Страж. След Крылатого змея

Он сидел на костяном троне, подперев рукой облезлый череп, облепленный кусками гниющей плоти. Огромный и неподвижный, как скала. Только тонко струящийся дым от сигары шевелился во всей мрачной зале, окутанной клубящейся тьмой, да сова на его плече чуть клонила голову, в упор глядя на Рэй.

Она узнала сначала сову, потом – бога, и тут же многое стало очевидным.

– Покровитель, – поздоровалась она сипло. Рэй обуял первородный страх, какого она не испытывала даже в присутствии Кукулькана. Существо перед ней было воплощением смерти.

– Маленькая смертная, – прошелестел Ах-Альпух замогильным голосом. От него веяло прахом и разложением. – Вот наконец мы и встретились. Долго же я ждал.

Рэй стояла, прямая как штырь, не зная, как вести себя. Она даже не была уверена, не обычный ли это сон, порожденный её усталым воспаленным мозгом. Наконец она робко заметила:

– Я звала тебя раньше, несколько раз. Почему ты явился сейчас?

Сова на плече Альпуха издала резкий вопль и забила крыльями. Весь её вид выражал негодование.

– Спокойно, Моан. – Бог коснулся вздыбленной холки кончиком костяного пальца. – Смертная не знакома с нашим этикетом.

«Моан?!»

– Я слышал твой зов, – миролюбиво продолжил он. – Увы, дитя, сак мул – чужие владения, куда не так-то легко пробиться. Теперь, когда над пирамидой зашло солнце, а тебя коснулось дыхание смерти, наша связь окрепла. И ты здесь.

Рэй только кивнула, боясь вновь выказать непочтение богу. Она во все глаза смотрела на сову, пытаясь разглядеть в ней потерянную дочь Хэнии.

– Вижу, тебе интересна моя слуга, – заметил Альпух. – Моан, покажись-ка нашей гостье.

Сова неохотно вспорхнула с его плеча и, сверкнув золотыми глазами, улетела прочь. В тот же миг из тьмы позади трона выступила молодая женщина в красном. Блеснули разноцветные радужки, но Рэй и без того узнала её: слишком часто видела во сне.

Моан прищурилась, смерив Рэй недобрым взглядом.

– Обращайся к Повелителю исключительно «владыка». Не задавай вопросов, пока тебе не позволили.

Рэй вспыхнула, едва удержавшись от резкого ответа. Тьма, окутывающая тронный зал подобно влажным чёрным облакам, беспокойно зашевелилась и придвинулась к ней поближе.

– При всем уважении, – процедила Рэй. – Это мой сон, и я без понятия, зачем вы здесь.

– Мы здесь, чтобы помочь тебе, – сказала Моан. – И получить кое-что взамен.

Бог поднес сигару к безгубому рту и выдохнул густые клубы дыма. Приглядевшись, Рэй похолодела: та была искусно скручена из карликового человеческого тела.

– Сначала – предыстория, – протянул он. – Тебе наверняка любопытно, зачем человеческое племя призвало тебя на наши земли.

Рэй только сейчас обнаружила, что довольно давно перестала дышать, и её легкие теперь прекрасно обходятся без этого. Она сделала судорожный вдох, чувствуя, как воздух болезненными толчками заполняет грудь.

– Ты, верно, полагаешь, что смертные исполняли мою волю, – продолжал Альпух, попыхивая сигарой. – Это кажется очевидным, раз племя поклоняется мне. Как считаешь, дитя?

Рэй робко пожала плечами. Она слишком много думала об этом и, в конце концов, запуталась окончательно.

– Но правда в том, что я лишь позволил открыть чужакам доступ к пирамиде. Ибо время пришло. Что до тебя, то шаман племени говорил кое с кем ещё. И кое-кто ещё повелел ему разыскать молодую науаль, чья сила окрепла настолько, что её ощутили и боги, и духи на всём континенте.

Он выдержал паузу, задумчиво стряхнул пепел на каменный пол. Нет, шептала про себя Рэй. Нет, нет, пожалуйста.

– Ты теперь знакома с ним довольно близко, – заметил Альпух. – Не так ли?

Моан поморщилась, будто у неё заболели все зубы разом.

– Ложь, – прошептала Рэй. – Это не может быть правдой. Он же заперт, прикован к пирамиде...

«Да, и может прикасаться к Источнику, – подсказал внутренний голос. – К тому же, слышит и видит всё, что происходит в пирамиде. Он узнал Ашкия... Видел, и не раз. Мог говорить с ним».

Моан зашипела, как кошка, по-птичьи растопырив пальцы.

– Да как ты смеешь...

– Тихо, – осадил Альпух. – Разве не чувствуешь, как ей больно? Она уже знает, просто не верит.

Он повёл провалом носа, точно желая распробовать воздух отсутствующими ноздрями, и удовлетворенно прищёлкнул раздвоенным языком.

– Откуда мне знать, владыка, что правду говоришь ты, а не он? – дерзко спросила Рэй, игнорируя возмущение Моан.

– А разве он когда-нибудь утверждал, что не имеет отношения к твоему появлению в пирамиде, маленькая смертная?

Она медленно покачала головой.

– Нет, но он же... он говорил...

«Что не лжёт тебе? Только если чудовищное сокрытие правды можно назвать иначе».

Она вспомнила их первую встречу в пирамиде.

– Почему я здесь?

– Глупый вопрос. Ты здесь, потому что сама пришла сюда, смертная.

Это не было ложью. Но не было и правдой.

– Слишком невероятно, – сказала она. – Предположим, Страж всё это спланировал и заманил нас... меня в ловушку. Но разве в одиночку возможно провернуть такое, будучи прикованным к пирамиде духом? Разыскать меня по одной лишь силе, привезти сюда, удержать, когда всё полетело к чертям? Подсунуть маску эту проклятую...

– Ну, положим, не в одиночку, – прохладно улыбнулась Моан. – С маской помогла я, и ещё кое с чем подсобила. Удачно вышло. И ещё удачней, что ты оказалась такой... упёртой. Пытливый ум – находка для врагов, не правда ли, дитя?

Рэй словно окатили ледяной водой. Эта слезливая история Хэнии о потерянной дочери, чья судьба ему неведома – вот она, прямая ложь. Всё – ложь.

Должно быть, Моан разглядела в её лице что-то такое, что заставило её смягчиться.

– Он не знает, – бросила она. – О том, что я помогала. Ничего не знает.

– Как?..

– Я веками пыталась облегчить участь отца. Направляла в пирамиду людей, как могла – в надежде, что один из них окажется избранным. Ведь использовать силу нефритового ожерелья – вернейший способ освободить Стража от гнёта проклятия. И вот, шаман испрашивает совета у своего бога-покровителя...

Она бросила быстрый взгляд на Альпуха, который расслабленно развалился на троне и не вмешивался в рассказ.

– Многие годы Страж пирамиды запрещал подпускать к ней учёных людей, чужаков, и человеческое племя не смело ослушаться его воли. Думаю, отец в своём характере желал уменьшить количество жертв. – Моан неодобрительно поджала губы. – И тут вдруг он призывает шамана и диктует ему свой наказ: дать добро на раскопки, но с одним условием. Шаман не посмел ослушаться, но и волю покровителя испросил. Тогда-то мы и взяли всё в свои руки.

Она вновь преданно уставилась на Альпуха, но тот лишь покровительственно махнул рукой.

– Продолжай, дух. У нас нет от неё тайн.

– Как прикажешь, владыка. – Она склонила голову, качнув перьями. – Мы чувствовали пробуждение твоей магии – слишком редкий дар в современным мире, чтобы остаться незамеченным. И, узнав, что Страж требует в сак мул колдунью, я с радостью помогла шаману с поисками. Знаешь, ведь я умею вселяться не только в животных.

Рэй не знала этого. У неё голова шла кругом.

– Мы вычислили тебя по звёздам и не только – шаман, следуя воле Стража, искал не один виналь. Повезло: тебя и саму тянуло в пирамиду, уж не знаю, отчего. Звёзды сошлись, судьба сказала своё слово. И вот ты здесь.

– Здесь, – эхом повторила Рэй. – Чёрт, ну какая же идиотка...

– Я наблюдала за тобой с момента, как ты ступила на наши земли. Направляла, не давала отправиться к предкам раньше времени. Раз Страж ощутил в тебе избранную – впервые за века, значит, так тому и быть. По крайней мере, так я думала сначала.

– А потом?

Тут вместо неё снова заговорил Альпух:

– Ты – потомок майяской крови и науаль, одна из последних. Сначала мы и впрямь полагали, что Страж сак мул разглядел в тебе избранную, способную надеть ожерелье и подчинить его силу. Но вместо этого ты стала разменной монетой, призванной отвечать за чужое предательство. Устраивает ли тебя такой расклад, маленькая смертная?

Рэй медленно покачала головой. Сердцем она понимала, что бог смерти заманивает её в очередную ловушку, но как сделать выбор между одним злом и другим? Выбрать то, что тебе поближе.

– Ты зашла так далеко, не в силах противостоять чужой хитроумной воле. Но что если я скажу, что тебе не обязательно становиться новым Стражем?

– Боюсь, уже слишком поздно, владыка. Я прошла испытания духа, и на рассвете...

– Разве ты принесла клятву? – спросил Альпух. – Если нет, то ещё не поздно перехитрить мёртвого лжеца и его бога.

«‎Разве можно перехитрить бога?» – подумала Рэй про себя. Но надежда, так до конца и не покинувшая её, уже робко подняла голову.

– Что вам нужно от меня? – Она посмотрела прямо в чёрные провалы глаз бога смерти. Тот одобрительно осклабился.

– Совсем немногое: чтобы ты, вместо клятвы защищать ожерелье, всё же надела его и кое-чего пожелала.

Он поднялся с трона и навис над ней, ростом – под самый потолок. Рэй сжалась, усилием воли заставляя себя стоять на месте.

– Наступили тёмные времена. Боги слабеют без поклонений и жертв, их силы тают на глазах. Некоторые, не получая крови, уже преданы небытию. Но мы можем это исправить.

Он стряхнул пепел от сигары ей под ноги, и Рэй всё-таки отшатнулась, не выдержав взгляда тлеющих угольков из черноты глазниц.

– Нефритовое ожерелье Кукулькана обладает божественной силой, способной исполнить желание. Надевший его вправе просить о чем угодно, но только единожды. Если просить за человека – то за одного. Но если просить не о людях, древняя магия не будет так строга к словам.

– И о чём мне нужно попросить? – Рэй была уверена, что ответ ей не понравится. И не ошиблась.

– О возвращении старой религии на наши земли, – прогремел бог. – Иная вера чужда этим местам и противна богам. Жалкие остатки древнего народа не вправе молиться нам так, как это делали их предки! Проклятые белокожие, истребившие и покорившие коренной народ этих мест, посмели запретить жертвоприношения, и даже ритуальные убийства животных вызывают их гнев! Но настала пора прекратить это.

По стенам залы прокатилась дрожь, тени беспокойно застонали по углам. Но бог успокоился так же быстро, как и пришёл в ярость. Снова закурил, подпалив сигару костистыми пальцами, и величественно опустился обратно на трон. Тьма завозилась и, казалось, вздохнула усталым шёпотом, от которого загривок Рэй покрылся мурашками.

– Надень ожерелье, маленькая смертная. И верни богам этих земель былую силу.

От нелепости происходящего Рэй захотелось смеяться. Интересно, у кровожадного бога было хоть малейшее представление, как именно подобное желание могло воплотиться в жизнь? Потому что у неё не было. Только понимание, что если подобное станет реальностью, на цивилизованных землях воцарится средневековой ад.

Не говоря уже об абсурдности предположения, что ей удастся провернуть трюк с ожерельем.

– Боюсь, я не понимаю, владыка. Как мне завладеть ожерельем? Я ведь не избранная Бога-змея, а всего лишь слуга.

– Ты не слуга до тех пор, пока не произнесешь слов клятвы. Но у тебя есть выбор. Если изберешь мою сторону, я сумею защитить тебя. – Он расплылся в широкой улыбке, и Рэй содрогнулась от количества зубов, обрамляющих безгубую челюсть в три ряда. – И дам тебе много, много возможностей. А теперь – слушай внимательно. Слушай и запоминай.

***

Эта ночь чем-то отличалась от прежних, похожих друг на друга как две капли воды. Пребывая на грани сна и яви и неизменно балансируя между реальностью и беспамятством, он чувствовал их, эти ночи, пусть они и были неотличимы от дней. Сначала их наполняла боль, но вскоре она прошла, оставив после себя лишь приятное оцепенение. Он видел сны, полные знакомых и чужих образов, слышал голоса и обрывки фраз. Всего два голоса.

Один из них он любил и не спутал бы ни с каким другим, второй же пугал его и вызывал желание сбежать или никогда больше не просыпаться. Но этой ночью он всё же проснулся, чувствуя себя так, будто проспал вечность.

Он медленно разлепил свинцовые веки и увидел над собой высокий каменный потолок в окружении сумрачных теней. Потребовались время и силы, чтобы повернуть голову и разглядеть, что тени эти ложатся от окна без рамы и штор, сквозь которое проглядывают тусклые звёзды. Судя по едва розовеющим краскам, до рассвета недалеко.

Он не узнавал комнату и не помнил, как здесь оказался и сколько проспал. Тело едва слушалось, мышцы затекли и отяжелели, и он ещё долго пытался совладать с ними. В конце концов ему удалось выползти из странной постели, в которой он лежал, и даже завернуться в одеяло, что обнаружилось поверх звериных шкур. От слабости и отвращения его передёрнуло.

В горле страшно пересохло, и он с наслаждением напился воды из стоящего у постели ведра, в котором уныло плескалась видавшая виды тряпка. Вкуса он не почувствовал. Утолив жажду, огляделся и как следует пораскинул мозгами.

И как ему только удалось выжить, ради всего святого? Он помнил поочередную гибель их группы, помнил, как, поддавшись странному помутнению, открыл проклятый саркофаг, и оттуда вырвалось то, что точно должно было его прикончить. Обжигающая боль в воспоминаниях подсказывала, что с такими ранами не живут и минуты, но он вроде бы жив. Или это посмертие такое странное?

Впрочем, ломота в исхудавшем теле и жуткий выпуклый шрам на груди намекали, что не всё так просто.

Но что же с Рэйчел? Страх за неё затмевал остальные чувства, и он со стоном поднялся на ноги, едва удержавшие его вес. Он слышал её голос, и не раз, или ему это только снилось?

Решив во что бы то ни стало найти и защитить её, он медленно пополз по стене прочь из комнаты.

***

Край солнца едва показался из-за горизонта, когда Рэй распахнула глаза и сразу отшатнулась от того, кто спокойно лежал рядом с ней. Сжав губы в нить и часто моргая, она выбралась из постели и в последний раз направилась в свою комнату – собираться на церемонию клятвы.

Он раньше говорил ей, да и сама она откуда-то знала, что в этот самый день ей нужно выглядеть как подобает. И пусть внешность волновала Рэй в последнюю очередь, привычные ритуалы у зеркала помогали разложить по полочкам новую информацию. Ей нужно было решаться.

Сделать выбор.

Расчёсывая густые тёмные волосы, Рэй вспоминала финальные напутствия бога смерти:

– Ты получишь доступ к нефритовому ожерелью перед тем, как принести клятву. Изобрази покорность, дождись, когда откроется священный саркофаг. Теперь, после всего Страж не станет ожидать подвоха, и в нужный момент ты ударишь исподтишка – мгновения будет достаточно. Сейчас, когда он сам научил тебя управлять силой, тебе хватит умений застать его врасплох. Тогда-то ты и схватишь ожерелье. Главное – не мешкай и сразу же надевай его.

– Но что если Кукулькан откажется исполнять желание, разозлившись на обман? Он накажет меня.

– Желание исполнит древняя магия, не Бог-змей. Он, конечно же, захочет наказать тебя, но не тревожься об этом. Разрушив проклятие пирамиды, ты лишишь Кукулькана и его влияния в ней. Меж тем, я – твой покровитель, и наша связь отныне крепка. Я сумею защитить тебя, как когда-то защитил её.

После этих слов бог любовно подозвал к себе Моан. Та спокойно подошла и устроилась в ногах покровителя, расположившись на постаменте у трона. Платье цвета венозной крови веером разметалось по тёмно-серому камню.

Рэй вглядывалась в её лицо, одновременно древнее и юное – и не видела в нём страха. Такой расклад устраивал и Моан. Использовав силу ожерелья, Рэй освободит её отца, как та того и желала. А вот насчёт своей судьбы девушка сильно сомневалась – уж слишком складно звучали обещания бога.

Конечно, она не была дурой и сразу подумала об очевидном: если сделать всё, как велит бог смерти, отчего бы просто не пожелать вернуться в человеческий мир и забыть произошедшее, как страшный сон? Но Альпух спустил её с небес на землю, будто прочитал мысли:

– Ты уже мертва, дитя. Ничто не способно оживить мёртвое, даже древняя магия.

– Что же будет со мной, если сделаю, как ты просишь?

– Я укрою тебя в Шибальбе. Ты ведь уже пыталась попасть туда раньше? Ты не останешься навечно прикованной к пирамиде, божественный дар будет уничтожен, а Кукулькан потеряет часть своих сил. Ты станешь духом, как и предначертано, но будешь сильна и свободна, а магия твоя лишь окрепнет.

– Твоим духом, владыка?

И, конечно, он имел в виду именно это, так что можно было даже не спрашивать.

Рэй тщательно доплела змеящуюся по голове косу и в задумчивости взялась за следующую. Её руки порхали, сооружая одну из высоких причесок, что когда-то носили женщины этих земель.

Предательство Хэнии... нет, Стража что-то надломило в ней. Удивительно: Рэй и не думала, что там ещё осталось, что ломать. Она пошевелила изуродованными пальцами, лишёнными ногтей, и поморщилась: смерть взаправду не избавляла от боли. Какое упущение.

Она закрепила поверх кос массивный, увенчанный острыми, как когти, навершиями металлический обруч, обнаруженный в пыльном сундучке с украшениями – и взялась за порошки и сурьму. Из-за пережитых потрясений она стала бледной, как труп, хотя и не должна была – тело науаль, принесённое в жертву, терпеливо ждало нужного часа.

Убита Стражем, в полном соответствии с давним планом. Она-то полагала, что, обнаружив гостей в пирамиде, он сыграл её судьбой в кости, а это был целый гамбит.

Хотела, значит, правды, а не покоя?..

Рэй слишком сильно дёрнула крышку, и тёмно-бордовый порошок кровавой крошкой рассыпался по столу. А можно ли говорить о предательстве? Он с самого начала не скрывал от неё своих целей и своей сущности. Только правду.

Это она отчего-то вообразила его человеком.

Рэй закончила подводить глаза чёрным, когда Страж бесшумно возник перед ней в отражении. Она не вздрогнула, когда он подошёл со спины и опустил смуглые ладони на её окаменевшие плечи.

– Ты прекрасна. Как первый рассвет за окном.

Взгляд Рэй метнулся туда, где солнце уже выкатило горячий круглый бок, и замер от открывшейся ему красоты. Но вот она поднялась, сбрасывая с плеч его руки.

– Мне надо одеться.

– Жаль, – улыбнулся он, но она не ответила на его улыбку.

Никакого красного – единственное в шкафу чёрное платье пришлось точно в пору. Рэй увесилась тяжёлыми украшениями, как бронёй, предусмотрительно оставив открытой шею, и оперлась руками о стол, прикрыв глаза.

Да. Надо решаться.

– Почему зло неистребимо? – спросила она в пустоту. – Отчего его так много?

Страж совсем не удивился вопросу.

– Оттого же, отчего неистребимо добро, а тьмы не бывает без света. Всё это – лишь грани человеческой, а значит и божественной, сущности. Хорошо лишь то, что считается правильным. А правда, как ты знаешь, многолика.

Рэй наконец взглянула на него в упор и ощутила волну такой ненависти, что магия внутри подняла голову и хищно подобралась, готовясь к удару.

– Рэйчел? – Он потянулся к ней, но она отпрянула и потребовала сухо:

– Освободи Кита. Ты давал слово.

Лицо Стража дёрнулось, но тут же превратилось в маску.

– Хорошо.

Они в молчании прошли в его комнату и застыли при виде пустующей постели.

– Где он? – ужаснулась Рэй. – Куда ты его дел?!

– Это не я. – Он задумчиво качнул головой. – Всё здесь изменилось после вчерашних испытаний, и я, должно быть, упустил момент, когда твой друг проснулся.

Рэй больше не верила ни единому его слову, но и оспорить их не могла.

– И где он теперь?

Страж прикрыл глаза, вслушиваясь в потоки энергий, и через время уверенно повёл её в пирамиду.

– Почему Междумирье так изменилось? – спросила Рэй, пока они шагали туда под мягким утренним солнцем. Голая земля тихонько шуршала под их сандалями и казалась менее сухой, чем накануне.

– Не знаю. Но перемены малые всегда предваряют перемены большие.

Кит нашёлся на втором ярусе, распластанным на полу возле круга с майяским календарем. Живой! Рэй радостно бросилась навстречу.

– Кит!

Было неясно, как он прошёл такое расстояние и уж тем более как умудрился заползти по ступеням. Судя по полуобморочному виду, на это ушли все силы, и сейчас Кит был едва в сознании. Но, увидев её, встрепенулся и даже выдавил слабую улыбку.

– Рэйч. – Он с трепетом коснулся её щеки. – Ты в порядке?

– Да, – сглотнула она, помогая ему принять сидячее положение. – Зачем ты встал? Тебе нельзя напрягаться!

– Что происходит? Почему Нилум так изменился? – Он заметил застывшего за её спиной Стража, и глаза в изумлении расширились. – К-кто это?..

– Всё хорошо, – мягко, как ребёнку ответила Рэй. – Прости, я не могу всего объяснить.

– Почему?

– Просто... не могу. Если я хоть немного тебе небезразлична, ты должен верить мне: сейчас ты вернёшься домой.

– Откуда вернусь?.. И что значит «‎я»? А ты?!

– У нас нет на это времени, – выплюнул Страж недовольно. – Нужно спускаться в гробницу.

Кит вряд ли понял сказанное, но умолк и уставился на незнакомца совсем другим взглядом, цепким и настороженным.

– Я помню голос! Это он звал меня открыть гробницу... Выходит, из-за тебя я... умер? – Он потёр зарубцевавшийся шрам на груди. Страж, стараниями Рэй успевший подучить английский, верно распознал обвинение и совсем по-человечески закатил глаза.

– Да, а после воскрес. Рэйчел, пора.

– Кит, он вроде как спас тебя – в некотором смысле. Пожалуйста, не требуй ничего, просто позволь нам помочь...

– «‎Нам»?! Так ты теперь заодно с ним? Рэйч, он же чёртов монстр, ему нельзя доверять...

– Да знаю я! – вдруг рявкнула Рэй так громко, что по стенам грянуло эхо, а Кит сразу заткнулся. – И побольше тебя! Знаю, что он грёбаный монстр и убийца и что это он заманил меня сюда, чёрт подери! Но сейчас ты прекратишь задавать вопросы и сделаешь, что скажут, или я снова тебя вырублю!

После этих слов повисла почти осязаемая тишина. Рэй со злостью обернулась к Стражу.

– Ну! Чего ты ждёшь?!

Он с трудом оторвал от неё пристальный, болезненный взгляд и высоко вскинул обе руки. Глаза вспыхнули золотом.

И тут поднялся ветер такой силы, что задрожали камни в стенах. Вместе с ним по пирамиде прокатился оглушительный шёпот – то гневались и возмущались проклятые души. Взметнулись пыль и каменная крошка; Рэй, охнув, отлетела к проходу, но врезалась в стену и крепко об неё приложилась. Не сдвинулись с места только Страж, стоящий с распростёртыми руками, чей силуэт вибрировал и плавился золотом, и Кит, подлетевший в воздух от древней, необузданной магии. Его иссушенное долгим сном тело скрылось в золотистом коконе, чтобы через пару мгновений раствориться в воздухе. Только испуганный крик задержался в пирамиде, но и он вскоре смолк, отразившись от стен гулким эхом.

Следом закричал Страж – так страшно и отчаянно, что Рэй обратилась в лёд. Она никогда не слышала, чтобы человек – или кто-либо ещё – издавал такие звуки. Несколько мгновений Рэй боролась с собой, но всё же бросилась к нему и попыталась привести в чувство. Однако он не реагировал, катаясь по полу и корчась в непрекращающихся судорогах. Шипение в стенах вторило его мукам, и Рэй с трудом различала в нём отдельные слова: «‎Предатель!», «‎Клятвопреступник!», «‎Уничтожить!».

– Хватит! – в отчаянии крикнула Рэй стенам. – Оставьте его!

Но пытка всё длилась и длилась, не ослабевая. Рэй потеряла счёт времени. Дух, когда-то бывший человеком, чудовище, напоившее её ядом и обрёкшее на страшную участь, предавший её возлюбленный, теперь хрипел и скулил от боли у неё в ногах, не в силах даже умереть. Его тело дымилось, сгорая изнутри, в глазах, носу и ушах пузырилась кровь, а пальцы с треском рвали одежду на груди. Лучшего момента, чтобы исполнить наказ бога смерти, нельзя было и представить. Рэй ничего не стоило оставить обезумевшего от мук Стража, спуститься в гробницу и самолично открыть саркофаг – отчего-то ей казалось, теперь она сумеет это сделать. Нефритовое ожерелье и возможность избежать заточения в пирамиде маячили перед глазами – только протяни руку.

Ах-Альпух был того же мнения. Рэй поморщилась от проникшего в её сознание возмущённого шёпота: «‎Ну же! Не медли. Исполни обещанное!»

Но Рэй так ничего ему и не пообещала.

Из двух зол выбирай то, что тебе поближе. Верховный жрец Хэния знал это и сделал выбор – много веков назад. Теперь и Рэй узнала то же. Желание бога смерти было чудовищным и невыполнимым, а она была мертва и обречена на заточение – так или иначе. Пусть лучше уж она станет чудовищем и карает единицы, чем обречёт на смерть многих.

Кроме того... Она до крови прокусила губу, приказав себе не отводить взгляда от страданий Хэнии. Теперь стало очевидным, что и клятву Стража можно нарушить. Например, отпустить того, кого должен покарать.

Тьма в груди зашипела и воспротивилась, но утихла под весом принятого решения. А Рэй вдруг сделалось легко и свободно, как не бывало уже давно – может быть, в далёком детстве. Она не всегда поступала правильно, но теперь, кажется, научилась отвечать за свои поступки.

Всё закончилось, когда Хэния потерял сознание. Красные от крови глаза закатились, рот перекосило в немом крике. Рэй, закусив губу, опустилась рядом и положила руки на дымящуюся грудь, туда, где замерло измученное сердце. Собрала силу, уговаривая её помочь, пока они с ней ещё предоставлены сами себе.

Что она могла против древней магии пирамиды? И всё же Рэй чувствовала: её усилия не бесплодны. Напряжение от чудовищной боли медленно покидало неподвижное тело, каменные мышцы подёргивались, расслабляясь. В конце концов веки Стража дрогнули, и он с трудом сфокусировал на ней мутный взгляд.

– За...чем?

– Что «‎зачем»? – холодно спросила Рэй. – Зачем я помогаю тебе? Потому что я всё ещё человек и хочу оставаться им как можно дольше. Ты исполнил обещание и освободил Кита, хотя должен был убить его, но нарушил другую свою клятву. Сложно не запутаться в них, правда?

Он прикрыл глаза, осторожно сомкнув челюсти, пошевелил ими.

– По крайней мере твой бог не добил тебя – ты всё ещё Страж, какой-никакой. Только не подумай, пожалуйста, что я тебя пожалела. Ты заслужил каждое мгновение этой боли. Люби я тебя... и себя чуть меньше, непременно добавила бы мучений.

Его верхняя губа дёрнулась, словно в попытке улыбнуться. Рэй захотелось врезать по ней ещё разок, и посильней, чем вчера.

– Я... не ошибся в тебе.

– Что?

– Лучшая... из смертных. – Он потянулся к её лицу, но Рэй отпрянула, покачав головой. – Одна достойна... силы. Достойна... свободы.

– Ты сошёл с ума? – процедила она. – Вставай. Солнце взошло, Бог-змей давно ждёт моей клятвы.

– Не дождётся.

Онемев, Рэй смотрела, как Страж медленно переползает на колени и, морщась, поднимается на дрожащие ноги. Похоже, он пытался колдовать, но золотистое свечение на его ладонях тускло вспыхивало и гасло, будто сломанная керосиновая лампа.

– Что ты сказал?

– Мне... потребуется твоя помощь. Боюсь, я не смогу перенести нас обоих в гробницу.

– Хэния...

– Всё будет хорошо, никте. Ты больше никогда не поверишь мне, но скоро убедишься сама.

Скрепя сердце, Рэй больно вцепилась в его запястье и, нащупав тёмные нити магии сак мул, рванула по ним сквозь пространство и время. Спустя пару мгновений и один головокружительный полёт они оказались перед единственной в пирамиде дверью – той самой, с которой началось её знакомство с самой собой. Рэй взглянула на опустевшую фреску на стене и поспешно отпустила руку Стража.

– Итак, мы здесь. Что дальше?

Тот коснулся двери, легко распахнув её, и нетвердой походкой вошел внутрь. Рэй не отставала. Густая тьма поглотила их.

– Зажги свет.

Рэй послушалась, усилием воли подвесив в воздухе несколько тусклых огоньков, ведь факелов в гробнице по-прежнему не наблюдалось. С тех пор как здесь чуть было не погиб Кит, Рэй ни разу не входила в это помещение, ни разу не приближалась к нефритовому ожерелью – ни в Междумирье, ни в своём, реальном времени. Страж не подпускал её к божественному дару, но теперь время пришло.

Здесь всё осталось таким же, как много месяцев назад – если приглядеться, можно было даже различить высохшие пятна крови в том месте, где Кит едва не расстался с жизнью. Широкий постамент, выложенный обсидианом, три гладких каменных ступени перед ним и чернильно-чёрный саркофаг. Теперь Рэй хорошо различала скрытую в нём угрозу и почти осязаемые потоки силы, окружившие саркофаг подобно броне. Исходящая от него магия была древнее всего, с чем Рэй сталкивалась прежде – и опаснее всего. У бедного Кита, да и у неё самой не было ни единого шанса.

– Открой его, – прошелестел Хэния, остановившись у постамента с каким-то особенно торжественным выражением лица.

Пожав плечами, Рэй подошла ближе и робко дотронулась до потускневших от времени рисунков, выгравированных на крышке саркофага. Кожу обожгло, но лишь на мгновение, после она ощутила леденящий холод. Страж зачем-то прикрыл глаза и словно впал в забытьё. Рэй поймала себя на мысли, что ей почти плевать на него и его действия: что бы он ни задумал, она сомневалась, что может стать хуже, чем есть.

Мёртвое сердце в груди кольнуло от страха. Отогнав первобытный ужас и заставляя себя не отводить взгляда, Рэй медленно взялась за крышку обеими руками и тяжело сдвинула её в сторону. Та с трудом, но поддалась. Она ожидала, что её отбросит, как Кита, и приготовилась к боли, но ничего не произошло. Только из живой, почти осязаемой тьмы вырвался и окутал пространство тёплый матовый свет.

Проморгавшись, она пристально уставилась в глубину. Там, в самом сердце саркофага, среди истлевшего праха, оставшегося от некогда великого царя, покоилось, не тронутое временем и источающее нездешний свет, тяжёлое нефритовое ожерелье.

Рэй перестала дышать, но едва обратила на это внимание. Глаза защипало от совершенной красоты божественного дара, который вдруг предстал перед ней, почти обычной смертной. Оно лежало, грузное и изящное одновременно, и каждый из разноразмерных камешков идеально дополнял другой, каждый сверкающий нефрит был на своём месте. Каждый манил дотронуться, ощутить на себе высшую силу и милость... В ушах нарастал гул; стены гробницы будто ожили, шепча и стеная на все лады, а Рэй смотрела и смотрела – до рези в глазах, и вот уже протянула руку... Но Страж не дал ей коснуться ожерелья.

– Нет! Взгляни на меня, – с трудом разобрала она сквозь какофонию звуков. И, сделав над собой усилие, подняла на него мутный взгляд.

– Не трогай его. Не сейчас.

– Почему?

– Как, ты думаешь, проходит клятва? Трижды великий Кукулькан явится во плоти, стоит тебе дотронуться до ожерелья, ведь оно создано из его энергий, его сущности. Ожерелье – часть бога.

По загривку Рэй пробежали мурашки. Но страх помог сознанию проясниться.

– Не беспокойся, – сказала она. – Я приняла решение. Я сделаю, как ты хотел, принесу клятву и стану новым Стражем. В конце концов, у нас был уговор.

В полутьме гробницы его глаза казались двумя бездонными чёрными дырами. Рэй стоило всей её воли не провалиться в них, и этот зов неожиданно оказался сильнее, чем зов древнего нефритового ожерелья.

– Наш уговор не был справедлив, – тихо произнес Страж, ласково сжимая её плечи. – То, в чём ты обвиняешь меня, чистая правда: спустя века заточения я был готов на всё, лишь бы прервать его. Я перепробовал все способы, мыслимые и немыслимые, но ни один из них не помог... Столетья пролетали, как пыль, но владыка так и не нашёл никого достойным своего дара... Моя пытка длилась вечно и длилась бы еще столько же. Но я отыскал в клятве лазейку и преисполнился надежды подобрать себе замену. Годами я обдумывал эту возможность, поддерживал связь с внешним миром, как мог, выбирался в Источник, считывал потоки энергий... Времени у меня было в достатке. Но, к несчастью, магия скоро начала исчезать из мира людей.

Зов ожерелья окончательно стих; теперь Рэй слушала только голос Хэнии, ощущала тяжесть рук на плечах, видела тоску на дне зрачков, из которых словно вычерпали всё живое.

– Я отчаялся и почти похоронил эту идею, когда внезапно ощутил твою магию. Пробуждение новой науаль. Совсем близко; нужно было лишь подобраться к тебе ещё ближе... Я изучил твою энергию, знал, как ты выглядишь, где живешь, чем дышишь. Человеческое племя слушалось меня беспрекословно и в конце концов их поиски увенчались успехом. И тогда я решил, что боги наконец даровали мне свою милость.

– Они слушались не тебя... не беспрекословно. – Она качнула головой. – Они и пальцем бы не пошевелили без одобрения своего бога.

– Мне ведомо об их боге. Но дела Кукулькана не касаются владыки Шибальбы.

– Ошибаешься, – возразила Рэй. – Он давно вмешался в твой план. И не только он.

Хэния нахмурился, ища на её лице ответы, но Рэй сжала губы, давая понять, что не скажет больше ни слова. Зря он считает, что перехитрил всех.

– Как бы то ни было... У меня впервые появилась надежда на избавление. Чего стоит принести в жертву одну юную неопытную колдунью? Для бессмертного духа, забравшего десятки жизней, одна судьба не значит ничего. Конечно, так было не всегда; я пытался оградить людей от самого себя и в то же время надеялся, что каждый из дошедших окажется избранным... До саркофага добирались единицы. Но и им владыка не даровал свою милость.

– И ты заманил меня сюда... А я и рада была попасться, – пробормотала Рэй с горечью. – Глупая девчонка...

– Ты не глупа. Тебя вели рок, зов предков – и немного жажда знаний. И всё же... я вмешался в твою судьбу в отчаянной попытке изменить собственную. У меня не было такого права.

Рэй закрыла глаза. Она так невыносимо устала, будто провела в пирамиде тысячелетия. Страшно подумать, что чувствовал он. И промолчать было выше её сил.

– Как бы я ни проклинала тебя за то, что ты сделал, но я... понимаю. Вряд ли на твоём месте я сама поступила бы иначе.

– Ты не должна понимать! – Он повысил голос и встряхнул её, заставив покачнуться. – Зачем тебе пытаться понять меня?! Я разрушил твою жизнь!

– И я никогда не прощу тебя за это, – твёрдо ответила Рэй.

– Хорошо. – Он выдохнул, кивнув почти с облегчением. – Это правильно. Я был уверен в том, что делаю. Всё складывалось удачнее некуда, даже этот нелепый смертный, который увязался за тобой... Чтобы сделать кого-то Стражем, требуется добровольное согласие науаль – и его сила. Я получил и то, и другое.

– Так чего же ты ждёшь? Дай мне коснуться ожерелья и покончим с этим!

– Нет, никте. – Он невесомо погладил её щеку. – Мой замысел теперь невозможен. Больше нет.

– Почему?

– Помнишь, ты спросила, кто я: человек или дух? Тогда я ответил чистую правду... Но ты, сама того не желая, напомнила мне, что значит быть человеком.

– Люди жестоки, – пробормотала она растерянно.

– Не все и не всегда. Я не был жестоким прежде, Рэйчел, несмотря на свой век и обычаи. Некоторые осуждали меня за это... Всю жизнь я старался поступать правильно и защищать тех, кто мне дорог, честно исполняя свой долг. Но как выбрать между одним долгом и другим? – Он положил ладонь себе на грудь, всё ещё покрытую страшными ожогами. – Между долгом отца и жреца? Между долгом Стража и мужчины, отдавшего сердце женщине... Невозможный выбор. И всё же необходимый.

Рэй качнула головой, отказываясь верить в то, что слышит.

– Что ты пытаешься сказать?

– У нас будет мало времени. – Он бережно взял её лицо в ладони, поймал ускользающий взгляд. – Как только ты коснёшься ожерелья, в гробницу явится владыка. Как будущий Страж, ты должна повторить за ним слова клятвы, после чего вернуть божественный дар в саркофаг. Но вместо этого... ты не скажешь ни слова и наденешь ожерелье себе на шею.

– Как?..

– Как можно быстрее, никте. Бог непременно попытается помешать тебе, но я приму его гнев на себя... Пока я всё ещё Страж, я вправе выбирать, кого карать, а кого – миловать. И сегодня я счёл тебя достойной милости богов.

– Но ведь не тебе решать, кто достоин божественного дара, – шепнула Рэй. – Ты же сам учил меня всё это время!

– Это правда, решать не мне. И всё же я решил. Если ты наденешь ожерелье, древняя магия исполнит твоё желание.

Рэй едва удержала рвущийся наружу истерический смех. Они все сговорились, что ли?

– И чего же мне пожелать?

Он взглянул на неё с такой нежностью, что Рэй вновь забыла дышать.

– Свободы, никте. Я не могу отпустить тебя сам, ведь ты уже мертва и почти стала духом... Потому этот способ – единственный. И единственно верный.

– Это невозможно! – возразила она. – Я и вправду умерла, ты сам дал мне яд... Ничто не способно оживить мёртвое, даже древняя магия.

– Кто сказал тебе это?

– Бог смерти, – призналась Рэй, раскрывая карты. – Мой покровитель Ах-Альпух приходил ко мне во сне и рассказал правду о тебе.

– Что ж, может, в чём-то он не солгал. – Нахмурившись, Страж легко погладил её плечи. – Однако не во всём. Боги смерти – известные лжецы и манипуляторы, к тому же, кровожадны сверх меры. Или ты думала, я – самое лживое существо во всех мирах?..

– Так я смогу вернуться? Правда смогу?

– Я боюсь дать тебе ложную надежду. У силы ожерелья есть границы, но мои знания и магия подсказывают, что это возможно. Если действовать быстро и ясно выразить желание.

Рэй всё ждала, что он вот-вот рассмеётся над её наивностью и заставит принести клятву, но Страж смотрел внимательно и серьёзно. В этом взгляде не было сомнений – только горькая нежность.

Она крепко задумалась.

– Мне нужно произнести желание вслух?

– Не стоит рисковать и шептать себе под нос, когда на кону твоя жизнь, а, никте?.. – Он улыбнулся ей по-мальчишески задорно. – Говори громко и чётко, а лучше – приказывай, чтобы древняя магия услышала и исполнила твою волю. А я постараюсь задержать владыку.

– Почему ты делаешь это для меня?..

Вздохнув, он мягко прислонился своим лбом к её, и она не смогла заставить себя отстраниться, только опустила ресницы.

– Ты и вправду не понимаешь? У нас в народе избранники, принося брачные клятвы, становились единым существом. Считалось, что их души сливаются, воплощая разные грани одного целого. И вот теперь, спустя века одиночества, оторванности от мира и всех связей, я чувствую то же самое. Я – другой ты. Ты – другая я.

– Я – другая ты, – повторила Рэй завороженно. – Я... не могу понять. Это – слишком! Ты убил меня, предал, обрёк на страдания, и...

– Я же сказал: ты не должна понимать. – Он мягко сжал её ладонь и положил себе на грудь – туда, где вновь отбивало ровный ритм мёртвое сердце. – Хватит и того, что оно снова бьётся. А теперь не будем терять времени. Владыка в нетерпении; я уже чувствую его гнев.

Он глубоко вздохнул и пошевелил ладонями, восстанавливая контроль над силой. Встал перед постаментом, загородив собой Рэй, и принялся разминать изломанные пальцы, морщась от боли.

– Сейчас я постараюсь создать щит – настолько прочный, насколько могу. Будь готова по моей команде схватить ожерелье. Оно может обжечь тебя или причинить боль, но ты должна надеть его на шею, Рэйчел. Не вздумай мешкать...

– Что будет с тобой? – Её голос дрогнул. – Бог-змей ни за что не пощадит дважды предателя.

Он долго молчал, но Рэй демонстративно скрестила на груди руки в ожидании ответа.

– Полагаю, не пощадит. Если всё получится, и сокровище потеряет силу, охранять станет нечего, но я всё ещё останусь его слугой. Боги умеют наказывает своих слуг.

– Как?..

– Это не имеет значения, никте. Он может обречь меня на вечные муки в нижнем из миров, где души гниют заживо в кромешной тьме, а может придумать что-нибудь поизощреннее. Если мы не справимся – быть может, он позволит мне остаться в пирамиде, пусть даже заточив прямо в её стенах... Но ты не должна беспокоиться об этом. Я заслужил всё, что бы владыка ни уготовил мне в наказание. Думай лишь о своей свободе и жизни.

Наклонившись, он оставил на её лбу поцелуй и в последний раз вгляделся в перепуганное лицо, словно запечатывая его в сознании. Потом отвернулся.

– Прощай, никте. Делай что должно.

И вскинул руки.

К горлу подкатил ком, глаза защипало, а сердце грозилось выскочить из груди. Рэй протянула ладони к сверкающему ожерелью, ощущая исходящий от него жар и с трудом сопротивляясь зову... Но вот сквозь нарастающий шум раздалось повелительное: «‎Сейчас!», и сопротивляться стало незачем.

Глубоко вдохнув накалившийся от энергий воздух, она схватила нефритовое ожерелье обеими руками. Вскрикнула от резкого толчка силы, похожего на удар током, и едва не выронила артефакт. Он оказался ледяным и обжигал холодом, но огрубевшая от ожогов кожа на ладонях выдержала. Кукулькан уже стоял за её спиной; она не оборачивалась, но чувствовала его божественное присутствие всем телом, онемевшим, застывшим, и лишь мысли о Страже и его жертве заставили её поднести тяжёлое ожерелье к собственной шее. Камни тонко позвякивали, легко ударяясь друг о друга.

Звуков борьбы не было слышно; в пирамиде вдруг воцарилась полная, оглушительная тишина. В этой тишине Рэй отчаянно сражалась со старомодной застёжкой, боясь только одного: не успеть...

Теперь она действительно могла спасти свою жизнь.

Или чужую.

Ахнув от осознания, Рэй дернула звенящую нить и наконец услышала спасительный щелчок. Холодные камни обожгли шею и грудь, и верхняя часть тела мгновенно онемела. Думать и сомневаться было некогда; Рэй вспомнилось лицо Хэнии во всех деталях, вкус его кожи, тихий печальный голос, бесстрастно рисующий картины собственной незавидной участи; вспомнилось, как заживо плавилось его тело, как бесконечно долго он расплачивается за выбор, который всегда считал верным. Словно наяву она увидела его душу, скованную вечным мраком и болью; кричащую, но никем не услышанную. И собственная судьба вдруг показалась ей незначительной, а выбор – единственно возможным. «‎Я – другая ты, ты – другой я. Теперь понимаю».

– Ник... те...

– Желаю свободы и прощения для Стража пирамиды Хэнии Балама! – выкрикнула Рэй, и звонкий голос утонул в неестественной тишине гробницы. – Пусть он наконец обретёт покой!

Ослепительная вспышка озарила пространство, а ожерелье стиснуло её шею почти до хруста. Захрипев, Рэй рухнула на колени и ударилась головой о стенку саркофага. «‎Вот и всё, – подумала с облегчением. – Теперь мне точно конец».

Но вскоре её сознание вновь сделалось ясным, а боль – острой, подтверждая, что мучения ещё не окончены.

Рэй заторможено моргнула, стёрла со лба выступившую кровь. Коснулась шеи, на которой покоилось совершенно обычное нефритовое ожерелье. И медленно обернулась.

Хэния безжизненно парил в воздухе, окутанный зеленоватым свечением. Его глаза закатились, голова свисала набок. Он казался мертвым, но Рэй не нашла в себе сил по-настоящему испугаться. Её взгляд двинулся дальше, дальше, к новому источнику света – туда, где посреди гробницы в сверкающих одеждах стоял Бог-змей Кукулькан.

***

– Вставай, дитя.

Голос бога, одновременно низкий и высокий, юный и древний, звучал сразу в голове, как Рэй и запомнила. Она опустила взгляд и обнаружила, что стоит на коленях. Подняться казалось непомерной задачей, но она не рискнула перечить богу и не без удивления осознала, что ноги её все-таки держат.

– Владыка... – прошептала Рэй, не в силах смотреть на бога и не смотреть – тоже. В прошлую их встречу она стояла на поле для игры в мяч и не видела Кукулькана вблизи, но теперь могла разглядеть как следует.

Как всякое божество, он был высок и занимал едва ли не половину гробницы. Изумрудную змеиную голову с золотыми росчерками линий венчало птичье оперение, похожее на причудливый головной убор, и каждое перо напоминало острый стальной клинок. Стальная же чешуя покрывала шею и тело под богато вышитой туникой, широкие плечи украшал плащ с радужным опереньем. Продолговатое лицо с оскаленными клыками, длинный, похожий на клюв нос, цепкие янтарные глаза, немигающе взирающие из-под высокого лба. Весь его облик окружал тот же холодный зеленоватый свет, что и парящее в воздухе тело Хэнии, и в этом сиянии Рэй с трудом разглядела два громадных качающихся выступа – крылья.

Под пристальным взглядом бога хотелось молить о пощаде, но тот не спешил убивать предавшую его колдунью. Только продолжал смотреть.

– Понимаешь ли ты, смертная, что натворила?

Птичий клюв со змеиными клыками не шевельнулся. Рэй проглотила позорный всхлип и выдавила:

– Да, владыка. Прости меня...

Холодный раскатистый смех заставил её вздрогнуть.

– За что ты просишь прощения?

– Я нарушила твою волю. Присвоила ожерелье, которое должна была защищать.

– Ты не клялась защищать мой дар, – возразил бог. – Он клялся.

Кукулькан перевёл немигающий змеиный взгляд на неподвижное тело Стража. Вертикальные зрачки сузились в узкие нити.

– Он... теперь мертв? Совсем?

– Ещё нет. Ты ясно озвучила своё желание, науаль. Окончательная смерть, конечно, есть свобода, но слишком лёгкая для слуги, дважды предавшего своего бога.

– Могу ли я спросить... Что его ждет? – шепнула Рэй. Кукулькан вновь пригвоздил её взглядом к месту.

– Я ещё не решил его судьбу. Как и твою.

Она покорно склонилась. Ссадина на голове пульсировала, предательски напоминая о боли, которая может стать во сто крат сильнее. Фантомная резь хлыстом опалила глаза. Если он снова лишит её зрения... как ей вытерпеть это? Бессмысленно бороться с богом, как и сопротивляться ему.

– Верно, – прошелестел Кукулькан, словно прочитав её мысли. – Страх – естественное чувство подле меня. Даже чистые сердцем и деяниями боятся, встретившись со мной взглядом, что уж говорить о душе, запятнанной грехом?

– Владыка... я не хотела обманывать тебя.

– Разве? Накануне ты явилась в обитель богов и изъявила готовность стать моим духом. Но вместо того, чтобы принести клятву, как положено, ты присвоила то, что тебе не предназначалось. Что это, как не ложь?

– Я хотела принести клятву и была готова! Но ещё больше хотела защитить того, кто мне дорог.

– Став новым Стражем, ты бы подарила моему духу столь желанную им свободу. Однако предпочла использовать силу ожерелья...

– Владыка. – Рэй решила, что терять ей уже нечего. – Позволь спросить: разве твой дар был послан на землю не для того, чтобы вознаградить достойного? Множество твоих слуг, включая Стража, веками охраняло ожерелье в ожидании избранного. И за эти века погибло немало людей...

– Воров и корыстолюбцев. Их души были запятнаны грехом, и они поплатились за это.

– Не все. – Рэй вспомнила бархатные глаза Селены. – Некоторых вели благие цели... Однако их кровь пролилась точно так же, как и кровь грешников. Я действительно готова была принести клятву, думая, что нет иного выхода... Но я никогда не желала проливать кровь. Думаю, Хэния ошибся, призвав меня сюда.

Бог долго молчал, застыв посреди гробницы подобно своим двойникам на барельефах. Рэй, почти разучившаяся бояться, с усталым смирением ждала своей судьбы.

– Отчего же? – изрек он наконец. – Будь это так, ты бы не стояла сейчас здесь, науаль, с моим даром на шее.

– Прости, владыка. – От удивления она охрипла. – Боюсь, я не понимаю...

– Вы и впрямь надеялись перехитрить богов? – Он вновь раскатисто рассмеялся. – Что ж, от Стража, по крайней мере, я ожидал большей мудрости... Но любовь любого обращает в глупца. Мне известно всё, что происходит в моей обители. Всё, что звучит в её стенах, и всё, что рождается в твоей маленькой неразумной голове, тоже... Мне известно, ты желала предложить мне свою магию. И почти поддалась чужой злой воле.

Рэй вздрогнула, вспомнив костяной трон и застывшее на нём жуткое божество с ясноглазой совой на плече.

– Старина Ах-Альпух никак не угомонится – с тех самых пор, как я одолел его в поединке и изгнал в Шибальбу.

Она вытаращилась на бога во все глаза.

– То давняя история, – продолжал тот. – И не касается смертных. Боги Подземных миров убеждены, что наши силы питает лишь кровь... Но то заблуждение. Истинная вера – вот что важнее крови. Покуда в мире смертных нас помнят и чтут, мы продолжаем жить.

Он вдруг потянулся к перьям на голове и к полному ужасу Рэй стянул её с тела целиком, как карнавальную маску. Под звериным обличием оказалось удивительное человеческое лицо – изумрудно-зелёное, чешуйчатое, с высокими скулами и бровями вразлёт. Длинные чёрные волосы венчал высокий головной убор с металлическими крыльями цвета расплавленного золота. Лишь глаза остались такими же – пронзительными, янтарными.

– Мне было любопытно, как ты поступишь, дитя. – Губы разомкнулись, и голос бога зазвучал мягче. – Разумеется, я не позволил бы тебе пожелать того, что поставило бы наш мир под угрозу. Как и спасения собственной шкуры – слишком примитивно и низменно для избранной. Но он...

Они оба обернулись к неподвижному телу, по-прежнему парящему в воздухе. Губы Кукулькана дрогнули то ли в улыбке, то ли в оскале.

– Пусть ты не смогла меня перехитрить, но удивить всё же сумела. Чем же предатель заслужил такую милость, как искренняя любовь?..

Он не ждал ответа, да Рэй и не знала его.

– Взаимная жертва и истинная отвага души – что может быть достойней?.. Уж я, как никто, знаю толк в жертвах. Произнеси ты иное – и лишилась бы языка прежде, чем успела договорить. Ожерелье бы сохранило силу, и всё вернулось на круги своя... Но я счёл вашу историю занимательной. Настолько, что на время забыл о вечной скуке своего существования.

– Разве боги скучают? – ляпнула Рэй от шока и тут же прикусила губу. – Прости, владыка...

На этот раз она увидела, как бог рассмеялся, тряхнув водопадом волос, в которых зазвенели самоцветы.

– Ты занятная смертная, Рэйчел. Да, история, достойная летописей... Я говорил, что читаю помыслы людей в моей обители. И если за столько веков ни один, добравшийся до саркофага, не желал ничего интересней власти, богатства или отпущения грехов... То отчего бы и не вознаградить тебя, надевшую ожерелье на свою очаровательную хрупкую шею?.. В конце концов, избранными не рождаются. Как и достойными.

Он чуть склонил голову, с видимым удовольствием наблюдая за сменой её эмоций.

– Итак, дитя, я дам тебе выбор. Ты всё ещё можешь принести клятву и стать моим духом, но ожерелье исполнило своё предназначение, и охранять его теперь без надобности. Я заберу тебя в верхние миры и одарю способностями; ты будешь вольна спускаться в мир смертных, как и остальные мои слуги... Мне пригодится толковая науаль, слишком уж давно вас не рождалось.

Рэй сглотнула; магия внутри с готовностью отозвалась на это предложение. Она сохранит часть свободы и сможет колдовать, сможет черпать энергию отовсюду – не чета чахлому Безвременью. Вероятно, даже вселяться в животных, как Моан... Да, целый мир раскинется у её ног. И не один.

Кукулькан понимающе улыбнулся, и Рэй устыдилась собственной колдовской природы, которая так легко туманила ей разум.

– А... другой вариант?

– Ты, помнится, желала предложить мне свой дар... Это возможно. Когда-то давно я должен был забрать магию одной строптивой колдуньи. Однако она отказалась исполнить своё предназначение.

Рэй кивнула, подтверждая, что поняла, о чем говорит бог.

– Тебе не нужно умирать на алтаре, как ей – ты уже сделала это. Согласишься, и уплатишь долг дочери жреца, сбежавшей от судьбы, но не избежавшей исполнения пророчества. Ведь её магию, тело и душу боги всё же получили, пусть и иначе.

– Что со мной будет потом?

– Свобода.

– Смерть?.. – шепнула Рэй. – Можно ли умереть дважды?

– Стереть душу с лица земли возможно. Но в моих силах вернуть тебя к жизни, дитя. Ты умрёшь как науаль и возродишься как человек.

Ей почудилось, мир закачался и накренился, как заржавевший маятник.

– На всё есть своя цена. Ценой твоей человеческой жизни станет колдовская сила, память и... бремя. Ты вернёшься в мир смертных, но забудешь всё, что пережила после того, как ступила в мою обитель. Ты посвятишь свою жизнь изучению цивилизации майя и её богов, чтобы нести знания в мир и подпитывать нашу силу. Таков твой выбор, дитя. Что ты ответишь?

Что ты ответишь? Другой голос заполнил сознание. Возможно, совсем скоро она забудет его, забудет саму себя. Выбор за выбором – вот всё, что ей причиталось в последнее время, и каждый следующий был невозможней предыдущего. Рэй взглянула на свои руки – те совсем не дрожали. Через силу вдохнула спёртый воздух гробницы, растягивая отвыкшие от кислорода лёгкие, словно заржавевшие меха. Она сможет дышать как прежде – или не дышать вовсе целую вечность...

– Как же мой покровитель? Боюсь, теперь он захочет отомстить.

– Не беспокойся о нём. Он не влияет на тебя так, как ему хотелось бы. Кроме того, я знаю Ах-Альпуха многие века. Отказавшись следовать его воле, ты больше не представляешь для него интереса.

– А что будет с ним? – Рэй не смотрела на Хэнию. – Исполнит ли древняя магия моё желание?

– Страж будет прощён и свободен, – ответил бог. – Но в наказание за новое предательство его душа развоплотится не сейчас, как он того желал. Лишь после смерти.

– Смерти?..

– Я заберу его магию, как и твою, в качестве платы за жизнь. Память также станет его ценой, но уплатит он её иначе.

– Владыка... – Рэй не верила ушам. – Ты вернёшь его в мир смертных?

Кукулькан лениво взмахнул рукой, и подвешенное в воздухе тело Хэнии засияло, почти ослепляя.

– Уже возвращаю. Когда-то его человеческую жизнь отняли за предательство, но предательство прощено, и настало время вернуть отнятое хозяину. За новый грех он заслужил дожить короткую смертную жизнь, помня обо всём, что совершил.

Рэй не успела попрощаться – через мгновение они с божеством остались вдвоём. Сердце сжалось от запоздалой тоски и облегчения: он будет прощён. Будет свободен. Разве не это главное?..

– Что ты ответишь? – повторил бог, и теперь его голос громыхнул, как сумрачное небо.

Рэй стиснула ожерелье на шее и приняла решение.