Глава X
Посланник Хермода
Бернадетта де Кьяри
1693 год
Южная часть Атлантического океана
Бернадетта не придала большого значения тому, что случилось пару ночей назад. Да и с капитаном они больше не разговаривали на эту тему. Вероятно, ему было неприятно и тяжело об этом говорить, а потому он молча трусил. Пускай.
Зато на следующий день они знатно поспорили. Ее нельзя было назвать азартным человеком, но, догадываясь, что это поможет мистеру Обри отвлечься от своих тяжелых дум, она стала втягивать его в различного рода разговоры. Его помятое и бледное лицо с кругами под глазами вызывали сплошную жалость. Хотелось хоть чуть-чуть развеселить хмурого и уставшего после бессонной ночи капитана.
А потому Бернадетта, зная, что Чайка не устоит, стала с ним спорить на различные темы. Сначала это были безобидные вопросы и простая проверка знаний друг друга на самые разные банальные темы. А уже чуть позже это все перешло на более обширные и многогранные темы. Всякие научные и философские вопросы мистер Конте-Обри с треском проваливал (оно и понятно, у него не было должного образования), зато он был отлично подкован в вопросах, связанных с географией, кораблестроением и торговлей (вот уж не новость, пират хорошо разбирается в сфере, связанной с его жизнью).
Но вот на один из вопросов никто из них не знал ответа. Точнее, знали-то его оба, но кто был прав – было неясно. Забредя в неведомые дебри своих разговоров, аристократка и капитан стали неистово спросить о том, кто же первым изобрел астролябию – один из старейших астрономических инструментов, необходимый для измерения горизонтальных углов и определения широт и долгот небесных тел.
– Говорю же Вам, это была Гипатия Александрийская, уж мне ли не знать, кто изобрел астролябию, мисс Бернадетта, – усевшись на столе, Чайка подкидывал песо правой рукой и с легкостью ловил его, продолжая их спор, длящийся уже целых пять минут.
– А я Вам говорю, капитан, что она всего лишь конструировала этот инструмент, как и ареометр. И изобретателем астролябии был никто иной, как Аполлоний Пергский, – повторила аристократка, сидевшая с прямой спиной на своем излюбленном месте. Ну и упрямец! Она ведь умная и образованная девушка, и хорошо разбирается в некоторых науках. Зачем же он спорит с ней?
И тут на глаза девушке попался заваленный шкаф мистера Обри. Помимо неприятного беспорядка, там также было определенное количество различных книг. Может, в них они и смогут найти ответ на свой спорный вопрос?
– Скажите, – пока Чайка вновь не открыл рот, Бернадетта перевела взгляд на капитана, продолжавшего свою забаву с монеткой, – у вас есть книги, связанные с инструментами, необходимыми в мореплаванье?
– Конечно. Хотите проверить, кто из нас прав? – Чайка ухмыльнулся, взглянув на свой шкаф и мигом прекращая игру с подкидыванием. Он слез со стола, намереваясь подойти к книгам и найти ответ.
– Да, но не спешите, – Бернадетта тоже встала на ноги, заставляя капитана остановиться на месте. – Давайте заключим пари? Если астролябию действительно изобрела Гипатия, то я выполняю любое Ваше желание.
– А если же нет?
– А если нет, то Вы устраиваете соревнование среди команды по... скажем... метанию ножей. И тот, кто окажется самым метким, заберет часть Вашей следующей полученной доли. Идет?
Чайка ухмыльнулся и без лишних слов подошел к Бернадетте, протягивая ей свою ладонь, покрытую мозолями. Он был слишком самоуверенным. Слишком уверенным в собственной победе. Бернадетта с легкостью ответила на чужое рукопожатие, разбивая пари.
Вот так они и докатились до случившегося соревнования. Де Кьяри оказалась права: ответ с легкостью нашелся в книге, где была краткая история старинного инструмента. Капитан, если и был смущен тем, что ошибся в своем знании, виду не показал и ничуть не расстроился, понимая, что ему придется остаться лишь с половиной своей доли.
Все соревнование Бернадетта молчала, просто наблюдая за чужими умениями. После того, как капитан с легкостью вырвал победу из рук мистера Сандберга, она поняла, почему он не расстроился из-за соревнования. Вряд ли на корабле вообще существовал человек, способный обыграть Чайку. И даже если мисс Аквили это не удалось, то что уже говорить про других членов команды?
Аристократка уже почти что смирилась с тем, что никто не обойдет капитана, как на горизонте появилась старпом. Улыбаясь во все тридцать два, она всем своим видом показывала, что ей ничего не стоит уделать капитана. Так оно и оказалось.
Ее самодовольство не знало границ. И, надо сказать, де Кьяри смогла с облегчением выдохнуть, когда мисс Кидд наконец покинула палубу, оставив свои язвительные комментарии и издевательские жесты при себе. Бывают же такие ужасно раздражающе-угодливые люди!
– С чего начинаются азы метания? – успокоив свои эмоции и не выдав ничем своего раздражения, Бернадетта тихо выдохнула, обращая взор на мистера Обри, готовая познать еще одну стезю этой многоликой жизни.
Она знала, что метание ножей никогда в жизни ей не пригодится. Она знала, что и без того достаточно сильна и опасна, чтобы полагаться на помощь стали. Но это было еще одной возможностью немного побыть рядом с капитаном и расположить его к себе чуть больше. От этого не стоило отказываться. Этим не стоило пренебрегать.
– С того, что нужно правильно найти баланс, – Чайка наконец отвел взгляд от своей ненаглядной старпом, возвращая все свое внимание ей, Бернадетте. Он вынул из ножен на бедре, куда успел спрятать кинжал, оружие и покрутил его в руке. А после, одновременно показывая, давал пояснения к своим действиям. .Ему, казалось, было все равно, что на палубе были другие глаза и уши, внимательно наблюдавшие за ними и ловившие все слова. Новая пища для сплетен. Новая пища для размышлений. Все и без того думали, что она спит с капитаном. Все и без того думали, что капитан отодвинул в сторонку свою ненаглядную старпом. Как бы не так.
Бернадетта слушала его, стараясь вникнуть в смысл сказанных фраз. Конечно, ей было немного дико заниматься чем-то подобным и прошлая она непременно бы ужаснулась от всего происходящего. Но прошлая она и понятия не имела о том, что пришлось пройти ей настоящей. Так что ничего, метание ножей – вполне приемлемое занятие для молодой леди.
Но, отринув все свои принципы и взгляды, аристократка втянулась в учебу, которая всегда давалась ей с поразительной легкостью. Она с легкостью схватывала материал, запоминая его и почти всегда верно применяя. Это умение было не только ее гордостью, но и гордостью ее учителей. А потому, быстро уловив суть предстоящего занятия, она попросила попрактиковаться.
Капитан скептически пожал плечами, но все же вручил ей кинжал. Взяв тот в ладонь, прикоснувшись пальцами к острому лезвию, Бернадетта взвесила оружие в руке, пытаясь найти точку равновесия. Найдя ту, она вложила лезвие в ладонь, выставив рукоять вперед. А после, отведя руку за спину, выкинула ее вперед, выпуская из ладони кинжал.
На лице аристократки отобразилось негодование. Мистер Обри сдержанно хмыкнул. А кинжал, издав звук протеста, глухо ударился о мачту и со звоном упал на палубу. Вскинув подбородок, Бернадетта окинула многозначительным взглядом своих зрителей и все с той же невозмутимостью на лице подошла к месту падения оружия, подбирая его и спокойно возвращаясь на место. Глупый кинжал. Она ведь все сделала правильно!
Не собираясь никак комментировать свой промах, она заново повторила все действия: нашла точку равновесия для правильного баланса, вложила лезвие в ладонь и отвела руку за спину. Вот тут-то капитан и остановил ее, мягко хватая за запястье.
– Расслабьте ладонь, – посоветовал он, держа своими теплыми пальцами ее холодное запястье.
– Она расслаблена, – отозвалась аристократка, но под его скептическим взглядом вообще расслабила все мышцы, понимая, что еще немного– и кинжал попросту опять упадет.
– Оружие должно с легкостью птицы покидать Вашу руку. Только так траектория будет верна и не собьется, – удобнее встав сбоку, капитан сам отвел ее руку за спину, все еще держа запястье. Прицелившись, он, будто умелый маэстро, быстро, но едва ощутимо выкинул ее руку вперед.
Бернадетта, не сопротивляясь всему происходящему, просто выпустила кинжал из ладони. И тот, к ее немалому удивлению, пронзил своим острием испещренную зазубринами мачту, попав в границу крайнего круга мишени.
Капитанская рука не ослабляла хватку дольше положенного. Но после Чайка все же отпустил ладонь де Кьяри, прочищая горло и пряча руки за спину. Его взгляд был обращен к мишени, а лицо оставалось бесстрастным. Что это еще за странный жест, м?
Впрочем, Бернадетта солгала бы себе, если бы сказала, что ей было противно теплое прикосновение мозолистых пальцев. Тепло чужой руки приятно растекалось по ее телу, будоража кровь своей жизнью.
– Вот так, видите? Ничего сложного, – проговорил мистер Обри, проводив взглядом матроса, который слишком медленным шагом проходил мимо них.
– Вы просто хороший учитель, капитан, – мягко улыбнулась аристократка, ловя его взгляд и чуть склоняя голову в благодарности. Конечно, зря она, наверное, тешила его самолюбие своей похвалой и благодарностью. Но, к ее собственному удивлению, скрытный юноша лишь скромно улыбнулся и предложил еще немного попрактиковаться.
Закончив их маленькое занятие, Бернадетта искренне поблагодарила капитана и, стоило тому пропасть из поля ее зрения вместе со своими кинжалами, она обвела глазами корабль. Дерево, покрытое легкой пеленой соленой воды, блестело в лучах мягкого и теплого солнца. Рассекая морскую гладь, судно мчалось к своей первой точке назначения по маршруту, построенному рукой умелого штурмана.
Йон Сандберг оказался на юте. Оперевшись сильными руками о борт, он всматривался в окружавшую его синь. Но, в отличие от самой Бернадетты в их первое близкое знакомство, штурман не имел ничего против вторжения в свое личное пространство.
– Чем обязан твоему появлению, дорогая Снотра? – штурман повернул к ней голову, скользнув зелеными глазами по лицу и чуть улыбнувшись.
– Прошу прощения? – Бернадетта подошла чуть ближе, ощущая себя глупо. Йон, этот юноша со своим мировоззрением, опять говорил загадками, делая так, чтобы она не понимала ни слова.
– Снотра есть богиня из числа Асов, олицетворяющая мудрость, знания и спокойствие, – штурман мягко улыбнулся, явно делая аристократке комплимент.
– Разве... называя меня именем богини, Вы не оскорбляете ее этим? – осторожно поинтересовалась де Кьяри, останавливаясь в метре от Йона и внимательно изучая его мужественное лицо. Лик воина, привыкшего к сражениям и не знающего ничего о поражении.
– Знала бы ты, сколь многие называли себя сынами Одина, однако Ас и не думал оскорбляться, – усмехнулся юноша, на миг обратив взор зеленых глаз на небо. – Так с чего бы оскорбляться богине, коль говорю я правду?
– Вы так яро верите в своих богов, мне всегда было интересно чуть больше узнать про другие... языческие религии, – Бернадетта быстро улыбнулась, боясь ненароком оскорбить своего собеседника. – А иначе какая я Снотра, раз ничего не знаю в этой сфере?
Йон, к ее удивлению, мягко засмеялся, прикрыв глаза. Кажется, его не оскорбляли ее слова. А может все дело было в том, что он попросту привык к пренебрежительному отношению к своей вере.
– Один отдал глаз за знания и принес себя в жертву во имя умения знать руны и власти, но тебе повезло – я не требую таких жертв, – отсмеявшись, наконец проговорил штурман. – Но история моих богов длинна и запутана. Просто знай, что делятся они на двое: Асы – члены семьи Одина и Ваны – семья морского бога Ньёрда. Об всех них можно побольше узнать, если углубляться в тексты сказаний и историю. Всех богов не перечесть даже мне, а я знаю достаточно, уж поверь.
– Да, я слышала, что скандинавских богов очень много. И что вы поклоняетесь им всем в разное время года, а также в зависимости от разных нужд, – кивнула аристократка, для которой слова штурмана мало что прояснили. Чужая религия как была, так и осталась для нее загадкой. Возможно, ей пока не стоило в нее погружаться?
– Поклонялись, – мягко исправил ее Йон и в его зеленых глазах вспыхнула грусть. – Ныне моя вера еретична. Да и все воины уже давно пируют в Вальхалле вместе с Одином. Они давно отвоевали свое. И следы их славных побед отпечатались у госпожи Истории на устах.
– Наверное, это очень грустно – знать, что ты... отличаешься от других и не иметь единомышленников, – осторожно проговорила Бернадетта, чувствуя, что эта тема беспокоит юношу, пусть тот и не скажет об этом напрямую. Но она представляла, каково ему жить и знать, что ты другой, и вера твоя – инакомыслие и не более.
– Главное, что мое сердце верит и знает истину, – он приложил кулак к груди, сохраняя мягкую улыбку на губах. Было ясно, что Йон не хочет развивать дальше эту тему. Но де Кьяри все равно хотелось чуть ближе узнать юношу.
– А Ваши татуировки? Они связаны с верой или это... другие символы? Извините, если я лезу во что-то личное. Можете не отвечать, я все пойму.
– Это не личное, не переживай, – спокойно отозвался мистер Сандберг, прикоснувшись пальцами к своим татуировкам. Под правым глазом был рисунок, напоминающий примитивную кочергу. Под левым – треугольник, если бы имел основание. – Это руны. Они не дают мне забыть, кто я есть и какой путь избрал для себя. Эта руна называется эох, – он указал на правый глаз, произнося незнакомое ей ныне слово, – символ защиты, спокойствия и стойкости. А это руна ур, – он прикоснулся ко второй татуировке, – означает силу, мужество и стойкость в сложных ситуациях.
Бернадетта слушала очень внимательно. Пусть пояснение и было кратким, но от этого оно не становилось менее интересным. От того, что Йон со всей серьезностью отнесся к значениям своих татуировок, он, можно сказать, возвысился в ее глазах. Значения были серьезными и весомыми и не оставалось никаких сомнений – для штурмана это очень многое значит.
– Это было... больно? – продолжала допытываться аристократка, глядя на чуть расплывшиеся линии рун. Она примерно представляла, как происходил процесс, когда под кожу иглой вводились чернила. Но лишь примерно и в общих чертах и то потому, что такие вещи неприемлемо знать приличной леди.
– Для воина нет той боли, которую он не смог бы вынести, – уклончиво отозвался штурман, но по его глазам было понятно – боль была ужасающе сильной, но, кажется, он ни о чем не жалел. – Капитан распахнул перед тобой свое сердце.
То, как быстро штурман сменил тему, заставило Бернадетту от неожиданности вскинуть брови вверх. Правда, она быстро взяла себя в руки и вернула лицу невозмутимый вид.
– Он... не слишком доверяет мне, если Вы об этом. Да и вряд ли будет, – осторожно проговорила аристократка, не совсем понимая, что именно имел под своими словами Йон.
– Все из-за его лиц, которые он меняет, как проказник Локи, – усмехнулся парень. – Но, все-таки, тебе он доверяет. Это видно. Он откровенен с тобой в определенных вопросах.
– Думаю, я просто хорошая слушательница, а ему, как человеку с тяжелым прошлым, хочется хоть немного избавиться от своего груза, – заметила де Кьяри, понимая, что она пока не готова обсуждать свои отношения с кем-либо из членов команды. Пусть мистера Сандберг и был ей симпатичен, но с ним она не будет откровенничать насчет своих чувств. И потому, не дав ему продолжить эту тему, она задала очередной вопрос: – Вы никогда не рассказывали о том, как попали в команду. Все, что я знаю, это то, что Вы застали... момент, когда капитан убил часть своих людей, не согласных с новыми правилами.
– А ты спроси у капитана об этом, – сдерживая смешок, Йон лукаво взглянул на аристократку, скрестив руки на широкой груди. – А после мы сверим, насколько наши истории с капитаном совпадают. Давай-давай.
И, всем своим видом показывая, что больше ничего не скажет, штурман возвратил свой взор море, продолжая при этом лукаво улыбаться. Кажется, история таила в себе интересные подробности, но делиться ими Йон не собирался. И почему ему так важно было услышать версию капитана? Тот ведь прекрасно знает, как и при каких обстоятельствах собрал свою команду.
Что-то тут было не так.
Не сказав ни слова, аристократка покинула ют и отправилась к капитану, уже пытаясь выстроить свои догадки насчет того, как же языческий юноша попал на борт «Свободы».
Спустя пятнадцать минут аристократка вновь стояла на юте. Сказать, что услышанная история ее удивила, – не сказать ничего. Как человек здравомыслящий и имеющий критическое мышление, она поняла, что капитанская история – выдумка, навязанная ему никем иным, как самим штурманом.
– Узнала? – осведомился мистер Сандберг, стоило ей встать рядом с ним. – Рассказывай, не томи.
– Капитан сказал, что... он не помнит, – отозвалась Бернадетта, которая помнила чужой рассказ слово в слово. А вот сам рассказчик и правда помнил все сплошными урывками, больше напоминающими сплошную околесицу. – Сказал, что одним днем Вы просто возникли у него на судне, сказали, что являетесь посланником Хормода...
– Хермода, – исправил ее штурман.
– Да, Хермода. Что Вы храбрый посланник и сын Одина, присланный к капитану, дабы тот в странствиях своих не заблудился и не разбился о скалы. Иными словами, что Вы теперь будете помогать ему с навигацией, – закончила свой рассказ де Кьяри, вспоминая, как стушевался Чайка, говоря обо всем этом. Его слова были полным бредом. Она не поверила ему. А на вопрос, зачем ей эта информация, просто сказала, что ею движет любопытство. Так оно и было. – Но это ведь неправда. Я вижу по Вашим глазам, мистер Сандберг.
– Да, это неправда, – легко согласился штурман. – И я расскажу тебе правду, но если пообещаешь никому ее не рассказывать. Это, все же, моя легенда.
Де Кьяри сдержалась, чтобы не фыркнуть. Она знала, что что-то тут было нечисто и что кто-то (либо капитан, либо его штурман) врет. Не трудно догадаться, что лгуном во всей этой ситуации, к собственному удивлению аристократки, оказался мистер Сандберг.
– Обещаю не выдавать Вашей тайны, мистер Сандберг, – торжественно пообещала она, глядя в лукавые глаза напротив. Интересно, зачем этот скандинавский юноша всем солгал. Неужели у него были какие-то скрытые мотивы? Неужели на этом корабле все что-то скрывают друг от друга и считают, что это правильно?
– В тот славный вечер капитан изрядно напился, – начал свое повествование штурман. – Напился до такой степени, что теперь, как видишь, до сих пор ничего не помнит. В Англии была славная таверна, где мы и познакомились. Умолчим о том, как я оказался в этой безбожной стране, – юноша многозначительно посмотрел на аристократку, всем своим видом показывая, что эту тайну он ей вряд ли когда-нибудь расскажет. – Будучи немного не в себе, капитан определенное время шарахался по заведению и приставал к его посетителям. С какой целью – я до сих пор не могу понять. И вот он добрался до меня. Я сидел в укромном углу, но, видимо, по наводке Локи он нашел меня.
Бернадетта внимательно слушала юношу, без труда представляя себе ситуацию, в какой оказался тогда Йон. Да, капитан умел быть навязчивым и на трезвую голову, так что же тогда говорить о том, когда он пьян? Сейчас ей захотелось искренне посочувствовать парню. Он ведь явно тогда искал уединения. А нашел себе этакую новую работу. Забавная ирония вышла.
– Он сказал, что у меня странные татуировки, да и в целом, что выгляжу я не как от мира сего, – штурман хмыкнул, обводя себя руками, мол, неужели это правда. – А потом спросил, разбираюсь ли я в какой-нибудь корабельной отрасли. Ну я и сказал, что хорошо знаю навигацию, умею пользоваться приборами лоции и соответствующими картами. Ты бы видела восторг, какой появился тогда в его глазах, – Йон широко усмехнулся, заново вспоминая то, что произошло около двух лет тому назад. – Тогда он и предложил мне стать штурманом. А я отказался.
– Как отказались? – Бернадетта удивленно взглянула на юношу, не понимая, шутил ли он сейчас или нет.
– Видишь ли, тогда я имел маленькие проблемы и не хотел, чтобы кто-то стал случайным участником моих невольных бед, – он пожал плечами, но углубляться в свои прошлые проблемы не стал. – Тогда капитан предложил мне хорошую сумму денег. Но я вновь ответил отказом. И, клянусь Одином, если бы не мой суровый и не от сего мира вид, мы бы набили друг другу физиономии. Но что-то в тот вечер сбило спесь с капитана. Он кинул на мой стол мешочек с деньгами и, обругав последними словами, ушел.
– Как? Он оставил Вам деньги, а потом просто ушел? – история Йона казалась ей еще более чу́дной, чем расплывчатый рассказ Чайки.
– Говорю же, он был малость не в себе, – штурман вновь пожал плечами. – А мне чужого не надо было. И потому я решил во чтобы то ни стало найти чудака, громко заявившего о том, что он ублюдок-капитан и кость в горле пиратского общества, и вернуть ему его добро. Сделал я это уже на следующее утро. Найти юношу со столь запоминающимся именем труда не составило. И знаешь, что произошло дальше, когда я, явившись на его корабль, собрался отдать деньги и уйти?
Бернадетта покачала головой, даже не собираясь делать никаких предположений.
– Капитан, терзаемый похмельем и не помнящий ничего, воспринял мой приход как... как это говорится? Как манну небесную. Он так обрадовался, что его даже мутить перестало, клянусь тебе. Он и слова не дал мне вымолвить, рассыпаясь в благодарностях, – в зеленых глазах штурмана вновь появились веселые искорки, кажется, он наконец добрался до самой интересной части истории. – Ну тогда я и сказал, что являюсь посланником Хермода и что он послал меня, дабы капитан не разбился о скалы и все в таком духе. Не знаю, зачем я все это тогда ляпнул, если честно. Я ведь не планировал оставаться на этом корабле, но, судя по всему у Норн – женщин, что могут определять судьбы людей и богов, были другие планы. С того дня я и стал членом команды, сам того не желая и не ожидая.
Теперь де Кьяри понимала его веселье и то, что мистер Обри не помнил ничего о славном дне, когда на борту его судна появился такой талантливый штурман. Она бы и сама посмеялась с этой нелепости, но позволила себе лишь улыбнуться.
– А что Вы сделали с капитанскими деньгами? Извините, если это не мое дело.
– Щедро угостил всю команду, когда мы причалили к берегам Испании.
– То есть, Вы устроили... попойку на капитанские деньги?
– Совесть не дала мне их присвоить себе, так что да.
На этот раз де Кьяри не выдержала и сдержанно засмеялась. Узнай об этом Чайка, его гневу не было бы предела. Но, с другой стороны, он получил очень ценного члена команды, так что ему ли жаловаться? На его месте, аристократка бы благодарила судьбу за этот щедрый подарок. Не каждый день судьба сводит тебя с людьми, наделенными важными знаниями. Особенно, если эти знания спасут тебя от скал во тьме.
– Благодарю, мистер Сандберг, что поделились со мной этой историей. Я буду хранить Вашу легенду под замком, – Бернадетта вновь чуть улыбнулась штурману, переваривая всю ту информацию, которую получила от штурмана. Интересно, как много еще на этом корабле людей, которые попали в команду по велению судьбы? Наверное, не так много. И вряд ли кто-то еще посмел бы обмануть человека, для которого чужая жизнь – не больше, чем вредоносный сорняк в кусту прекрасных роз.
1 Специальные устройства, используемые в навигации для определения местоположения судна и его курса. Например, компас.