Ключ, перо и самоцвет

Утро Нар-ху выдалось на редкость паршивым. Пожар лишил его сна в прямом и переносном смысле. Даже имея пару спокойных часов перед рассветом, он так и не смог нормально подремать – просто лежал с закрытыми глазами, прокручивая в голове события минувшего дня. Всё слилось в одну сплошную дорожку, бесцеремонно прерванную всполохами огня.

Губернатор вспоминал, как среди ночи его разбудила охрана. Взволнованные люди донесли о пожаре, их вести звучали столь бредово, что казались продолжением сна.

Чиновнику понадобилось некоторое время, чтобы стряхнуть с себя морок. Не успел он прийти в себя, как потревоженный разум нарисовал красочную картину пылающих гнёзд, разваливающихся веток и удушающей дымовой завесы. Ужасающая фантазия заставила мужчину броситься к окну, и он с облегчением выдохнул, не обнаружив там никаких признаков опасности. Только повышенная освещённость и треск, доносящийся вдали, свидетельствовали о реальности угрозы.

Стража усадьбы пояснила, что горят склады. Те находились достаточно далеко, огню понадобилось бы время, чтобы добраться до господского крыла. Однако в кладовых хранилось множество ценных вещей. Именно так, в прошедшем времени. Вероятно, все его прекрасные морайские ковры и шикарного качества ткани уже сожрало пламя, а искусно расписанные сервизы покрыты копотью или разбиты на мелкие кусочки. Всё то, что он искал, выкупал и с таким большим трудом завозил, оказалось потеряно. Чем теперь он будет хвастаться перед друзьями? Что преподнесёт им в дар? А как подкупит сторонников?

Откашлявшись и совладав с голосом, мужчина приказал найти управляющих. Ухто должен быть на месте, а Ила... Ах да, она ведь отпросилась утром. Ох, как же не вовремя!

Тут в небе за окном полыхнуло и тут же откликнулось вспышкой около дома. Птицы переглянулись и ринулись на улицу выяснять, что это было. Нар-ху пропустил охрану вперёд. Один из стражей, завидев огонек рядом с тропинкой, попытался сбить его ногой. Послышался треск, и люди с удивлением обнаружили на земле осколки зеркала. Губернатор с ужасом узнал в нём фрагмент скульптуры, приобретённой за баснословные деньги. Он аж икнул от такого чудовищного вандализма.

– Что за чёрт? – изумился один из стражей, обводя взглядом местность, остальные последовали его примеру. Из-за пылающего зарева на горизонте поблизости образовалось свыше десятка фальшивых возгораний. Но теперь их легко было отличить, зная, на что обращать внимание. Отражение, пусть и не на первый взгляд, но всё же разнилось с оригиналом.

– Идите и соберите людей в безопасном месте. И найдите Ухто: кто-то должен организовать тушение, – Нар-ху оправился от потрясения первым и начал раздавать приказы. Подчинённые замялись, не желая оставлять начальника одного.

– Идите же! Я могу за себя постоять! Или вы сомневаетесь в силе рода Отисов? – губернатору пришлось повысить голос, и его слова возымели действие. Птицы тут же развернулись и бросились прочь.

Заминка возникла из-за ипостаси знатного рода. Отисы редко принимали свой полный птичий облик. Обыватели считали, что причина того – стыд за своё насекомоядное происхождение. Почти все высокородные аристократы носили личины орлов, соколов или ястребов. Имперская интеллигенция имела не менее хищные воплощения в виде сов и врановых. И только работягам и крестьянам досталась участь питаться травой да жучками.

На самом деле, ипостась древнего рода пала жертвой династического брака. Ещё в докатаклизменные времена крылатые предки заключили политический союз с рептилиями. И так уж получилось, что гены чешуйчатой прародительницы до сих пор влияют на облик потомков. Нар-ху это обстоятельство не сильно тяготило, но он не хотел лишний раз смущать людей.

К тому же пожар его сейчас беспокоил куда больше. Сможет ли он совладать с ситуацией? А что будет, если стихия выйдет из-под контроля?

Губернатор посмотрел на небо над крышами дальних гнёзд. Где-то там, через пару-тройку дворов, поднимался столб синеватого дыма. Такое происходило, когда огонь натыкался на обработанную защитным раствором поверхность. Она должна была принять на себя основной удар, защитив остальное плетение сферы. Нар-ху надеялся, что предосторожность сработает как надо, но у него не было полной уверенности. Испытывать действие пропитки ещё не приходилось.

Чиновник решил не мучить себя догадками, а собственными глазами оценить положение дел в усадьбе. Уверенным шагом он направился в сторону пожара. Вскоре стало ясно: решение вышло не из лучших. Нар-ху понял это ещё на подступах, проходя мимо растерянных и испуганных людей. Общая тревога передалась и ему. В горле возник неприятный ком, а по спине поползли холодные мурашки. Усугубил впечатления вид пламени, перекидывающегося на соседнее здание.

Нар-ху понял, что недооценивал угрозу. Меры предосторожности не спасли. То ли пропитка оказалась некачественной, то ли её было слишком мало, но бушующая стихия останавливаться на складах не собиралась.

Нар-ху уже мысленно попрощался со своими богатствами, но чьи-то крики вырвали его из оцепенения. Кто-то суетился в соседнем дворе, столкнувшись с нерешаемой проблемой. За слуг чиновник не особо тревожился: почти все они умели летать, а значит, могли покинуть опасное место, но всё же решил проверить, не нужна ли кому помощь. Пройдя немного и обогнув пару гнёзд, мужчина увидел двух птиц, копошащихся возле садовых стеллажей у теплицы. Одного работника завалило инструментами, другой помогал тому откапываться. Должно быть, они хотели достать ведра для воды, но общий бардак и неосмотрительность сыграли с ними злую шутку, обрушив на несчастных полки с утварью.

Стеллажи оказались слишком тяжелыми, чтобы их мог поднять один человек. Обращение в птиц, судя по всему, в данной ситуации было бесполезным. Способный двигаться паренек, очевидно, оказался мелкой птахой. А его товарищу, лежащему под стеллажом, было не до смены облика: обрастая перьями в тесных условиях, очень легко пораниться.

Без посторонней помощи они бы не справились. Нар-ху огляделся по сторонам, но, к сожалению, никого в подмогу не нашёл. Пришлось идти на выручку самому. Конечно, негоже его персоне лично таким заниматься, но ничего не поделаешь: чем быстрее работники вернутся к тушению пожара, тем большую часть усадьбы удастся спасти. Чиновник скинул ночную шелковую мантию и обратился.

Он стал грозной птицей – с длинной шеей, мускулистыми ногами и массивным орлиноподобным клювом. Чудовищная помесь гигантского страуса и хищной курицы. Лишь крошечные немощные крылышки не вписывались в эту внушительную картину. Гасторнис не мог летать, но обладал преимуществом в силе и выносливости, а также очень хорошо бегал.

К счастью, сила оказалась именно тем, в чём птицы сейчас нуждались. Нар-ху двумя размашистыми шагами преодолел разделявшее их расстояние и, поддев клювом каркас, приподнял тяжелые стеллажи.

Воробушек, теперь Нар-ху мог рассмотреть перья в его волосах, поспешил выбраться на свободу. Его товарищ, убедившись, что всё в порядке, заметил прокатившееся рядом ведро и, поймав его ногой за ручку, повернулся к диатриме. Он не сразу угадал губернатора, но как только узнал, тут же расплылся в благодарной улыбке.

– Простите, вы появились так неожиданно... Большое вам спасибо за помощь! – паренёк поклонился.

– Ничего страшного, молодые люди. Вы сами-то в порядке? Работать сможете? – отозвался тот, приоткрыв клюв.

Вылезший из-под стеллажа ощупал себя ладонями и утвердительно кивнул. Нар-ху хотел было отправить слуг на тушение, но его опередили. Из-за угла выскочила женщина – энергичная пышная курочка, служившая в поместье кухаркой. Она деловито окликнула работников.

– Эй, ребятки, леди Ила вернулась. Вперёд, на новые подвиги! – воодушевлённая птица перевела взгляд на гасторниса, и на её лице отразилось недоумение. Губернатора она явно не узнала. Темнота и неровные блики мешали рассмотреть оперение. Но задать вопрос повариха не успела. Её окликнули, и она, махнув слугам, побежала по делам.

Неудачливая парочка хотела последовать за ней, но Нар-ху задержал.

– Будьте добры, не говорите никому, что видели меня, – спокойно, но настойчиво попросил он.

Птицы нервно закивали, тогда он уступил им дорогу. Проводив взглядами уходящих, мужчина вернулся к сброшенной мантии и обратился. Сейчас он чувствовал себя куда увереннее.

Возвращение сипухи вселяло в него надежду. Ила была талантливой птицей, и окружающие ей верили. Благородной леди, как её ласково называли слуги, она, очевидно, не являлась. Но происходила из семьи очень уважаемых ремесленников с хищной ипостасью. Добавить к родословной пробивной характер и качественное имперское образование – и выйдет идеальная кандидатка на роль управляющей поместья.

Конечно, блюстители старых порядков с этим бы не согласились, но Нар-ху считал себя реформатором. К тому же, он ещё ни разу не пожалел о том, что нанял деятельную сову. Вот и сейчас, когда он вышел к месту сбора, ему оставалось только встать в сторонке и смотреть.

Вот только приподнятое настроение уступило место накатившей усталости. Дальнейшие события губернатор воспринимал сквозь сонную дымку. Способность трезво мыслить вернулась к Нар-ху лишь утром за посредственным, наспех приготовленным завтраком.

Да, чёртов пожар сказался и на обслуживании, но мужчину это волновало лишь отчасти. Отвратительная запоздалая трапеза стала аккомпанементом унылым мыслям, одолевавшим чиновника. Его прекрасные коллекции сильно пострадали, но с этой мыслью он уже свыкся. Утро вскрыло новые проблемы, от осознания которых Нар-ху становилось немного стыдно.

Вчера за волнениями об утраченной роскоши, он совсем забыл о куда более важных вещах – запасах провизии. Как можно считать себя главой и благодетелем города, если даже не вспоминаешь о нуждах своих подданных? Еда – это тебе не приятный бонус вроде украшения площадей или организации праздников, а реальная потребность, от удовлетворения которой зависит настроение народа. Нельзя так просто пренебрегать продовольственными запасами города.

К счастью, большая часть продуктов пожар пережила. Ила обещала к обеду всё прибрать и дать полный отчёт об убытках. Ох, сколько же хлопот! А ведь ещё понадобятся деньги на ремонт и восполнение коллекции.

Нар-ху раздосадовано постучал вилкой по опустевшей тарелке. В трапезной он был один. Остальные чиновники либо ещё спали, либо уже ушли по делам. Телепат заглядывал чуть ранее, но завтракать не стал, зашёл, чтобы отчитаться о проделанной работе.

Приняв доклад, Нар-ху немедленно послал стражу вдогонку за поджигателем. Хоть дознаватель не дал подтверждения, губернатор был уверен – причина произошедшего в происках конкурентов. Подпольщики до такого не опустятся. Для них важна репутация, да и не стали бы недовольные властью вредить простым людям. Нет, это точно человек того кречета, метящего на главный пост. Советник Тек-кут уже давно вставляет палки в колёса. Ну ничего, он получит по заслугам, стоит только поймать незадачливого исполнителя.

А пока надо собираться в город. На сегодня назначено немало важных встреч с ремесленниками, не хотелось бы их отменять. Нар-ху думал обновить отделку особняка, ну и конечно, улицы Нуттила в порядок привести на сдачу. Теперь же придётся думать о ремонте. Проклятый пожар.

Несмотря на пасмурное во всех смыслах утро, день выдался ясным и солнечным. Город постепенно просыпался, наполняясь спешащими по делам людьми. Потянулись в цеха мастера и ремесленники, занятые в лёгкой промышленности. Над головой то и дело пролетали патрули. Не менее оживлённо было и на рыночной площади. Там собирались приезжие торговцы и местные крестьяне, подготавливали прилавки и витрины к выходным.

Туда-сюда деловито сновали дети. Те, что постарше, бегали по поручению родителей. Кто-то из них обращался, чтобы ускориться в полете, другим приходилось ходить на своих двоих – слишком тяжёлые им достались посылки. Попадались и такие, кто просто резвился и играл, уже справившись с заданиями, или напротив – бессовестно отлынивая от обязанностей.

Были на улицах и малыши. Совсем мелкая детвора сбивалась в стаи и училась вставать на крыло, подражая взрослым собратьям. В общем, птенцы вовсю наслаждались летними каникулами. В это время имперские школы возвращали детей домой – помогать родным с полевыми и иными работами.

Нар-ху улыбался, провожая взглядом шумные пернатые группки. Они напомнили ему о собственном детстве. Чиновник родился в семье потомственных аристократов, в древнем и славном роду, владения которого скромно ютились на северной окраине Небесных Просторов.

Род Отисов не участвовал в гражданской войне, потому ему удалось избежать гонений со стороны победившей империи. Однако особого трепета перед новой властью предки Нар-ху не испытывали. К счастью, у огромной развивающейся страны было полно своих проблем, чтобы заниматься ещё и подчинением клочка земли на отшибе мира. Так что Отисы получили несколько веков спокойной жизни. За это время им удалось уговорить имперских ставленников не обращать внимания на область, пока та платит символическую дань и не лезет в политику. Но привилегированное положение невозможно сохранять вечно.

Как раз ко времени рождения Нар-ху технические новшества и прогрессивные идеи докатились и до Нуттила. На рынках города стали появляться торговцы с диковинными и удивительно практичными вещами. Жителей провинции тогда много что удивляло – от новых материалов и инструментов до волшебных зелий и артефактов.

Маленькому феодалу особенно приглянулись газеты. Тонкие блокноты, сшитые из очень дешевого пергамента, сообщали невероятно интересные факты. Казалось, на этих едва не рассыпавшихся листах описаны все передовые новости империи. Желторотый Нар-ху зачитывал статьи до дыр, срисовывал забавные сатирические иллюстрации и с нетерпением ждал смены сезона, чтобы поскорее получить новый номер у торговцев всякой всячиной.

Мать семейства интерес сына не особо беспокоил, она считала это увлечение невинной шалостью. Даже немного полезной, если ребёнок при этом вникает в политику. Отис- старший же придерживался иного мнения, ему не нравились либеральные идеи, так легко впитываемые наследником.

– Запомни, сынок, – говорил он, сидя в кресле тёплыми вечерами. – Вахо может казаться умным, просвещённым человеком, но он не знает, что делает. Все эти мысли о всеобщем равенстве и справедливости создают красивую картинку. Но это лишь притягательная иллюзия. Он хочет дать людям возможность самим определять свою судьбу, потому империя упразднила сословия и связанные с ними ограничения. Но разве глупые крестьяне, всю жизнь занятые на полях, смогут так же хорошо распоряжаться своей жизнью, как обученные наукам господа? Да, новая власть ввела обязательное начальное образование, да, она отбирает талантливых детей, чтобы обучить их закону и экономике. Но эти дети никогда не будут равны в управлении дворянам, чьи навыки укреплялись из поколения в поколение. Курицу невозможно научить летать. Чернь не может вершить судьбы. Попомни мои слова, сын, либералы со своими реформами катятся в пропасть и нас утащат за собой, если мы им это позволим.

Нар-ху старался не спорить с отцом. В чем-то он даже был с ним согласен. Но, поскольку империя давно выдворила с архипелага служителей старого бога,[11] никто не мог запретить пытливому уму задаваться вопросами и подходить к чужим словам критически.

К тому же позднее, несмотря на всю неприязнь, аристократам пришлось отправить юношу в столицу: маленькая область при всём желании не смогла бы обеспечить тому достойное образование. Тогда, проведя несколько счастливых лет в сердце империи, Нар-ху окончательно уверился в том, что взгляды его отца ошибочны. Отис-старший был набожным человеком консервативных взглядов. Он хорошо разбирался в старых законах и феодальной экономике, но совсем не интересовался новостями извне, и потому не мог понять причин современных тенденций.

А мир тем временем менялся, и законы, по которым жили люди, приходилось менять вместе с ним. Старые прописные истины больше не работали. Зато новые идеи несли небывалый успех. Та же империя за последние века значительно обогнала королевство предшественников. И у птичьей страны теперь точно найдутся время, силы и желание прибрать к рукам независимые области.

Нар-ху понимал, чем это грозит, а ещё он видел, что провинцию ждёт вырождение, если не принять срочных мер. Встала острая необходимость снять мешающие ограничения и заручиться благосклонностью могущественного соседа.

Феодал был не одинок в своих чаяниях. Вокруг Нуттила сохранилось немало благородных семейств, озабоченных теми же проблемами. Именно к ним Нар-ху и обратился за помощью. Он не стал действовать сгоряча и требовать невозможного, а убедил коллег, что, если проявить немного хитрости и дать возвышенным идеалистам хотя бы часть того, чего они хотят, появится возможность и власть сохранить, и выгоду от сотрудничества получить. Не обязательно реформировать всё разом, но ради будущего можно чем-то и пожертвовать.

В высшем обществе сочли это разумным: лучше уж утратить некоторые привилегии, чем умереть на войне или быть изгнанным из родных земель. В итоге большая часть независимых владений сплотилась вокруг Нуттила и вошла в состав империи как единая провинция. Нар-ху возглавил область, а места в совете раздал поддержавшим его друзьям. Вскоре он предложил своему народу те изменения, которые могли быть сочтены приемлемыми, а оставшиеся запреты назвал сохранением добрых традиций, таким образом избежав раскола в обществе.

Нар-ху понравилась обретённая слава. Оказалось, что быть всеобщим любимчиком приятно, и он «подсел» на чужое одобрение как кот на мяту.

У присоединения к империи был ещё один плюс – обмен ресурсами, который принёс губернатору и его сторонникам большую пользу. Край отдавал часть своего однообразного урожая взамен на стандартный комплекс продуктов и вещей. По большей части это были обычные крупы и предметы обихода, собранные в разных уголках страны, но среди них иногда попадались действительно редкие и ценные вещи, которые можно было присвоить и выгодно продать.

Здесь как никогда пригодилась разница в уровне жизни в провинции и в метрополии. Людям Нуттила не с чем было сравнивать свой достаток, потому они не смогли бы понять, что их объедают, и пожаловаться, куда надо. У них бы даже мысли такой не возникло.

Не то чтобы Нар-ху совсем не коробило то, чем он занимался. Он понимал, что воровать нехорошо и опасно. Сначала суммы были не такими большими: то тут, то там забиралось понемногу и вкладывалось в особняк. Чиновнику требовалось поддерживать статус среди благородного окружения, поэтому хоромы становились роскошнее год от года, а денег на содержание этого добра уходило всё больше и больше. То же самое происходило и у коллег. В каком-то смысле глупые дворяне загнали себя в ловушку, стараясь перещеголять друг друга. Безвыходная в своей нелепости ситуация.

Впрочем, если губернатор не мог или не хотел разрывать порочный круг, то новое поколение простолюдинов в переменах оказалось заинтересовано как никогда. Удивительно, но беда пришла, откуда не ждали. Как и прочим провинциям, Нуттилу пришлось посылать свой молодняк на обучение в центральные области империи, где он набирался знаний и новомодных взглядов. Большая часть, получив образование, перебиралась в более развитые края, но были и те, что пожелали остаться. Вот они-то очень быстро поняли, что именно в их маленьком мирном городке идёт не так.

И юные птицы не собирались с этим мириться. Терпеливо и упорно они старались открыть глаза сограждан на творящуюся несправедливость. К счастью, Нар-ху вовремя спохватился и сумел свернуть их вольнодумную деятельность. В городе стало значительно тише, вот только возмутители спокойствия никуда не делись, просто ушли в подполье.

Тогда было принято решение послать в империю за помощью. Чиновник надеялся, что дознаватель решит эту проблему, не вникая в подробности. Иначе тот мог и пополнить ряды нежелательных активистов. Что делать в этом случае, Нар-ху не представлял. Но судя по тому, что телепат всё ещё любезничал и отчитывался о работе, волноваться не о чем. С другой стороны, что мешает ему вникнуть в ситуацию в будущем? Может, стоит тогда попытаться отстранить гостя от расследования? Выяснить имена и тянуть время, пока всё не разрешится?

Нечто прервало его размышления.