Герой. Дитя воды и пламени

На главной площади Дархадаса было людно и шумно. Тысячи столичных жителей и сотни приехавших из самых разных уголков Бэлликуса теснились на трибунах, полукругом расставленных по периметру, и в их подножье, вытягивая шеи так, чтобы возвыситься над головами стоящих впереди. Родители держали сидящих на плечах детей за руки, нетерпеливо смотрели на высокую статую Азерры, высеченную из чёрного мрамора. На голове императрицы мерцала остроконечная корона из кристаллов, подол платья искрился из-за аметистов, играющих под белым светом, а сама Мгла застыла, стремительно идущей с жезлом в руках. Глаза-алмазы женщины блестели холодной сталью, взгляд был строгим, леденящим душу любого, кто осмелился бы встретиться с ним. Несмотря на то, что второй день подряд неспешно падал крупными хлопьями снег, памятник оставался до блеску вычищенным, а вот его подножье по периметру обставили каменной стеной.

В день военного смотра в свои лучшие одежды вырядились не только простые солдаты и гражданские. Вся военная верхушка Бэлликуса, расположившаяся на балконе военного штаба, была облачена в парадную серую форму, груды орденов звенели при малейшем движении, мужчины гладили свои остриженные бородки или гладко выбритые лица.

Стефани согнулась над коленями, пустым взглядом сверля заснеженный пол на балконе. Гул толпы внизу давил на голову, ослабевшее тело ныло, моля поскорее отправиться в кровать, а тошнота застряла комом в горле.

— Ты в порядке? — тихо спросил Арнольд, стоящий у неё за спиной.

— Кажется, отравилась чем-то, — пробормотала водница. — Лучше бы я осталась в коллегии.

— От приглашений маршала не отказываются, мисс Дэвис, — встрял в разговор генерал Аскольд Фрайн. — Хорош ли воин, который не может вытерпеть недуг?

— Никак нет, генерал, — Стефани выдавила из себя уважительный тон.

— Не болтайте. Мы начинаем, — прозвучал над головой голос Мартинниты. Отвращение ударило током по позвоночнику, и водница едва ли не поддалась очередному приступу тошноты.

Она зажала рот ладонью. Мокрая колючая пряжа митенок защекотала кожу лица. Арнольд приобнял Стефани и принялся поглаживать её по плечу.

— Потерпи всего чуточку, милая Стефани. Это не будет длиться долго, — произнёс он.

На мгновение водница поддалась усталости и закрыла глаза.

"Что со мной творится? Который день ужасно себя чувствую...Даже кусок в горло не лезет", — пронеслось в голове.

— Дорогие воины! Доблестные защитники нашего великого народа! — громкий басистый голос Мартинниты вывел Стефани из полудремы и заставил её вздрогнуть. Маршал взывала к трибунам, и толпа тотчас смолкла, уставившись на главнокомандующую, как на божество. — Близится тот час, когда Бэлликус освободится из унизительных рабских оков, в которые его заковал Корнеум. Час, когда честные, трудолюбивые люди перестанут прислуживать тем, кто не надевает один и тот же наряд дважды и пьёт кофе только из фарфоровых чашек. Они с презрением зовут нас полумагами, а мы с гордостью именуем себя боевиками! Ведь нет ничего хуже, чем причащать себя к тем, кто порабощает и принижает других из-за этнической разницы, ничего страшнее примыкания к утонувшему в пороках обществу, которое не знает ни чести, ни нравов, ни достоинства.

Бэлликусовцы слушали Мартинниту, как заворожённые. Казалось, её слова действовали на них, как заклинание, однако Стефани, думающей только о том, как бы не выблевать на голову стоящей у входа в штаб охране, речь маршала напоминала гром, разразившийся над неспокойным морем перед грядущей бурей.

— Братья! Те, кто живут здесь всю жизнь и те невинные, кого с позором вытолкали из Корнеума стихийники! Встав плечом к плечу и взявшись за руки, мы дадим отпор захватчикам, которые нагло насаживали нам свои безнравственные и аморальные порядки последние шестнадцать лет. Мы выстояли их напор, и теперь их идеология канет в историю как пример страшного хаоса и позорной деградации. Сорвём кандалы и сами посадим корнеумцев на цепь, как вшивых собак! Справедливость восторжествует!

— Восторжествует! Восторжествует! — в один голос прогремел рёв толпы, выбрасывающих кулаки в знак поддержки. Бэлликусовцы толкались, наваливались друг на друга, утопая в галдеже и руках соседей.

Мартиннита подняла ладонь, и меньше, чем за минуту, на площади вновь воцарилась тишина.

— Хочу поблагодарить человека, чьими стараниями Бэлликус вышел на новый уровень. Человека, который подарил острову новое оружие, против которого стихийная магия бессильна. Человека, которому выпала честь вернуть к жизни нашего истинного правителя — императора Азерру, — маршал сделала шаг в сторону и жестом подозвала Арнольда к себе. Гипнозник выровнял спину, сжал кулаки и вышел вперёд. — Поприветствуйте полковника штаба Арнольда Флореса!

Океан апплодисментов заволновался. Арнольд сдержанно кивнул толпе и украдкой взглянул на Стефани, подпирающую стенку и безотрывно наблюдающую за ним. Раньше ей казалось, что гипнозник был создан для этого места и дня, для лучей славы, что так любезно ему подарила Мартиннита, однако теперь она видела в этом проклятие, повешенную на шею удавку. Когда народ поутих, Флорес торопливо скрылся в толпе генералов и полковников и встал рядом с водницей.

— Однако есть те, кто хочет снова сделать Бэлликус провинцией рабства, — голос Мартинниты стал тише и вкрадчивее, отчего Стефани стало до жути неуютно, и низ живота скрутил острый спазм. Водница согнулась, с губ сорвался сдавленный стон. Через пробелы в перегородке ей удалось разглядеть группу людей, идущих под конвоем к статуе Азерры. Закованные в кандалы маги мелкими шажочками чавкали по протоптанному толпой солдат снегу. — Вот они, прямо перед вами — шпионы, контрабандисты, изменники и уклонисты. Сейчас наши доблестные бойцы наглядно продемонстрируют, что будет с каждым из врагов Бэлликуса, будь то стихийник, создатель, целитель, маломаг или боевик. Да здравствует свободный Бэлликус!

Стефани прокралась к перилам и перегнулась через них, глядя вниз. В дальнем конце площади стояло три кучки манекенов в той же форме, что и заключенные, а вокруг них — по три каменных стены. Чуть далее были вырыты позиции с такими же куклами, приколоченными к столбу. Стефани прищурилась, и её спину будто обдало ледяной водой — на каждом из коричневых кителей к плечам были приштопаны нашивки красного, синего, серого и зелёных цветов.

"Серьёзно? Вы решили переодеть их в форму стихийников?" — колючая щекотка тревоги истязала нежные лёгкие, из-за чего дыхание сбилось и стало поверхностным.
Заключённых разделили на три группы, и солдаты, вооружённые огнестрельным оружием, принялись расставлять их прямо у подножья памятника, напротив каждой из трибун. Дышать было невероятно трудно, казалось, что серая шинель непосильным грузом давила на плечи. Видящий глаз округлился, впиваясь не на шутку перепуганным взглядом в военных, берущих автоматы и винтовки в руки.

— Пускай падут предатели режима перед его ногами! — прокричала Мартиннита. Солдаты отступили от памятника и выровнялись в шеренги, точно под линейку. Заключённые дрожали, в то время как толпа взбудоражено пялилась на диковинное оружие. Маршал скомандовала: — Пистолеты!

Стоящие слева и справа солдаты, замыкающие строй, прицелились. Быстрым движением руки Арнольд развернул Стефани к себе и прижал её к груди, крепко обнимая.

— Не смотри, — выдохнул он.

Бах!

Стефани вздрогнула. Громкий ох хором прокатился по трибунам.

— Винтовки!

Щёлкнули скользящие затворы.

Бах!

— Полуавтоматические винтовки!

Бах!

— Автоматы и пистолеты-пулемёты!

Раздался быстрый грохот очереди. Щелчок. Стефани сгорбилась, прячась в руках Арнольда. Снова грохот. Тишина.

— Пулемёты!

Оглушительный грохот. Душа будто вывернулась наизнанку. Тишина. Долгая рокочущая очередь. Живот скрутило, и Стефани, прижав ладони ко рту, согнулась. Быстро сменяющие друг друга выстрелы будто били по ней самой.

— Извините, — невнятно выпалила водница, вывернулась, освобождаясь из объятий Арнольда, и, продираясь через толпу высших военных чинов, наблюдающих за казнью с высоко поднятыми головами, выбежала в кабинет, а оттуда — в коридор.

Она не успела добежать до туалета, и её стошнило прямо на пороге ванной комнаты. Поморщившись от спазма, сжимающего желудок, Стефани упала на колени. Тело ломило от слабости, голова гудела, руки дрожали от напряжения, а по лицу катились горячие слёзы, щиплющие холодную кожу.

— Стефани! — послышался голос Арнольда из коридора. Водница приоткрыла рот, чтобы ему ответить, и вместо этого поддалась очередному приступу тошноты.

Вслед за приглушённым криком "Граната!" на улице раздался взрыв, и стихийница пригнулась.

— Полковник Флорес, возвращайтесь на балкон. Я найду её, — голос Эйлин, девушки из спецотряда, раздался совсем рядом с ней. Дальше Стефани не смогла различить ничего из их диалога, кроме последних слов боевички: — У вас могут быть проблемы, если вы не вернётесь к маршалу.

— Приведёшь меня потом к ней, ясно?

— Так точно, полковник.

Приближающиеся шаги заглушили удаляющиеся. За спиной водницы скрипнула дверь, и она, обернувшись, виновато посмотрела на Эйлин.

— Я всё уберу. Извини, — пробормотала Стефани и прокашлялась. Снизу боевичка казалась ещё выше и крепче, чем прежде, и водница инстинктивно отползла в сторону.

— О чём речь? Я помогу, — переступив лужицу, Эйлин протянула Стефани ладони и помогла ей подняться. — Стоять-то хоть можешь?

— Могу... Кажется, — пролепетала она. Шатаясь, водница поплелась к раковине и, с силой надавив на кран, принялась умываться холодной водой.

— Что-то не то съела?

— Нет, наверное. Меня уже несколько дней так колотит. Не думаю, что дело в еде, — ледяная вода стекала по подбородку и капала на ворот меховой шинели, скользила вниз по запястьям и мочила рукава.

— Та-а-ак, — Эйлин опёрлась на соседнюю раковину, навалившись на неё боком, и посмотрела на водницу. — А с самочувствием в последние несколько недель как? На тренировках ты была очень вялой.

— Да я нервничала много, а из-за этого голова болела, усталость постоянная... А так всё в порядке, — произнесла Стефани.

— У целителя была?

— Не-а, — она облила себя водой, закрыла кран и принялась отряхивать руки. — Времени особо не было. Наверное, я вирус какой-то подхватила.

— Ты же решила стать воином, а не рожать, так? — продолжала спрашивать Эйлин, параллельно возившись со шваброй и ведром, полного застоявшейся воды.

По спине пробежал холодок. Разум вмиг протрезвел — и от внезапно нахлынувшего осознания тут же помутнел.

— Маршал дала мне время подумать до ритуала, так что я ещё не решила, — уклончиво ответила Стефани.

— Ну, значит, это может быть одно из двух: либо действительно какая-то болезнь, либо... Острочка от службы на ближайшие шесть лет.

— Шесть?

— Включая беременность.

Водница поджала губы, что-то сосредоточенно обдумывая.

— А как у вас, ну... Узнают о беременности? Я имею в виду, как это проверяют целители?

— Да как и о болезнях — просматривают весь организм, положа руки на плечи, — пожала плечами Эйлин. Боевичка растегнула ремень и бросила свою шинель на пол, оставшись в парадной форме. — Так, тебе нужен чай. И что-нибудь нормальное съесть. Присаживайся и жди, я сейчас вернусь, — с этими словами она плавно прикрыла дверь с обратной стороны, оставив Стефани одну в холодном туалете.

Сидеть в окружении белого кафеля и скрипящей узкой форточки, качающейся под потолком, было особенно одиноко. Водница подогнула колени и, опустив руки на живот, принялась осторожно ощупывать его, впившись пустым взглядом в пол. Стефани пришлось хорошенько напрячься, чтобы точно вспомнить, что последняя менструация была за несколько дней до её дня рождения. То есть, два месяца назад.

"Кажется, получилось, — вздохнула она. — Первым же делом пойду к целителю, и если беременность подтвердится, то тут же напишу Аресу. Думаю, он будет рад тому, что меня не отправят на фронт..."

— Не знала, что ты любишь, поэтому взяла всего понемногу, — Эйлин распахнула дверь с ноги и ввалилась в туалет, держа кружку с кипятком в руках и тарелкой, полной ржаного и пшеничного хлеба, поджаренных гренок с луком и лепёшек с картофелем. Едва не поскользнувшись на вымытом полу, она плюхнулась рядом со Стефани и протянула ей еду. — Недурно их тут кормят, правда?

— Ага. В коллегии выбор не такой большой, — водница потянулась за горбушкой и вцепилась в неё зубами.

— Я бы сказала, что он ограничивается ржаным хлебом и сухарями с сухофруктами, — хмыкнула Эйлин. Она помолчала некоторое время и после, наклонившись к Стефани, прошептала: — Знаешь, хорошо, что мы встретились здесь с тобой. Можем поговорить, пока в штабе пусто, и все заняты либо смотром, либо едой на первом этаже.

— Не понимаю, о чём ты, — прочавкала водница, не прекращая жевать.

— Нужно что-то делать. Нельзя, чтобы она вернулась, — чётко проговаривая каждый слов, сказала Эйлин. — Мы с тобой — единственные, кто может этому помешать.

Едва не подавившись, Стефани отложила хлеб в тарелку и вытаращилась на боевичку. Водница схватилась на ноги и скрестила руки на груди.

— Всего доброго, — она поморщилась.

— Эй, ты чего?.. — растерянно пробормотала Эйлин.

— Думаешь, я не догадалась, что тебя подослала СББ*? — Стефани взмахнула руками. — Ещё на первой тренировке мне показалось, что нападение того психа на меня — это специально разыгранный спектакль, чтобы я прониклась доверием к той, кто вступился за меня. Но теперь всё стало ясно. Передай начальству, что я не предательница, и можешь больше не навязывать мне свою псевдодружбу.

*СББ - Служба безопасности Бэлликуса

— Постой! Хотя бы выслушай меня, а потом решай, что будешь делать с этой информацией! Я сейчас, между прочим, рискую больше тебя. За меня некому заступиться, — настаивала Эйлин. Она положила руку на место, где только что сидела Стефани. — Сядь, пожалуйста.

Закатив глаза, водница раздражённо выдохнула и всё-таки послушалась боевичку.

— Если она вернётся, то это не будет просто война за независимость. Это будет война до полного — или почти полного, — истребления других магов. Я не хочу, чтобы мы убивали мирных жителей, уничтожали целые народы. Без неё развернуть конфликт такого масштаба у Бэлликуса просто не получится, — протараторила Эйлин, поглядывая на дверь, как воровка, передавая украденное. — К тому же, только так можно будет спасти полковника Флореса.

— Что?.. — опешила Стефани.

— Его убьют, если мы не вмешаемся. Полковник будет тем, кто проведёт ритуал, от начала и до конца, а это значит, что только с его помощью будет возможно истребить её раз и навсегда, — объяснила Эйлин. — Не думаю, что его преданность оценят, и что она позволит главной угрозе своей жизни спокойно разгуливать на свободе. Поверь мне наслово, первым же приказом полковника отправят куда-то на фронт, и случайно выпущенная побратимом пуля окажется у него во лбу. А потом расправятся и с его близкими — чтобы не было ненужных слухов.

Сердце забилось так сильно, что Стефани почувствовала, как кровь пульсировала в висках. Она сжала кулаки и замерла, порывисто дыша.

— Ты уверена? Если мы попытаемся помешать, то нас тут же запишут в предатели и расстреляют!

— А ты бы смогла спокойно спать, зная, что на твоей совести тысячи жизней? Я вот нет, — Эйлин внимательно посмотрела на водницу. — Если не веришь мне, приходи через двадцать минут к кабинету, с которого вы выходили на балкон. У ближнего круга Мартинниты будет собрание, а меня поставили охранять двери. Или прямо сейчас иди и расскажи обо всём полковнику, если думаешь, что это поможет.

— Хорошо, я поняла. Кто ещё с нами?

Эйлин замялась.

— Только ты.

Стефани тихо прыснула и покачала головой.

— Нет никого из отряда, кто разделял бы твои взгляды?

— Нет... Не знаю. С нашими о таком говорить — практически самоубийство. Никогда не знаешь, за кем стоит СББ. А ты стихийница, к тому же, протеже полковника Флореса. Скорее за тобой будут следить, чем ты за кем-нибудь. Понимаешь? — прошептала боевичка. — Я думала о том, как всё можно было бы провернуть. Лучший способ всё испортить — прервать ритуал. Выпустить стражей, к примеру. Устроить бойню. Да что угодно! Лишь бы процесс остановился. Тогда ты смогла бы уйти вместе со стихийниками, а полковника не посчитали бы предателем, ведь ритуал сорвался не по его вине. И не убили бы. Для лучшего эффекта можно было бы его ранить — так все наверняка бы посчитали предательницей тебя. К тому же, в Корнеуме бы узнали об инструкции, и тогда у Бэлликуса не получилось бы провернуть всё снова.

— Ладно. Я подумаю над твоим предложением. Но не надейся, что я соглашусь, — резко ответила Стефани и припала губами к чашке с чаем, а про себя подумала: "Всё действительно звучит правдоподобно, однако... Кто знает, не уведут ли меня на расстрел сразу после того, как я соглашусь пособничать Эйлин? В любом случае, нужно будет подслушать собрание, а там... А там уже решим".

— Я понимаю, что трудно на это пойти. Ты подумай, я на тебя не давлю. Только, пожалуйста, если захочешь отказаться, никому не говори об этом разговоре. С тобой или без тебя, я всё равно это сделаю. У меня нет причин жить на пепелище мира, который я своими же руками и разрушила, — боевичка на мгновение поджала губы, призадумавшись, после чего произнесла чуть громче: — На втором этаже сидит штатный целитель. Сходи к ней. Время всё равно есть.

— А она никому не расскажет, если окажется, что я всё-таки в положении?

— Если только ты сама не позволишь, — улыбнулась Эйлин. — Ну, увидимся. Наверное.

— Ага, — Стефани встала и, отряхнувшись, направилась на выход. — Спасибо за помощь. Можно сказать, что ты спасла меня от голодной смерти.

***

Военный штаб был громоздким, неприветливым зданием из белого мрамора, контрастирующим на фоне безликих серых каменных домов. В тот день широкие холодные коридоры пустовали, из-под закрытых дверей ползли полосы бледного зимнего света. На высоких стенах висели парадные портреты военных, написанные в одном и том же стиле, карты разных годов, флаги и гербы Бэлликуса, пейзажи острова. Ковры, расстеленные на широких лестницах, на первом этаже промокли из-за растаявшего грязного снега.

Стефани торопливо шагала по коридорам, чтобы не успеть попасться на глаза Арнольду, и каблуки высоких сапог громко стучали, эхом отражаясь от зеркальных мраморных стен, напоминающих ледяные.

"Нет, не похоже на то, что Эйлин мне врёт. Вернее, всё к тому и шло — однако я ни за что не поверю в то, что вся военная верхушка разыгрывала бы целое собрание ради того, чтобы я могла его подслушать и потом рассказать обо всём Арнольду: ведь тогда он мог бы запросто отказаться проводить ритуал и сжечь инструкцию. Уйти к стихийникам и предупредить стражей об опасности. В таком случае они были бы предельно осторожны, и увести их на Мэдис стало бы невероятно трудно. Я и сама могла бы так сделать, однако после того, как Арнольд закрыл моё сознание от постороннего влияния, снова связаться с Майей не получится. А если план СББ заключался в том, чтобы я пришла подслушать совещание, то я не дала Эйлин конкретного ответа. Значит, судить меня не за что", — думала водница, разрывая на клочки бумажные обёртки от конфет, купленных Арнольдом в Аргенти, когда они вместе отправились туда на прошлых выходных на плановую закупку некоторых бытовых вещей. От мысли об этом сердце сжалось — и стихийница тяжело вздохнула.

Всё зависело от того, что произошло бы на собрании. В случае, если бы слова Эйлин не подтвердились, беременность играла Стефани на руку, и та тут же получила бы отсрочку от армии на несколько лет. Однако, если угроза жизни всех Флоресов оказалась бы реальной, то она становилась для водницы обузой. Во-первых, стихийнице пришлось бы скрывать её от Арнольда, так как тот ни за что не допустил бы её к чему угодно хоть немного опасному, в первую очередь — к тренировкам со спецотрядом и ритуалу, а во-вторых, рисковать собой, нося под сердцем ещё не родившегося ребёнка, и обрекать его на смерть...

Стефани замотала головой, отгоняя навязчивые мысли. Так или иначе, ещё ничего не было известно, а значит, переживать о еще не случившемся смысла не было. Водница сделала глубокий вдох и постучалась в целительский кабинет.

— Да-да, войдите! — послышалось из-за двери, и Стефани, сжав кулаки, вошла.

Сидящая на дубовом стуле молодая и низкорослая, в сравнении с жителями Бэлликуса, целительница, мягко улыбнулась воднице и кивком пригласила присесть на кушетку, застелённую белой простынёй. Она открыла толстую тетрадь, облизнула палец и принялась листать её, сосредоточенно пробегая глазами по страницам.

— На что жалуетесь?

Неуверенно подойдя к кушетке, Стефани присела на её край и наклонилась вперёд, вцепившись в него, как птичка в жёрдочку.

— Тошнит несколько дней подряд, слабость, голова болит. Спать очень хочется. Есть вообще ничего не могу — воротит от всего, — сухо перечислила водница. — В целом чувствую себя паршиво.

— И всё это длится пару дней, так? — уточнила целительница.

— Ну, усталость я чувствую последние пару недель, — протянула она. — Вообще у меня задержка менструации где-то полтора месяца. Вы не могли бы проверить, не... — Стефани замялась.

— Не беременна ли вы часом? — улыбнулась женщина.

— Вроде того, — нервно усмехнулась водница.

— Тогда снимайте верхнюю одежду, я просмотрю вас, — стул проскрипел, когда целительница оттолкнулась ногами от пола, сдвигаясь из-под стола.

Стефани послушно сняла шинель и выровняла спину, отставив руки назад. Целительница подошла к ней, опустила ладони на плечи и закрыла глаза, нахмурившись. Пальцы водницы вцепились в простынь и потянули её на себя, образуя волны длинных складок, и она сама зажмурилась, стиснув зубы будто в ожидании боли.

— Что там? — нетерпеливо выпалила Стефани.

— Поздравляю. Вы беременны, — целительница открыла глаза и погладила водницу по плечам. — Мне сообщить маршалу Ранк, чтобы она распорядилась снять вас со службы?

— Н-нет, не стоит, — Стефани замахала руками, округлив глаза. Она торопливо добавила: — Я ещё не решила, что буду делать. Не говорите никому, ладно?

— Разумеется. Я выпишу для вас справку, которая нужна, чтобы подать прошение об отсрочке службы, но имейте в виду, что у вас осталось не больше месяца, чтобы принять решение: после двенадцатой недели прерывать беременность запрещено, — произнесла целительница и вернулась за стол. Стул снова протяжно проскрипел по полу, и водница поморщилась.

Стефани как бездушная продиктовала целительнице свои данные, встала, набросив на плечи шинель и нависла над письменным столом. Сверля бездумным взглядом какие-то банки-склянки, полные таблеток и разноцветных микстур, она теребила пуговицу на груди и отбивала ногой сбивчивый, торопливый ритм. Жар накатывал на тело, будто обжигая его, переживания затмевали разум, словно головная боль.

— Благодарю, — Стефани схватила справку и направилась на выход.

Холод в коридоре отрезвил её. Пальцы произвольно проскользили по животу, который, кажется, действительно округлился за последние недели. Глаза защипало от подступающих слёз, язык скользнул по сухим губам, и водница выдохнула. Взгляд упал на справку — Стефани неровно сложила её втрое и засунула в карман.

"Соберись, тряпка. Нет времени для эмоций, — она мысленно ударила себя по лицу. — Чёрт, я даже не знаю, что чувствовать: радоваться или плакать. Бесит, что моя судьба зависит от того, что скажет кучка старых извращенцев на собрании! По крайней мере, мне не нужно лезть к ним в койку. И на том спасибо. Сейчас главное — не попадаться на глаза Арнольду, иначе улизнуть от него будет крайне трудно".

К счастью, путь к кабинету, где заседала военная верхушка Бэлликуса, был чист. Гул голосов доносился с первого этажа — полковники, майоры и командиры праздновали смотр, попивая вино и лакомились десятками разнообразных блюд. Высокие двери действительно охраняла только Эйлин — и, стоило воднице к ней приблизиться, боевичка поднесла палец ко рту и слабо кивнула, указывая на них. Стефани моргнула, намекая на то, что поняла её.

— Как тебе это удалось? — едва шевеля губами, произнесла водница.

— Убила двух зайцев: спровадила Арнольда со вторым стражником искать тебя на улице. Сказала, что ты ушла дышать воздухом. С первого этажа наверх всё равно никого не пустят, пока собрание не закончится, — шёпотом объяснила Эйлин. — Что врач сказала?

— Потом, — махнула рукой Стефани.

— Садись у двери и слушай. Я покараулю, — скомандовала боевичка. Водница кивнула, присела на корточки, приникнув у еле-еле заметной щели и прислушалась.

— ... таким образом мы уже вооружили треть нашей армии, — докладывал один из мужчин с хриплым голосом. — Помимо стрелкового, Флорес также купил для нас чертежи ещё некоторых видов "тяжёлых" орудий, вроде миномётных, мортирных и артиллерийских большой дальности. НИИ* работает над ними, не покладая рук. Если мы будем придерживаться заданного плана, то к началу вторжения мы снарядим ещё треть воинов. Численность флота была значительно увеличена, в том числе ускоренно его производство. Мы задействовали всех инженеров, которые живут в Моритилуме.

*НИИ — Научно-исследовательский институт. Находится на юго-западе Бэлликуса и является одним из самых охраняемых на острове мест

— Спасибо за доклад, генерал Майер, — сказала Мартиннита. — Сколько вам ещё нужно времени, чтобы завершить модернизацию флота?

— Если мы планируем провести ритуал до конца весны, то нам понадобиться ещё месяц, чтобы закончить строительство императорского линкора. На него у нас уходит больше всего ресурсов, — ответил генерал Майер.

— К слову о ритуале, — заговорил другой генерал. — Что мы планируем делать со стражами? У них же столько энергии, которую мы могли бы задействовать в собственных целях!

— Как что? — хмыкнула Мартиннита, будто мужчина спросил у неё какую-то глупость. Стефани представила, как та ухмыльнулась уголком рта и хищно посмотрела на задавшего вопрос генерала. По коже пробежали мурашки. — Бэлликус пленных не берёт. Особенно таких непредсказуемых. Опасно содержать тех, кто силой мысли могут что-либо поджечь или затопить. В инструкции ничего не было сказано о том, что Азерре для восстановления понадобилось бы дополнительное количество сил других магов. Мы не станем дожидаться, пока у стражей восстановится энергия, а вместо этого избавимся от них. И от нового поколения, и от старого. Это значительно ослабит Корнеум, и оставит его без возможности навредить Бэлликусу.

Стефани сцепила зубы и сжала в кармане справку, сминая её в шарик. Гнев закипал в лёгких, как вода в кастрюле на большом огне, и ей понадобилось много усилий, чтобы закрыть метафорическую крышку, из-под которой вовсю валил горячий пар.

— Возвращаясь к инструкции, которую вы упоминали, маршал, — произнёс Аскольд. — Согласно ней, уничтожить Азерру можно лишь с помощью того, кто её и воскресил. Так что мы решили по поводу Флореса?

В груди что-то ёкнуло, и Стефани прижалась ухом к двери, нетерпеливо облизывая губы. Она мельком взглянула на Эйлин, стоящую у поворота, и потупилась, сосредоточенно вслушиваясь в каждое слово Мартинниты:

— А вы сами как думаете, генерал Фрайн? Мне безумно жаль так поступать, однако не будет ли глупо оставить в живых прямую угрозу жизни нашего лидера?

Водница охнула, широко распахнув глаза, и тут же зажала рот ладонью. Второй рукой она сжала справку ещё сильнее, да так, что острые края впивались через пряжу митенок в кожу. Казалось, всё уже было решено для неё в этот момент, однако Стефани даже не пошевелилась и продолжила подслушивать.

— Но ведь он ни разу не дал усомниться в своей преданности, маршал Ранк, — возразил генерал Майер.

— Арнольд знал, на что идёт, когда соглашался стать нашим шпионом на Санктусе, — только и ответила Мартиннита.

— Он был молод и горел желанием отомстить за мать. Сомневаюсь, что восемнадцатилетний Арнольд рассчитывал на такой конец, — продолжал генерал Майер.

— Не заставляйте меня усомниться в вашей верности, Майер, — в голосе маршала прозвучала нотка угрозы. — Все мы помним Арнольда Флореса потерянным десятилетним мальчиком, которого предал его же народ. Все мы любим его и будем по нему скорбеть, как о родном сыне. Однако все мы — заложники ситуации, и ничего поделать с этим не можем. Такова судьба. Так или иначе, ему и его семье посчастливилось прожить свои годы в замечательных условиях.

"Посчастливилось? Что она имеет в виду? Неужели..." — пронеслось в голове у водницы.

— На что вы намекаете, маршал? — спросил Майер.

— На то, что смерть Арнольда не понравится его семье. И чтобы предупредить нежелательные волнения народа в столь уязвимый час, мы обрубим их на корню, — произнёс Аскольд вместо Мартинниты. — По-тихому. Бэлликусу не нужны мученики.

Стефани вытаращилась на дверь и, согнувшись над коленями, вцепилась в волосы. Пальцы сжали пряди, спутывая их между собой и до боли оттягивая.

— Но что делать с вашей племянницей? — отозвался другой генерал. — Кажется, девочка очень близка с Флоресом. Не будет ли с ней лишних проблем?

— О, за неё не волнуйтесь. Она вполне внушаема и управляема. Я смогу убедить её в том, что так было нужно для режима, и держать девочку под контролем не будет даже надобности, — заявила Мартиннита.

Водница вспомнила лукавый оскал своей тёти и волна гнева накрыла её с головой. Она опустилась на колени и отползла подальше от двери, после чего схватилась на ноги.

"Как же вы ошибаетесь во мне, маршал. Как же сильно вы во мне ошибаетесь, — думала Стефани, задыхаясь в нахлынувшей на неё ярости. — Я вам покажу, насколько я управляема. Да я сделаю всё, чтобы стихйиники разобрали вашу чёртову коллегию по кирпичикам! Я спасу Арнольда и остальных... Чего бы мне это ни стоило".

Очутившись возле Эйлин, водница привстала на носочки и отрывисто процедила ей прямо в ухо:

— Следующий четверг. Полдень. Озеро с восточной стороны. Приходи погулять перед тренировкой.