на тусклый свет красных ламп, ничего не было видно, но это не остановило Рихта. Он продолжал двигаться вперед, чувствуя смесь запахов из перегретой обшивки, железа, озона и чего-то тошнотворно-сладкого.

– Эл!

Капитан закашлялся, но ответа не услышал. Только где-то сбоку заискрилась часть проводки. От запаха хотелось проблеваться. Николас не успел даже дойти до середины помещения, как его разрезал яркий луч аварийного фонаря. Фрэнк, появившийся на пороге, успел надеть на себя респиратор и теперь, часто моргая, смотрел перед собой, не двигаясь.

– Нет... – невольно вырвалось у Николаса, когда он наконец разглядел пол при свете фонаря.

Импровизированные саваны двух членов экипажа были забрызганы кровью и другими биологическими жидкостями. Вокруг – багровые пятна, ошметки плоти, куски ткани и осколки. И только под подошвой ботинка что-то неловко хрустнуло. Николас осторожно поднял ногу, отступая назад, понимая, что... раздавил очки Эла. Видимо, в момент взрыва их не было на нем, а теперь капитан их сломал.

Сигнал тревоги перестал орать, сменившись на шипение – система, по всей видимости, обнаружила разгерметизацию и теперь заделывала ее герметизирующей пеной. Но вот красные аварийные огни продолжили гореть. Послышался гул работающих фильтров очистки воздуха.

– Господи...

Лея, насколько быстро могла, добралась до техотсека, застыв позади пилотов. А Николас не мог отвести взгляда от черного пятна в полу. По всей видимости именно там была установлена мина. Подарок от контрабандистов, в этом даже не было никаких сомнений. Ублюдкам мало было просто выкрасть груз, они еще и решили для чего-то именно в этом проклятом месте оставить маленькое напоминание о себе.

И Эл, руководствуясь какими-то своими действиями, потащил саван с Ирен в заминированную сторону, не подозревая о ловушке. Можно было бы утешаться тем, что кроме трупов и места для груза здесь не было ничего, что могло бы пострадать, но Рихта не радовал такой исход. Взгляд то и дело цеплялся за шрапнель и осколки композита, оставшегося от конструкции. В двух метрах от черного пятна валялась погнутая часть опорной пластины, которая была зафиксирована к полу. Еще в стороне валялись части детонатора – микросхемы, обгорелые элементы питания и какие-то платы.

Прерывая шум шваркающей проводки заплакала Лея. Николас не смел обернуться к ней. Стало так тошно, что дыхание сперло. Или это от воздуха? Их и без того, оставшихся членов экипажа, осталось немного. И все они пытались выжить в оказавшихся условиях. Пытались принять ситуацию такой, какая она есть.

А теперь одного из них не было в живых.

Эл Райкер погиб бессмысленной и глупой смертью, желая попрощаться с той, кого любил.

И виновен в этом был...

– Это все из-за тебя.

Николас повернулся к Фрэнку, ослепленный ярким светом. Брови были нахмурены, на лице респиратор, но в карих глазах ни капли жалости. Только хладнокровие и жестокость. Словно он бездушный робот, а не живой человек. У него что, совсем нет чувства жалости? Ему не тошно от всего увиденного? От запаха? От кусков плоти? Нет?

– Хочешь сказать, что это я... я положил мину? – слова давались с трудом, а от обилия тошнотворных запахов закружилась голова. Шрамы задергало, но Николас буквально заставлял себя смотреть прямо на Фрэнка. Прямо в его бесстыдные пустые глаза. – Я виновен в смерти Эла?

– А кто же еще? Все произошло из-за тебя, кэп. Если бы не ты, то...

Николас не слушал его дальше. Быстро подойдя к Торнеллу, он сжал пальцами его плечо, пытаясь найти хоть тень сожаления на лице, хоть каплю сострадания в глазах. Ведь они оба знали, кто был виновен в трагедии. И во всех произошедших смертях.

– Если бы я сразу сказал, что поймал сигнал тех ублюдков, то да, проблем было бы гораздо меньше сейчас. Но я решил, что справлюсь сам. За что сильно поплатился. Но я не виновен в смертях других. Я пытаюсь сделать, блять, все, чтобы вытащить нас из этой дыры в то время как ты, дилетант ебучий, даже не сумел отправить сигнал бедствия. Может и диплом пилота у тебя поддельный, купленный за кредитные деньги, а?

Николас знал, что перегнул палку. Знал, что они все были на взводе из-за состояния непонятности, из-за травм и смерти Эла. Но позволять в очередной раз ему обвинять себя он был не намерен. Хватит.

Уловив, что Фрэнк уже сжал руку в кулак, Ник отпустил его плечо, понимая, что вряд ли удастся избежать драки. Очередной бессмысленный махач, который ни к чему не приведет. И даже не сумеет дать полноценной эмоциональной разгрузки.

– Пока ты отдыхал на больничной койке мы все справлялись с последствиями после нападения! И я не сидел сложа руки, я...

– Хватит! Вам что, совсем не стыдно?!

Голос Леи заставил Николаса отпрянуть от Фрэнка, да и сам он, разжав кулак, как-то стушевался, глядя в сторону механички.

– У вас совесть есть? Только что погиб Эл, наш друг, черт побери! И вы серьезно намерены выяснять отношения на его останках? – крича, она пыталась жестикулировать руками, пальцами которых крепко сжимала обломки трубы. По щекам Грей бежали слезы, пока она с ненавистью смотрела на них обоих. – Мы потеряли половину экипажа! Половину, черт подери! И вместо того, чтобы сплотиться сейчас, вы выясняете отношения и обвиняете друг друга! Я устала от вас обоих! Вы оба виноваты во всем!

И, развернувшись, насколько быстро могла, Грей покинула техотсек, заходясь безудержными рыданиями.

Николас даже не пытался остановить Лею. Только сокрушенно смотрел ей вслед, откашливаясь от пыли и грязи, витавшей в воздухе. Они и правда вели себя, как кретины. Вместо того, чтобы сплотиться и держаться друг друга в этой сложной ситуации, они наоборот сеяли раздор и ссорились. А Рихт, как капитан, пуст и бывший, должен наладить здоровую атмосферу в критической ситуации.

Черт бы побрал Торнелла с его вечными обвинениями и нападками. Ведет себя как трус и пытается сбросить всю вину на него. Но, если так рассудить, Лея была абсолютно права: они оба виновны. Каждый из двух пилотов внес свою лепту во все произошедшее. Разница была лишь в том, что Рихт признавал свою ошибку, а Торнелл пытался скинуть на него всю ответственность.

Дышать было трудно. Дверь в грузовой отсек была закрыта (к стыду Николаса, никто из них даже не полез убирать останки Эла и не оттащил испачканные и благоухающие саваны в сторонку), но часть испорченного воздуха все равно распространилась по кораблю. Система вентиляции уже давно должна была разобраться с этим недоразумением, но, видимо, произошел очередной сбой. К тому же, стало нестерпимо жарко. Николас чувствовал, как его грязная футболка прилипла к спине, а со лба пришлось смахнуть пот. Как-то слишком жарко... Так ведь не должно быть.

И тут до Рихта дошло, что около часа назад, когда они с Торнеллом закончили соревноваться в острословии, капитан ушел на коммондек. Леи здесь не было, скорее всего она ушла в медотсек или еще куда-нибудь, чтобы побыть наедине со своим горем и слезами. И с того времени никто из них не додумался проверить корабль на наличие повреждений. Черт, ну что он за идиот?! На борту буквально произошел взрыв, разгерметизация, которую удалила аварийная система, а он, как последний осел, даже не провел диагностику.

Ведь вполне вероятно, что могло что-то полететь из-за взрыва, пусть тот и был не слишком большим. Например, контур охлаждения.

Черт!

Рихт вскочил на ноги и бегом покинул коммондек. Все резкие и слишком активные движения отзывались в культе и голове болью, но он и не думал останавливаться даже тогда, когда перед глазами замелькали пятна. Меньше, чем через три минуты он уже был в техотсеке. И если до этого капитану казалось, что на коммондеке было жарко, то теперь он был иного мнения.

Здесь был чертов ад.

Он почувствовал смесь из множества запахов: гари, нагретого металла и паленой пластмассы. Явное свидетельство того, что системы сильно перегрелись. Терминалы словно бы с ума посходили – везде мелькали уведомления о скачках потребления энергии без фактического вывода, а еще ошибкой мигал аварийный индикатор теплопереноса. Дерьмо. Видимо, от взрыва все же что-то повредилось, но как найти? Как понять? Он ведь не разбирается в технике. А тащить сюда Лею? С ее ногой? Дерьмовая затея. Черт. Черт. Черт.

Действуя чисто интуитивно, Николас подошел к техтерминалу, который, по идее, должен был сам активировать протокол, чтобы произвести сброс температуры. Но, скорее всего из-за заклинившего датчика, система не активировалась автоматически, а ждала ручного сброса, перемигиваясь красными огоньками. Знать бы еще, как ее сбросить вручную. Наверняка нужно что-то типа аварийного ключа, который был только у Хэнкса. Твою ж мать.

Надеясь найти ошибку и исправить ее вручную (это казалось всяко проще, чем в царящем бардаке искать ключ Роула), Рихт перешел к электромодулю на стене, где находился серверный ящик. Кроме резервного генератора, здесь был и блок журналирования, регистрирующий все ошибки и подключения. Нужно лишь найти недавнюю ошибку и посмотреть, что можно сделать. Но, что было очень странно, недавних ошибок в системе не отображалось. Как-то подозрительно. Перемещаясь с помощью джойстика, он просматривал старые ошибки, надеясь, что по какой-то нелепой случайности недавний сбой просто опустился вниз. В конце концов у них сбоили почти все системы, вдруг такое могло произойти?

Но, чем ниже Николас опускался, тем больше понимал, что ошибка попросту не зафиксировалась в логах. Потому что все другие сбои фиксировались нормально и в хронологическом порядке. Он уже даже почти что бросил это неблагодарное дело, как вдруг его внимание привлек лог недельной давности. Нахмурившись, он провалился в него, заметив, что ошибка принадлежала Ф.Т. (спасибо системе за внутренние идентификаторы логов).

И теперь на тусклом экране отображалось оно. Доказательство вины Фрэнка Торнелла. Не к причастности действиям контрабандистов, но тем не менее. Несколько попыток в ручную подключиться к аварийному передатчику в тот самый момент, когда система связи окончательно сгорела. И уведомление самой системы: «Попытка ручной передачи аварийного сигнала некорректна. Передача прервана. Сигнал утерян. Повторите попытку.»

– Сукин ты сын, Фрэнк. Ты тупо спалил то, что осталось от резервного модуля антенны, – не веря своим глазам, Николас покачал головой, неверяще глядя на зафиксированную ошибку. Он, конечно, догадывался, что Фрэнк не сумел отправить сигнал, но настолько плохо капитан о нем не думал...Торнелл просто своими кривыми руками уничтожил их надежду на спасение, вынудив Рихта прибегнуть к дрону и низкочастотному сигналу. Вынудив прибегнуть к методам, которые могли и не сработать наверняка, в отличие от самой антенны с мощным передатчиком сигнала. Она могла бы пробить аномальную зону «Тумана», ускорить их спасение, но благодаря Фрэнку выжившие члены «Атрии» были лишены этого.

Искать самому ошибку было бессмысленно. Нужно было звать Лею, чтобы она глянула и оценила ситуацию, если сама еще не изжарилась в месте, где пряталась. А после можно будет и разобраться с Фрэнком, указав на его ошибку. Насколько сильно ему это не понравится, интересно? В отличие от Торнелла Рихт не планировал этим фактом тыкать той же Грей в лицо. Он просто убедился в том, в чем был уверен с самого начала – Торнелл ебучий дилетант, решивший, что никто не обнаружит его косяка.

Ладно, с ним можно и разобраться и позже. Сначала необходимо наладить температуру, пока они все тут не изжарились.

Не успел Николас и двух шагов сделать из техотсеке, как заметил в коридоре Фрэнка. Влажные от пота волосы завились возле ушей, а сам он, оттягивая от тела футболку, шел ему навстречу, выглядя обеспокоенным.

– Жарковато, не находишь?

– Никто не додумался сделать диагностику и теперь что-то еще вышло из строя. Нужно звать Лею, – бросил Николас, проходя мимо Фрэнка. Голова мерзко раскалывалась от жара и запахов, зрение моментами плыло, но он понимал, что если не исправить ситуацию сейчас, то потом будет уже поздно.

– А сам чего не разберешься? Ты же профи, а не ебучий дилетант, – брошенная фразочка заставила Николаса остановиться и медленно обернуться. Торнелл, скрестив руки на груди, мрачно смотрел на него исподлобья.

– Потому что я не долбоеб, чтобы лезть туда, где не разбираюсь. В отличие от тебя. Я нашел ошибку в сигнале бедствия, который ты отправила – из-за некорректного подключения ты тупо спалил антенну. Энерголог все зафиксировал.

И, не говоря больше не слова, Ник устремился на поиски Леи, стараясь не думать о том, как сильно Фрэнк успел накосячить за неделю, что сам Рихт был в отключке. Удивительно, что «Атрия» все еще дрейфовала, а не полетела в свободное плаванье открытого космоса. Но тут уже не было заслуги Торнелла – чистое везение, из-за которого судно все еще не сместилось по гравитации в сторону и не влетело в какой-нибудь пояс астероидов, находящийся поблизости.

Механичка обнаружилась в медотсеке. На удивление, там было чуть прохладней, чем во всем корабле. Поэтому она и не подняла тревогу первая. Просто потому, что не чувствовала сильного повышения температуры.

Через пять долгих минут они вдвоем (Торнелл, распсиховавшись, куда-то ушел) уже были в техотсеке. Руки Леи то и дело соскальзывали с опор, но уже на пороге она поняла, в чем дело.

– Контур аварийного теплоотвода пришел в негодность, а система активного охлаждения дала сбой, отсюда перегрев реакторного отсека. Если не сбросим тепло, то в лучшем случае отключатся все энергосистемы, а в худшем – взорвемся.

– Говори, что делать, я все исправлю.

Но Грей лишь покачала головой, со странной то ли тревогой, то ли грустью взглянув в сторону теплоотсека. Как будто бы уже знала, что именно нужно сделать и ей очень сильно не нравился этот вариант. Николаса такое молчание невольно заставило напрячься. Он словно бы предчувствовал, что должно случиться что-то нехорошее, но никак не мог на это повлиять просто потому, что не знал, что задумала механичка.

– Не исправишь. Я справлюсь сама. Просто зайду в тееплоотсек и все. Поможешь дойти до него – это твой максимум, – наконец дала ответ Грей.

– Нужен аварийный ключ, чтобы его открыть или что-то типа того. Знаешь, где найти его? Он должен был быть где-то в вещах Хэнкса, тебе лучше знать.

воспоминание Леи, 3 дня до катастрофы

– Так, Гаечка, я не привык планировать будущее и загадывать куда-то дальше этой субботы, но... – Хэнкс помялся, глядя на Лею, которая проверяла давление в генераторе резервной энергии. Она подняла глаза на старшего механика, совсем ничего не понимая и впервые в жизни видя его таким неуверенным. – У меня дурное предчувствие. Думаю, это из-за погоды.

– Хэнкс, мы в космосе, – фыркнула Грей, вызвав улыбку у Роула. – Максимум, что тебе грозит – перепад атмосферного давления или Нолан, случайно уронивший тебе на голову часть генератора.

– Короче, держи, – Хэнкс вынул из одного карманов комбинезона аварийный ключ. Обычный физический токен в виде промаркированного металлического цилиндра с кодировкой. С помощью него можно было активировать ручной доступ к системам, куда был доступ только у старшего механика. На случай, чтобы остальные случайно не взорвали или не разгерметизировали "Атрию". – Пусть будет у тебя. Но обещай использовать его по назначению и только в экстренном случае.

– Ты уверен? Отдай его Нолану или... я... у него опыта больше, – запричитала Лея, таращась на ключ, но упорно не беря его в руки.

– Лея, пусть он будет у тебя, хорошо? Нолан отличный механик, тут вопросов нет. Но он распиздяй, давай честно. А такую важную вещь я могу доверить только ответственному человеку. Не давать же мне ключ капитану, в самом деле?

Лея совсем не сопротивлялась, когда Хэнкс сам разжал ее пальцы, вложил аварийный ключ и мягко заставил сжать ладонь, принимая такую ценную и важную вещь. Без него нельзя будет вручную вмешаться в более важные системы корабля и починить их. Но с ним... с ним можно будет. При необходимости.

– Я надеюсь, он тебе никогда не пригодится, Гаечка.

–Я тоже. Спасибо, Хэнкс.

Не говоря ни слова, Лея потянулась к одному из карманов на своем грязном комбинезоне и не без труда достала оттуда аварийный ключ, молча показывая его Николасу. Но, стоило капитану потянуться к нему, как она тут же прижала физический токен к себе, покачав головой.

– Я сама разберусь с контуром. Мне нужно видеть, в чем проблема, дистанционно я не смогу тебя направлять. Поэтому будем на связи, – ответ был категоричным, а в глазах Грей появился неведомый ему прежде огонь решимости. Это точно та стеснительная Лея, которой трудно было вливаться в их коллектив? Николас уже не был уверен.

– Лея, ты не можешь пойти туда. Я не имею права рисковать тобой.

– Я не лезу, когда ты пилотируешь корабль, Ник. Поэтому не лезь, когда я чиню эту летающую шайтан-машину.

Пришлось подчиниться. Довод был вполне разумным. Рихт и правда ничего не смог бы сделать дистанционно, он ведь не техник. Но Лея... Лея сумеет. К тому же, насколько знал сам Николас, тепловой отсек, куда полезет Грей, был очень узким и небольшим, ей даже не придется передвигаться и напрягать больную ногу. Но легче от подобных доводов отнюдь не становилось.

Через пять минут Лея была готова. У них не было времени на то, чтобы облачать ее в скафандр (учитывая повышенный уровень радиации в теплоотсеке он был бы кстати), да и мешала сломанная нога, но вдвоем они решили, что Грей справится за минуту и за это время не успеет получить смертельную дозу излучения. Поэтому пришлось ограничиться еще одним надетым комбинезоном с прокладкой из теплоотводящего слоя, толстыми перчатками с керамическими вставками на ладонях, термошлемом с визором и маской-респиратором. Все это должно было хоть немного защитить механичку от жара и горячих токсичных испарений. На пояс она прицепила ремень с различными инструментами, а аварийный ключ крепко держала в ладони. Они оба подключили персональные коммуникаторы, чтобы быть на связи и только после этого Рихт помог Грей доковылять до техотсека.

– Будь на связи. Полторы минуты, Лея, не больше.

– Если не будешь ворчать мне прямо на ухо, то я справлюсь быстрее.

Она улыбнулась, но так вымученно, словно бы шла на верную смерть. Покачав головой, Николас тяжело вздохнул, наблюдая, как Лея, опираясь на стену одной рукой, другой вставила аварийный ключ в гнездо от шлюзового замка, делая два оборота по часовой стрелке. Сразу после этого послышался щелчок расцепления блокировки, а следом за ним появился ручной рычаг. Убрав ключ обратно в карман, механичка наконец отварила тяжелую дверь шлюза, ведущую в тееплоотсек. Дальше находились еще две шлюзовые двери, защищавшие техотсек от перегрева и радиационного фона.

Лея не обернулась, осторожно и нелепо подпрыгивая на одной ноге, держась за стены руками. Открыв первую дверь вручную (видимо, здесь тоже автоматика была повреждена), она двинулась вперед. Несмотря на преграду в виде двери, Николас ощутил повышение температуры и заметил пар, сочащийся из аварийных вентилей в щелях трубопровода. Хоть бы все было хорошо.

Стоя по ту сторону двери, он мог через небольшое смотровое окно наблюдать за тем, как Лея, все также целеустремленно, но крайне неуклюже в два шага приблизилась к второй двери. Через мгновение ее уже не было видно. Зато по передатчику послышалась возня, треск, свист от перепада давления и металлический скрежет от разжатия створок. Она была внутри. Уже.

– Доложи обстановку, Грей.

– Заткнись, а. Ад пуст, все черти здесь.

Николас даже не улыбнулся. Лея впервые пошутила при нем и огрызнулась, но, учитывая обстоятельства – это было не весело. В теплоотсеке была запредельно высокая температура и высокий уровень радиации – трех минут вполне хватит для получения облучения, чтобы больше никогда в жизни не увидеть солнца. Он слышал, как она тяжело дышала в микрофон и чем-то шумела, вероятно, начав ручную разблокировку доступа к клапану сброса тепла.

Прежде, чем Лея отправилась в пекло, Николас проговорил с ней весь план. Точнее, выслушал весь порядок ее действий и то, сколько займет у нее времени все махинации. Он должен был знать, на какие риски она идет. И только потому, что она лучше знала, что делать и в какой последовательности, Рихт позволил ей рискнуть.

Десять секунд уйдет на то, чтобы открыть защитную панель термозаслонки – просто открутить защелки и сбросить блок-пластину.

Двадцать пять секунд понадобится для того, чтобы отключить заслонку – просто вставить в паз механический фиксатор и поднять клапан, который скорее всего заело из-за перегрева.

Еще пятнадцать секунд понадобится для того, чтобы переключить разгрузочный рычаг в резервный контур – просто потянуть рычаг и дело в шляпе.

А дальше – уйти.

Но все время – в теории. На практике же... на практике могло уйти больше времени. Но Лея знала, что нужно делать. Она справится. Иначе и быть не могло.

– Лея?

– Не мешай, Ник, ради бога.

Он замолчал, слыша помехи в гарнитуре, сопение механички и ее мало разборчивое бурчание, а еще шум металла. Ему не хотелось мешать, несмотря на волнение, отзывающееся спазмами в шрамах и подрагивающих пальцах, сжимавших персональный коммуникатор сильнее, чем стоило бы.

"Давай, Лея, скорее, пожалуйста".

По ощущениям Рихта прошла целая вечность, хоть он и понимал, что на самом деле – около минуты. А Грей до сих пор ничего не сказала и даже не вернулась обратно. Дело принимало скверный оборот, он чувствовал это.

– Лея, твою мать, выходи оттуда! Это приказ! – не выдержал Николас, рявкнув в микрофон, сжимая пальцами проклятый рычаг шлюза, но не имея возможности открыть его со своей стороны.

– Ты больше... не капитан, Ник. Я не подчиняюсь тебе, – она хрипло засмеялась в ответ, а после что-то сильно грохнуло и механичка шумно выдохнула в микрофон. Несмотря на сильные радиопомехи, капитан услышал писк системы, оповещающей о перезагрузке. – Готово... Прости меня, Ник. Жизнь за жизнь, а? Какое же здесь пекло...

– Лея? Твою мать, что происходит?!

По спине побежали мурашки. Он знал, что происходит. Но отчаянно сильно не хотел верить в это. Отказывался верить в то, что робкая Лея провела его, как последнего дурака.

– Невоз... тная... сек... нция.

– Лея?! Лея!!!

Помехи прервались. На том конце больше не было ни звука. Даже скрежета и писка систем.

Невозвратная секвенция – последовательность действий, которая после запуска не может быть остановлена, прервана или возвращена в начальное состояние.

Лея знала об этом. Знала, что как только дверь за ней закроется, она больше не выйдет. Знала, что идет на верную смерть, чтобы починить «Атрию». Знала и ничего ему не сказала. Потому что по протоколу безопасности все было предусмотрено: нельзя было допустить, чтобы кто-то выволок пострадавшего в критическую зону и тоже получил дозу излучения.

Грей уверила его, что справится за минуту, потому что знает всю последовательность действий. И он, дурак, поверил ей. И даже не удостоверился в том, что она сможет вернуться обратно.

– Лея!!!

Он ударил кулаком по горячему металлу. Безуспешно смотрел в мутное смотровое стекло. Кричал. Бранился. Отцепил от себя устройство связи и со всей силы швырнул его на пол, с хрустом раздавив его ботинком. И, поняв, что это конец, сполз вниз по стенке, зарыдав.

– Прости меня. Пожалуйста, прости меня.

Сначала Эл. Теперь Лея. Что дальше? Он потерял почти всех из своего экипажа. Он, капитан, который должен был обеспечить им безопасность. Он должен был принимать верные решения, быть рациональным, думать наперед. И что теперь? Теперь они с Фрэнком остались одни на медленно выходящем из строя корабле, который дрейфует на орбите. Без связи. Без команды. Без надежды.

Николас не знал, сколько просидел около двери, как побитый пес. Голова болела, лицо было мокрым от жара и слез, а шрамы щипало от соли. Но он не мог заставить себя сдвинуться с места. Не мог. Он добровольно отправил Лею на смерть. На мучительную смерть.

Да, Грей исправила ситуацию, разобралась с перегоревшим контуром, но толку? Не лучше ли было, если бы они все вместе погибли от жары? Все равно ждать помощи было неоткуда. Никто их не спасет. Зонд наверняка не долетел до выхода из зоны "Тумана", а на другой сигнал бедствия было бессмысленно надеяться. Они были в полной жопе без надежды на спасение.

– Ник?

Он не сразу поднял голову, услышав голос единственного человека на "Атрии", который мог обращаться к нему. Обращался впервые по имени, без этого издевательского «кэп». Боль пульсировала в висках и поднять голову казалось таким нереальным и сложным действием сейчас.

– Ник, мать твою!

Он сжал зубы и, сдержав стон, все же поднял голову, замечая в отдалении Фрэнка, стоящего у терминала распределения связи. Не глядя в сторону Рихта, Торнелл что-то активно делал в системе, чуть дергая ногой.

– Здесь незарегистрированная активность и...

– Леи больше нет.

– Что?

Фрэнк наконец обернулся, замечая, что Николас так и сидит на полу, таращась куда-то в сторону невидящим взглядом. Хмуря брови, Торнелл быстро подошел к нему. И Рихт молчал, ожидая, пока до нынешнего капитана дойдет, что же произошло. Не совсем же он идиот, так? Да и логическим мышлением не обделен, наверное.

– Только не говори, что... – Фрэнк заткнулся на полуслове, переводя взгляд с двери теплоотсека на Николаса и обратно. Кажется, до второго пилота начало доходить, что же на самом деле здесь произошло и почему Леи нет рядом.

– Она пожертвовала собой ради нас. Исправила тепловой контур, но... но обратно не вышла. Невозвратный процесс из-за высокой степени поражения, – тихо произнес Николас, понимая, что в глазах снова появились проклятые слезы. Это все из-за него. Все, блять, из-за него.

– И ты позволил ей уйти туда, – голос Торнелла был холоден. Больше не было того возбуждения, с которым Фрэнк звал Николаса по имени всего пару минут назад. Только очередное обвинение. Ни капли жалости.

– Ты правда будешь обвинять меня? Опять? – это было смешно. Николас покачал головой, вымученно улыбаясь и опуская голову на свою руку. Как же он устал от этих бесконечных обвинений.

Как же он устал от того, что при каждой попытке исправить ситуацию, она усугублялась еще больше.

– Неужели ты не знал, что ее ждет по ту сторону двери?

– Нет, черт возьми, я не знал! Я не знал, что запустится процесс невозвратной секвенции! Я не знал, что она обманывает меня! Я не знал! Не знал! Не знал! Не знал!

Перед глазами резко потемнело, когда Рихт вскочил на ноги, сжимая руку в кулак и чувствуя импульсы боли в культе. Хотелось орать. Бить кулаком о стену. Сделать хоть что-нибудь, чтобы избавиться от чувства вины, которое давило изнутри. Не позволяло нормально дышать. Каждый раз напоминало о собственной глупости.

Как было бы просто перенять на себя беззаботность Фрэнка, чтобы не думать о своем косяке. Чтобы просто спихнуть на кого-то другого свою вину. И пусть он сам разбирается с этим. Так ведь проще. Гораздо проще, чем признать ошибку и принять ответственность.

Взгляд упал на Торнелла, который тупо таращился в запотевшее смотровое стекло. За ним не было видно ровным счетом ничего. Его спокойствие и хладнокровность выводили из себя. Как может он быть таким невозмутимым в тот момент, когда погибла Лея? Николас не мог назвать ее подругой, но ведь она была частью их команды, членом экипажа, решившейся пожертвовать собой ради их спасения. А ему плевать?

– Ты можешь сокрушаться и истерить сколько влезет, но, – Торнелл наконец отлип от стекла, повернувшись к Рихту, глядя с безразличием на него, – у нас есть шанс на спасение. Терминал распределения канала связи обнаружил незарегистрированную активность на передатчике ультранизкого диапазона.

– Шанс на спасение? Шанс на спасение нам дала Лея, решившая, что она – героиня боевика, которая может пожертвовать собой, – Николас буквально выплюнул эти слова, не понимая, как Фрэнк может так спокойно сейчас рассуждать о спасении, когда погибла Лея. У этого человека есть хоть капля совести или сострадания?! – Она была частью экипажа, Фрэнк.

– Для тебя – да. Но для меня Лея была больше, чем просто член команды. Для меня она была подругой, – Торнелл покачал головой, и в его глазах Николас впервые заметил что-то похожее на раскаяние и сожаление. – Ты ведь не знал, что ей нравилось приходить на мои ночные дежурства и разговаривать. Как не знал ты и о том, что она отправилась в эту дыру ради того, чтобы найти пропавшего брата. Да ты вообще ни черта о ней не знал, кэп. Слишком занят был собой, чтобы заметить, что некоторые члены экипажа задыхаются, несмотря на обилие кислорода на борту.

Сжав челюсти, Торнелл впервые показал свои настоящие эмоции. Его кулак с грохотом ударил металлическую дверь шлюза, а сам он, сутуля плечи, пошел прочь из техотсека. Оставляя Николаса совсем одного среди гула, жара и теплоотсека, ставшего для Леи могилой.