Герой. Дитя воды и пламени

По окну быстро-быстро текли струи воды, и в размытом изображении едва можно было увидеть, как ветер гнул деревья и срывал с них багровую листву. Настольная лампа одиноко стояла на подоконнике, а вокруг неё образовался круг тусклого жёлтого света.

Майя монотонно двигала спицами, обмотанными тёмно-коричневой пряжей, наблюдая за тем, как из-под них выходили новые узелки.

"Больше всего на свете я боюсь встретить его снова, — думала она. — Я боюсь его тени, того, как звучит его имя, боюсь просто его вспоминать. Что если эта вылазка станет для меня последней? Ведь только он меня увидит... Я же замру. Знаю, что даже не двинусь, пока он будет издеваться надо мной. Не смогу и пискнуть, когда он вонзит в меня кинжал, пока не изрежет всю, не оставив и живого места".

Тело пробила крупная дрожь, и водница подогнула ноги к себе, поёжившись. Она сглотнула и ощутила тяжёлый груз в груди.

"Всё ещё вижу по ночам, как он касался меня, помню каждое выпаленное ним слово, как звучало его тяжёлое дыхание прямо у моей шеи, — Майя посмотрела на складки на кофте и провела ладонью по ним. — Утром просыпаюсь с болью в животе, чувствую каждый шрам".

Пальцы выпустили пряжу и скользнули к краям кофты. Странное мимолётное любопытство и страх спорили друг с другом, пока водница держалась за ткань и никак не могла решиться поднять её и взглянуть на бледные полосы, похожие на тонкие раскаты молнии, запечатлённые прямо на коже. К горлу подкатила лёгкая тошнота, а по спине пробежали мурашки. Она прижала ладони к животу и посмотрела в окно.

"С другой стороны, у меня есть шанс помочь Стефани. Почему я вообще колеблюсь, когда речь идёт о моей подруге? Она не раздумывая бросилась меня спасти от тех старшекурсников! Разве тогда она думала о спасении своей шкуры? — продолжала размышлять Майя. — Мало ли что Арнольд может с ней сделать за это время! Вдруг даже хуже, чем со мной..."

Она снова задрожала и поднесла ладони к губам, после чего попыталась согреть их дыханием. Водница сжала пальцы на ногах подобно ухватившейся за ветку птичке и опустила голову на колени.

"Может быть, мне и не нужно будет вовсе выходить из кабинета. Просто сяду и спрячусь там. И никто не узнает. И потом, всегда могу открыть банку с зельем и сбежать! Да и буду я не одна! — на мгновение она опустила веки. — Но ведь... Ладно, дождусь вердикта Эйры и Маркуса. И если никто так и не сможет помочь Стефани — что же, это сделаю я. Только какой ценой?.."

Из раздумий её вырвал скрип двери. Водница прислушалась к приглушённому шарканью и стуку трости об деревянный паркет.

— Ну и где ты шлялась сегодня утром? — бросила Мария, из-за чего Майя дёрнулась, но не обернулась — только едва повернула голову в её сторону.

— С чего бы это должно тебя волновать? — пробурчала она.

— Ты тон попроще сделай, — на повышенных тонах заявила бабушка. — Пока ты живёшь в моём доме, всё будет по моим правилам.

— Да я была бы рада уйти отсюда, но ты не пускаешь! По какой причине ты меня здесь держишь, забираешь мои деньги, если так ненавидишь?! — воскликнула Майя и соскочила с подоконника.

— Мерзкая паршивка! Это компенсация за все те годы, которые я угробила на такое жалкое ничтожество, как ты.

Майя ощутила, как только-только уснувший внутри гнев снова начал закипать под рёбрами.

— То есть ты мне их не вернёшь? — неуверенно спросила она, сжав кулаки.

— А с чего бы? — Мария вздёрнула бровь и тонкие губы-ниточки расплылись в насмешливой ухмылке.

— Да и подавись ты ними! — закричала Майя и пронеслась мимо бабушки прямиком в ванную, после чего громко хлопнула дверью и сползла по стене, тихонечко взвыв от обиды и досады.

Она посмотрела на ванную, утёрла покрасневший нос рукой и моргнула. Слёзы потекли по щекам, тело снова пробила дрожь, а губы приоткрылись в немом крике. По холодному белому кафелю ползли серые мрачные тени, тонкие лучики света едва-едва прокрадывались через маленькое окошко у самого потолка, а в зеркале отображались блеклые полосы на плитке.

"Ну что за несправедливость? Ну почему, почему? — уже было мелькали отчаянные мысли в голове, только Майя резко одёрнула себя: — Ладно. Я должна успокоится. Она не достойна моих переживаний. Сейчас приму душ и всё в порядке будет".

Водница стянула с себя одежду и, слегка распушив собранные в хвостик волосы, переступила через бортик и задвинула шторку, оказавшись в тени.

По холодной ванне застучали капли так же, как барабанил дождь по крышам в тот день. Майя подставила лицо под горячую воду и выдохнула. Взгляд скользнул вниз по животу и ладоням ко дну.

Она моргнула.

В один миг ноги оказались по щиколотку в крови. Она была везде: сочилась из длинных шрамов на животе, тонкими струйками текла по ногам, капала с ладоней, окрашивая кафельную плитку на стене в красный. Руки задрожали, пальцы раздвинулись и замерли в неестественном положении, взгляд широко распахнутых глаз не отрывался от них. Зрачки сузились, в приоткрытом рту пересохло, из-за чего в горле начало першить.

Майя едва заставила себя зажмуриться, и тут же в помутневшем сознании возник образ пустых серых глаз, которые закрыли редкие волосы, насупленных бровей, перекошенного от кровожадности лица. У затылка послышалось тяжёлое дыхание.

"Кричи, кричи громче!"

Она снова распахнула глаза и поднесла руки к дрожавшим губам. Между рёбер словно поселился огромный паук. Его лапы тянулись по нервам, оковами стесняли движения, а массивное тело давило на лёгкие, заставляло Майю задыхаться. Сердце на мгновение замерло, а затем начало стучать сильно и часто, как отбойный молоток в руках мастера. Тонкие пальцы сомкнулись на шее, будто пытались сломать её и выпустить паразита.

"Сейчас будет больнее".

Майя рухнула на дно и сгорбилась над коленями. Спина содрогалась, словно по ней безостановочно стреляли, веки сомкнулись так, как если бы она хотела выдавить из себя слезинку.

"Сдохни!"

Она замерла с открытым ртом, картинка перед глазами начала расплываться. В помутневшем сознании мелькали красные брызги, блеск стали лезвия кинжала, а в ушах звенели тяжёлое дыхание и сиплый шёпот мужчины.

"Смотри мне в глаза".

Майя поползла назад, качая головой и бормоча что-то неразборчивое под нос. Она упёрлась в стену и прижалась к запотевшему кафелю спиной.

В глазах окончательно потемнело, Майя обхватила руками покрытый шрамами живот и обмякла, так и не разогнувшись.

***

Сильные похлопывания по щекам заставили Майю резко распахнуть глаза и пискнуть, прикрывая обнажённое тело худыми руками.

— Очнулась? — недовольно фыркнула нависшая над ней Мария. — Какого чёрта ты свалилась в обморок в ванной? Ты себя контролировать не можешь или как? Мне пришлось выламывать дверь тростью! Я уже молчу о том, что ты чуть не устроила здесь потоп! Боюсь представить, каким будет счёт за воду в этом месяце.

Воспоминания нахлынули на водницу похлеще той волны, которую ей довелось укротить пару месяцев назад. Буря эмоций вновь разразилась с новой силой, захватив душу Майи целиком.

— Я... Я... — она поднялась на пошатывавшиеся ноги и потянулась за полотенцем, после чего начала в него поспешно заворачиваться. Взгляд случайно упал на живот, и водница поморщилась. — Такого у меня ещё не было. Даже не знаю, как это назвать... Я увидела шрамы, а потом всё было будто бы в крови...

— Может, тебе в лечебницу пора? — Мария разогнулась и отряхнула юбку, после чего опёрлась на трость и заняла излюбленную позу с высоко поднятым подбородком. — А то, смотрю, у тебя крыша совсем поехала. Галлюцинации она видит! Ненормальных нужно изолировать от общества.

— Ч-что? — пролепетала Майя. — Н-но ведь после того, что я пережила... Я думала, это нормально. Что такое со всеми бывает.

"Во всяком случае, Оскар мне так говорил, когда рассказывал о своих кошмарах", — мысленно добавила водница.

Она вылезла из ванны и испуганно уставилась на бабушку.

— Ты сама виновата, — бросила Мария и направилась на выход. — Ты должна сама научиться контролировать припадки. Не жди, что кто-то поможет. Иначе не бывает.

— Да как я могу их контролировать, если я даже не знаю, как с ними бороться! — едва не задыхаясь выпалила Майя.

Бабушка схватила внучку за плечи, и кофейные пряди волос упали на исказившееся в гримасе гнева лицо.

— Марш в свою комнату, а когда успокоишься, выйдешь на ужин. Если засидишься, то останешься голодной. Скажи спасибо, что я ещё и еду приготовлю.

— И это всё?.. Ты даже не спросишь, как я себя чувствую? — голос Майи дрожал, а в глазах собирались слёзы.

— Да мне плевать, — процедила Мария, с прищуром всматриваясь в веснушчатое лицо.

В ту секунду в Майе будто что-то треснуло и отмерло. Она извернулась и рывком вырвалась из рук бабушки, прижала полотенце к себе сильнее и быстрыми шагами засеменила в комнату.

Не надевая одежду, водница с грохотом вытащила из-под кровати большой чемодан и принялась суматошно складывать туда первые попавшиеся под руку вещи, толком их не перебирая. Платья, брюки, нижнее бельё, блузки и кофты образовывали высокие, не совсем аккуратные стопочки.

"Да раз так! Да я... Да я... Да всё равно, что будет дальше! Я больше не могу здесь находится! — с этими мыслями Майя яростно забросила в чемодан недовязанный свитер и коробку с жемчужным ожерельем. — Лучше уже в подъезде ночевать, чем в этой проклятой квартире!"

Несколько колготок и носки оказались следом в чемодане, после чего водница навалилась на него всем телом и захлопнула крышку, тем самым закрыв его. Она вытащила ещё один и заходилась собирать в него более тёплые вещи, после чего выбежала в прихожую и упаковала ботинки и туфли.

На шум из кухни приковыляла Мария и встала посреди коридора, свысока наблюдая за бегавшей туда-сюда внучкой.

— Куда это ты собралась? — насмешливо хмыкнула она. — Неужто к своему защитнику? Только не ползи потом ко мне назад под юбку, когда он тебя обрюхатит и бросит.

— Нет, не угадала, — отмахнулась Майя, сбросила полотенце и села на кровати, натягивая на себя нижнее бельё и колготы.

— А, к мамаше своей? — из коридора послышался злорадный хохот, который быстро сменился грозным брюзжанием слюной. — Ну-ну, удачи. Только учти, что ей на тебя плевать. Всегда было и будет. Неблагодарная девчонка! Разрушила мне всю жизнь! И на это я угробила...

— А ты никогда не думала, что дело не во мне, не в Александре и не в Анне, а в тебе? — перебила водница и застегнула пуговицу на юбке. Она надела гольфик и с запинками добавила: — Я пойду и впредь не стану тебе ничего рушить.

Майя молча поправила одежду и, схватив оба чемодана, потащила их на выход, пока Мария просто наблюдала за ней, так не издав ни звука. Женщина поджала губы настолько сильно, что их практически не было видно, однако надменный взгляд от этого более дружелюбным не стал. Кое-как набросив на плечи пальто, сумку и шарф, водница обула сапожки, на мгновение задержалась на пороге и посмотрела бабушке прямо в глаза.

Ей до безумия хотелось сказать что-то такое, что смогло бы по степени жестокости перевесить всё то, что доводилось слушать на протяжении всей жизни. Задеть сильнее, чем когда-либо, зацепить за живое и уколоть больнее в самое сердце, чтобы слова бесконечно стучали в висках и заставляли страдать каждую секунду жизни. Однако почувствовав, как слёзы начинали жечь глаза, Майя тихо вздохнула и толкнула входную дверь плечом, выставляя чемоданы в общий коридор. Водница закрыла квартиру и поспешила спуститься по лестнице, захлёбываясь в рыдании.

Оказавшись на крыльце, Майя опустилась на ступеньки и коснулась кольца на большом пальце.

"Забери меня, пожалуйста. Я на крыльце своего дома", — отправила мысленное сообщение она и получила незамедлительный ответ: "Буду через... Десять минут".

***

Случайные прохожие то и дело заглядывались на парочку с большой разницей в росте, где девушка шла сутулившись и закрывала покрасневшее и опухшее лицо волосами, что-то неразборчиво и совершенно невпопад бормоча себе под нос, а парень нёс в руках два чемодана, поглядывая на спутницу из раза в раза.

Майя была готова побиться об заклад, что прежде Оскару не доводилось ходить по городу с зарёванной девчонкой, да ещё и в тот же день, когда та прибежала ни свет ни заря к нему домой, однако он продолжал спокойно тащить её вещи и невозмутимо слушать её сбивчивый рассказ о том, что же всё-таки произошло, где громких всхлипываний было куда больше, чем самих слов.

Водница так и не решилась признаться в том, что случилось в ванной. И пускай умом она понимала, что стоило это сделать, но подсознательно ей казалось, что тогда единственный настолько близкий ей человек от неё отвернётся, посчитает душевнобольной и прикажет больше никогда не попадаться на глаза. Или же, что хуже, и вовсе посчитает её проблему недостойной внимания и заставит её разбираться с этим самой.

— Если Александры не будет дома, пойдём ко мне, — только и сказал он. — Ты хочешь чего-нибудь?

— Я хочу, чтобы этот день наконец-то закончился, — провыла она. — Чтобы всё оказалось ужасным сном. Чтобы не пришлось решать судьбу Стефани, на которую всем плевать, чувствовать себя абсолютно беспомощной и бесполезной, со скандалом уходить из дома... Я так устала.

— Значит, план такой: сначала оставим вещи, а потом отправимся повышать уровень сахара в крови, — Оскар поставил чемоданы и открыл подъезд, пропустил Майю вперёд и после зашёл следом. — То есть, в кондитерский. Время до закрытия ещё есть. А дальше решим.

— Можно я у тебя переночую, Ось? Мне неловко очень оставаться у Александры. А сегодня ещё и такой день... Завтра уже перееду и поживу с ней, пока она не оформит доверенность. Ничего же страшного не случится? — водница остановилась на мгновение, дожидаясь, пока огневик не поднялся следом, после чего засеменила за ним по лестнице.

— В крайнем случае, мы что-то придумаем, — выдохнул он. — Сегодня Мария ничего сделать уже не успеет. Уж прости, назвать её твоей бабушкой у меня язык не поворачивается.

— Не извиняйся, — грустно ответила она. — Ты прав. Никакая она мне бабушка. Просто женщина, которой пришлось меня содержать из-за договорённости с директрисой коллегии. Не могу даже представить, что будет, если она станет моим преподавателем. Надеюсь, она просто уволиться и всё. Даже видеть её не хочу.

— Сомневаюсь, что Марта даст ей уйти, — Оскар запрокинул голову и прищурился, всматриваясь в потолок. — По крайней мере, ты не одна, многие люди желают тебе добра. У меня самого единственный кровный родственник козлом оказался, а родными становились чужие люди. Сначала Азалия и её тётушка, потом учителя коллегии... Однако сейчас я счастлив. Так что я тебя прекрасно понимаю. Очень важно чувствовать, что кому-то в этом мире ты нужен.

— Ты мне никогда об этом не рассказывал мне, — водница вытерла нос. — Кажется, я знаю, чего хочу: лежать с тобой в обнимку, пить вкусный чай и слушать твои истории о том, как попал в коллегию и прочее. Я раньше как-то боялась об этом говорить с тобой, всё-таки это очень личная тема.

— Тогда договорились, — он коротко улыбнулся. — За чаем тоже нужно будет сходить, а то у меня только кофе остался. Главное, чтобы тебе стало лучше.

К тому моменту они уже поднялись на последний этаж и встали напротив квартиры Александры.

— Спасибо тебе, — прохныкала она и набросилась на огневика с объятиями. — Если бы не ты...

— То ты бы справилась со всем сама, — закончил вместо неё Оскар. — Погоди, я чемоданы твои поставлю, а ты пока позвони.

Майя встала на носочки и несколько раз нажала на кнопку, после чего отошла на несколько шагов назад и уставилась на двери. Александра практически незамедлительно им открыла и застыла на пороге, удивлённо вскинув брови.

— Вот уж чего я не ожидала, — пробормотала она, отошла в сторонку и жестом пригласила пару войти. — Вы заходите, заходите... Не буду спрашивать, что произошло: сама вижу. Лучше скажи, Майя: всё в порядке? Она тебя не сильно обидела?

— Честно говоря, я даже видеть её не хочу. И говорить о ней тоже, — тихо произнесла водница.

Оскар занёс вещи внутрь и оставил их в прихожей, после чего встал рядом с Майей и потёр ладони.

— Какие у вас теперь планы? Вы оба на ночь тут останетесь или как? — спросила Александра.

Водница взглянула на огневика и осторожно дёрнула его за палец, как бы попросив его ответить.

— Честно говоря, я хотел оставить Майю сегодня у себя. Это возможно? А в следующие несколько дней она будет целиком и полностью в твоём распоряжении: у меня начнётся рабочая неделя.

— Да, конечно, — немного разочарованно сказала она, после чего натянула улыбку и пригрозила огневику пальцем. — Только без глупостей, Оскар.

— Обижаешь, — прыснул он.

— Если бы у меня спросили, кому бы я доверила Майю, то без сомнений назвала бы тебя, но никак не себя саму, — Александра коснулась плеча Оскара и легонько его похлопала. — Ты понимаешь, о чём речь.

— Можешь на меня положиться, — заверил огневик. — Всё будет в порядке.

— Ну всё, всё, идите, голубки, — махнула рукой она и, на пару мгновений задержав взгляд на Майе, сказала: — Буду ждать тебя завтра.

Распрощавшись с Александрой, Майя и Оскар отправились на улицу. Приятная последождевая прохлада щекотала тонкие ноги водницы и заставила её затянуть шарф на шее сильнее. Сырость витала в воздухе, а под ногами разлетались в разные стороны маленькие-маленькие капельки. Пожелтевшие листики будто были прибиты к брусчатке водой, а дома, казалось, внезапно потемнели. Расходившиеся в небе тучи обещали спокойную тихую ночь, а где-то на горизонте багровел закат.

— В прошлом году дождя было меньше, — с ноткой печали в голосе отметила Майя. После того как она выплакала всё, что в ней было, внутри остались только тяжёлая пустота и усталость. — Даже когда я уезжала в коллегию, светило солнце. А это был конец октября!

— Климат меняется, я думаю, — пожал плечами Оскар. Он мягко коснулся ладони водницы, и их пальцы переплелись. — Не замёрзла?

— Ну только если немножко, — чирикнула она.

— Скоро вернёмся домой, и я буду тебя греть. Ляжешь рядом под одеяло, а я как обниму и буду поить чаем...

— Домой... — пробормотала Майя. — Наверное, за всю мою жизнь у меня толком не было дома. Может быть, община и коллегия. Где я действительно могла... Быть собой? Не знаю, никогда не задумывалась об этом раньше. Это ведь не только про крышу над головой и четыре стены, а про возможность чувствовать себя спокойно, свободно, даже в какой-то мере безопасно.

— Что же, в таком случае, мой дом — это ты, Майя, — задумчиво протянул он. — Я всегда считал таким местом коллегию, но по-настоящему мне там было хорошо только тогда, когда все студенты уезжали.

— И ты ни разу с ними не был здесь осенью? — удивилась водница.

— Первые годы меня не отпускали — я же был младше сокурсников лет на пять, так уж вышло, а потом мне не особо хотелось. Однако об этом уже дома, — к тому моменту они уже остановились у магазина. — Уже решила, чего хочешь?

— На твоё усмотрение, — натянула улыбку Майя. Оскар открыл перед ней двери, и она проскользнула внутрь.

— Значит, твои любимые булочки со смородиной и имбирный чай, — решил он.

Уже наступил глубокий вечер, когда каждый из них принял душ и переоделся в домашнюю одежду. На этот раз Майя снова натянула на себя вещи огневика и рассыпала заварку и сахар по чашкам, пока Оскар ставил чайник на плиту. Приглушённый жёлтый свет едва-едва доставал до пола, из-за чего комната была погружена в полумрак.

— Может, прекратишь на меня таращиться? — сказал он после продолжительного молчания. — Нет, я, разумеется, не против, только ты себе уже четвёртую ложку сахара сыпать собираешься.

— Нет, спасибо, не стоит, — пролепетала водница, пристыженно спрятав взгляд. Она ещё раз робко посмотрела на огневика и спрятала лицо в пышных после расчёсывания прядях.

И в самом деле, прятать глаза, когда перед ними предстало такое прекрасное зрелище, как Оскар Эртон с голым торсом, казалось Майе самым страшным преступлением против самой же себя. Во всяком случае, именно это и отвлекало её от мрачных мыслей. Огневик распустил пепельно-каштановые волосы и снял кожаные перчатки, хотя, несмотря даже на такие перемены, по-прежнему продолжал сутулиться и бесконечно щуриться из-за того, что очки снова соскользнули на кончик горбатого носа.

— Майя?

— Да, — на автомате ответила она и тут же запнулась, после чего торопливо добавила: — А, ой, извини, я задумалась. Что ты говорил?

— Ох, девчонка, — Оскар расплылся в улыбке, покачав головой. — Я говорил тебе быть внимательнее, а не разглядывать меня.

— Соскучилась по виду твоего голого торса, — просияла и сама Майя.

Рука водницы бережно отодвинула чашки в сторону, и Майя взобралась на столешницу прямо перед огневиком. Она протянула ладони к нему и провела пальцами по шраму на плече и ключицам. Оскар шагнул к ней, наклонив голову вбок, с теплом и лаской посмотрел ей в глаза.

— Ну и что ты делаешь? — прохрипел он.

— А ты разве не видишь? — хихикнула водница и, подняв руку, нажала на дужку очков, тем самым приподняв их ближе к лицу. Она обвила ногами его пояс и скрестила ступни, создав такой себе замок. — Попался.

— Таскать мне теперь тебя, мартышка?

— Такая уж твоя тяжкая доля.

Плавно наклонившись, Оскар нетерпеливо накрыл её губы своими и крепко-крепко обнял тонкую спину. Головокружительное волнение разрослось в груди, вытесняя и бесконечную опустошающую тяжесть и грубую, повсеместную печаль. Этот поцелуй словно был лекарством, волшебной таблеткой, позволявшей на время забыть о любых горестях, благодаря которой вновь распахивались крылья, и в душе расплывалось умиротворение.

Внезапно комнату заполнил протяжный свист и клубы белого пара, и Оскар отстранился от Майи, пока та в недоумении расслабила ноги, и те повисли над полом. Влажные губы покраснели, а в глазах появился едва-едва уловимый блеск. Тем временем огневик снял чайник и залил кипяток в чашки.

Действие целебной микстуры прошло быстро. Из закромов души стремительно возвращалась тревога, будто прокалывая грудь изнутри тонкими и донельзя острыми иглами. Майя поёжилась и соскочила на пол, обхватив себя руками. Где-то в середине рёбер появился паразит, обвивший кости своими цепкими мерзкими лапками, и с каждой секундой он рос, превращаясь в паука. 

Спальня была, пожалуй, самым уютным местом в квартире. И пускай в ней места было много, а вещей — мало, именно в этой комнате хотелось проводить всё свободное время. Помимо резной кровати, платяного шкафа и зеркала по всему полу были расставлены свечи в стеклянных стаканчиках. Занавески ещё не висели на окнах, а потому можно было разглядывать городской пейзаж не вылезая из постели.

Время близилось к полуночи, когда Майя лежала под одеялом, уткнувшись щекой в бок огневика. То тут, то там на полу волновались маленькие огоньки на фитильках, обливая оранжевым светом половицы и мягкую простынь. Стояла тишина, нарушаемая только порывистыми вдохами и выдохами водницы, которая всё никак не могла успокоиться.

"Так мерзко чувствую себя, — подумала она. — Ну как я могу его обмануть? Это ведь против моих принципов, и вообще... Однако и ради благого дела! Я пообещала не спасать Стефани, вот только... А если он даже и не узнает об этом? Или, допустим, вернусь целой и невредимой. Тогда Оскар сможет меня понять! И простить..."

— Вижу, ты очень мрачная, — тихо сказал огневик. — О чём переживаешь?

— Да так, осмысляю произошедшее за сегодня, — прошептала водница с горечью в голосе. — Может быть, я неправильно поступаю, игнорируя Стефани?

— Майя, самая большая ценность — твоя жизнь и жизнь твоих близких. И не нужно ними рисковать без веской на то причины.

— В этом и дело, Ось, — пробормотала она. — Стефани была мне близка. И она спасла меня, не струсила!

— Это была другая совсем ситуация, Майя, — большим и указательным пальцами он взял её за подбородок и приподнял его, тем самым заставив водницу смотреть ему прямо в лицо. — Признавайся, девчонка, что ты задумала?

— Ничего. Ты прав, это даже не стоит обсуждений, — сдалась Майя и выдавила: — Извини, я очень хочу спать. Поговорим как-нибудь в другой раз.

— Ещё бы, такой тяжёлый день, — Оскар отпустил её и немного спустился, ложась на подушку рядом. — Могу представить, насколько ты вымоталась за сегодня. Хочешь, я обниму тебя?

Вместо ответа Майя только робко кивнула и аж до самого носа нырнула под одеяло, опустив глаза. По щеке скользнула одинокая слезинка, а в голове мелькнула всего одна мысль: "Прости".