МОЛЧИ | 18+

Она повесилась, она повесилась
Мы все помешаны и соболезнуем
снять бедную, лицо закрыть
Письмо предсмертное опубликовать
Она повесилась, куда как весело
Такие сплетни шумят по поводу
В умах надо же, и делать нечего
Моргают губы , трясутся головы
Такую песенку диктуют часики
И в спящем доме полно шагов
Галлюцинации, да что вы скажете?
Она повесилась - и вся любовь
Такую песенку диктуют часики
И в спящем доме полно шагов
Галлюцинации, да что вы скажете?
Она повесилась - и вся любовь

ТДД - Она повесилась

Человек по своей природе наивен: мы слепо доверяем людям, верим в то, чего не может быть, верим в себя... Но без веры мы рискуем остаться в одиночестве.

цитата из сериала «Кухня»
Максим Лавров («Огузок»)

Она повесилась. Соседка, что в очередной раз зашла угостить мою мать яблочным пирогом, минут пятнадцать рыдала мне в трубку, недоумевая, почему я так безъэмоциональна. А я представляла то, как угощение падает на пол, над которым в паре сантиметров болтается тело матери и пыталась унять накатывающую тошноту. Мысль, что мой демон добровольно скрылся в гробу, не укладывалась в голове.

Возможно, мне наконец удастся стать свободной?

Мечтательно смотрю на ночное небо, где сияют звёзды и затягиваюсь сигаретой, игнорируя то, как кружится голова и крутит желудок. Кольцами выдыхаю ядовитый дым. После того как я вернулась от матери, я выкурила пачку за два дня и чуть не умерла. А лучше бы...

- О чём думаешь? - чувствую, как обнимают димины руки, а сам парень утыкается мне в плечо, больно оттягивая волосы. Его ладонь скользит вверх и убирает пряди в сторону, перемещаясь на плечи.

Я ёжусь. На улице холодает, в квартире нет отопления и единственное спасение - тёплая мешковатая одежда, купленная лет сто назад на распродаже. Свет не горит. Мы с Викой приняли решение экономить электричество, понимая, что еле связываем концы с концами. Дима, в своей идеально белой футболке, пахнущий дорогими духами и с серебряной цепью на шее, странно смотрелся в нашей маленькой однушке, где обои выцвели, а грязь в некоторых местах казалась вековой и неподдающейся уборке.

- Да так, - привычно уклоняюсь от ответа, не желая делиться трупами в своей голове. Момент кажется слишком эфемерным, ускользающим через пальцы, словно песок. Склоняю голову, легко касаюсь пальцами немного кудрявых светлых волос Димы.

Раньше я рассказывала и делилась с парнем всем. Каждая мелочь, что происходила со мной, была безумно важна для него, но после той ночи в Пушкино и нежных касаний Глеба, его заботы и волнения, во мне что-то оборвалось.

- Мне не нравится, когда ты куришь. - Голос Макарова становится грубее, когда он с презрением смотрит на тлеющую сигарету в моих руках и усиливает хватку на плече. - Ты же знаешь моё отношение к этому.

Мы стоим на балконе, и ветер трепет мои волосы, обжигая холодные щёки, по которым бегут слёзы, что я пытаюсь скрыть. Вместо ответа я снова делаю затяжку и Дима молча наблюдает за тем, как я скуриваю сигарету почти до фильтра. Резкий неприятный вкус во рту, после которого парень вряд-ли станет меня целовать, сладкой горечью отдался на кончике языка. Смотря на то, как еле дымится окурок, Дима выхватил его и прижал к моей спине, вырвав из горла рваный крик. От неожиданности и резкой боли я согнулась пополам, свесив голову через парапет. Я кричала, пока парень оставлял на моём теле новый шрам. Страх от осознания того, что он - словно моя мать, казался сильнее, чем боль. И кричала я отнюдь не из-за неё, а из-за того, что поняла: как бы далеко не бежала, как бы не пыталась избавиться от демонов - они всё равно меня схватят. В обличьи близкого мне человека или личного бугимена - уже не важно.

𓆙𓆙𓆙

Я прижала колени груди и уткнулась лбом в грудь Димы, что провёл рукой линию от подбородка до затылка и зарылся в мои волосы. Мы лежим на кровати, но уже не так близко, как прежде. Мои согнутынные ноги пытаются держать его на расстоянии. Приподнявшись, я запечатлела на диминой щеке почти невесомый поцелуй и получила в ответ лёгкое прикосновение его пальцев.

- Надеюсь, после этого ты поймёшь, что глупо забываться в никотине. - Словно сердитый родитель, преподавший урок непослушному ребёнку, вещает Макаров. Одной рукой он мягко поднимает мой подбородок, а второй пропускает через длинные пальцы мои светлые волосы, которые сильно отрасли за это время. Сходить и подстричься не было ни денег, ни времени. - Посмотри на меня, бабочка.

Серо-голубые глаза напротив смотрят с привычным холодом, остужая лучше, чем зима. Он холоднее, чем погода в России.

Поёжилась от собственных мыслей и не заметила, как Дима навис надо мной, целуя шею, ключицы и плечи, спускаясь всё ниже и ниже, пальцами поглаживая оголённые участники кожи долгожданным для него жестом.

- Хочешь, забирай моё сердце, ты ведь любишь собирать ерунду, - глупо шепчу я, медленно растворяясь в ощущениях.

«Антидепрессант, защищенный от закона;
Средство забвения средь ночи Вавилона.
Вверх, вниз, вправо и влево:
Тебя мне не нужно, мне нужно твое тело.»

- Я люблю тебя, - рвано шепчет Дима, в исступлении покрывая моё тело влажными поцелуями и проводя языком, заставляя меня выгибаться и стонать от наслаждения, сторицей отдавать полученные поцелуи и прикосновения. - Слышишь? Я люблю тебя.

- Просто заткнись.

Я не помнила, как он стянул с меня одежду, как перешёл на низ живота, а после спустился ещё ниже, оставляя лёгкие поцелуи на внутренней стороне бедра.

Я не помнила, как обвивала его ногами, как жадно хватала воздух, когда он отпускал руки, которыми сжимал мою шею.

«Давай, используй все наши части тела.
Притворись, что всегда этого хотелось.
Начни сверху, доберись до души,
А дальше еще ниже и там не спеши...»

Старая кровать скрипит вместе с деревьями на улице. Здесь тоже своего рода метель, что больше напоминает последний шторм, сметающий на своём пути остатки чувств.

Я не помнила, как он совершал резкие движения, отчего прижимала его ближе к себе, тяжело дыша. Закрыв глаза, ощущала каждой клеточкой тела, как он входит в меня до упора, наслаждалась чувством заполненности и тем, как Дима оставляет на бледной коже нимбы из следов своих зубов.

- Моя бабочка... О да, - словно в бреду шептал парень, словно хотел соединить наши тела в одно.

Я кусала его за плечо, проводя языком по шеи, запрокидывала голову, пока Макаров вдалбливал меня в кровать, сминая мои губы своими. Отвечая на поцелуй, силилась прижаться ближе, пока не начала испытывать боль. Тело потряхивало, а по щекам снова побежали дорожки слёз. Не выходя из меня, Дима приблизился к лицу и провел по нему кончиком языка, стирая влагу.

- Не плачь, бабочка. - Парень со рвением продолжил впиваться зубами в моё тело, чередуя нежность и боль. Спокойствие и страх.

- Мне больно...

Кусаю губы и сжимаю руками простынь, натягивая ткань. Движения парня выдавливают из меня новый стон, посвящённый боли во всём теле.

Дима сострадающе целует меня, а после хватает за горло и сжимает некогда горделивую шею до моего нового сдавленного хрипа.

- Неужели я груб с тобой?

«Хэй! Давай! Не отдыхай.
Амплитуду набирай.
Нежней. Нижней. Ножней.
Это миг диких зверей!
Забыть. Уйти. Болеть.
Алкогеном все стереть.
Ты лишь сладкий эксцесс,
Ты всего лишь Экстрасекс.»¹

Мои всхлипы разносятся по комнате, отталкиваясь от стен и смешиваясь со звуками секса.

Я уже сто раз пожалела.

В глазах стояли слёзы от собственной ошибки. Всё, что я могу - молчать и болтать руками, в попытках не утонуть. Руки Димы надавливают на горло, погружая меня глубже и напоминая о том, что я беспомощна. Мне противно от его касаний, от того, как он что-то беспрерывно шепчет, как поглаживает оголённую грудь. Его дыхание обжигает нежную кожу, на которой Дима старательно оставлял отметины в виде засосов и укусов, что позже превратятся в жёлтые синяки. Очаровательно противно.

𓆙𓆙𓆙

Знаете это ощущение, когда ты словно задыхаешься? В те моменты меня просто трясло, а единственным спасением казалось лезвие. Руки дрожали, но, стоило мне прикоснуться к острию, резко отпускало. Знала, что надо остановиться, не заходить слишком далеко. Страх казался сильнее. Он давил. Убивал.

Полоска раз. Полоска два.

«Спрятаться ото всех, надолго
Ангелы скажут "Сильная"
На небо чистое синее я улечу
В отражение осколков
Ведь это не насилие
Со шрами красивее, я так хочу.»

Надавливаю чуть сильнее, кровь маленькими капельками проступает на белоснежной коже, а затем начинает бежать сильнее. Я начинаю хаотично наносить порезы, словно нажали на спусковой крючок, отчего полностью сорвало крышу.

Когда Дима уходит, кажется, что всё вокруг резко свалилось на меня, придавив холодными стенами боли. Я, ничего на себя не накинув, ступаю босыми ногами по холодному полу. Прохлада обжигает нагое тело, голова слегка кружится. Мелькают образы матери, её белых ног, наше с Димой соитие. Дрожащими руками я открыла кран в ванной, дождалась, пока в неё хотя бы до половины доберётся вода и погрузилась, согреваясь практически кипятком, шипя от боли. Лезвие привычно заскользило по руке, я с облегчением вздохнула. Вода начала окрашиваться в красный и медленно сливаться, оставляя меня одну в холодной ванной.

¹ - песня Fizica - "Экстрасекс"

Заметки Валл:

Чтож, это официально одна из тех глав, что далась мне с большим трудом. Не в сказке сказать, не пером описать, как я переживала эти эмоции вместе с Кирочкой. Единственное, что хочу сказать вам, это что суецид не выход, теплее одевайтесь, кушайте и не болейте, а главное не сдавайтесь.