Герой. Дитя воды и пламени

Около десяти минут назад троица магов телепортировалась на окраину ирландского города Лимерика, и теперь они блуждали туда-сюда вдоль трассы, потому что Александра никак не могла вспомнить дорогу к офису психиатра. Двухэтажные домики, которые от тротуара отделяли только низкий забор и крохотный ярко-зеленый газон, казались совершенно одинаковыми. Оскар, как самый высокий среди них, держал зонт над стихийницами и оглядывался по сторонам.

— Погоди-погоди, — Александра нахмурилась. — О каком проклятии идёт речь?

Майя тяжело вздохнула и, проследив за тем, как стихийница сверилась с путеводителем, повторила:

— Родовое. Гортензия... Мать Арнольда, в общем, прокляла Марию и всех её потомков. То есть, и нас с тобой тоже.

Вдруг Оскар схватил водницу за шиворот и оттащил назад: спустя долю секунды прямо перед её носом прошмыгнула машина, обрызгав собравшейся под бордюром лужей с ног до головы.

— И теперь вам троим нужно явиться в общину, — сквозь стиснутые зубы процедил Оскар. — Девчонка! Смотри куда идёшь! Такое чувство, что ты вообще в человеческом мире не жила!

— Прости, — она виновато шмыгнула носом. — Я давным-давно отвыкла от существования машин.

— Ещё немного, и она бы тебя переехала, — пробурчал он. — Дай руку.

Водница молча протянула ладонь, и огневик сжал её, слегка приподняв и поднеся к лицу.

— Пальцы красные, — Оскар наклонил голову. — Нос тоже. Замёрзла?

— Нет, просто ветер сильный, — она прищурилась.

— Я вспомнила! — воскликнула Александра и, наспех сложив карту, сунула её в карман своего чёрного пальто. — Нам прямо во-он до того надземного перехода, а потом перейти дорогу и свернуть направо.

— Отлично, — неуверенно произнесла Майя, вскинув брови. — Так ты пойдёшь с нами в общину?

— Да, разумеется, — она кивнула. — Правда, мне бы хотелось узнать о проклятии лет двадцать назад... Может быть, именно в его результате в моей жизни появился Вернер и разрушил всё, что только у меня было.

— Я видела сон, где Гортензия на казни кричала, что все её потомки будут страдать, поэтому вполне возможно, — водница прикусила губу. — Это было очень похоже на воспоминание самого Арнольда! Причём при первой встрече я видела странное видение, едва успела посмотреть ему в глаза... И, кажется, Арнольд тоже его видел. Во всяком случае, я сужу по его реакции. А ты при первой встрече с ним ничего такого не наблюдала?

— Не помню ничего такого, вроде бы, — Александра покачала головой. — Я вообще внимания на него не обратила. Может быть, между вами какая-то особая связь проклятия?

— А такие разве есть? — вмешался в разговор Оскар. — Нет, ясное дело, что между Гортензией и Марией есть связь проклятия. Но почему бы ей возникнуть между Майей и Арнольдом, а не тобой и ним?

— Понятия не имею, — призналась она. — Надеюсь, старейшина общины нам всё объяснит. Ты как, Майя? Переживаешь?

— Угу, — пробормотала Майя. — Иди и открывай душу незнакомому человеку. А если она заставит меня с порога рассказывать всё в подробностях? Или скажет, что я всё придумала и зря вообще трачу её время?

— Миссис О'Коннор — прекрасный специалист и очень приятный человек. Если бы я не бросила лечение, то отправилась бы гораздо быстрее, а не спустя пятнадцать лет.

— Я могу пойти с тобой, — предложил огневик.

— Думаю, лучше мне пойти туда одной. Всё-таки я хочу научиться сама бороться со своими страхами.

Офис психиатра находился в глуби частного сектора, среди посеревших от продолжительного сильного дождя каменных домов, огороженных друг от друга низенькими заборчиками, которые были по колено Оскару, и кустами. Несмотря на то, что осень близилась к своему завершению, в Ирландии было несколько теплее, нежели на Санктусе, а трава и некоторые кусты не блекли, оставаясь такими же зелёными и живыми, как летом, а листва с них особо не опадала.

Пройдя по каменной дорожке мимо небольшой беседки, стоявшей во дворе, и нескольких елей, стихийники остановились на пороге. Александра встала вперёд и несколько раз постучала в дверь.

— Всё будет хорошо, — тихо произнесла она и погладила дочь по спине. — Не переживай.

Майя только сглотнула и сжала кулаки, после чего поджала пальцы на ногах и принялась трусить коленом. Сознание немного мутнело, словно перед обмороком, а сердце стучало всё быстрее и быстрее, будто хотело выскочить из груди. Вдруг скрипнул замок, и водница выровнялась как по струнке.

— Здравствуйте, — из-за двери выглянула низкорослая женщина в строгом деловом костюме. У неё были короткие светлые волосы и смуглое морщинистое лицо, идеально ровные белые зубы и выразительные чёрные ресницы. — Вы Александра?

— Добрый день. Да, я записывала свою дочь две недели назад. Мы из Корнеума, если помните.

— Точно! Проходите в гостиную, верхнюю одежду...

Майе было трудно сосредоточиться на том, что говорила миссис О'Коннор. Пускай от неё так и веяло спокойствием и уверенностью, водница продолжала заторможено разбираться с пуговицами на пальто и смотреть в пол, вжав голову в плечи. Пока Александра и Оскар о чём-то общались с психиатром, она стояла у выхода, прижав руки к груди, и едва ли прислушивалась к бессвязному потоку речи, от которого то и дело отвлекал громко стучавший по карнизу ливень.

Она довольно смазано помнила, как кивнула на предложение выпить чай с молоком и скрылась за высокой белой дверью следом за врачом. На будто ватных ногах водница прошла к одному из больших мягких кресел, осторожно села на самый его краешек и вцепилась в подлокотники, слегка наклонившись над коленями и с ужасом ожидая того момента, когда миссис О'Коннор начала бы говорить с ней.

У однотонных светло-бежевых стен стояло множество стульев, а над ними висели натюрморты с достаточно абстрактно написанными цветами и яблоками.

"Чем-то напоминает картины Финна", — подумала она и непроизвольно улыбнулась. Руки соскользнули вниз, и Майя выровняла сгорбленную спину.

— Давай знакомиться, — заговорила психиатр, расположившись в кресле напротив водницы. В руках она держала блокнот и ручку с какими-то листами. — Меня зовут миссис О'Коннор и я здесь, чтобы помочь тебе. Как тебя зовут?

— М-Майя, — выдавила она.

— Майя, предлагаю тебе сесть поудобнее, чтобы стопы стояли твёрдо на полу, а спина облокачивалась о кресло, — когда водница медленно сделала то, о чём её попросили, миссис О'Коннор. — Молодец. Вижу, ты напряжена. Давай вместе сделаем глубокий вдох и выдох?

Майя только забито кивнула и, порывисто втянув воздух ртом, задержала дыхание на несколько секунд, после чего опустила глаза и выдохнула носом, едва врач дала ей знак рукой.

— Чего бы ты хотела от терапии?

— Н-наверное, чтобы мне стало легче. Чтобы мне было спокойно.

— Ага. А спокойно — это как для тебя?

— Ну, когда тебя ничто не тревожит. Когда не страшно. Когда ты радуешься жизни и живешь беззаботно. Когда на душе тепло и уютно.

— Тебя что-то тревожит? Что-то мешает чувствовать спокойствие?

Говорить о нападении Вернера и его последствиях даже не в первый раз было невероятно трудно, и практически сразу это вызывало в воднице нешуточное волнение. Более того, перед ней сидела абсолютно незнакомая женщина, и помочь она смогла бы только если бы Майя как можно скорее открылась, разрешила заглянуть за занавес улыбки и увидеть ту невыносимую темноту, которая терзала душу ежеминутно. Казалось, ей пришлось бы переступить через себя, чтобы это сделать.

Помолчав несколько долгих мгновений, водница попыталась изобразить будничный тон и наконец выдала:

— В последние пару месяцев меня мучали частые кошмары, но сейчас они ушли после... После вмешательства. Если вы понимаете, — миссис О'Коннор ей кивнула, и Майя продолжила: — Часто нападали какие-то приступы страха и паники, случались... Хм... Навязчивые мысли были. Чудилось всякое. С этим бывает тяжело справляться.

— Да, это действительно очень тяжёлая ноша. Должно быть, ты прикладываешь много усилий, чтобы выносить это, — миссис О'Коннор достала снизу листы с какой-то таблицей. — Предлагаю тебе посмотреть на вопросы и отметить, согласна ли ты с тем или иным утверждением. Кажется, тебе так было бы легче описать свои переживания.

— Хорошо, — Майя послушно взяла переданные карандаш и опросник.

Взгляд скользнул к вопросам. Поначалу она вполне спокойно отвечала на них, пока не прочитала: «Если случается что-то, напоминающее мне о прошлом, это выводит меня из равновесия и причиняет мне боль». Всё внутри сжалось, в груди болезненно кольнул страх, пересохло в горле, и Майя поёжилась, задержав карандаш над вариантом «совершенно верно». В памяти всплыл образ насупленных рыжих бровей, яростного блеска в холодных металлически-серых глазах, сбитого дыхания прямо у шеи, и она резко замотала головой.

— Давай отложим вопросы на минутку и снова подышим, — предложила миссис О'Коннор. После нескольких циклов вдохов и выдохов она спросила: — Какой из пунктов заставил тебя волноваться?

— Четвёртый, — выдавила Майя и заправила короткие кудри за уши. — Про напоминания о прошлом.

— Ты что-то вспомнила, когда прочитала его?

Водница робко закивала. Помедлив несколько мгновений, она произнесла:

— Да. Вспомнила, — Майя прикусила губу и зажмурилась. — Лицо. Лицо одного человека. Я как будто ощутила его прямо тут, за своей спиной...

— И что ты почувствовала в этот момент?

Сжав кулаки, Майя широко распахнула глаза и посмотрела прямо на миссис О'Коннор.

— Страх. Как будто всё в груди сжалось, мышцы напряглись и замерли, а сердце остановилось. Этот мужчина, он... — она запнулась и замолчала, будто ожидая, что врач спросит о том, кем ей приходился упомянутый человек, однако этого не произошло. Сделав глубокий вдох, возница отвела взгляд на случайную точку на паркете и выпалила на одном дыхании: — Он чуть не убил меня. Напал с ножом, порезал. Я едва выжила. Это произошло несколько месяцев назад.

Миссис О'Коннор ничего не ответила. Она лишь слегка наклонилась вперед и, опустив брови, медленно кивнула. Тогда в Майе появилось жгучее, до того не появлявшееся в моменты мыслей о произошедшем чувство — водница была зла. Чертовски зла и разбита.

— Этот человек почему-то решил, что имеет право лишить меня жизни ради собственной прихоти! Даже если я не погибла — разве можно назвать такое существование жизнью? — Майя говорила четко, быстро и уверенно, при этом сжимала в кулаках ткань брюк и прижимала плечи к ушам, продолжая глядеть в пол. — Я устала, устала просыпаться по ночам от кошмаров, вздрагивать каждый раз, когда слышу его имя, трястись от страха, когда вижу перед собой его образ, нависший надо мной в ванной! Сходить с ума из-за приступов паники и галлюцинаций. Он решил, что имеет право ворваться в мою жизнь и разрушить её.

— Это воистину ужасно, — голос миссис О'Коннор был полон сочувствия. — Мне искренне жаль, что тебе пришлось это пережить и сталкиваться с последствиями до сих пор. Что ты чувствуешь сейчас?

Водница посмотрела в окно и прищурилась, словно пыталась заглянуть внутрь себя и понять, каким было настоящее имя того шквала эмоций, что терзал её.

— Злость, — ответила она. — Злость от усталости, от бессилия и слабости. Чувствую себя... Не знаю, как по-другому выразиться, но моя подруга Азалия сказала бы, что она крайне задолбалась. Я не должна быть такой злой, это... Неправильно.

— Это естественное чувство, — сказала женщина. — Более того, ты имеешь полное право злиться. К тому же, злость может быть полезной. Подумай, могла ли бы ты направить её в какое-нибудь другое русло?

Майя поднесла ладонь ко рту и прикусила большой палец, задумчиво глядя на деревья, по которым нещадно били тяжёлые капли дождя.

«Что вообще такое? Помню, Оскар, когда был зол, чуть не сжег Финна. Мария, когда была в ярости, могла колдовать такое!.. Наверное, это какая-то энергия... Когда маг в сильном эмоциональном состоянии, его заклинания становятся мощнее, он может дольше колдовать дольше и меньше уставать. Выходит, что злость это... Сила?» — подумала она.

— Я бы могла стать сильнее. Неуязвимой. Чтобы могла сама себя защитить, — после этих слов водница подняла листок и взяла в руки карандаш. — Я продолжу отвечать на вопросы, можно?

Миссис О'Коннор только кивнула и принялась делать какие-то пометки в толстом блокноте, явно написанном больше, чем наполовину.

Занятие пролетело гораздо быстрее, чем Майя того ожидала. Когда миссис О'Коннор осталась наедине с Александрой в кабинете, водница крепко-крепко прижалась к Оскару и уткнулась лбом в его грудь, умиротворённо дыша. Огневик медленно гладил её по спине и ничего не говорил, а она думала лишь о том, что в непроглядной мучительной темноте наконец-то вспыхнул путеводный свет маяка.

Она должна стать сильной. Майя не совсем понимала, как именно у неё получилось бы это сделать — однако только таким образом она была бы готовой вновь столкнуться со своим главным страхом. И, что самое важное — дать ему отпор.

***

В находившихся глубоко-глубоко под землёй коридорах Боевой коллегии было по-прежнему неистово холодно. Стефани любила сравнивать замок с айсбергом — паутина подвальных хитросплетений различных переходов были гораздо шире и длиннее основной площади сооружения, и в них запросто терялись даже крепкие старшекурсники.

В подземелье было так же холодно, как и под тысячелетней толщей льда, так же темно, как в непроглядном мраке вод Северно-Ледовитого океана. Лишь подрагивавший оранжевый свет, исходивший из качавшегося туда-сюда фонаря, рассеивал хозяйку-мглу и слабо грел замёрзшие пальцы.

Стефани и Арнольд спустились на очередной этаж и свернули в коридор. Они остановились у входа, едва не врезавшись в широкоплечего стражника, который крепко сжимал в крупной ладони рукоять меча.

— Проследи, чтобы никто сюда не заходил, — приказал Арнольд. Белый клубистый пар выкатился изо рта и за считанные секунды растаял в воздухе.

— Уже неделю караулим его, мистер Флорес, — грубый бас стражника заставил Стефани затаить дыхание и инстинктивно схватить ладонь гипнозника.

— Не хочу, чтобы нас отвлекали, — произнёс он и сжал руку водницы, бросив на неё короткий взгляд и едва заметно улыбнувшись.

Стражник молча кивнул и уставился в никуда, будто принимая роль едва заметной декорации на фоне такой же невзрачной стены. Отойдя на несколько метров от мужчины, Стефани обернулась, попытавшись убедиться в том, что они достаточно отдалились для того, чтобы их шёпот невозможно было расслышать.

— Ты так и не сказал, какой эксперимент мы будем здесь проводить, — тихо сказала она. — Честно говоря, я начинаю переживать. Зачем такая секретность?

Они остановились возле единственной двери во всей длинной стене.

— Не хочу преждевременно всем рассказывать о своих планах. Более того, самому нужно сначала всё изучить, чтобы убедить Мартинниту меня послушать, — ответил Арнольд и, выпустив ладонь водницы, засунул руку в карман чёрного пальто. Что-то в нём зазвенело, и он вытащил оттуда крохотный ключик. — Посвети мне, пожалуйста.

Стефани послушно поднесла фонарь к замочной скважине и проследила за тем, как Флорес провертел в ней ключ. С силой нажав на ручку, гипнозник открыл дверь и первый прошествовал внутрь, попутно включив свет в искристых лампах на потолке двумя громкими хлопками в ладони. Яркие лучи погрузили кабинет в приятный полумрак, и водница сумела разглядеть впереди несколько столов и перегородки между ними, а дальше, в самой глуби помещения — чёрные силуэты, похожие на человеческие. Ей пришлось сильно напрячь видящий глаз, чтобы на самом дальнем тёмном пятне разглядеть белую мишень. Сбоку от двери стояли коробки, которые всего пару дней назад не давали ей прохода в комнате Арнольда.

Стефани вспомнила, как гипнозник показывал своей сестре, Аманде, пистолет, и каким оглушительно громким был выстрел. Невольно поёжившись, она прикусила губу и обняла себя за плечи, пока Арнольд включал обогревающий купол возле крохотной металлической дверцы в боковой стене.

— Тир? — она вскинула брови. — Ты решил научить меня стрелять? Но откуда у тебя...

— А разве не ты подслушивала мой разговор с Амандой той ночью, когда ты гостила у меня дома? — как ни в чем не бывало спросил он. — Я хочу, чтобы наша армия была вооружена огнестрельным оружием. Магия — это, конечно, хорошо, однако ни один снаряд мы не разгоним до скорости триста метров в секунду. Тогда у стихийников не осталось бы ни единого шанса против нас. Понимаешь?

— Понимаю. Но зачем учить этому меня? — Стефани встала у него за спиной.

— Чтобы ты могла защититься. Разве это недостаточно веская причина? — с этими словами Арнольд сбросил пальто, и водница уставилась на его кобуру. Он достал оттуда тот самый черный пистолет и серьёзно посмотрел на неё. — Первое — относись к любому оружию, как к заряженному, и держи его на предохранителе. Второе — никогда, слышишь, никогда не клади палец на курок, если не собираешься стрелять. Допустим, ты несёшь его в кармане: занервничала, палец дёрнулся, и у тебя дырка в ноге внезапно появилась. Печально, не так ли?

— Ага, — вздохнула Стефани, завороженно наблюдая за тем, как лежало оружие в руке гипнозника. Ей было страшно даже дышать рядом с пистолетом — не то чтобы взять его и коснуться курка.

— В общем, надо ввести в привычку носить пистолет на предохранителе и снимать с него только непосредственно перед стрельбой. За спиной висят плакаты с устройством другой модели, которой я планирую вооружить армию, но сама суть одинакова, — после этих слов он кивнул на изображения и, подведя Стефани ближе к ним, коротко описал строение пистолета.

На удивление, она достаточно легко смогла себе представить механизм работы оружия, а потому весь рассказ воодушевлённо кивала, изредка поглядывая в сторону мишеней. Несмотря ни на что, Стефани по-прежнему опасалась использовать пистолет и, будь её воля, она бы отказалась это делать.

— А мне обязательно учиться им пользоваться?

— Это не обсуждается, милая Стефани, — отрезал Арнольд и посмотрел воднице прямо в глаза. — Помимо прочего, мне нужна твоя помощь. Но для начала ты должна научиться стрелять. Я никому так не доверяю, как тебе. Понимаешь, о чём я?

— Да, конечно. Я помогу. Потому что я тоже тебе... — она запнулась и отвела взгляд, голос её переменился и стал более тихим и надрывистым. — Доверяю. Больше, чем кому-либо.

Стефани виновато укусила себя за язык, едва Арнольд отвернулся и отошёл к столу, что стоял напротив самой близкой мишени.

— Подойди ко мне, — бросил водник через плечо.

Она повиновалась и, очутившись рядом с мужчиной, взяла любезно протянутые ним защитные очки.

— Не хочу, чтобы твои прекрасные глазки пострадали, — объяснил он. — Предупреждаю сразу: будет очень громко, может заложить уши. Однако ты быстро привыкнешь к звуку выстрела. И не пугайся отдачи, стреляем медленно и сосредоточенно. Бери пистолет левой рукой и придерживай снизу правой. Фокусируйся на мушке и следи, чтобы и она, и целик были на одном уровне.

Натянув на глаза защитные очки, Стефани взяла пистолет и неуверенно подняла руки, пытаясь прицелиться. Она сосредоточенно поджала губы и прищурилась. Щёлкнул предохранитель.

Арнольд сгорбился над водницей, положил свою ладонь на её и слегка приподнял пистолет, как бы помогая прицелиться. Второй рукой он приобнял Стефани за спину и опустил голову на острое девичье плечо. Она затаила дыхание, почувствовав, как сорвавшийся с губ гипнозника выдох защекотал кожу на шее.

— Один...

Стефани затаила дыхание.

— Два...

Видящий глаз прищурился сильнее, и водница перевела руки в сторону.

— Огонь!

Палец плавно нажал на курок.

Бам!

Ладони дёрнуло вверх, и Стефани вжала голову в плечи.

— Умница, — Арнольд расплылся в довольной ухмылке. — Уши в порядке?

В ответ водница лишь замотала головой, зажмурившись, после чего широко распахнула неприкрытый окклюдером глаз и кивнула.

— Это было достаточно... Громко, — пробормотала она, прижав пальцы к ушам.

— Я предупреждал. Не переживай, ещё пару раз, и ты привыкнешь, — водник подбадривающе похлопал её по плечу. — Давай продолжим.

Стефани сделала ещё несколько неуверенных самостоятельных выстрелов, после чего они перешли к более дальним мишеням, находившимся на расстоянии пятнадцати, двадцати и тридцати метров от столов. С каждым разом водница прицеливалась всё быстрее и, как оказалось, точнее. Попадала в стену она только когда работала по самым дальним из мишеней, а потому они решили попрактиковаться на второй по близости.

— Плечо и рука чуть выше локтя, — похвалил Арнольд, всмотревшись в другой конец комнаты. Он перезарядил пистолет и передал его Стефани. — Возьми немного правее, и попадёшь в грудь.

Не вымолвив ни слова, водница прицелилась и сосредоточенно замерла. Немного увела пистолет вправо, затем чуть ниже, и...

Бам!

Гильза со звоном отскочила от стола и покатилась по каменному полу.

— Моя ж ты девочка, — гипнозник не сдержался и издал удивлённый смешок. Он хлопнул себя по лицу и провёл по нему ладонью, спускаясь к шее. — Прямо в сердце! Да ты даже шанса ему не оставила!

Стефани отвернулась и криво улыбнулась, попытавшись спрятать покрасневшие щёки в гуще коротких каштановых волос. В груди расплылось тёплое, согревающее порядком замёрзшее тело чувство — и ей захотелось броситься в объятия наставнику, уткнуться лбом в черный китель и обхватить руками широкую спину. Однако водница позволила себе лишь пролепетать тихое, неразборчивое «спасибо», как пристыженная школьница, и продолжить целиться.

— Погоди, — крупная ладонь мягко легла на плечо. Стефани послушно опустила пистолет. — Теперь перейдём к главной задаче на сегодня. Пистолет бери с собой.

Он кивнул в сторону самой дальней цели — она находилась на расстоянии пятидесяти метров от линии столов. "Таким же в длину был наш бассейн в Коллегии Стихий", — промелькнуло в голове у водницы. Они вошли в зону поражения и остановились у боковой стены, что стояла перпендикулярно самой дальней мишени.

— И всё же, каким образом тебе удалось их достать у людей? Ты их гипнотизировал и отбирал оружие?

— Понадобились всего десятка два золотых корнеумских монет и понимание того, кому их давать, — загадочно протянул Арнольд и многозначительно покосился на водницу. — Золото у обычных людей ценится выше, чем у наших соседей.

— Вот это да... Да на мою повышенную стипендию можно было бы по два таких в месяц покупать! — охнула Стефани. — Но откуда ты вообще узнал о существовании пистолетов?

— Пару лет назад я вытащил Александру на какую-то ирландскую ярмарку, чтобы она развеялась, — после этих слов водница почувствовала болезненный укол ревности в груди, но всё же продолжила невозмутимо слушать гипнозника. — Она где-то затерялась, а я наткнулся на тир. Там были и пистолеты, и винтовки, и автоматы. Понаблюдал немного за стреляющими, как они обращались с оружием и решил, что было бы неплохо получше ознакомиться с ним. Александру пришлось быстро уводить из того места, чтобы она ничего не узнала об огнестрелах.

— Но ведь у нас каждый второй студент-попаданец о них знает! Я уверена, минимум четверть мальчишек хоть раз в жизни брала это оружие в руки. Разве верхушка Корнеума не знает о его существовании?

— Не забывай, что самые влиятельные в правительстве — маги-создатели, потому что им подчиняются все целители и маломаги. А ещё они составляют своеобразную интеллигенцию Корнеума, — принялся объяснять Арнольд. — Мэгикей никогда не участвовал в войне, только делился с Санктусом целителями и лекарствами. Создатели не производят оружие и считают себя пацифистами, однако, по сути, они просто боятся сталкиваться с нашей армией, и отдуваться всегда приходилось одним стихийникам. И пока Санктус рушили, Мэгикей стоял целый и невредимый как центр для переговоров, хотя война шла между Азерровской империей и всем Корнеумом. Ко всему прочему, они бы ни за что не разрешили даже притронуться к «оружию, созданному низшими существами». В общем, чтобы Корнеум мог закупить подобного рода оружие, нужен либо генерал со стальными яйцами, которому будет плевать на запреты создателей, либо их разрешение. Всё-таки армия по-прежнему подчиняется Совету, а ему очень хочется избежать военного столкновения.

— А разрешения можно и не ждать, — заключила Стефани. — Но если бы об оружии узнала такая влиятельная личность, как миссис Старина, то её скорее бы послушали, чем каких-то студентов. Верно?

— Именно, — кивнул Арнольд. — Насколько мне известно, у Корнеума сменился генерал. Ходят слухи, что Аддерли ловил сбежавших бездушных по Советскому Союзу, а потому скорее всего он точно знает о том, какое оружие используют обычные люди. Не знаю, что это за птица такая — генерал Эшли Аддерли, но наша разведка докладывает, что пока никаких особенных нововведений в армии Корнеума не было. И ещё о том, что боевые маги, которые живут в Авэме, стали часто замечать его вместе с Александрой.

После этих слов гипнозник резко замолчал и стиснул зубы, на мгновение переменившись в лице. По нему пробежала тень нескрываемого раздражения, которая тут же исчезла, стоило сапфировым глазам Флореса блеснуть искорками нетерпеливости.

— Давай вернёмся к тому, зачем я тебя сюда привёл, — Арнольд сделал несколько шагов назад и встал вплотную к стене. Нахмурившись, гипнозник опустил веки, и между ним и Стефани выросла защитная полусфера из плотного слоя воды, что блестела жёлтыми и светло-лимонными бликами. Руки Флореса окутало синеватое свечение. Он сжал кулак и продолжил: — Я хочу проверить, насколько стойкой может быть защита против пуль у сильных стихийников.

Стефани вмиг посерьёзнела в лице, и уголки губ опустились. Она насупилась и скрестила руки на груди, после чего попятилась и покачала головой.

— Я не буду поднимать на тебя оружие. Нет, даже не проси! — запротестовала водница.

— Это приказ, — он опустил голову и посмотрел на неё исподлобья, пристально наблюдая за реакцией.

— В таком случае, я его ослушаюсь!

— Повторюсь, у тебя нет варианта «отказаться».

— Нет, Арнольд, нет! — её голос сорвался на крик, и в нём был отчётливо слышен нешуточный испуг. — Я не хочу в тебя стрелять! Это моё последнее слово!

— Стефани, милая, подойди ко мне, — Арнольд первый шагнул навстречу и остановился у переливавшейся водной стены, выжидая.

Тяжело вздохнув, Дэвис мелко засеменила к гипнознику и уставилась на наставника, как на безумца. Тот приложил ладонь к воде, и Стефани повторила за ним. Если бы не щит, их руки уже давным-давно соприкоснулись бы, а пальцы — переплелись бы.

Арнольд тепло улыбнулся, уголки глаз опустились, а нижние веки приподнялись. Стефани проследила за тем, как ровно и плавно поднимались и опускались его плечи в такт размеренному дыханию, как взгляд его не бегал из стороны в сторону, а изучал отражение каждой эмоции на раскрасневшемся от волнения лице. Он был спокоен и, кажется, хотел своим спокойствием заразить водницу, заставить её перестать нервно мять друг об друга губы и кусать изнутри щёки.

«Неужели ты настолько во мне уверен и не боишься, что я вдруг решу воспользоваться ситуацией и застрелить тебя в том случае, если щит не сработает?» — подумала она.

— Я тебе доверяю, — тихо сказал он. — А ты мне доверяешь?

Стефани не ответила. На несколько мгновений соприкоснувшись взглядами с Арнольдом, она отошла на несколько метров и посмотрела на чёрный пистолет. Стефани прицелилась в пустое пространство слева от гипнозника и вдруг застыла.

«Он готов вверить мне свою жизнь и не боится этого. Значит, я должна быть готова оправдать его доверие и сделать всё, чтобы он во мне не разочаровался. Сделать то, что он считает нужным».

— Я тоже доверяю тебе, — на одном дыхании выпалила Стефани и поправила прицел. Она прищурила левый глаз, повела оружие левее и ниже, после чего глубоко втянула воздух носом и нажала на курок.

Пуля застряла в толще воды, не долетев до ноги Арнольда.

Стефани догадывалась, что затем гипнозник наверняка сделал бы щит тоньше и попросил бы выстрелить снова, чтобы найти ту грань, когда полусфера переставала быть стеной между стихийником и пулей. И она была готова повиноваться, делать столько выстрелов, сколько понадобилось бы мужчине. Дэвис безоговорочно встала бы на его место и позволила бы направить пистолет себе в грудь, не жмурясь и не вздрагивая в ожидании оглушительного звука.

Ведь в момент выстрела она почувствовала, как затянулся последний узел в нити доверия на запястье, связавшей её с Арнольдом, как с мудрым проводником, как с единственным путеводным светом в кромешной тьме этого враждебного мира.