Глава 28. Последствия
Под подолом тёмно-коричневой палатки из плотной ковровой ткани, не пропускавшей холода, было тихо и тепло. В середине стоял стеклянный обогревающий куб, внутри которого извивалось оранжевое пламя, а под куполом на цепи висела лампа, рассеивающая тусклым светом сонный полумрак. На наспех раскинутых по углам металлических раскладушках валялись коробки с настойками, таблетками, бинтами и шприцами, а также какие-то личные вещи целителей-добровольцев. Те, кому не удалось попасть в больницу, оказывались в подобных местах. Раненых было много: кто-то пострадал от пожаров, устроенных бэлликусовцами в жилых домах, кому-то не повезло столкнуться с солдатами в административном здании, и теперь его зашивали, или на одной из центральных улиц невовремя пересёкся с протестующими и получил камнем по голове.
В одной из таких палаток лежала Майя, пустым взглядом сверля потолок. Шею твёрдо фиксировал бандаж, и воднице ничего не оставалось, кроме как вставать, чтобы что-либо разглядеть. На соседней койке тихо дремала Александра, чья грудь и правое плечо были плотно перебинтованы, а к предплечью подсоединили капельницу. Для раздетой стихийницы нашёлся колючий плед, принесённый кем-то из жителей домов неподалёку, а голову подпирала старая, пропитанная затхлостью подушка. Неподалёку Азалия полулёжа хлебала уху, приготовленную волонтёрами, и прямо под её раскладушкой валялся неизвестно кем одолженный костыль.
Желудок водницы жалостливо заурчал, однако горло болело сильнее, чем хотелось есть, и поэтому Майя решила потерпеть, пока медсестра не дала бы окончатльное разрешение на ужин. Целительница посоветовала воздержаться от перекусов около двух часов, чтобы гортань смогла достаточно восстановиться благодаря заживляющей мази.
При одной лишь мысли о том, что со спасения Роуз прошло всего чуть более десяти часов возникало странное чувство. Казалось, минуло не меньше трёх дней, а то и целая неделя с того момента, как Майя сбежала с тренировки.
Водница словила себя на мысли, что пропустила последнюю в жизни тренировку с Вересной. Подумать только — всего несколько часов назад ей казалось трагедией то, что теперь её наставницей стала Мария, однако теперь это воспринималось не более чем досадной мелочью.
В соседней палатке, в которой, по слухам, расположили семью, у которых сгорела квартира, с помехами говорило радио, которое в основном использовалось для оповещения населения и срочных новостей. Майя подползла ближе к стенке палатки и прислушалась, прислонив к ней макушку.
«Военные из южной казармы сумели прорваться через толпу и вот-вот войдут на площадь Содружества... Многих протестующих уже повязали и держат под наблюдением. Отряды отправлены, чтобы пробить оборону на западном мосту и пропустить остатки нашей армии... Взрывы больше не слышно. Пожарники продолжают бороться с огнем. Сотни людей столпились у волонтёрских лагерей, чтобы получить целительскую и гуманитарную помощь», — рипел голос немолодого диктора.
И правда — где-то вдалеке Майя слышала гул толпы, не дающей волонтерам прохода. Скрипнула пружина, и водница вернулась в исходное положение, опустив голову на подушку.
Ширма отодвинулась, и в палатку вошла целительница с металлической миской, над которой клубился белый пар. Женщина была под метра два ростом, крепко сложенная и с толстой тёмной косой, перекинутой через плечо, которая напоминала упитанную змею на фоне светло-коричневой формы.
— Как горло? — спросила она. Учуяв манящий запах горячей ухи, Майе ничего не оставалось, кроме как показать палец вверх и голодными глазами уставиться на еду. Целительница хихикнула. — Вижу, ты уже почти как огурчик!
Женщина прошла к койке водницы и села с краю, протянув ей миску с супом. Майя подогнула ноги и поставила её на колени, прикрытые плотной тканью пыльных брюк, после чего принялась потихоньку хлебать бульон.
— Извини за то, что мои люди сегодня устроили. За то, что ты и твоя мама пострадали, — виновато пробормотала целительница. — И за всех остальных тоже. Не все из нас хотят войны. Ходят слухи, что после того, что произошло сегодня, всех, кто по происхождению боевой маг, выселят на Бэлликус. Я не хочу возвращаться. Мой дом — здесь.
— Вы — боевичка? — прошептала водница.
— Да. Мама была целительницей, а папа — боевым магом. Я специально забеременела, чтобы не идти в армию во время второй магической, а потом, когда Бэлликус вошёл в состав Корнеума, переехала с сыном в Авэм с остальными мигрантами. Мы сильно поругались с отцом на этой почве, и больше десяти лет не общались, — тихо рассказывала целительница.
— Но как же так получилось, что все эти мигранты сегодня вышли, чтобы разнести город? Если они так хотели жить по порядкам Корнеума, а не по старым законам Мглы? — встряла в разговор Азалия, жуя картофель.
— Вчера по квартирам ходили люди из Бэлликуса, агитировали восстать и свергнуть военную верхушку Корнеума. Говорили, что Аддерли объединился с Мэгикеем для того, чтобы напасть на нас, что после победы они истребят всех боевиков и никого не оставят в живых. Даже полукровок, как я. Кто-то поверил, кто-то, как видите, нет, — с горечью ответила целительница. — Тем более, что последний год только и ходят слухи о воскрешении Азерры.
— Не думала, что бывают адекватные боевики, — буркнула Ли.
— Многие бэлликусовцы тоже поверить не могут, что стихийники и остальные маги, живущие в Корнеуме, на самом деле, хорошие люди, — грустно пожала плечами женщина. — Например, вы знаете, что рассказывают об Александре на Бэлликусе? Что она гулящая девка с четырьмя стихиями, которая принесла в жертву своего мужа, чтобы убить Азерру, а после — разрушить весь Бэлликус. Но, на самом деле, она вполне добрая и милая женщина.
— А почему вы не поддерживаете это? Разве вы, боевики, не безумные фанаты Мглы? — продолжала напирать Азалия.
— Раньше Азерра действительно была достойным императором. Она была справедливой и беспристрастной, достаточно мудрой и зрелой, чтобы все жили в мире под её началом. Однако, как и всему в этом мире, власти свойственно стареть. И тогда мудрость превращается в старческий маразм, — объяснила целительница. — Строгость становится жестокостью, осмотрительность — паранойей, решимость — радикальностью. В общем, не все успели ощутить, что тиски её давления стали давить слишком сильно, а тех, кто помнил её лет сто назад, уже практически не осталось. Поэтому большинство считает, что так всё раньше и было. Моя бабушка прожила около ста тридцати лет и часто утверждала, пока никто, кроме меня, не слышал, что она не сможет спокойно умереть, пока Азерру не сменит кто-нибудь менее... Деспотичный. Жаль, что Бэлликус всё ещё живёт по её законам. Вы, например, знаете, что будет, если кто-то узнает, что один из солдат решил вывезти семью с маленькими детьми за пределы Бэлликуса во время войны?
Азалия покачала головой, а Майя слабо пожала плечами и просипела сдавленное «нет».
— Их казнят. Всех. Даже детей, — целительница тяжело вздохнула. — Бабушка говорила, что существовали отдельные отряды палачей, которые «убирали» дезертиров. Казнённых даже не хоронили — сжигали и выбрасывали прах со скалы прямо в море. Впрочем, это история. Да и нечего нас жалеть — мы сами выбрали этот путь.
Скрипнула койка. Женщина поторопилась встать и забрать у Ли опустевшую миску, после чего направилась к выходу из палатки.
— Нам жаль. В это трудно поверить, но... — выдавила Майя и тихо прокашлялась, поморщившись. — Надеюсь, с вами всё будет хорошо.
— Спасибо. Я верю, — целительница слабо улыбнулась, едва заметно обернувшись на выходе. — Я позже занесу вам чай. Говорят, владельцы местного кафе собираются приволочь огромную кастрюлю кипятка.
Майя вновь уставилась в стену. Отослав мысленное сообщение Оскару с просьбой отозваться как только появится такая возможность, она продолжила механически хлебать суп, задумчиво покусывая горячую ложку.
Пускай от усталости чувства на некоторое время притупились, отдавая в грудину не такой сильной болью, как могли бы, в голове то и дело на повторе проигрывались яркими вспышками события минувшего дня.
Пожар, затем томительное ожидание в целительском корпусе, — кстати, как там Роуз? Не пришла ли в себя? — предсказание Беляны, отстранение Вересны, внезапное появление посыльного, и потом, как в ускоренной съёмке, битвы, одна за другой, ранения её и Азалии, поездка на вагонетке по секретному подземному проходу и трупы — много трупов.
Трупы боевых магов, солдат-гвардейцев, изувеченные тела мирных жителей и наглухо забившийся в нос запах крови, до сих пор не отпускавший Майю.
Она чувствовала себя высохшей лужей: настолько сильно опустело сердце, полностью отдавшись унынию.
— Я сегодня не смогу уснуть, — спустя несколько минут молчания произнесла Ли, бездумно глядя в потолок.
— Я тоже, — прохрипела водница.
Стихийницы переглянулись. Опустевшие, потерявшие былой блеск взгляды зацепились, будто нашли друг в друге собственное отражение.
— А у меня вот получилось, — сонно пробормотала Александра и мягко зевнула, совершенно не позаботившись о том, чтобы прикрыть рот ладошкой. Она повернула голову к стихийницам. — Спасибо обезболивающим.
— Ты как? — спросила Майя.
— Всё хорошо. Это не первое моё ранение, так что я, можно считать, привыкшая к боли. Бывало и похуже, — Александра мрачно хмыкнула и, выдержав довольно длинную паузу, добавила: — Я сейчас скажу одну не очень хорошую вещь, но, по сути, это правда: хорошо, что вы увидели всё, что здесь происходило. Все эти битвы, их жертвы, даже среди гражданских, разрушенные дома, в конце концов, всё это всеобъемлющее горе. Это же и есть война, и теперь вы будете к ней готовы, если всё же решите продолжить сражаться. Будет тяжело, не скрываю, но, по крайней мере, всяко легче, чем могло бы быть.
— Знаете, я долгое время искала умиротворения, — будто неживым голосом сказала Азалия. — И обрела его здесь. Да, были тёрки с предками, но, тем не менее, мне всегда было здесь хорошо. И я не позволю каким-то уродам с манией величия разрушить дом и жизни тех людей, которые помогли мне найти спокойствие.
— Ты очень сильная, Азалия, — Александра обессиленно улыбнулась. Чёрные кудри спутались и растрепались по побледневшему лицу и белым плечам, усыпанных веснушками — совсем как у Майи.
— Да нет. Не в силе дело, — отмахнулась земельница, сосредоточенно теребя завязанный на конце бинта узелок. — У меня просто выбора другого нет.
— А я совершенно не сильная. Я слабачка, — с досадой в голосе выпалила Майя. — Любому желающему ничего не стоит меня прикончить. Сначала Вернер, а сегодня — этот боевик. Какой из меня страж, если я даже себя защитить толком не могу? Какой от меня толк, если спасать нужно не мне, а меня? Ненавижу себя за это.
Прежде, чем Александра успела сообразить, что стоило сказать, лишь бы переубедить водницу, в палату завели Финна, придерживая его за плечи.
На воздушнике и лица не было — он бездумно смотрел в одну точку, едва ли поверхностно дыша. Не выжав из себя не то что какого-нибудь остроумно-забавного приветствия — даже малейший звук не сорвался с его уст! — Финн застыл на пороге, не двигаясь. Высокий широкоплечий мужчина в тёмно-серой форме с множеством карманов озадаченно почесал пышные усы, а его гладкая лысина заблестела под тёплым светом фонаря.
— Та-ак, вот твои друзья... Узнаёшь? — Сайви внимательно посмотрел на Фишера и, не дождавшись никакого ответа, тут же спросил: — Как тебя зовут-то?
Полковник Энрайт обвёл койки беглым изучающим взглядом и, удивлённо вскинув брови, продолжил:
— О, Саша! Ты-то хоть скажешь, как этого паренька зовут?
— Фишер! — Азалия хотела было сорваться с места, но тут же вспомнила про забинтованную ногу, стоило ей неосторожно дёрнуться в сторону друга. Воздушник даже не среагировал на слова земельницы, не говоря уже о том, чтобы ответить ей хоть слово.
— Где Оскар, Финн? Почему ты без него? — Майя повысила голос изо всех сил, едва ли не надрывая голосовые связки.
Водница также осталась проигнорированной. Тогда она принялась снова и снова пытаться связаться с огневиком, отчаянно зажимая кольцо.
— Ты что, контуженный? — Ли сплюнула и, подняв из-под кровати костыль, опёрлась на него. Стиснув зубы, она проковыляла к другу, похлопала его по щекам и, чертыхнувшись, прикрикнула: — Да что с тобой?!
— Его зовут Финн Фишер. А что случилось? — в полной растерянности произнесла Александра.
— Мы проводили штурм кабинета с заложницей, обезвредили одного боевика, но опоздали, а там стоял этот пацан, зачарованный, как будто саму смерть наяву увидел. Он за всё время и слова мне не сказал! — казалось, Энрайт недоумевал так же искренне, как и сама Старина. — С виду он в порядке, но я решил привести его сюда, пусть осматривают.
— А что он там делал? — Александра округлила глаза. — Я думала, его поставят как резервиста в группу ребят из службы безопасности.
— Говорят, он узнал про заложницу на четвёртом этаже и решил самостоятельно ей помочь. Аусгейр считает, что это по его вине её убили, но я думаю, что женщину было не спасти. Даже если бы мы прибыли раньше, то он скорее всего расправился бы с ней. Этот боевик был напрочь отбитым психом: четверых топором порубил, вы представляете?
Майя и Азалия пооткрывали рты, ошарашенно уставившись друг на друга, а потом — на самого воздушника. Водница соскочила с койки и, очутившись рядом с друзьями, перехватила Финна у Энрайта.
— Какой ужас! — шёпотом воскликнула Майя. Вместе с земельницей они с горем пополам усадили воздушника на койку и тот, обхватив голову руками, согнулся над коленями.
— Это я...Она из-за меня... — бессвязно пролепетал он.
Сайви присел на корточки рядом с раскладушкой, на которой сокрушался Финн.
— Парень, успокойся, — полковник положил крепкую ладонь на плечо воздушника. — Твоя вина только в том, что ты ослушался старших товарищей и оказался в том кабинете. Не более. Уяснил?
Фишер покачал головой, на что Энрайт только тихонько хмыкнул и, поманив воздухом стоявший у входа в палатку складной стул, приподнялся и расслабленно упал на него. Почесав подбородок, Сайви закинул ногу на ногу, вытянул из внутреннего кармана трубку и неизвестную Майе палочку, которой тут же принялся прочищать деревянный ствол, невозмутимо стряхивая остатки табака прямо на брюки. Полковник спрятал ёршик обратно в карман, достал металлический коробок с крупной золотистой надписью "табак" и принялся набивать чашу.
Приобняв воздушника, Азалия и Майя принялись поглаживать его и торопливо бормотать утешения в попытке разговорить друга, однако Финн всё так же неподвижно сидел, пустым взглядом сверля брусчатку, декабрьский иней на которой давным-давно растаял и превратился во влагу. Казалось, он и вовсе не слышал стихийниц, будто все их слова сливались в единый поток бессмысленного шума.
Тем временем Сайви вытащил наполовину пустой спичечный коробок, который мог очутиться у него в кармане только если бы тот приобрёл его за пределами Корнеума, зажёг огонь и, дождавшись, пока не догорел серный наконечник, принялся водить пламя над табаком, держа трубку в зубах и медленно затягиваясь.
В палатку бесцеремонно высыпало десятеро солдат Службы безопасности во главе с Аусгейром Брагансоном и его заместителем — Триггви Элиассоном.
— Фишер! Вот ты где! — зло выпалил Аусгейр. От его крика у водницы зазвенело в ушах, и она вместе с земельницей инстинктивно закрыла собой Финна, защищая от толпы военных. — Ты задержан из-за неподчинения приказам, что привело к гибели человека.
Воздушник уже хотел было встать и виновато поплестись к полковнику Брагансону, однако Сайви мягким жестом приказал ему остаться на месте и, расслабленно отодвинув руку, державшую трубку, тихо прыснул.
— Да уж, Аусгейр, в стиле Службы безопасности привести целый десяток солдат на задержание подростка, — Энрайт с насмешкой посмотрел на подпиравшего бок своего начальника Триггви. — Надо же, даже заместителя своего привёл. И чему я удивляюсь?
— Энрайт, не влезай, — с угрозой в голосе процедил Аусгейр. — Фишер пойдёт с нами, так как виновен в смерти заложницы.
Майя и Азалия приготовились словесно напасть на главу Службы безопасности, однако остановились под пристальным взглядом Александры, который явно приказывал им не вмешиваться в разборки, и принялись напряженно наблюдать за происходящим. Сайви опустил веки и сделал долгую затяжку, будто вокруг него не разгорался скандал с участием двенадцати вооруженных солдат.
— Очень умно перекинуть вину на парня, чтобы прикрыть собственную трусливую задницу перед начальством, — сказал Энрайт, выдохнув дым. Он махнул рукой, и между ним и раненными стихийницами возникла невидимая воздушная стена, не пропускавшая едкий запах табака.
— Если бы он не влез, куда не следовало, и не играл в героя-спасителя, то женщина осталась бы жива! — после этих слов Финн, казалось, помрачнел ещё сильнее. Он напоминал комочек боли — весь из себя скукоженный и уязвимый, готовый поразить разрядом энергии любого, кто неосторожно коснулся бы его. — Он пойдёт под трибунал!
Сердце водницы ёкнуло. Она схватила голову воздушника и развернула его лицом к себе, глядя прямо в глаза, отражающие тягость обреченности. В них не было прежней весёлой искорки вечно болтающего и выдающего порой откровенно глупые шутки Финна, только огромная боль и груз сожаления.
— Мы не отдадим тебя им, слышишь? — прошептала Азалия, волком глядя на солдат Аусгейра.
— У неё осталось трое детей! Она сама их воспитывала! Не хочешь ли посмотреть им в глаза? — присоединился к спору Триггви — мужчина, сантиметров на двадцать ниже высоченного Аддерли и на десять — вытянутого Энрайта, с идеально остриженными бородкой и усами.
И вдруг лицо Финна побледнело, брови опустились, а рот слабо приоткрылся, однако воздушник не издал и звука. Зрачки сузились в ужасе, и он сжал кулаки до побелевших костяшек.
— К тому же, может быть, если бы разведка пришла вовремя, то всё бы обошлось без потерь, — в голосе Аусгейра прозвучала нескрываемая издевка.
— Естественно, ведь сражаться с хорошо вооружёнными диверсантами на мосту — дело плёвое, а вот сдерживать безоружных протестующих — задача совершенно другой сложности, — Сайви встал и выдохнул дым прямо в лицо одному из солдат Брагансона. Всё его размеренное спокойствие куда-то улетучилось, и теперь Энрайт заговорил серьёзно и холодно, как с преступниками: — Не забывайся, Аусгейр. В отличие от твоих солдат-пьяниц и отдыхающих, которые из ресторанов не вылезают, мои солдаты умеют нормально воевать.
— Хватит с меня твоих пустых упрёков и насмешек, Энрайт! — Аусгейр раздражённо махнул рукой. Кивнув двум солдатам, полковник тем самым приказал им отправиться в сторону воздушника. — Фишер идёт с нами.
— Он не твой подчинённый, — превозмогая боль, Александра приподнялась и встала на локти, прожигая Брагансона полным неприязни и отвращения взглядом. — А разбираться с Фишером будет дипгенерал Буш. И я уверена, что генерал Аддерли поддержит мою позицию.
— Советую не влезать не свои дела, Старина, — Аусгейр скривился. — Твоё влияние на генерала так же временно, как и его увлечение тобой.
— Ты в своём уме?! — опешила Александра. Ладони тут же окутало слабое зеленоватое свечение, и она впилась ногтями в колючее одеяло, прикрывавшее её обнажённое по пояс тело.
— Советую придержать язык за зубами, — Энрайт опустил свободную руку на торчавшую из ножен рукоять катаны. — Грубить даме, когда осознаёшь собственную неправоту — удел жалких, никчёмных людей. Хочешь ругаться? Делай это сам, как мужчина, а не прикрываясь толпой солдат, будто беззащитный мальчишка. Я тоже могу позвать своих ребят, однако что-то мне подсказывает, что результат драки уже предрешен.
— Посмотрим, что на ваши выпады скажет начальство, — Аусгейр пригрозил всем присутствовавшим дрожащим от гнева указательным пальцем и, резко махнув головой, указал на выход. — Парни, уходим. А ты, Фишер, и не надейся, что это сойдёт тебе с рук.
Проводив взглядом солдат Службы безопасности, Сайви вновь упал на стул, развалившись на нём, как отдыхающий у моря — на шезлонге. Полковник в очередной раз затянулся и на выдохе произнёс:
— Никак не могу привыкнуть к тому, какой сброд бездарей набрали в Службу безопасности. И я не только про тех солдат, которые трусливо жались к выходу из палатки. Притворяться сильными перед раненными женщинами — это всё, на что они, увы, способны.
— Начальство ещё спросит с них за то, какого чёрта они позволили боевиками войти в здание, — Александра сердито сдула упавшую на лицо кучерявую прядку и осторожно легла обратно на подушку. — И за то, почему генерала пришли защищать не солдаты, а страж и её ученики.
— Расслабься, Саша. Аусгейр и сам это прекрасно понимает, — пожал плечами Сайви.
— Потому и бесится, — буркнула Азалия. — Придурок.
— Ну, можно и так сказать, — Энрайт едва заметно подмигнул земельнице.
— А что с Финном будет? — сипло произнесла Майя.
— Естественно, его нужно будет наказать. Скажем, загрузить определённое количество часов тяжёлой работой в казармах или уборкой города после мятежа. Так или иначе, не мне решать, а вашей дорогой директрисе, — ответил Энрайт.
— А кем... Была... Эта женщина? — пролепетал Финн, едва шевеля губами.
— Ах, мисс Тёрнер. Она была секретаршей нашего мэра, работала в административном здании. У неё действительно осталось трое детей: старшая Джейн, с ней ходила дочь моего товарища в школу, и двойняшки, — протянул Сайви.
— И что... Что с ними теперь будет? — воздушник сглотнул.
— Ну, Джейн уже семнадцать, так что им не нужно искать опекуна. Будет воспитывать младших.
— А как же учёба? Разве ей не нужно будет оставаться в коллегии? — спросила Александра.
— У неё как раз тот вид маломагии, которому на Мэгикее не учат, — Сайви вздохнул. — Хотя у нас на службе её способность разговаривать с животными на вес золота.
— Да уж, бедная девочка, — пробормотала Александра. — На её плечи свалился тяжёлый груз. Думаю, малейшее, что я могу для неё сделать — это помочь материально. Сайви, будь другом, узнай, что их семье нужно. Я бы и сама это сделала, но не люблю всей этой показной добродеятельности...
— Так ты у нас таинственный анонимный благотворитель? — с этими словами полковник махнул рукой, и поток воздуха остудил трубку. Он встал и, отодвинув стул к стенке палатки, обернулся к стихийникам: — Приятно было поболтать с вами. А тебе, пацан, приказ не раскисать. Знаешь, сколько товарищей погибло на моих глазах, пока я воевал или ловил бездушных по всему миру?
Стоило Энрайту занести ногу, чтобы ступить за порог, как вдруг он остановился и с горечью прыснул:
— Ах да, чуть не забыл: с боевым крещением, дети Марты.
Азалия, Финн и Майя переглянулись, нисколечко не образованные подобному поздравлению.
Как только глава разведчиков покинул палатку, в голове водницы пронёсся голос Оскара: «Извини, что не отвечал, лисёнок. Я только-только закончил с пожарами в жилых домах в Академическом районе. По пути встретил Эшли, и он сказал мне, где вы. Мы уже идём, чтобы отправить вас в коллегию, к нашим целителям. Надеюсь, Фишера ещё не лишили магии за ту дурость, которую он сделал».
Водница выдохнула. Но без облегчения.