Ключ, перо и самоцвет

Коллажа нет, поэтому снова портрет, на этот раз Нар-ху.

Дела Нар-ху шли скверно. Пока он не лишился должности, но долго ли ещё сможет усидеть в своём кресле? Конфликт у стен тюрьмы поменял слишком многое. Губернатор корил себя за неосторожность. Почему он не пригляделся к поведению телепата, не предвидел его переход на строну подпольщиков? Ему стоило заранее обговорить детали с Тон-халлом и тем более позаботиться о лояльности церкви. Впервые услышав о готовящемся аресте, губернатор думал, что всё ограничится борьбой с городским подпольем. Но в итоге бунтовщики смогли переманить телепата, а глупый генерал раздул конфликт до уровня вражды с империей.

И что теперь прикажете делать? План по превращению несогласных в преступников провалился. После выступлений дознавателя и верховной жрицы свалить на заговорщиков вину за грабежи не получится. Мотив не тот, да и общественное мнение больше не так однозначно. Более того, если Тон-халл продолжит начатое, дворянам придётся иметь дело не с маленьким молодежным объединением, а с целой империей. Генерал словно обезумел в желании отстоять прежние порядки.

Что самое печальное, Нар-ху никак не мог ему помешать. Стычка с церковью заставила чиновников пересмотреть политический курс. Главу области собирались переизбрать следующим вечером. Обстоятельства говорили не в пользу губернатора. Конечно, дворяне благодарны ему за счастливые и безбедные годы под имперским крылом, но мирные времена закончились, а значит пришёл черёд военной знати. Тон-халл активно выдвигал свою кандидатуру, обещая громкую славу и лёгкие победы. И как у него только язык поворачивался, учитывая, что имперские стаи прибудут со дня на день?

Позже Нар-ху узнал причину бесстрашия Тон-халла. Выяснилось, что генерал провёз в город пару гнилых морайских флаконов. Губернатор и не подозревал, что организация контрабандных путей может аукнуться таким образом.

Гнилые флаконы считались страшнейшим оружием, созданным в звериных землях. Их изобрели в Морайе – стране вольных женщин с матриархальным укладом. Морайки презирали всё мужское, включая способы ведения войны. Считали слишком накладным отрывать согражданок от дел ради сражений с вражескими армиями. Потому они нашли способ умерщвлять противников в огромных количествах и в кратчайшие сроки. История долгая и запутанная, но одно Нар-ху знал точно – таким вещам в Нуттиле не место. Оружие представляло собой энергетические бомбы, способные разложить противника за считанные секунды. Чудовищная вещь.

Губернатор слышал, что Тон-халл собирался рассказать о флаконах на ближайшем собрании, и это жутко напрягало. Ведь сумей генерал убедить собратьев в допустимости подобных средств, речь Нар-ху о новом договоре с империей перестанет иметь всякий смысл. Не говоря уже о прочих последствиях.

Кстати, о договоре: Нар-ху не ожидал появления Оиса, однако цель его визита стала для него приятным сюрпризом. Очень щедро с его стороны предложить столь выгодные условия. Не то чтобы губернатор считал достойными денежные поблажки. Но он отлично понимал: если бы не угроза войны, империя не пошла бы на компромиссы. Мало что способно заставить её уступить в подобных вопросах. К счастью, взор богини простирался над всеми, и нежелание привлекать её внимание – достаточная причина для осторожности.

И всё же Нар-ху ещё сомневался, принимать ли предложение. Во-первых, такие вещи решались коллективно, посредством голосования. А во-вторых, губернатор хотел поторговаться. Вдруг удастся уговорить империю на большее? Почему бы не попробовать? Вот только обсудить предстоящее совершенно не с кем.

Ох, как же ему не хватало Илы! Кто бы знал, что Нар-ху будет чувствовать себя без советницы как без рук. Губернатор не хотел признаваться, но он до последнего не верил в предательство экономки и всё ждал её возвращения. Какая жалость! Иллариль казалась умненькой работящей девушкой. Но, похоже, Нар-ху её недооценил.

Не мудрено! Сипуха никогда не выказывала политических взглядов, горячо поддерживала общественные инициативы и не пыталась лезть в личную жизнь. Казалось, она знала своё место и была рада служить на благо города. Довольно странно, но тёплое отношение губернатора никуда не исчезло, несмотря на вскрывшуюся двуличность экономки.

Он слишком привык видеть в ней подающую надежды молодую девушку. Так бывает, когда смотришь на следующее поколение и понимаешь, что с такими птицами родину ждёт прекрасное будущее. Если бы у Нар-ху была дочь, он бы хотел, чтобы та походила на сипуху.

Детей у губернатора не имелось, но дамой сердца он успел обзавестись. Встретил как-то пышненькую грачиху с шикарным голосом. Вот только потребности вить гнездо у неё не имелось, птицу полностью поглотила карьера певицы.

Раньше Нар-ху это не волновало, но теперь перед угрозой войны он начинал жалеть, что не проявил настойчивости в создании семьи. Быть может, улети он за своей возлюбленной в другую область империи, всё сложилось бы иначе.

Но зачем отчаиваться? Сложится еще. Нар-ху знал, где искать подругу. Та присылала ему расписание концертов на год вперёд. Надо только разобраться с проблемами в Нуттиле – и можно действовать. Губернатор решил: сначала он обезопасит город, а потом уже наведёт порядок в личной жизни.

А что сейчас требовало срочного вмешательства? Правильно, гнилые флаконы. Нар-ху не собирался ждать собрания дворян. Против Тон-халла у него не имелось аргументов. Даже если бы и удалось кого-то вразумить, большинство всё равно на стороне генерала. Так что остаётся лишь предупредить противников об опасности. Хоть подпольщики его раздражали, а представители империи вызывали смешанные чувства, Нар-ху не желал им столь ужасной участи. Морайская гниль – это уж слишком.

Оставался последний вопрос. Как уговорить сторонников на мир с империей? У губернатора не хватало времени проводить беседы с каждым лично, поэтому он составил несколько писем, кратко изложив суть на бумаге. Нар-ху знал, кому их отправить. Среди его знакомых встречались разные люди. Одни опасались имперской армии, другие дорожили родовыми усадьбами, а третьи не отказались бы от союзнических лавров. Они и без того уже влились в экономику империи, и грядущий конфликт им совершенно ни к чему. Нар-ху передал послания гонцу и поспешил в темницу.

***

В камерах было холодно. Они представляли собой широкое помещение, разделённое на две части мощной решёткой. Нур сидел один, поджав ноги на скамье с прохудившимся матрасом.

Сыч подышал на ладони и потёр их друг о друга, чтобы согреть. Затем попытался размять плечи и ноги. Первое время он ходил кругами по небольшому помещению, чтобы не замёрзнуть, но усталость взяла своё. Нур не знал, сколько времени прошло. Казалось, что полдня, но первые лучи рассвета, пробивающиеся сквозь щель под потолком, говорили о паре жалких часов. Поморщившись, сыч облокотился о стену. По крайней мере, стало немного теплее.

Дверь в конце коридора с грохотом отворилась. Нур не мог видеть вошедших, но слышал их шаги. Вскоре у соседней камеры показались три перепуганных стража. Один из них открыл дверь, два других торопливо втолкнули внутрь телепата. Тот пошатнулся от резкого тычка, но на ногах устоял. Тюремщики удалились в полной тишине, никто из них не проронил ни слова.

От Оиса сыча отделяла только толстая решётка. Дознаватель не выглядел удручённым или взволнованным. Он спокойно поправил мантию и сел на скамью, вытянув ноги, затем вздохнул и повернулся лицом к Нуру. Из-за маски сложно было догадаться, о чём тот думает.

– Ох, прости, похоже, я тебя подставил, – орёл покачал головой. Сыч понял, что тот копается в его воспоминаниях. Стало немного не по себе.

– Почему вы задержались? Я думал, случилась беда, поспешил на помощь.

– Я хотел поговорить с Нар-ху. Не думал, что всё так обернётся. Сам бы я выбрался, но ты устроил переполох. И вот мы здесь, – в голосе дознавателя не было осуждения, лишь досадная констатация факта.

Нур удивился. Уж чего-чего, а такой причины для задержки он не ожидал. Его так перекосило от возмущения, что он забыл о всякой субординации.

– Поговорить с Нар-ху? В каком это смысле? О чём вообще с ним можно говорить? Или вы... – сыч запнулся от внезапной догадки. – Нет, быть не может. Вы же не...?

– Нет, – резко перебил его дознаватель. – Я на вашей стороне, иначе не сидел бы в соседней камере, не так ли? Хотя мои действия и правда безответственны, это я признаю.

– Да уж, безответственны – не то слово! – сыч хватал ртом воздух. – Да вы нас всех чуть под удар не подставили! Ладно, я дурак, но если бы остальные выбраться не успели? И ради чего?

– Ради шанса на компромисс, – Оис не растерялся, но сыча это не убедило.

– Компромисс? Да какой вообще в этом смысл? – Нур подался вперёд и махнул рукой в сторону выхода. – Этим людям нельзя доверять. Они коварны и высокомерны. Дашь слабину, и они вцепятся в глотку! Говорить с ними – только время терять!

– Мы не можем знать наверняка, – Оис спокойно пожал плечами. Нур насупился, сложил руки на груди и демонстративно отвёл взгляд.

– На самом деле в этом мире очень мало проблем, которые нельзя решить словами. Иногда нужно проявить хоть чуточку терпения.

Телепат тяжело вздохнул и встал с койки. Два-три шага и вот он устроился у прутьев решётки, устало облокотившись об ограду.

– Пусть это было рискованно, но я не мог поступить иначе. Тебе не доводилось слышать про трагедию кубического храма? – голос Оиса прозвучал глухо и как-то обречённо.

Нур кивнул. Эта история в своё время потрясла всю империю. Дело было в одном городке близ столицы. В его стенах сохранился древний храм ещё со времен переселения. Верующие в старого бога стекались со всей страны, желая поселиться на святой земле. Сначала община не привлекала особого внимания. Империя к старому богу относилась либо хорошо, либо никак. Дела прошлого, в конце концов, чего их ворошить. Но вот к проповедникам претензии имелись. Они искажали слова древних напутствий и насаждали строгие, жестокие порядки, которые не имели права на существование в прекрасном мире птиц.

Империя в этом вопросе отличалась крайней категоричностью. Следовать дремучим законам верующие могли хоть всю жизнь, но проповедовать им строго запрещалось. Нечего других в суеверное болото затягивать, тем более что старый бог отрёкся от своих творений. Беспокоить его и дальше считалось глупым и невежливым.

Но община кубического храма к доводам разума не прислушивалась. За несколько месяцев она захватила город и попыталась обратить в свою веру близлежащие селения. Вот только соседи не захотели разделить постулаты абсолютного порядка и дали отпор. Такое уже не могло пройти незамеченным мимо имперской верхушки. К возмутителям спокойствия отправили почти всех свободных телепатов.

Нур не знал подробностей, но чем дело кончилось, он помнил. Пусть о произошедшем сыч узнал из газет, но впечатления от тех статей до сих пор отдавали холодной жутью.

– Доводилось. Приверженцы старой веры не захотели покидать земли кубического храма и устроили чудовищный пожар, унеся с собой множество невинных жизней, – тихо сказал он.

– Я был там, – Оис качнул головой и опустил глаза. В его фигуре проявилась не свойственная до того надломленность. – Знаешь, мы могли избежать трагедии. Но я был молод и глуп, рассуждал прямо, как ты сейчас, и потому упустил шанс на примирение.

– Быть не может! Служители старого бога прослыли настоящими фанатиками. Они бы ни за что не покинули свой храм, – Нур с сомнением покачал головой.

– Возможно... Или дознаватели просто не захотели найти к ним подход, – телепат перешёл на шёпот.

– Я не понимаю, – сыч растерянно нахмурился.

– За сутки до того, как всё случилось, у нашей стаи должен был состояться диалог с главами общин, – пояснил Оис. – Незадолго до этого я прочитал в разуме одного из верующих кое-что интересное. Странно, но секту интересовала не столько земля, сколько храм, что на ней стоит. Пропади пропадом этот проклятый куб – и им не за что было бы бороться. Тогда мне в голову пришла безумная идея: а что если отдать им эту чёртову реликвию и отпустить с миром? Теоретически строение можно разобрать на блоки, перевести и воссоздать на тех же Срединных Землях. Таким образом, империя избавилась бы от нежелательного влияния, а община могла сохранить храм и заполучить в соседи единомышленников. От меня требовалось лишь уговорить коллег пойти на попятную. Но я не был уверен, что сектанты согласятся на такое. Да и стаю изрядно раздражала возня с фанатиками. Поэтому я не стал докладывать начальству об этом маленьком нюансе. Решил: будь что будет. А в итоге мы получили то, что получили.

Оис закрыл глаза и горько вздохнул, облокотившись лбом о прутья решетки.

Нуру стало жалко телепата. Тот выглядел таким разбитым и подавленным. Сыч не знал, как его утешить, и поэтому тихо произнес:

– Вы не могли знать, что они окажутся настолько безумными, что прибегнут к самосожжению. К тому же нет никаких гарантий, что предложение с переездом сработало бы как надо.

– Да, это так. Но мне всё равно следовало попытаться. Теперь ты понимаешь, почему я не хочу упускать ни малейшего шанса.

– Понимаю, но принять не могу. Наш случай совсем другой. Я думаю, Ила бы меня поддержала, – Нур покачал головой.

– Да, возможно, – Оис кивнул, позволив сычу остаться при своём мнении.