Герой. Дитя воды и пламени

— Да как же ты меня достала, Ульянова! Ты просто невыносима! — задыхаясь прокричал Оскар. Он прислушался и посмотрел на стену, разделяющую подсобку и кабинет математики, после чего кивнул Майе.

— Достала, вот как? Достала, да?! Может быть, именно поэтому ты бросил меня одну в той драке? — водницу будто полоснули катаной по груди, и она набрала побольше воздуха в лёгкие. — Ну конечно! Ты просто хотел от меня избавиться!

Губы огневика скривились так, словно он пытался подавить смешок. Оскар притворно охнул и махнул руками, будто обрушивая на Майю невидимый камень.

— Ты в своём уме? Что за бред ты вообще несёшь? — рявкнул он в ответ.

Водница сгорбилась, прижимая плечи к шее: огневик будто залез ей прямо в душу и сжал её, до адской боли впиваясь ногтями в нежную призрачную материю и протыкивая её длинными пальцами насквозь. Она попыталась скорчить улыбку, чтобы тем самым дать понять, что её забавляла их игра на публику, однако получилось только приоткрыть рот и нахмуриться.

— Не делай вид, что ты не понимаешь, о чём я! И вообще... Знаешь, что? — она замолчала, пытаясь отдышаться.

— Что, глупая ты девчонка? — он поднял с пола сумку Майи и протянул её, после чего скрестил руки на груди и выпрямился, свысока наблюдая за раскрасневшейся водницей.

— Пошёл ты, Оскар Эртон! — выпалила она и, навалившись плечом на дверь, вывалилась в кабинет.

Сидевшие за партами первокурсники уставились на водницу так, словно её руки были по локоть в крови, а на лице и волосах красовались алые брызги. Патриция стояла прямо у преподавательского стола, облокотившись на него, и смотрела на Майю с сочувствием.

— Что-то случилось, Майя? — огневичка опустила брови.

Руки зачесались от жгучего желания подойти и хорошенько треснуть Патрицию по лицу.

"Как минимум за то, что ты скоро радостно побежишь на свидание с Оскаром, пока я буду сидеть в своей комнате одна и репетировать наше с ним расставание!" — додумала водница.

— Нет! Всё просто замечательно! — вместо этого рявкнула Майя и сердито зашаркала прочь из кабинета.

"Эй, всё в порядке? — пронёсся в голове голос Оскара. — Ты сегодня более эмоциональная, чем в прошлые разы. Тебя правда задели мои слова?"

Майя тяжело вздохнула и коснулась кольца: "Кажется, я слишком вжилась в роль, но всё в порядке. Не переживай".

"Наверное, я перестарался. Извини. Сегодня вечером я попытаюсь загладить свою вину. Приходи ко мне после отбоя", — после этих слов неприятную горечь перекрыла тусклая радость, и на душе стало не так гадко, как было прежде. Майя представила, как всего через десять часов окажется в объятиях огневика, растворится в поцелуях и сладко уснёт, укрывшись его руками. Губы невольно расплылись в мечтательной улыбке.

"Хорошо. Я буду ждать. Целую", — водница отпустила кольцо и, перекинув сумку через плечо, направилась в тренировочный зал. Встреча с мисс Буш должна была состояться лишь на рассвете, а потому ей оставалось только готовиться к ней, чтобы не упасть лицом в грязь перед наставницей.

Пускай Майя никогда не славилась ленью и несерьёзным отношением к занятиям, ко встречам с мисс Буш она готовилась особенно усердно, не упуская ни минутки, чтобы отточить заклинания. Всё время она копила внутри эмоции, которые служили стихийнице топливом, а на тренировках выкладывалась на полную, отдавала всю себя магии и выходила опустошённой, без сил и желания что-либо чувствовать. Марта не понимала, почему водница так быстро выматывалась: по её словам, страж — неиссякаемый источник энергии, которым Майя себя никогда, в общем-то, и не чувствовала. Она всегда знала предел собственным возможностям, однако нередко переступала грань, когда колдовство стоило прекращать.

А с началом миссии по разоблачению Патриции ей стало и вовсе трудно балансировать между учёбой и личными переживаниями. В конце концов границы стирались, и проблемы обрушивались на голову, как лавина.

Поначалу Майе было весело разыгрывать сцены ссор и ревности, однако теперь ей это притворство нравилось всё меньше и меньше. Она пыталась убедить себя в том, что все слова, выпаленные в порыве скандалов, не имели ничего общего с реальностью, но в процессе забывалась — и они ранили совсем не понарошку.

То ли из желания контролировать и страха, то ли из чистого любопытства, Майя, сама не ведая, зачем, старалась издалека наблюдать за встречами Оскара и Патриции. То когда они виделись в заброшенном крыле водница пряталась в соседнем кабинете, то из окна спальни поглядывала на их прогулку в Цветущей роще. Ревность сжигала. Сводила с ума. Всякий раз, когда она видела, как огневик любезничал с гипнозницей, хотелось рвать на себе волосы и выть, пинать стены и царапать ноги в кровь. Голос разума замолкал, оставляя стихийницу один на один с животным страхом быть оставленной.

Она ранила этим саму себя, но при этом, словно зависимая, не могла остановиться. Одна лишь мысль о потере отношений казалась воднице страшнее, чем возможность несколько месяцев подряд терпеть присутствие Оскара возле Патриции и его отсутствие рядом с собой.

Майя не знала, куда себя деть: чтобы заглушать боль, она изнуряла себя тренировками, однако истощённые душа и тело легко сдавались мрачным мыслям. Водница угодила в замкнутый круг насилия над самой же собой — и не знала, как из него выбраться.

Из размышлений её вырвали голоса старшекурсников, шедших на два шага впереди. Студенты толпились на пути в холл, громкие речи перебивали друг друга. Кто-то толкался, подшучивая над ребятами помладше, кто-то дожёвывал утащенную со столовой булку, кто-то мирно болтал, а кто-то крался у стены, норовя проскользнуть через живую пробку.

Майя остановилась рядом с кучкой пятикурсников, застрявших на лестничном пролёте.

— После выпуска я, наверное, пойду в театр. Магия — это, конечно, круто; но я всегда горела сценой, — сказала одна из них.

— Я тоже. Из меня такой себе стихийник, а вот играть получается неплохо, — подхватил второй.

— А я пойду учиться на педагогический факультет. Хочу работать в Авэмской гимназии, — пожал плечами третий.

— Ну-у, это ты уже загнул, — протянула первая. — Для начала тебя отправят работать куда-нибудь в Южную школу.

— Фу, только не это! — скривился третий. — Хуже этого места может быть только Боевая коллегия. Хотя там хотя бы учат... А в Южной школе, сами понимаете — сброд жителей самого неблагополучного района.

— А я бы просто хотела быть мамой. Может быть, со временем открыть своё ателье, где буду шить платья на заказ, — вздохнула четвёртая. — У меня не такие азерровские* планы на жизнь, как у вас.

*прим. Азерровские планы(фраз.) — то же самое, что и наполеоновские.

— Ну ничего. Кто-то же должен из нас быть скучным, — прыснула первая и легонько толкнула подругу в бок.

— Да ладно тебе! Главное, что мы вместе, — улыбнулся второй и приобнял приятельниц.

— Мы бу-дем вме-сте по-ка смерть не раз-лу-чи-ит, — пропела первая и расхохоталась.

Осознание свалилось Майе на голову, точно ведро, полное холодной воды, и она вздрогнула, вцепившись в ремешок сумки. Студентов старше второго курса собирали в холле для того, чтобы объявить о начале военной подготовки. На душе стало гадко: старшекурсники мечтали, строили планы на будущее и не могли даже догадываться о том, что спустя пару минут вся их предыдущая жизнь могла бы потерять всякий смысл, а желания вытеснили бы строгие рамки, установленные новой реальностью.

Реальностью, в которой жизнь останавливается, а существование начинает вращаться вокруг неизбежной войны.

Майя и не заметила, как ноги привели её в холл, и она затерялась в задних рядах недоумевающих старшекурсников. Все они стояли полукругом, занимая чуть ли не весь периметр помещения, а в самом центре напротив них, у высокой толстой колонны, с мрачным видом кусала губы мисс Буш. Директриса явно не в первый раз в жизни сообщала подобные новости, и это читалось в её глазах, утративших блеск, однако в остальном Марта казалась непоколебимой: уверенная ровная осанка, опущенные плечи, поднятый подбородок, спокойное выражение лица — ничто, кроме взгляда, не могло выдать тревоги стихийницы.

— Доброе утро, дети, — начала она, стоило последнему человеку войти в зал. Перешёптывания смолкли, и всё внимание было обращено к директрисе. Майя невольно вскинула брови при одной лишь мысли о том, как мисс Буш удавалось выдерживать натиск стольких взглядов. — В этот раз не будет долгих речей. Я до последнего пыталась уберечь вас от этой нелёгкой участи, однако враг оказался куда сильнее, чем мы предполагали. Я считаю, что хуже, чем жить в страхе ожидания нападения, только быть застатым ним врасплох. Вскоре Бэлликус нападёт на наши земли, и все мы должны будем быть готовыми к тому, чтобы дать отпор, когда те ступят на Санктус. Вы не пойдёте на фронт — однако в случае, если наша армия будет терпеть поражение, защищаться придётся самим. Несколько лет эти стены были вашим домом, и я хочу, чтобы он по-прежнему оставался для вас оплотом безопасности. Для этого в ваше расписание будет введены занятия по военной подготовке, а именно: основы целительской магии, борьба, обращение с оружием...

Дальше Майя слушать не смогла: слова мисс Буш будто ускользали от неё, проплывали в воздухе мимо, не задерживаясь в голове ни на миг. Она встревоженно оглядывалась, и стоило взгляду зацепиться за случайного студента, в мыслях вспыхивало неприятное: "А что если этот студент не выживет? Что если вон той девушке, жаждущей шить платья, осталось жить не больше года? Что если все, кто сейчас здесь стоит, окажутся захваченными в плен или убитыми?".

В зале загудело перешёптывание, давящее на водницу, как жёсткие тиски. В момент паузы студенты возмущались, кто-то поддавался панике, а кто-то, напротив, пытался успокоить напуганных соседей. Майя же чувствовала вину — вину, за то, что не нашла инструкцию; вину за то, что не убила Флореса, когда это было возможно; вину за то, что всё это время знала, к чему всё шло — и молчала. Не в силах выдерживать напряжение, она протолкнулась через толпу, набросила на голову капюшон мехового пончо и выскользнула на улицу через парадный вход.

***

Вместо того, чтобы в очередной раз следить за свиданием Патриции и Оскара, после ужина Майя вернулась в спальню, выпила одну из заготовленных заранее настоек и легла в постель. Она отчаянно пыталась достучаться до сознания Стефани, однако призрачной руке что-то все не давало дотянуться до него, словно разум подруги был покрыт оболочкой невидимости. Тихонько взвыв от досады, водница стукнула кулаком по кровати и отправилась бродить по коллегии.

Студенты давным-давно разбрелись по комнатам, стоило колоколам пробить пятнадцать минут до начала отбоя, когда изголодавшаяся от одиноких скитаний Майя появилась на пороге комнаты Оскара. Неловко сжав кулак, она поднесла его к двери и сделала глубокий вдох.

Тук.

Тук.

Тук.

Дверь скрипнула, и из-за неё выглянул сам огневик. Прежде чем поднять голову, Майя посмотрела на складки под рукавом водолазки: Оскар надел противогипнозный браслет. Оценивающим взглядом и он прошёлся по её надплечью, после чего, ласково улыбаясь, пригласил войти.

По погружённой в полумрак комнате кругами расплывался ярко-оранжевый свет, а воздух наполнили ароматы фруктового чая и запечённого мяса, из-за которых хотелось сглотнуть, а живот протяжно заурчал. Майя выглянула из-за спины огневика: посреди гостиной на скатерти, украшающей стол, стояли длинные белые свечи в канделябре, а рядом с ними — глиняный чайник, тарелки, наполненые курицей и овощами, от которых плавно поднимался к потолку пар.

— Знаешь, в последнее время мы так редко оставались наедине, и я подумал, что лучшим способом извиниться будет приготовить для тебя ужин, — Оскар опустил ладонь на плечо водницы. — Останешься у меня?

Майя прижалась к его боку, заключая торс огневика в кольцо рук, и вдохнула резкий запах паленого дерева, которыми была пропитана чёрная водолазка. Напряжённое тело расслабилось, душа наполнилась приятным умиротворением и негой, словно водница выпила тёплое молоко с мёдом.

— Спасибо. Мне очень приятно, — прошептала она. — И, конечно же, я останусь.

Ужин оказался на удивление вкусным. Оскар готовил для двоих не так часто, потому что Майе, в отличие от него, это приносило гораздо больше удовольствия. Водница как обычно пропустила вечерний поход в столовую: засиделась с практикованием заклинаний. И потому она уплетала еду за обе щеки, вовсе не стесняясь лёгкой ухмылки, с которой огневик наблюдал за ней.

— Ну, рассказывай, — заговорил Оскар, проглотив последний кусок мяса. — Как прошёл день?

Майя призадумалась. Рассказать о том, как подслушала собрание в холле или о своих переживаниях из-за Стефани, и тем самым испортить обоим стихийникам настроение? Ну уж нет. Они и так встречались слишком редко, чтобы окрашивать долгожданные моменты уединения в мрачные тона.

— Всё хорошо. А у тебя как дела?

— В порядке. Жаловаться, по крайней мере, не на что.

— Даже на Патрицию? — Майя подавилась и прикрыла рот ладошкой, стоило словам вырваться.

— А тебя, я смотрю, только это и интересует? — Оскар хмыкнул и изогнул бровь, прожигая водницу взглядом.

— Всё ясно, — буркнула она. Грудь обожгло пламенем ревности, и аппетит тут же пропал. Майя отложила столовые приборы и забилась в угол дивана, обняв себя и насупившись.

— Девчонка-девчонка, — покачав головой Оскар встал со стула и пересел к воднице. Раздался шорох: огневик снял перчатки и взял Майю за подбородок, пытаясь встретиться с ней взглядами. — Прячь свои колючки, ёжик, и посмотри на меня.

Майя сдалась. Меньше всего на свете ей хотелось ругаться с человеком, который за последний год стал для неё всем — всем, без которого она не могла представить своё существование. Водница видела будущее только рядом с ним, никак ни с кем-нибудь ещё или, упасите Облачные души, в одиночестве.

— Мне тоже не доставляет удовольствия вынужденное общение с Патрицией. Если она действительно шпионка, то на её совести гибель разведчиков, которые дали нам уйти из общины гипнозников, и кто знает, какие ещё проблемы она может нам создать. Я люблю тебя и не хочу это скрывать, не хочу притворяться, что мне нравится Патриция. Не хочу брать её за руку, говорить сладкие речи и, пускай и понарошку, но всё же отталкивать тебя, — произнёс он прямо у неё над макушкой, словно хотел донести слова прямо в голову и тщательно впечатать их в сознание. — Я также могу понять, как тебе может быть плохо из-за этого, но можно попробовать сосредоточиться на чём-то позитивном.

— Я стараюсь думать только о том, как хорошо нам вместе, когда не нужно выдумывать всё новые поводы для ссор и искать подходящие случаи, чтобы их разыграть. Всё в порядке, не переживай ни о чём, — Майя встала на колени и обхватила лицо огневика ладонями. — Думаю, лучше перестрадать, но вместе, чем быть порознь. А ещё я тебя тоже люблю, и ты не представляешь, насколько сильно.

Она не дала сказать Оскару хоть что-нибудь, жадно прильнув к губам, и перекинула ногу через его тело, садясь к огневику на колени. Юбка взлетела и мгновенно упала, шатром распластавшись вокруг бёдер водницы.

В ненасытном поцелуе Майя забывалась, тревога растворялась, как сахар в кипятке, все мысли улетучивались, однако стоило губам разомкнуться, и водница вновь и вновь, тяжело дыша, неглядя искала их. В них было её спасение. Когда вокруг всё рушилось, на помощь приходил Оскар — и она тянулась к нему, как к единственному, на кого могла опереться в страшный шторм.

Только рядом с ним ей было по-настоящему спокойно.

— Никогда не отпускай меня, слышишь? — задыхаясь, выпалила она прямо в влажные от поцелуя губы.

— Не буду, — огневик быстро чмокнул её в попытке снова слиться в горячем поцелуе, однако водница отстранилась и серьёзно посмотрела ему прямо в глаза.

— Пообещай, — ладони опустились с лица на плечи, ставшие за последние несколько месяцев тренировок крепче и шире.

— Клянусь жизнью. Клянусь, что не оставлю. Клянусь, что не отпущу.

Сердце забилось чаще. С каждым ударом вся любовь, все чувства, заключённые глубоко под рёбрами, разгорались сильнее, стремясь вырваться наружу. Бабочки, о которых так много говорили влюблённые, порхали не в животе — в груди, и сейчас они махали своими крылышками так быстро, что дышать было невозможно. Воздух едва ли задерживался во рту на полувдохе, а плечи резко вздымались и опускались.

Поцелуи окончательно вскружили Майе голову. Взбудораженная кровь прилила к низу живота, и тело покрылось мурашками, а чувства, как морская волна, набегали, заставляя то сжиматься в страхе потерять их, то расправлять невидимые крылья, прогибаясь в спине.

Хотелось прижаться близко-близко, так, чтобы в тесноте объятий они стали одним целым — воплощением любви и нежности, чувственности и ласки. Майя обняла Оскара за спину и двинулась ему навстречу. Тело накрыло очередной волной трепета и желания, и она, едва отстранившись, скользнула вперёд. С губ огневика сорвался сдавленный стон.

— Девчонка... — он сглотнул.

— Ничего не говори, — выдохнула она и продолжила целовать его.

Стало жарко.

Невероятно жарко.

Спина и ладони вспотели, а под юбкой разгорелся пылкий жар страсти. Не отрываясь от губ Оскара, Майя торопливо расстегнула верхние пуговицы рубашки и сбросила её с плеч, обнажая плотную россыпь веснушек. Огненные пряди защекотали бледную кожу, их кончики плавно покачивались по ней то назад, то вперёд.

— Ну и что ты творишь, Майя? — спросил Оскар, робко поглядывая на очертания груди.

— Только не говори, что тебе это не нравится, — водница остановилась и прикусила губу, наблюдая за раскрасневшимся огневиком и прежде, чем он успел хоть как-нибудь среагировать, стянула с него водолазку и провела кончиками пальцев по голому торсу. Она наклонила голову набок, ухмыльнувшись уголком рта. — Вот теперь всё по-честному, не так ли?

— Интересное у тебя представление о справедливости, — хмыкнул Оскар и коснулся кружева бюстгальтера.

— А у тебя оно чем-то отличается? — смело произнесла Майя и тут же покраснела, стоило огневику немного сжать ладонь.

— Сейчас я тебе наглядно его продемонстрирую, глупая девчонка, — с этими словами он взял её под ягодицы и понёс прямо в спальню, слившись с ней в порывистом поцелуе.

Они вместе упали на кровать, не разрывая объятия. Майя сняла с Оскара очки и вцепилась в его плечи, он же, в свою очередь, направлял её бёдра, когда те делали очередную волну навстречу к нему. Горячие выдохи водницы, граничащие со стонами, обжигали кожу его шеи, заставляли огневика потеть и прикрывать глаза в вожделении.

Теснее, а затем дальше, резче, а после — мягче, — игра на контрастах пьянила разум. Ногти впивались в плечи, оставляя за собой красные полосы. Томясь от удовольствия, Майя отчётливо понимала: это именно то, чего она хотела — быть к нему ближе, чем кто-либо, отдавать всю себя без остатка, дарить любовь через прикосновения и поцелуи, громкие слова и тихий шёпот. Оскар Эртон был зависимостью, от которой она не хотела избавляться.

Волны удовольствия накатывали одна за другой, с головой окуная стихийников в водоворот страсти. Они захлебывались в нём, упивались друг другом, поддавались порывам чувств и признавались в любви чувственными прикосновениями.

Руки водницы соскользнули с плеч и ухватились за ремень, после чего засуетились в попытке его расстегнуть. Вдруг Оскар остановился и распахнул глаза.

— Стой, — приказал он. Майя удивлённо уставилась на него, непонимающе хлопая ресницами. Огневик отстранился и, схватив руки водницы, убрал их, вдавив в кровать одним резким порывом. — Дальше не нужно.

— Но ведь... — с запинками пролепетала она. — Всё же хорошо было.

Оскар перевернулся на спину и упал рядом, после чего нащупал очки и, надев их, закрыл лицо руками.

— Извини. Мне не стоило поддаваться чувствам, — виновато произнёс он.

— Да в чём дело, Оскар? — Майя легла на живот, сложа руки перед собой и приподнявшись на локтях. — Я сделала что-то не так?

— Нет. Ты ни при чём. Просто мы зашли слишком далеко, хотя я обещал не трогать тебя до шестнадцатилетия.

— Если тебе нужно моё разрешение, то я его даю, — буркнула она, переворачиваясь на бок и выгибая спину. От одного лишь взгляда, бегло проскользившего по груди Майи, Оскар покраснел и снова спрятался в ладонях.

— Боюсь, моя совесть такое разрешение не выдаст, — нервно прыснул огневик.

— Есть идея! Давай договариваться, — заговорчески ухмыльнулась водница и провела рукой по выпирающим оскаровским рёбрам. — Сделаем это на мой день рождения.

— Если ты не против и ты так решила, то... Я тоже не против.

— Ишь какой! Я думала, ты радоваться будешь.

— А я радуюсь, девчонка. Просто не так экспрессивно, как ты. Иначе мне будет тяжело держать себя в руках, — он открыл лицо и улыбнулся в ответ. Покрытые шрамами пальцы провели по рыжим кудрям, мягко их поглаживая, а чёрные глаза влюблённо уставились на Майю. — Ты такая красивая. Просто глаз не оторвать.

Смущённо спрятав покрасневшее лицо в огненных прядях, водница подползла к огневику и, словно кошка, опустила голову на его грудь.

— А я так сильно тебя люблю. И никогда-никогда не хочу с тобой расставаться.

***

Время беспощадно летело. Казалось, только вчера за окном падали огненные листья и стучал по карнизам дождь, а уже по коридорам коллегии развесили разноцветные гирлянды из цветов, ягод и заточённых в стекло магических искр, что ярко-ярко освещали разноцветными полосами унылые серые стены, совсем как витражи, на которые попало солнце. Близилась весна, а с ней и праздник Межвремья — ночь, когда снег таял, лёд трещал, пробивались сквозь сугробы зелёные листья подснежников и журчали ручейки.

Вместе с приближением марта росла и тревога. Майя безрадостно наблюдала за студентами, которые, казалось, и вовсе не были напуганы введением военной подготовки: они доверяли своей директрисе и искренне хватались за возможность положиться на неё. "Да она ни за что не отправит нас на фронт. Разве мисс Буш хоть когда-нибудь нас подводила?" — слышала водница, по крайней мере, трижды за день. Ей самой хотелось понадеяться на наставницу, однако, к сожалению, она слишком много знала об истинном положении дел.

В то время как по коридорам то и дело гуляли разговоры о предстоящем новогоднем бале, выбору нарядов и партнеров, и то тут, то там на пути встречались отчаянно краснеющие подростки, приглашающие друг друга на торжество, мысли Майи крутились вокруг совершенно мрачных вещей. Во-первых, до посвящения в стражи оставалось всего два месяца, и водница не считала себя к этому готовой от слова "совсем". Во-вторых, по замку по-прежнему бродила потенциальная шпионка, и вся жизнь ощущалась как прогулка по минному полю: невозможно было предугадать, когда Патриция решит вытворить что-нибудь ещё. В-третьих, приближалась неминуемая война, в которой стражи должны были играть не последнюю роль. В-четвертых, у неё до сих пор не получилось связаться со Стефани. И, в конце концов, с каждым днём играть на публику становилось всё тяжелее.

На опухшие веки постоянно давило что-то тяжёлое, однако Майе не удавалось проронить и слезинку. Даже когда она встречалась с Оскаром, и в душе расплывалось долгожданное тепло, взгляд оставался таким же пустым и безрадостным. Заключённый в теле плач душил, колол лёгкие и щекотал глаза.

— О чём ты там мечтаешь, цветочек? — Азалия толкнула подругу в бок, и Майя перенесла опору на согнутую руку, чтобы не свалиться с подоконника.

— А? Извините, — пробормотала водница. Она провела рукой под носом, утирая невидимые сопли. — О чём вы говорили?

— О том, как собираемся прогулять бал, — ответила Ли. Она подогнула ноги и полностью забралась на подоконник, наблюдая за плавно падающим за окном снегом. Трое будущих стражей сидели под красно-жёлтыми бумажными фонариками и искристой гирляндой из ёлочных веток, на которые, вместо стеклянных шаров, навесили пёстрые тропические цветы и ягоды шиповника. — Мне, в отличие от тебя, делать там нечего. Фишер надеется, что его отпустят на праздник в Авэм к его пассии.

— А я-то что там забыла? — скривилась водница.

— А разве Оскара там не будет? Он ведь преподаватель, и обязан там находиться, — искренне удивился Финн.

— Да в том-то и дело, — тяжело вздохнула Майя.

— Что-то я совсем ничего не понимаю, — воздушник почесал затылок.

— Если бы ты чаще смотрел по сторонам, а не только по направлению в Авэм, то не задавал бы таких идиотских вопросов, — хмыкнула Азалия. — У Майи и Оскара в последнее время всё совершенно не ладится. Они только и делают, что ссорятся, и практически не общаются. Зато кое с кем он трындит безостановочно.

Земельница поморщилась, лёгким движением указав большим пальцем в конец коридора. Майя выглянула из-за Азалии, и на лёгкие словно насыпали соль, после чего обдали их огнём. Ногти впились в ткань юбки, и водница, тяжело вздохнув, сгорбилась. Финн уставился на идущих бок-о-бок Патрицию и Оскара, как на восставших из мёртвых.

— А это вообще нормально? — выпалил воздушник. От его слов на душе стало ещё паршивее, и Майя дёрнулась, порываясь отвернуться — однако не смогла пересилить невидимую тягу и продолжила прожигать огневиков взглядом, не в силах оторваться.

— Видимо, для него — да, — Азалия облокотилась на окно и скрестила руки на груди, закидывая ногу на ногу.

— И с каких пор это стало нормальным? — спросил Финн, засучив рукава.

— Последние пару недель, — выдохнула Майя, поворачивая голову следом за мимо проходящей парочкой. Оскар даже ни разу не обернулся в её сторону, не говоря уже о том, чтобы поздороваться с ребятами. Водница с силой сжала кулаки.

— Эй, Эртон! — окликнула сводного брата Ли, соскочив с подоконника. Огневик что-то шепнул подруге и притормозил, заглядывая на земельницу через плечо. — У тебя как, всё в порядке?

— Д-да, — в замешательстве пробормотал Оскар. — А что, что-то не так?

Тем временем Майя полностью залезла на подоконник и прижалась к стене, таким образом скрываясь от глаз огневика. Эта игра воднице порядком надоела, во многом потому, что проигравшей себя чувствовала только она сама. Под рёбрами клокотала злость: пока ей приходилось изводить себя наблюдением за флиртом Патриции с Оскаром, сам математик, казалось, чувствовал себя просто прекрасно. Днём с одной, пускай и понарошку, вечером и ночью — с другой.

Разве это справедливо?

— Тебе рожу набить, шпала, чтобы помочь опомниться? — бросил Финн, однако огневик проигнорировал его слова.

— Спасибо, что поинтересовался. А тебе самому не стыдно игнорировать наше присутствие? Или ты ждал тренировку, чтобы поздороваться? — фыркнула Ли.

— О, прошу простить меня. Слишком увлёкся беседой. Обещаю больше так не делать, — Оскар виновато наклонил голову и опустил брови, краем глаза наблюдая за тем, как по лицу Патриции расплылась самодовольная улыбка.

— Иди к чёртовой бабушке, Эртон, — оскалилась Азалия, после чего схватила с подоконника рюкзак и показала огневику средний палец.

— Ка-ак некультурно, — протянула Патриция. Оскар же в ответ только покачал головой и кивком пригласил её пойти следом.

— Меня мнение смазливых дур не интересует, — земельница махнула рукой. — Идём, ребята. Подальше от этой до блевоты сладкой парочки.

Соскользнув с подоконника, Финн протянул Майе ладонь и помог ей спуститься на пол, после чего друзья направились прочь — к тому повороту, из-за которого и пришли огневики. В последний раз водница заглянула за спину, словно желая в чем-то удостовериться, и стиснула зубы. Вдруг она остановилась и схватила воздушника за рукав.

— Финн, — выпалила Майя. — Помоги мне.

— Что такое? Всё-таки набить ему рожу?

— Нет, — водница торопливо сглотнула, после чего протараторила: — Пригласи меня на бал. Пожалуйста. Я не могу смотреть на то, как он с ней развлекается. Пускай тоже понервничает.

— Солнышко, ты, конечно извини, но... Ты не думаешь, что это как-то по-детски? — Фишер скрестил руки на груди.

— Вот именно. Ты не хочешь просто выяснить с ним отношения? — подхватила Азалия.

— Нет. Вы не понимаете... Всё не так просто. Я хочу понять, станет ли он ревновать, если увидит меня с другим, — Майя запустила ладонь в волосы и пропустила пряди сквозь пальцы. — Разговоры тут не помогут. Я пыталась. По-другому никак!

— Но ведь я хотел...

— Пожалуйста! Я всё уже придумала! — взгляд водницы бегал от Финна к Азалии и обратно. Кусая и облизывая губы, Майя наблюдала за их лицами, застывших в гримасе замешательства. — Придём на часик, потанцуем возле него, а потом под ручку уйдём. Я — в свою комнату, а ты — к своей девушке.

— Мне всё равно кажется, что это идиотская затея, — вздохнул воздушник.

— Даже если и так, я не вижу другого выхода. По крайней мере, я смогу ему отомстить. Пускай тоже посмотрит на то, как я буду веселиться с другим! — в чувствах протарахтела она и, замявшись на несколько мгновений, добавила: — Между прочим, это благодаря мне ты сейчас встречаешься с Джейн! Ну так что, ты в деле?

— Как бы это нам с тобой боком не вылезло, — пробормотал Финн, оглядываясь по сторонам, будто ожидал, что их разговор мог подслушивать Оскар.

— Всё будет нормально, — не веря своим словам, Майя незаметно стянула кольцо с большого пальца и засунула его в карман. С губ сорвался неровный выдох, и она резким движением заправила волосы за уши.